Испанцы опустили на землю мечты россиян.

А в Москве тишина. Никаких гуляний пока не видно. Да и гулять-то не с чего. Очень хотелось, но итак мы высоко взобрались. Испанцы техничнее, класс выше, но могли наши забить – и Павлюченко промазал, и Жирков мог пробить штрафной удачнее, но не хватило нашим опыта, которого с лихвой у испанцев.

Скажем спасибо футболистам нашей сборной – они действительно играли отлично, победили греков, шведов, голландцев и вывели российский футбол на новый уровень. Болеть за "наших" начали даже те, кто ранее противился одному слову "футбол".

Не все сразу, чемпионатов будет много и не надо страшиться новых отборочных матчей – у нас новая команда, которая умеет побеждать и играть в по-настоящему европейский футбол.

Спасибо вам ребята!

Я внимательно вглядываюсь в строчки книги, которые ведут меня уже давно знакомой тропой выученного наизусть сюжета. Сочетания слов образуют причудливый узор, похожий на переплетение лоз дикого винограда. Я нетерпеливо раздвигаю пушистые ветви-страницы и, как каждый раз, замираю от щемящей сердце радости встречи. Я знаю тебя, я слежу за каждым твоим шагом, за каждой твоей мыслью; прозрачной тенью я витаю рядом с тобой каждый раз, когда тебе тяжело. Я прогоняю кошмары из твоих снов, теплым лучом августовского солнца мои пальцы скользят по твоей щеке, легким ветром я убираю прядь, упавшую тебе на лоб, каплями дождя целую твое лицо. Я невидима и бесплотна, потому что мое время еще не настало, пока еще мне не проникнуть за границы твоего мира, очерченные строгим каноном мыслей автора.

Я знаю боль твое прошлого и отчаяние настоящего, я вижу, что силы твои на исходе, я чувствую твою бесконечную усталость; твои глаза смотрят вперед, но не видят конца пути, который с каждым шагом становится все тяжелее под гранитом непонимания, лежащим на твоих плечах. У тебя нет надежды на то, что эта дорога когда-нибудь закончится, потому что это путь искупления и лишь движение по нему заставляет тебя чувствовать себя живым. Ты снова и снова идешь, скользишь черным силуэтом по самому краю лезвия кинжала безжалостных фантазий той, что придумала тебя без любви, один взмах – и это лезвие может вонзиться в твое сердце, неся смерть, о которой ты думаешь как о долгожданном благословении. Но ты не прав.

Твоя язвительность – брызги вины, разъедающей душу, словно кислота, и оставляющие на ней кровоточащие раны. Твоя резкость – холодный ветер решений, помогающий вынести свирепое пламя отчаяния в сердце. Твоя сдержанность – тонкий пласт земной коры, под которой клокочет огненная лава чувств и мыслей. Твой голос – темный бархат, под которым ты скрываешь ледяной хлыст пережитой боли. Твои глаза – черные пропасти, на дне которых покоятся осколки разбитых надежд.

Я вижу твою смелость и благородство, Я знаю, как ты упорен и силен, сколько в тебе хладнокровия и стальной выдержки, иначе бы ты ни за что не смог бы принять из рук судьбы сочащееся ядовитым свинцом осуждения клеймо убийцы. Но ты воин и это твоя война, ты выполняешь приказы, отданные тем, к кому ты испытывал уважение и доверие. Ты сделал это, ты смог побороть отвращение к себе и бессильный гнев на обстоятельства, заставившие тебя произнести два слова, оставляющие за собой невыносимый холод и бесконечную пустоту потери. Еще одной потери. Ты исполнил обещание, , однажды спасшему тебе жизнь и указавшему дорогу из жадной трясины собственного презрения, едва не поглотившей твою душу.

Скоро, совсем скоро придет пора последней битвы. Уже дописаны последние строки в книге и жестокий автор по собственной прихоти закроет перед тобой будущее одной-единственной точкой. Крошечное пятнышко на бумаге появится в тот момент, когда враг будет повержен, долг до конца исполнен, и ты в тишине закончившегося сражения ощутишь бесцельность и пустоту. Смерть – это всегда смерть, даже если это враг, все равно его уход сжигает часть твоего сердца. С ярко горящей ненавистью к врагу ты жил долгие годы и теперь крылья вечности погасили это бушующее пламя, оставив жирный серый пепел внезапного одиночества, который нестерпимо жжет глаза. В этот момент  маленькая точка превратится в темную бездну, имя которой – забвение. Ты можешь стоять на краю или оглядываться назад, но будущее у тебя уже отняли и металлический привкус крови из прокушенных губ станет горше серебристой степной полыни. Ты вспомнишь, что это уже было, недостижимость прощения острыми когтями боли разорвет усталую грудь, воздух надежды не наполнит легкие живительным прикосновением, и безмолвие станет твоим криком.

Когда настанет этот час, рухнут стены, разделяющие наши миры, и я приду за тобой. Уже не бесплотной тенью, мелькнувшей на границе сна и яви, а живой теплой ладонью коснусь твоей руки и уведу в обычный мир, без