[700x531]
Обессилив французскую армию, Кутузов больше сражаться с Наполеоном не хотел. Во всех войнах, в которых ему довелось участвовать, Кутузов очень и очень берёг солдат. Бессмысленные потери ему были не нужны. Он так оценивал состояние французской армии: «Расстроенные силы неприятеля не позволяют ему делать противу нас покушений. Удалением от пределов своих лишен он всех пособий». Задержка Наполеона в России вела к постоянному ослаблению его армии. Отступая к Москве и за Москву, Кутузов направил в тыл французов несколько крупных партизанских отрядов численностью по 500 – 600 человек, назначив каждому район действия и поставив единственную задачу: не пропускать фуражиров. Эти районы образовали сплошное кольцо. Принятое решение дало свои результаты, конский состав значительно ослабел и Наполеон не смог вывезти из Москвы всего, что бы он хотел. Он даже должен был оставить часть порохового запаса, который привез в Москву за 2000 километров. Оставленным он взорвал некоторые участки кремлёвской стены, башни Кремля, колокольню Ивана Великого, кремлёвский дворец Растрелли, некоторые наиболее значительные дворцы и особняки московской знати. В ходе отступления Наполеон вынужден был бросать по частям свой обоз и в конце концов бросил всю добычу и даже всю артиллерию. Последние 12 пушек из более чем 1300 введенных остатки армии потеряли перед Вильно. В первые 3 дня после сражения у Малоярославца казаки захватили все продовольственные повозки французской армии, в результате армия отступала голодной, постоянно сопровождаемая русскими кавалерийскими отрядами, не позволявшими отойти за продовольствием в деревни, не лежащие на прямом пути. Мародёры, решавшиеся на это, либо попадали в плен, либо гибли. Обессиленные солдаты бросали оружие, в подходящих случаях сдавались в плен. Всего за время отступления было взято в плен 100 тысяч французов. Денис Давыдов в своих мемуарах показывает, что не мороз погубил французскую армию, а тактика Кутузова. Ссылка на морозы – удобная ложь. До Смоленска стояла довольно теплая погода, от Смоленска до Березины было лишь 3 морозных дня, которых хорошо снабженная армия не заметила бы, и не замечала в кампанию 1809 года, когда морозы были и длительнее и сильней. Сильные морозы, 26 дней подряд, начались после Березины, но в них попал корпус Макдональда, до этого отступавший с Петербургского направления в полном порядке и хорошо снабженный, но слишком малочисленный – меньше 35 тысяч (за счет потерь, примерно 27 -28 тысяч). Если не считать гвардии, то войск с московского направления там фактически уже и не было, а гвардия, всегда снабжавшаяся по особым нормам, перенесла отступление вполне спокойно.
Кутузов применил ещё одну тактическую новинку – параллельное преследование. Боясь окружения, Наполеон бежал быстрее, чем наступал, а Кутузов не позволял ему пробиться на территории, не разоренные ещё в ходе летнего наступления. При этом он не хотел ни разгрома наполеоновского государства, ни гибели или пленения самого Наполеона. Кутузов считал, что война для России должна кончиться изгнанием французов из своих пределов, что участие в европейской войне будет для неё войной за чужие интересы и ничего, кроме потерь и тягот, не принесёт. Есть достаточно свидетельств того, что он сам, один, делал все, что мог, чтобы предупредить участие России в европейской войне. Но, похоже, в этом у него не было ни единомышленников, ни помощников. Английский резидент при штабе главнокомандующего, сэр Вильямс, использовал всё свое влиянии при дворе, чтобы заставить Россию воевать в Европе.
Ни Александр 1, которого А.С. Пушкин припечатал строками:
«Правитель слабый и коварный,
Плешивый щёголь, враг труда …»,
ни воодушевленные успехом изгнания супостата генералы и офицеры армии не хотели понять, что дальнейшее участие в войне не в интересах государства.
Не известно, что конкретно предполагал этот военный, а, может быть, не только военный, гений, Кутузов, но история вполне подтвердила его правоту. Уже на Венском конгрессе 1815 года Англия создала антирусскую коалицию, в которой Австрия, Пруссия и Франция обязались выставить на следующий год против России армии по 150 тыс. человек, и только неожиданное возвращение Наполеона, переславшего эти документы Александру, предотвратило новую войну.
Когда в 1813 году император Александр приехал к умирающему Кутузову «просить прощения» Кутузов ответил: «Я прощу, Россия не простит». Действительно, чудовищное, абсолютно не соответствующее сану невежество «плешивого щёголя» стало причиной в последующем тяжелых бед в истории России.

Бородинским сражением Кутузов считал 3 боя: у стен Колоцкого монастыря с целью задержать подход французов; бой 24 августа при выдвижении французов к Бородино и за Шевардинский редут; собственно Бородинское сражение 26 августа. В качестве потерь при Бородинском сражении указываются суммарные потери за эти дни – 45 тыс. нижних чинов. Соответственно с учетом потерь командного состава примерно 46 – 48 тыс. человек. Известно, что в бою за Шевардинский редут русские войска потеряли 4 тыс. человек, французские – 6 тысяч. Учитывая общее соотношение численности, потери для русских войск весьма тяжелые, но оправданием их является то, что задача боя была – заманить французов в ловушку, и она удалась! Если бы французы подошли позже, то потери были бы меньше, но условия сложились так, как сложились. Численность армии до сражения - 96 тыс. человек. Итого, отступала армия численностью примерно 50 тысяч человек.
Прямых достоверных сведений о потерях французских войск в Бородинском сражении нет. Наполеон в своем сообщении о Бородинском сражении указывал (имеется в виду сражение 26 августа), что потери его армии составили 10 тыс. человек, т.е., примерно столько же, сколько и под Смоленском. С императором не спорят, но вранье этих цифр было очевидно всегда. Оценить потери французов можно косвенно. В начале статьи оценена численность французской армии, пришедшей к Бородино - ~ 470 тыс. человек. Известно, что в Москву вступила армия численностью 80 тыс. человек, при этом одна дивизия, 10 тыс. человек, в день сражения ещё не догнала армию. Известно, что значительных боев после Бородино до входа в Москву не было. Не учитывая потери в стычках с русским арьергардом, - примерно 100 – 150 чел. в день, - можно оценить потери французов при Бородино:
470тыс. – 70 тыс. = 400 тысяч человек.
Это и было то «кровопускание», как говорил генерал Дохтуров, ради которого Кутузов дал это сражение. Соотношение потерь, ~ 1 : 10, это именно тот эффект, который при обороне давал изобретенный Кутузовым приём эшелонирования артиллерийских позиций, который он с успехом применил незадолго до этого в войне с турками. Но потери Наполеона были не только огромны по численности, они были не только чрезвычайно тяжелы, но и, позволим себе такую смелость, невосполнимы по качеству. Рядовой состав – во цвете сил и опыта, приобретенного за 15 лет непрерывных войн в Европе, офицерский состав – тоже, причем старшие офицеры начинали службу ещё во французской королевской армии. При этом Наполеон оказался (в Бородино) в 800 км. от границы на территории с бескомпромиссно враждебно настроенным населением.
Каков же итог этого сражения, в ходе которого обе армии понесли такие тяжелые потери?
Русские войска к концу дня считали себя победителями. Они воочию видели, что они сделали с французской армией. И то, что, как писал в своем стихотворении Лермонтов, «затрещали барабаны и отступили басурманы», вполне подтверждало их самооценку.
Французская армия, оставившая захваченные ценой чудовищных потерь русские позиции и вернувшаяся на свои исходные, очевидно, понимала, что проиграла. Тем более, что в частях, принимавших участие в сражении, на исходные возвратился среднестатистически только 1 из каждых 6, т.е., некоторые части, в особенности начинавшие сражение, исчезли практически полностью. Судя по случайно опубликованным высказываниям совершенно не известных участников-французов, армии было ясно, что Кутузов перехитрил Наполеона.
Где-то в районе 5 часов адъютант Барклая де Толли, майор Вольдемар фон Левенштерн приехал к Кутузову с оценкой результата сражения. Он сказал, что мы проиграли его, поскольку французы заняли наши позиции. Представляется, что майор высказывал главноначальствующему всех вооруженных сил России не свою личную оценку, а докладывал то, что приказал доложить его начальник, министр обороны и командующий Первой армии. Может быть, это и соответствует уровню стратегического мышления достаточно широкого круга генералитета, и стране очень повезло, что у неё были и другие генералы и что не Барклай командовал армией в этом сражении. Известно, что при этом докладе Кутузов вскипел и ответил афористически кратко:
«Сражение выиграно по всем пунктам!»
Поскольку Кутузов ничего не написал ни о кампании 1812 года, ни о сражении при Бородино, это для нас единственная, и очень четкая, авторская оценка.
Генерал Дохтуров, командовавший с утра 26 августа войсками центра, а после ранения Багратиона левым флангом, высказывался (его высказывание приводит Ф.Н. Глинка) так: «Я видел своими глазами отступление неприятеля и полагаю Бородинское сражение совершенно выигранным».
Участник сражения, автор Очерков Бородинского сражения граф Ф.Н. Глинка записал свои впечатления в следующих словах:
«Французы отступили на прежние свои позиции. И тем кончилось сражение Бородинское, данное с целью великого кровопускания, чтобы ослабить французскую армию. И эта цель достигнута».
Разумеется, для Франции и всей Европы, привыкшей Читать далее...

Незадолго до этого маршал Ней, самый талантливый и инициативный, пользовавшийся наибольшей после Наполеона властью в армии, видя, что все усилия на флешах не дают желаемого результата, забрал оттуда два корпуса, свой и Жюно, подчинил себе справа и слева все войска, какие счел нужным, создал группу из 60 батальонов пехоты, 120 эскадронов кавалерии и сильной артиллерии и направился к центру русских позиций, с намерением прорвать их. Вместе с ним действовала и часть войск левого фланга, маршала Богарне. Как считали очевидцы, это соединение было сильней иной армии.
«Несмотря на огонь батарей наших, эти многочисленные войска всё подавались вперёд. Тогда, (минута ужасная!) оглася воздух страшным криком, все бывшие тут колонны русские двинулись скорым шагом вперёд, неся ружье наперевес. Обе линии (можно сказать, обе армии) столкнулись, скрестили штыки и, как сосуды хрустальные, расшиблись на мелкие части! Всё смешалось и перепуталось, но никто не переставал драться! Конные, пешие, артиллеристы, люди разных вер и народов схватывались толпами, в одиночку, резались, боролись и дрались на смерть! … Пушки лопались от чрезвычайного разгорячения, зарядные ящики вспыхивали страшными взрывами. Это было уже не сражение, а бойня. Стены сшибались и расшибались, и бой рукопашный кипел повсеместно. Штык и кулак работали неутомимо, иззубренные палаши ломались в куски, пули сновали по воздуху и пронизывали насквозь! … Поле усеялось растерзанными трупами! И над этим полем смерти и крови, затянутым пеленою разноцветного дыма ревели по стонущим окрестностям громадные батареи. … Не раз Мюрат пытался под защитой своей артиллерии произвести общую кавалерийскую атаку, но успеха не было! Трупы, наваленные высокими грядами, не давали разбега коннице. … Огнедышащий Ней, встретив препятствие необоримое, сокрушившее все его напоры, наконец истощился. Тогда было 6 часов вечера.»
Инициатива Кутузова произвела на Наполеона впечатление, и весьма неприятное. Он не ожидал, что противник проявит эту инициативу и что у него для этого найдутся войска! Не зная, прорвутся ли русские, он придвинул к полю боя одну дивизию Молодой гвардии (но не пустил её в дело!). Ни о какой атаке на батарею у Горок и батарею Дохтурова он уже не говорил, к тому же свита показала ему 11 батальонов резерва русской армии и 6 батарей, так и не тронутых Кутузовым, очевидно, предназначенных для встречи с гвардией (так оно и было). Но если не атаковать, то и продолжать бой бессмысленно. С 6 часов вечера из-за общего изнурения сражающихся движения приостановились. Где-то еще продолжались движения рассеянных французских колонн. С согласия маршалов Наполеон приказал прекратить сражение. Французские войска возвращались к местам своего расположения в 1 – 1,5 км от поля боя, выставив сторожевое охранение и оставляя захваченные днем ценой огромных жертв русские позиции. Правда, в бессильной ярости за неудачу, Наполеон своим артиллеристам приказал продолжать обстрел русских позиций: «Дайте им ещё!» Стрельба продолжалась, пока позволяла видимость. Часы уходили, ночь все более вступала в свои права. Дым загустел и повис над полем. Вдруг, - и это было уже в последний раз, - Мюрат во главе 20000 отряда конницы произвел атаку на участке Семеновского. Но и она ничего не дала. Отряд завяз в бою и с потерями должен был возвратиться восвояси. Это было примерно в 9 часов вечера.
В районе 10 часов отряды русских драгун неожиданно напали на сторожевое охранение и прогнали его, подцепили к упряжкам орудия, стоявшие на батареях, где свои, а где и французские, и вернулись в свое расположение. В результате после сражения у русской армии количество орудий было таким же, как и до сражения.
После сражения, ночью Кутузов принимал генералов, выслушивал их рапорты, поддерживал предложения о награждениях, по-видимому, что-то обсуждал и оценивал, и лишь с одним генералом разговор состоял из одной фразы – с Уваровым. Когда этот генерал вошел для доклада, Кутузов не дал ему говорить и сказал сам: «Я всё знаю, бог простит». Только два генерала не получили наград за сражение, Уваров и Платов. Когда император Александр поинтересовался, почему Уваров, а это был его любимец, остался без представления, Кутузов ответил в том духе, что генерал Уваров, конечно, очень хороший генерал, но по обстоятельствам ему не довелось проявить себя в сражении. Царю пришлось удовольствоваться таким объяснением.
В соответствии со своим стратегическим планом, как Кутузов говорил ещё в Петербурге перед отъездом, он должен был заманить французов в Москву. Москва, объяснял Кутузов, впитает французов как губка. Тихо разбудив спящих прямо на позициях, зачастую среди тел убитых, собрав всё вооружение и снаряжение, армия ушла. Французская разведка обнаружила это лишь в районе 5 часов утра.
[700x462]

[437x499]
В начале этой схватки был ранен князь Багратион, его сменил генерал Коновницын. Позиции действительно были затоплены войсками, причём, численное преимущество было на стороне французов. Энергично командуя, Коновницын быстро перевел войска за деревню Семеновская и расставил их по высотам, вывез большую часть пушек и быстро устроил сильные батареи. Уступив флеши, он размежевался с французами оврагом с ручьем. Новую позицию французы уже не атаковали и бой здесь перешел в артиллерийскую дуэль. Кутузов прислал приказ: «Пропасть, но не пропустить!» Скоро Коновницына сменил генерал Дохтуров, командовавший до этого войсками в центре.

Ещё в начале этого боя обозначился неожиданный успех французских войск на второстепенном для них участке – силами всего одной дивизии была атакована и захвачена батарея Раевского. Тотчас же контратакованные, французы, несмотря на отчаянное сопротивление, были выбиты. Полк, обустраивавшийся на батарее, фактически перестал существовать. Но этот успех был воспринят как знак того, что здесь позиции Кутузова слабей. Против батареи с 21 орудием, из которых к 4 часам осталось 18, французами в дополнении к полевой артиллерии и 70 пушкам батареи у деревни Бородино было стянуто ещё 300 пушек. Началась упорная многочасовая артиллерийская дуэль, многочисленные кавалерийские атаки с целью захватить батарею через проход с тыльной стороны. Атаки эти отражались и русской кавалерией, и артиллерией, главным образом, с батареи. В результате весь пологий холм, на котором стояла батарея, по описаниям участников, был покрыт телами французских кирасир, любимцев Наполеона, как рыбьей чешуей.
Кутузов скрытно направил в тыл французов на западный берег Колочи казаков Платова и специальную кавалерийскую группу генерала Уварова, включавшую отряд гусар, отряд драгун со штатными пушками и отряд кирасир, элиту русской кавалерии, всего 2,5 тыс. человек. Кутузов приказал Уварову: «Держись, сколько можешь». Существует и другая версия: «Напасть, и пропасть, если нужно». Войска ниже по течению переправились через Колочу, прошли лесом и неожиданно появились в тылу у трёх французских корпусов, изготовившихся к атаке, сбили боевое охранение по ручью Война и прошли вглубь за деревню Бородино. Было 2 часа дня. Каждый из корпусов, чтобы не быть разгромленным, выделил войска для охраны тыла. Всего группа оттянула на себя, как считают, 20 тыс. войск, ослабив французов и, быть может, делая невозможной атаку. Всё это время русская артиллерия расстреливала противника. Но тут вмешался «полководческий талант» Барклая де Толли. По неведомым соображениям он приказал Уварову возвратиться. Евгений Богарне, талантливый военачальник, командовавший левым флангом французов, тотчас перевел эти 20 тысяч к батарее Раевского и после упорного боя, засыпая батарею тучей ядер и гранат, овладел ею, уничтожив гарнизон, отказавшийся сдаться. Генерал Милорадович быстро подвел сильные батареи на картечный выстрел и стал осыпать сданную батарею картечью.
Попытки вернуть батарею были безуспешны, но и успех французов не был уж очень значительным. Холм Горецкий и батарея Дохтурова были целы и французы их ещё и не атаковали, за глубоким Горецким оврагом стояли сильные войска и артиллерия. Было примерно 4 часа дня. В это время Наполеон со свитой объезжал поле сражения. «Где же наши выгоды? Я вижу победу, но не вижу выгод!» - говорил Наполеон. Он считал, что для успеха сражения нужно захватить батареи Дохтурова и на Горецком холме. Но к этому времени единственной свежей силой изо всей массы войск оставалась лишь гвардия – 40 тысяч. Остальные войска, по мнению маршалов, настолько обескровлены и утомлены, что надежды на них нет. Но и пускать в дело гвардию они не советовали, потому что и в этом случае результат не очевиден, а остаться без войск – невозможно. Но Наполеона это не убедило, он всё ещё продолжал обдумывать свою идею, направляясь в сторону Семеновского, где неожиданно для себя увидел собирающиеся для атаки русские войска. Кутузов увидел, что французская пехота, с утра синим морем заливавшая французские позиции, к вечеру (было около 5 часов) настолько истощилась, что крупные массы её остались, или собрались, лишь на семеновских флешах и у батареи Раевского, а весь центр почти целиком состоял из конницы. Он составил плотную массу пехоты, усилил ее кавалерией, чтобы пробить эту жидкую линию. Такой прорыв грозил уничтожением какой-то из её половин. Но войска не успели ни достаточно быстро собраться, ни быстро выдвинуться. Оценив опасность, Наполеон приказал начальнику артиллерии Сорбье, а кто-то пишет, что Сорбье сделал это по собственной инициативе, немедленно выдвинуть на угрожаемое направление артиллерию.
Как пишет об этом Н.Ф. Глинка, «заиграли органы адских батарей; целыми колёсистыми городами съезжаются они с разных мест, конная артиллерия скачет по полю, ядра с визгом бороздят и роют Читать далее...

[400x293]
Вот как описывает бой участник сражения Ф.Н.Глинка.
«Бой перед Семеновским закипел с силою необычайною, с остервенением беспримерным. 700 орудий, столпясь на одной квадратной версте, почти толкались между собой и, составляя подвижные вулканы, дышали огнем и опустошением! Ядра пронизывали толщи колонн; гранаты, лопаясь, и картечь дождили их сверху. А между тем ружье горело и перекатный, яркий беглый огонь не умолкал при этом кипятке сражения; многочисленные пешие и конные колонны неприятельские шли на нас с необыкновенным, ужасающим спокойствием. Наша артиллерия пронимала их насквозь, раздирала на части; но, многолюдные, они сжимались и шли далее. По грядам убитых, по трупам товарищей французы шли и штурмовали реданты (флеши)!
Ужасна была картина той части поля Бородинского, около деревни Семеновской, где сражение кипело как в котле. Густой дым и пар кровавый затмили полдневное солнце. Какие-то тусклые, неверные сумерки лежали над полем ужасов. В этих сумерках ничего не видно было, кроме грозных колонн, наступающих и разбитых, эскадронов бегущих. Груды трупов человеческих и конских, множество распущенных по воле лошадей, множество действующих и подбитых пушек, разметанное оружие, лужи крови, тучи дыма! Генерал Васильчиков прискакал на самый гребень одного из холмов Семеновских и рукою указывает на бегущего неприятеля. По мановению руки его батареи скачут, и тяжелые орудия посылают гибель и разгром вслед за бегущими.Даль представляет вид совершенного хаоса: разорванные, изломанные французские эскадроны кружатся, волнуются и исчезают в дыму, уступая место пехоте, выступающей стройно!
Конная артиллерия длинной цепью скачет по мостовой из трупов.
Постигнув намерение маршалов и видя грозное движение французских сил, князь Багратион замыслил великое дело. Приказания отданы, и всё левое крыло наше во все длине своей двинулось с места и пошло скорым шагом в штыки! Сошлись! У нас нет языка, чтобы описать эту свалку, этот сшиб, этот протяжный треск, это последнее борение тысячей!»
Подлинный рассказ одного старого солдата: «Под Бородиным мы сошлись и стали колоться. Колемся час, колемся два… устали, руки опустились! И мы, и французы друг друга не трогаем, ходим, как бараны! Которая-нибудь сторона отдохнет и ну опять колоться! Колемся, колемся, колемся! Часа, почитай, три на одном месте кололись!»
Под впечатлением рассказа одного из своих родственников, участника сражения за флеши, М.Ю. Лермонтов в своем стихотворении Бородино писал:
Ну ж был денёк!
Сквозь дым летучий
Французы двинулись как тучи.
И всё на наш редут!
Уланы с пёстрыми значками,
Драгуны с конскими хвостами,
Всё промелькнуло перед нами,
Все побывали тут!
Вам не видать таких сражений!
Носились знамена как тени,
В дыму огонь блестел!
Рука бойцов колоть устала
И ядрам пролетать мешала
Гора кровавых тел!

[310x100]

[680x446]
Сражение началось, когда, по выражению М.Ю. Лермонтова, «восток туманный забелел», штурмом Багратионовых флешей. Правда, корпус Понятовского, направленный Наполеоном во фланг флешей, застрял на несколько часов в жарком бою в лесу и кустарнике с корпусом Тучкова. Когда остатки корпуса наконец пробились к флешам, те дивизии, с которыми они вместе должны были штурмовать, давно уже лежали и на флешах, и на подходах, погребенные под слоями тел погибших из других, позднее присланных частей. На остальном пространстве в соответствии с диспозицией Наполеона русские войска связывались боем с противостоящими частями. Едва штурмующие войска оказывались на дистанции действительного огня, следовал залп картечных пушек флешей. Всего на дистанции действительного огня картечных пушек атакующим до батарей надо было пройти примерно 600 шагов. За это время их накрывало по крайней мере 4 – 5 залпов. При этом только картечных пуль выпускалось порядка18 тысяч. Кроме того, стреляли пехотные каре, а грантами – батареи второй линии.
Обычным тактическим приемом при атаке пехоты на батарею была стрельба по прислуге непосредственно перед броском в рукопашную, но, чтобы не перестрелять своих в спину, атакующие приостанавливались, «сбивались» в «плутонги» и стреляли. Это давало артиллеристам дополнительные 10 – 15 секунд, что, по-видимому, позволяло закончить на флешах еще одно заряжание и выстрелить по атакующим в упор, а это еще 3600 пуль, а если заряд картечи двойной, то и 7200 пуль. Было ли кому идти после этого в рукопашную? Недаром в последних атаках днем (между 11 и 12 часами) французские гренадеры шли в атаку без выстрелов, на что восхищенный командующий Второй армии Багратион кричал «Браво! Браво!»
Если французам и удавалось добраться до флешей, то как правило не до всех сразу, а лишь до одной. При этом защитники её вступали в рукопашную, конечно же, вынуждены были отдавать позицию, несли неоправданные потери, но таков был накал страстей. Так как брустверы были выстроены углом, то флеши оказывали огневую поддержку друг другу, отсутствие тылового бруствера не позволяло атакующим закрепиться внутри. Коварное качество этих «слабых» укреплений неожиданно проявилось ещё и в том, что батареи второй линии обстреливали их наружные фасы. Таким образом, флеши, служившие защитой русским, оказывались совершенно бесполезными для французов. Несколько залпов картечи, контратака, и вслед тем немногим, кто пытался спастись бегством, вскачь несся эскадрон. Дважды атакующим удавалось захватить даже все флеши, но не на долго.
Маршалы просили у императора подкреплений, обещали взять флеши, и брали их, но тотчас отдавали, подкрепления растаивали быстрее, чем подходили. Примерно к 11 часами утра флеши переходили из рук в руки уже 6 раз. После первого же захвата Кутузов приказал развернуть дополнительную «боковую» батарею из 25 орудий. Она обстреливала атакующих продольными выстрелами вдоль фронта и в тыл. Ядра, по воспоминаниям участников, пронизывали ряды.
Наполеон с первых же атак, раньше всех своих маршалов и генералов увидел неприступность русских позиций, но от сражения не отказался. Нужно было менять тактику. Некоторые авторы, в том числе именитые, писали, что Наполеон ошибся в расположении своей главной батареи, снаряды которой- де не долетали до русских. Мог ли ошибиться артиллерист по образованию, военный гений, полководец, давший к этому моменту несколько десятков крупных сражений? Наполеон не ошибся, просто он менял тактику боя. Единственным способом уничтожить артиллерию «лёгких» флешей было атаковать их кавалерией, но её не пропускали каре. Следовательно, надо было подавить каре, и самый эффективный способ – гранатами, но граната летит почти вдвое меньше, чем ядро, до каре не долетает, следовательно, нужно переместить батарею. Но в ходе боя это было не быстрым делом. Каждая пушка весила несколько тонн и везти ее приходилось по полю, на узких колесах, что не просто. И под каждую – нужно было, как минимум, выровнять и укрепить площадку не меньше 10 квадратных метров, перевезти боезапас по 30 – 40 выстрелов для начала, а всего на сражение – по несколько сотен выстрелов. И всё это время русская артиллерия громила атакующих французов.
Обстрел гранатами делал свое дело, но русское командование заменяло поредевшие каре свежими, а из потрепанных формировало новые на замену, подводило подкрепления, меняло части, подтягивало артиллерию и войска и от Тучкова, и с правого фланга. Кавалерийские атаки французов встречали русские кавалеристы, да ещё в сочетании с огнем пехотных каре. Нужно было новое решение. Нужно было затопить позиции русских в этом месте таким количеством войск, чтобы никакие потери не помешали прорыву. (На память приходит сражение под Ваграмом, где Наполеон сформировал колонну глубиной в 100 шеренг!) Было 12 часов. Не Читать далее...

Преднамеренная сдача Шевардинского редута, последующее строительство заведомо слабых сооружений против этого участка провоцировали французов именно здесь и атаковать. Соответственно очевиден и план Кутузова именно на этом месте и истребить французскую армию. Как? В тактике русской армии в это время большое значение придавали оборонительной фазе сражения. Кутузов сам постоянно и весьма успешно применял этот прием. В отличие ото всех других, в том числе от французской, русская армия имела на вооружении кроме обычных орудий с круглым каналом ствола, использовавших и ядра, и гранаты, и картечь, еще и специальные картечные орудия с растянутым горизонтально мелким и широким каналом на дульном срезе. При выстреле картечью из обычного орудия пули картечи вылетали конусом, причем, по законам газовой динамики наибольшая плотность пуль была у поверхности конуса. При этом часть пуль улетала за цель, часть – попадала в землю до цели. Отличным считался выстрел, если на расчетном расстоянии стрельбы в полосу роста человека попадала треть пуль заряда. Но пули картечных орудий летели равномерным горизонтальным веером, и в полосу роста человека попадали все. Для этих орудий не надо было менять прицел, что заметно увеличивало скорострельность. Эти орудия были поставлены на флешах. За флешами был неширокий, порядка 300м. овраг с ручьем, на склоне которого были устроены позиции артиллерийских батарей второй линии, поддерживавших флеши и встречавших неприятеля на дальних подступах.
В идеале схема отражения очередной атаки на флеши по замыслу Кутузова представляется такой: Если неприятелю удалось добежать до батареи, а какие-то атаки должны были быть такими, то численность его должна быть несопоставимо большей, чем у пехотного прикрытия. Соответственно прислуга орудий и пехотное прикрытие должны бросать позицию и скатываться в овраг. После обстрела атакующих батареями второй линии – контратака войсками второй линии, восстановление положения. После этого прикрытие и прислуга возвращаются на свои места и все возвращается к исходному состоянию.
Вообще Кутузов предусматривал, что в ходе боя любая батарея может быть и разрушена обстрелом неприятеля, и захвачена им. Стойкость обороны при этом должна обеспечиваться во-первых, наличием второй линии батарей и, во-вторых, специально продуманным маневром: перед сдачей позиции на батарею направляются легкие пушки, под прикрытием огня которых мощные орудия батареи вывозятся на позиции второй линии. При очередной атаке французов легкие пушки бросаются, прислуга и прикрытие убегают на вторую линию, мощь которой возрастает примерно до суммарной начальной. Трофейные орудия достаются неприятелю практически без «выстрелов».
Подошедших к армии, но ещё не обученных и не вооруженных ополченцев, число которых было значительно, – 10 – 15 тыс., - Кутузов распорядился использовать как санитаров. Они должны были вытаскивать своих раненых с поля боя и относить их в тыл, где им оказывалась бы помощь, затем раненых грузили бы на телеги санитарного обоза, организованного Кутузовым из 12 тысяч телег, и отправляли в тыл, а умирающих священники тут же соборовали. На 12 тысячах телег Кутузов мог организовать эвакуацию примерно 24 тысяч раненых. Забегая вперед, можно сказать, что у французов такого не было, и их раненые погибали в ходе схватки и под ядрами, и под копытами кавалерии, и под ногами и телами следующей волны атакующих в течение всего дня, а учитывая калибр ружей и пуль картечи, штыковые и сабельные раны, дождаться хотя бы ночи могли лишь очень и очень немногие.
Обычная тактика сражений в то время сводилась к рукопашной встрече под прикрытием своей артиллерии. Кутузов решил встретить французов с места практически лишь огнем артиллерии, причем все калибры при отражении атак стреляли картечью, в то время как у французов из-за дистанции картечью могли стрелять только легкие орудия, сопровождавшие войска в атаке. Русская пехота перекрывала промежутки между батареями, в качестве главной задачи защищая артиллерийские позиции от атак французской кавалерии.
Разумеется, до начала сражения расположение русских войск было максимально возможно замаскировано. Маскировкой было и расположение гвардейского полка на левом берегу Колочи в деревне Бородино, и нахождение войск севернее Горок, и расположение командного пункта практически за правым флангом, и переодевание войск в мундиры других частей и т.д.
Наблюдение показало, что французы сосредоточились именно там, где и ожидал Кутузов. Светлейший сам отдал распоряжения каждому командиру соединения. В 4 часа утра армия была поднята по тревоге, прошла по подготовленным рокадам и вся сосредоточилась на участке от Утицы до Горок протяженностью примерно 5 километров, артиллерия стала в две линии батарей.
96 тысяч против почти 500, 600 пушек против более чем 1000. Кто кого?

Как известно, в разгроме при Аустерлице царь обвинил Кутузова, и дворцовая камарилья громкоголосо это повторяла, поэтому, видимо, Наполеон никак не выделял Кутузова из числа прочих русских генералов, которых всех, кроме Багратиона, он оценивал весьма пренебрежительно. Ничего сложного в предстоящем сражении он не видел. Прибыв утром к линии и объезжая вдоль поля закипавшего сражения с обер-шталмейстером, герцогом Виченским, маршалом Бесьером и многими генералами, он сказал вслух: «Это сражение можно повторить; иначе я не стал бы его и затевать».
Наполеон в таких словах объяснил принятое решение: «Бой начнет правое французское крыло. Сбив, что встретит, оно сделает поворот налево и пойдет громить русскую линию, тесня и загоняя её к правому её крылу и потом в Колочу». Для этого он приказал поставить против левого русского крыла три батареи, в каждой по 60 орудий, как писал Ф.Н. Глинка. Представляется, что это не всё количество: Л.Н.Толстой в романе Война и мир приводит приказ, отданный Наполеоном, в котором дивизии, начинающей сражение, была придана специальная артиллерийская группа из 100 пушек. Кроме того, указываются на этом участке «адская батарея» Сорбье из 120 орудий, которую в ходе сражения Наполеон должен был переместить, об этом ниже, и еще одна крупная батарея, Дантуара. Вся французская армия была собрана на участке от батареи Раевского до Старой Смоленской дороги. От возможного, хотя и маловероятного удара во фланг армия защищалась малочисленным боевым охранением по ручью Война. Из 11 корпусов французской армии против Багратионовых флешей сосредотачивались 8 корпусов. Остальные должны были связать боем противостоящие войска, чтобы помешать им оказывать помощь флешам. Не маскируясь, французы проводили перегруппировку прямо днем.
Представляется, что Кутузов решал свои тактические задачи более изощренно. Выше упоминалось об этом. Во-первых, ему надо было выбрать позицию там, где он мог бы успеть её оборудовать до прихода французской армии. Во-вторых, при сложившемся соотношении сил необходимо было заманить французскую армию наступать на возможно более узком участке и поставить именно там всю свою артиллерию, бывшую его главной силой. Кроме того, необходимо было учитывать, что Наполеон может отказаться от сражения, обойти армию и идти прямо на Москву. И все это необходимо было сделать так, чтобы не выдать раньше времени противнику своих планов сражения, а противником его был военный гений, и на службе у него была очень изощренная и очень оперативная разведка.
Кутузов полагал, что Наполеон выберет для атаки участок от деревни Горки до Семеновского и рассчитывал именно здесь расположить армию. В случае, если Наполеон вскроет сосредоточение армии и попытается обойти её, скорее всего, с юга, по Старой Смоленской дороге, а возможно и с севера, севернее Горок, он расположил скрытно в лесах и кустарнике у деревни Утица корпус Тучкова, а за Горками корпуса Багговута и Остермана. В случае обхода эти войска должны были задержать противника и дать возможность русской армии, оставив позиции, быстро отступить и оказаться снова перед французами, а отступая, занять следующую позицию под прикрытием огня ранее отправленной артиллерии. Если обхода не будет, то в бою они, по замыслу Кутузова, должны были, в дополнение к другим резервным частям, стать скрытным резервом или, в подходящий момент, ударить атакующих неожиданно с тыла. Но вмешался случай. Генерал Бенигсен, не зная о замысле Кутузова и не догадываясь сам, поставил Тучкова на открытую позицию.

Наполеон со свитой проехал русские позиции от деревни Утицы до участка несколько севернее батареи Раевского. Дальше северный участок он осматривал в подзорную трубу. По всему фронту стояли русские войска, охранение было видно и на северном берегу Москвы-реки на достаточно большом протяжении (Казаки, направленные Кутузовым, демонстрировали свое присутствие на участке до 3 км. выше по течению). Правый фланг русских примерно до Горок проходил по склонам крутых оврагов, помимо батарей усиленных ещё инженерными заграждениями. Южнее рельеф постепенно выравнивался, лес вокруг деревни Бородино отсутствовал, позиции защищались артиллерийскими батареями до деревни Бородино. Еще южнее, против участка потерянного Шевардинского редута, русская армия, завернув фронт влево, спешно возводила легкие полевые укрепления (Багратионовы флеши), состоящие из трех батарей по 10 или 12 орудий, расположенных за брустверами в форме острых углов, повернутых в сторону неприятеля и не имеющих бруствера с тыла. По-видимому, укрепления производили впечатления слабых. Левое крыло наше было уперто в большой лес и прикрыто высоко торчащим курганом с 25 пушками. Еще на двух пригорках наброшены венцами укрепления. На центре все мосты разорены, все переправы испорчены, против известных бродов выставлены пушки.
По рассказам французов, Наполеон с первого раза усмотрел, что правое неприятельское крыло неприступно. Он решил вести сражение на участке от холма Горецкого до утицких болот.
Весь день Наполеон провел в активной деятельности, подготавливая завтрашнее сражение. Окружающие отметили, что в какой-то момент он даже пел бравурную песню. Наполеон отверг предложение маршала Даву, предлагавшего просто обойти армию Кутузова и идти на Москву, ему нужно было разгромить и уничтожить русскую армию. Он понимал, что для впятеро уступающей по численности, в том числе и в кавалерии, имеющей примерно вдвое меньше пушек, чем у него, русской армии генеральное сражение является политически вынужденным, и при таком превосходстве был уверен в лёгкой и громкой победе.
Гр. Ф.Н. Глинка, участник сражения, вспоминал: «После дня, слегка пасмурного, и вечера, окропленного холодноватым дождем, после жаркой целодневной перестрелки за право пить воду из Колочи настал темный холодный вечер, настал канун битвы Бородинской. … Бледно и вяло горели огни на нашей линии, темна и сыра была с вечера ночь на 26 августа; но ярко и роскошно чужими дровами освещал себя неприятель. Удвоенные костры, установленные в несколько линий, пылали до самого Колоцкого монастыря (удален примерно на 25 км.). Эти не наши огни, стоя огненными полками, сквозили сквозь чащи лесов и кустарников, румянили наше небо и бросали какой-то кровавый отблеск на окрестности ямистые, темные.
Рокот барабанов, резкие звуки труб, музыка, песни и крики несвязные (приветный клик войска Наполеону) слышались у французов. Священное молчание царствовало на нашей линии».
По воспоминаниям свиты, ночь перед сражением Наполеон почти не спал, дважды выходил смотреть, не ушла ли русская армия. С рассветом он вышел из палатки со словами «Вот солнце Аустерлица», тут же записанными придворными летописцами.

[700x695]


Первое значительное столкновение произошло у стен Колоцкого монастыря, где арьергард под командованием генерала Коновницына постарался задержать французов. Он сумел задержать их до 24 августа. 24го французская армия возобновила движение двумя колоннами, по Новой и Старой Смоленским дорогам – одна дорога вместить такую массу войск не могла.

Первое значительное столкновение произошло у стен Колоцкого монастыря, где арьергард под командованием генерала Коновницына постарался задержать французов. Он сумел задержать их до 24 августа. 24го французская армия возобновила движение двумя колоннами, по Новой и Старой Смоленским дорогам – одна дорога вместить такую массу войск не могла.
В авангарде главных сил, по Новой Смоленской дороге двигался корпус Мюрата. По нему был открыт сильнейший огонь, который сделал продвижение вперед невозможным, а попытки отогнать русских не удались – они не отпускали французов. Насколько эффективен был этот огонь, можно судить по тому, что корпус потерял два передовых полка. Пришлось разворачивать силы, атаковать и преследовать русских, пока французы не оказались перед полевым артиллерийским фортсооружением – Шевардинским редутом, вооруженным 30ю орудиями и начавшим эффективно обстреливать атакующих ещё издалека. Аналогично был атакован и приведен к Шевардинскому редуту корпус Понятовского, шедший по Старой Смоленской дороге. Было 4 часа дня. Линейные части расположились за редутом. Началось сражение за Шевардинский редут, к французам подходили новые корпуса. Выяснилось, что вся местность перегорожена русской армией, что редут является её левофланговой позицией и что, похоже, именно здесь она намерена дать генеральное сражение.
Французы выделили против редута 300 тяжелых орудий, на него и позиции прикрывающих войск вокруг следовали одна за другой атаки, разгорелся тяжелый бой. Перед началом боя Кутузов обещал направляемым в редут командам менять их каждые 2 часа, однако бой был настолько жестоким, что он менял их каждый час. Наконец, после долгой перестрелки и маневров, командир корпуса Кампан направляет в атаку на редут целый полк. Французы наступают тремя колоннами. Залп картечи сносит передних, но задние врываются в редут. Французы отмечали, что артиллеристы могли бы убежать, но отказались и были перебиты в рукопашной схватке. Были сумерки, около 8 часов вечера. На вопрос Наполеона, сколько захвачено пленных, ответили: «Пленных нет», и напомнили, что в течение всей кампании русские не сдавались, предпочитая либо медленно отступать, либо погибать на месте, на что Наполеон ответил, что послезавтра (26 августа) они втопчут русскую армию в землю.
Французы радовались своему успеху. Неожиданно около 10 часов вечера на редут напала дивизия русских гренадер. Французы выслали на подмогу четыре колонны войск, по две с каждого фланга, но колонны с одного фланга были изрублены двумя полками кирасир, а с другого – двумя полками драгун, «при такой удаче, как пишет в мемуарах Ф.Н. Глинка, гренадеры вбежали на редут и искололи целый батальон, но Кутузов, зная, что надобно делать, велел покинуть редут неприятеля». Гренадеры ушли, подцепив к упряжкам пушки и увозя их к себе на позиции.
Французское командование считало, что завтра русские попытаются вернуть утраченную позицию, и подготовилось. Но наступило 25 августа, а русские не атаковали. Наполеон со свитой провел рекогнесцировку русских позиций.

Планы и чаяния
Наполеон рассчитывал разгромить русскую армию не раньше, чем у Вильно, и не позже, чем у Витебска. Более глубокого продвижения он не планировал. Но русские армии всё время ускользали на восток. Он понял, что пока армия не разгромлена, Россия не признает себя побежденной, и он должен преследовать армию, как бы далеко она ни отступала. При пятикратном превосходстве в живой силе и при примерно двойном превосходстве в артиллерии он не сомневался в победе. Известная фраза о том, что если он возьмет Киев, то он возьмет Россию за ноги, если возьмет Петербург, то за голову, а если возьмет Москву, то поразит в самое сердце, была сказана им после занятия Смоленска.
Сообщение о назначении нового главнокомандующего в русской армии для Наполеона свидетельствовало о том, что в ближайшее время будет дано генеральное сражение. Оценив состояние армии по результатам смотра частей в Вязьме, не выделяя больше войск ни в гарнизоны, ни на охрану занятой территории, он всю армию направил вслед русской, к полю генерального сражения.
Не менее знаменательны и известные фразы Кутузова. Ответ госпоже де-Сталь совершенно определенно свидетельствует о том, что он знал, что победит, ответ племяннику, задним числом, – что знал, и не известно как давно, как справиться с Наполеоном, хотя на первый взгляд это кажется просто вежливой светской фразой. Но при этом, учитывая успешную деятельность французской разведки, само существо своих решений он хранил в глубокой тайне.
Уезжая из Петербурга 8го августа, он сказал, что если Смоленск еще не сдан, то Москву не отдадут, а если сдан – Москву придется отдать. Увы, Смоленск был сдан еще 6го числа.
Кутузов принял общее командование Первой и Второй армиями 18 августа в Царевом Займище и тотчас обещал армии генеральное сражение. Барклай считал, и впоследствии говорил, что позиции у Царева Займища были лучше, чем при Бородино. Может быть и так, не известно, но очевидно, что он совершенно не понимал ни того, что для такого сражения местность надо очень хорошо подготовить, ни того, как это надо было сделать. Кутузов приказал – отступать!
При имевшемся соотношении сил главной надеждой Кутузова были пушки. Именно артиллерия должна была истребить французскую армию. Но пушки, как можно больше, если уж не все, должны были стоять там, где пойдет французская армия. Нужно было выбрать позиции, оборудовать, разместить войска и замаскировать это так, чтобы не только разведка противника, в том числе его агентура в самом русском штабе, существовавшая в течение всей кампании, которая конечно вскроет всё это, не только французские генералы, но и сам военный гений Наполеон не могли до времени вскрыть замысла.
Кроме того, Кутузову надо было обезопасить себя и от возможного отказа Наполеона от сражения и обхода армии. Кутузов наметил три возможных района сражения, о чем и докладывал царю. На случай обхода Бородинской позиции он к месту слияния старой и новой смоленских дорог как к возможному другому месту сражения направил часть тяжелой артиллерии, чтобы под её прикрытием отступающая, добавим от себя, весьма поспешно, армия смогла бы занять позиции.
Также ещё до Бородинского сражения Кутузов направил за Москву, в Рязань несколько артиллерийских рот, очевидно, подготавливая сдачу Москвы. Навряд ли он предполагал тогда, что Москва будет сожжена, сначала на две трети то ли по приказу Ростопчина, то ли жителями, а потом, на оставшуюся треть – французами при оставлении города. Отправка примерно тогда же из Москвы противопожарной техники, вероятнее всего, объясняется желанием не оставлять эту дорогую и уникальную по тем временам технику в качестве трофея врагу.
Позиция
Отведя к 22 августа войска к Бородино и приступив к оборудованию позиций, Кутузов просил генерала Коновницына, начальника арьергарда, задержать французов хотя бы на день, чтобы получить возможность оборудовать позиции. Они протянулись от берега Москвы-реки на севере до обширных болот у деревни Утица на юге, примерно на 12 километров. Северная половина имела более глубокие овраги с более крутыми склонами и была больше залесена. Кутузов укрепил её устройством артиллерийских батарей, лесных засек и устройством флешей на самом правом фланге. Примерно в центре позиции, у деревни Горки, на возвышенности была устроена большая батарея из самых мощных и дальнобойных пушек. Её прикрывала 12ти орудийная батарея, батарея Дохтурова, а на обширном высоком и пологом холме, господствующим далеко над окрестностью, был устроен люнет, получивший название батареи Раевского (21 орудие), перед ним были отрыты волчьи ямы и ров, в который с началом сражения было введено пехотное прикрытие в 4000 человек, кроме того, были устроены какие-то укрепления у деревни Бородино; на южном фланге, сравнительно более плоском и открытом, с небольшими перелесками и кустарниками, был по всем правилам полевой фортификации устроен вооруженный мощными орудиями Шевардинский редут, сооружены другие батареи. На первой линии были размещены войска и установлены пушки на всех Читать далее...

[500x614]
Назначение Кутузова

В самом начале войны командующим главной военной силы России - Первой армии - был министр обороны Барклай де Толли. Французская разведка, составившая краткие характеристики почти на всех генералов русской армии, на некоторые полки, армии и гвардии (весьма точные и объективные, как пишет исследователь Валькович), приводила о нем такие сведения: «Генерал, военный министр. Лифляндец, женился на курляндке, которая видится у себя только с дамами из этих двух провинций. Это человек 55-ти лет, немного изможденный, великий труженик, пользующийся превосходной репутацией».
Барклай де Толли был человеком многих прекрасных качеств – храбрый генерал, добросовестный и ответственный служака, до щепетильности бескорыстный и порядочный, очень трудолюбивый и работоспособный чиновник. Среди удачливых генералов он был одним из самых удачливых. В русско-шведской войне в борьбе за Финляндию победил шведскую армию. Но дара стратега, полководца он был лишен совершенно.
К лету 1812 года не было плана кампании. Войска вдоль границ были растянуты в столь длинную и жидкую цепочку, что не могли ни оказать сопротивление вторжению, ни помочь друг другу при встрече с противником. Арсеналы и склады, расположенные, как и войска, вдоль границы, стали трофеем неприятеля. Не было и никакого плана отступления, хотя некоторые и пытаются приписать его командованию. В результате в глубине страны по пути отступления не было ни складов амуниции и снаряжения, ни складов продовольствия, и армия, стремящаяся, естественно, щадить свое население, снабжалась хуже, чем агрессор, который забирал подчистую все, что ему было нужно.
Но за одно Россия должна была благодарить Барклая. Не понимая, как можно сразиться с Наполеоном, и сознавая, что разгрома армии допустить ни в коем случае нельзя, он просто стремительно отступал. Отступал, не обращая внимания ни на чьи недовольства. Во время отступления в течение нескольких недель к нему присоединялись разбросанные части, а Вторая армия соединилась с Первой лишь через полтора месяца у Смоленска. По локсодромии («по прямой») от места вторжения до Москвы армия отступала в среднем на 13–14 километров в день, что при минимальном коэффициенте извилистости дорог (2–2,5) составляло 30 и больше километров в день. Отступала с полной выкладкой и всем вооружением, да еще при дикой жаре, стоявшей тем летом. Это - бегство.
Постоянное, повсеместное и весьма быстрое отступление русской армии вызывало - чем дальше, тем больше - ропот и в армии, и среди приближенных царя, и во всех слоях общества. Общественность требовала смены командующего. Царь был абсолютно несведущ в военных вопросах, он вообще не умел ни подбирать себе помощников, ни ценить тех, кого имел. Своей любимой сестре Екатерине Павловне, жившей тогда в Твери, он писал, что у него есть 3 генерала - Барклай, Багратион и Кутузов, но никто из них не может командовать армией, и он хотел бы видеть на этом посту Панина, но его не примает армия. Поэтому он созвал комитет, который рекомендовал ему назначить главнокомандующим Кутузова; в ближайшие дни он утвердит это решение и на том «умывает руки».
За пределами царских покоев назначение Кутузова было встречено всеобщим ликованием. Госпожа де-Сталь, высланная Наполеоном из Франции за слишком независимые и нелицеприятные суждения и жившая в Петербурге, явилась к Кутузову, как пишет граф Ф.Н. Глинка, «преклонила перед ним чело и возгласила своим торжественным голосом: «Приветствую ту главу, от которой зависит судьба Европы». Полководец наш, ловкий и на поле битв, и в обращении светском, не запинаясь, отвечал: «Сударыня! Вы дарите меня венцом моего бессмертия!» А на вопрос своего племянника, неужели он рассчитывает разгромить самого Наполеона, Кутузов отвечал: «Разгромить - нет, но обмануть - обману!»
Не теряя времени, Кутузов выехал к армии. Тот же граф Ф.Н. Глинка писал: «Предания того времени передают великую пиитическую повесть о беспредельном сочувствии, пробужденном в народе … назначением Михаила Ларионовича в звании главноначальствующего армии. Жители городов, оставляя все дела расчета и торга, выходили на дорогу, где мчалась безостановочно почтовая карета, которой все малейшие приметы заранее известны были всякому. Почтеннейшие граждане выносили хлеб-соль; духовенство приветствовало предводителя армий молитвами; окольные монастыри высылали к нему на дорогу иноков с иконами и благословениями от святых угодников; а народ, не находя другого средства к выражению своих простых душевных порывов, прибегал к старому, радушному обычаю – отпрягал лошадей и вез карету на себе. Жители деревень, оставляя сельские работы, сторожили также под дорогою, чтобы взглянуть, поклониться и в избытке усердия поцеловать горячий след, оставленный колесом путешественника. Очевидцы рассказывали (Ф.Н. Глинке), что матери издалека бежали с грудными Читать далее...

1. Французская армия

Сроки выслуги офицерского состава (в годах) Средний возраст
Полковники - 21–22 40 - 42
Командиры батальонов и эскадронов - 19,7 35 - 40
Капитаны - 18–18,5
Лейтенанты и су-лейтенанты - 10,7–13,2 30

Как писал французский исследователь Марегон в 1912г., «эти цифры показывают с поразительной силой, какую закалку и какой боевой опыт должны были получить подобные командные кадры различных родов оружия: достаточно сказать, что любой военный, имеющий в это время 6 – 7 лет службы, принял уже участие в многочисленных и славных кампаниях, пройдя поля битв с большинством армий Европы».
Сен-Сирская военная школа, созданная приказом Наполеона в 1802г., выпустила с 1809 по 1814г. 3856 великолепных офицеров; Политехническую школу с 1804 по 1813г. окончили 1380 выпускников, около 1000 из которых стали офицерами, в основном артиллерии и инженерных войск.

2. Русская армия
Характеристики офицерского состава в феодальной России имеют - в силу иного социального строя - существенно отличающиеся параметры
Общее количество офицеров в русской армии – 17139 (по данным на 1815 г.)

Возраст Процент от общего
количества офицеров Процент от количества
старших офицеров
до 25 лет 42 2
26-30 27 20,4
31-35 13,6 23
36-40 10 29
свыше 40 6,3 22,3

Боевой опыт в сражениях до 1812 г.:
Получило боевое крещение 51%
Участвовало более чем в 10 сражениях 36,5%
Участвовало более чем в 30 сражениях 2,2%
Награждены орденами, оружием и присвоением внеочередного звания 65 %

Образовательный уровень:
Читать и писать умеет, другим наукам не обучен 65 %
Читать и писать умеет, арифметику знает 10,1%
Изучал иностранные языки, гуманитарные науки, математику, военные науки 24,7%
Изучал более 6 предметов 9%

Необходимые профессиональные знания будущие офицеры получали в военно-артиллерийской школе, т.н. кадетских корпусах или непосредственно в полку, где начинали свою службу. До получения первого офицерского чина в зависимости от образования и социального происхождения солдат (унтер-офицер, если из крестьян) должен был прослужить от 4 до (унтер-офицер из крестьян) 12 лет.
Однако ключевыми фигурами в любых сражениях являются главнокомандующие. И если французам повезло – Наполеон был и главнокомандующим, и императором - то по воле императора Александра Кутузов стал во главе российской армии лишь спустя несколько месяцев после начала войны.

Итак, какова же действительная численность обеих армий перед решающей битвой на Бородинском поле?

1. Французские войска
[175x222]
В БСЭ указывается, что для вторжения в Россию у Наполеона предназначались 678 тыс. войск с 1372 орудиями. О вводе всех 678 тысяч сведения автору не попадались. В литературе указывается другая цифра - 620 тыс. Дополнительные 20 тысяч литовцев, о которых уже говорилось выше, состояли из 15-ти тыс. пехоты с 30 пушками соответственно и 5-ти тыс. кавалерии. Итого, можно считать, что с французской стороны в войне участвовали 640 тыс. чел. войск.
Но главные силы, с которыми было начато вторжение 12 июня 1812 г., состояли из 444 тыс. войск и более 900 орудий (с достаточной степенью точности для дальнейшего изложения можно считать, что орудий 900). В дальнейшем была введена резервная армия Ожерό численностью 160 тыс. чел. Количество орудий в резервной армии не приводится, но поскольку оснащенность в различных подразделениях армии обычно одинаковая, ориентировочную оценку можно сделать по оснащенности орудиями главных сил. Из того, что на одно орудие приходилось примерно

444 тыс.:900 орудий ≈ 493 человек,

получаем, что в армии Ожерό было:

160 тыс.чел.: 493 чел./оруд. = 325 орудий

Какова же была численность французских войск на подходе к Бородино?
Л.Н. Толстой при написании романа «Война и мир» провел большое исследование. В романе он приводит сведения министра Балашова, направленного императором Александром на переговоры с Наполеоном, которые состоялись в Вильно. По словам Балашова, Наполеон сам назвал ему численность французских войск, начавших вторжение – 440 тысяч. Видимо, именно такое количество было ему необходимо для генерального сражения с русской армией. Поскольку генеральное сражение произошло далеко от места ввода французских войск в Россию, Наполеон по мере расходования войск дополнительно вводил новые части. Очевидно, что не меньше этого числа и должно было участвовать в Бородинском сражении.
Как было в действительности можно оценить, исходя из общей численности французских войск (640 тыс.) и их убыли на пути от места вторжения до Бородина. Уменьшение численности французских войск на московском направлении происходило по 3-м причинам:
1). Из-за оттока 100 тыс. чел. для действий в направлении Петербурга (группировка Макдональда), Киева (корпус Шварценберга) и в гарнизоны занятых городов.
2). По болезни (в основном из-за стертых ног): армия Наполеона теряла в среднем 500 чел. в день, т.о., за 2 месяца, прошедших от момента вторжения до Бородина, - 30 тыс. чел.
3). Боевые потери. О боевых потерях французских войск можно судить лишь косвенно - по потерям русских войск. (Известно, что в боях того времени - если дело не доходило до сокрушительного разгрома - потери сторон отличались не больше, чем на 15 – 20%). По данным, приведенным на стелах в храме Христа Спасителя, боевые потери русских войск за время отступления к Бородино составили суммарно 22,8 тыс. рядовых. И Барклай де Толли, и Багратион сообщали, что потери французов были больше. Таким образом, потери французских войск в стычках составляли порядка 30 тысяч, не больше.
Последняя дивизия из войск Наполеона на московском направлении численностью 10 тыс. человек (~20 пушек) подоспела лишь на следующий день после сражения, - 27 августа (8 сентября по Грегорианскому календарю), - и в сражении не участвовала.
Таким образом, получаем, что у Наполеона на Бородинском поле было:

640 – 100 - 30 – 30 - 10 = 470 тысяч.

Как видим, далеко не 120 – 130 тыс.! И не 180, как велел считать Кутузову император Александр!
Инспектируя 120 – 130 тыс. войск, как писал академик Тарле, Наполеон проехал вдоль строя порядка 40 км, на что ему потребовалось 2 дня. Если бы он инспектировал ВСЕ войска, это заняло бы больше недели!
Аналогичное преуменьшение апологеты французской победы проводят и при определении количества артиллерии. Всего 587 орудий! Прямо-таки нищий император, подчинивший себе всю континентальную Европу!
Обратимся опять к прямому подсчету. Если при вторжении в Россию у всей 640–тысячной французской армии было

640 тыс.: 493 оруд./чел ≈ 1300 орудий,

то в войсках, подошедших к Бородино, должно было быть примерно:

1300 – 203 (для других направлений) – 20 (не успели подойти) ≈ 1080 орудий.

Это оценка снизу – без учета трофейных орудий. Если считать, что войска, оставленные в гарнизонах занятых городов, были перевооружены трофейными орудиями, а их штатная артиллерия продолжала идти с армией и вся на московском направлении, то общее количество орудий у Бородино увеличится примерно на 80 пушек - до 1160 (оценка сверху).
По оценкам штаба Кутузова, у французов при Бородино было порядка тысячи орудий. Как видим, оценка была довольно точной.
Калибр французских пушек - 3– 4 фунта, дальнобойность ядрами - до 2 км. Читать далее...

КУТУЗОВ и НАПОЛЕОН – главнокомандующие, имевшие абсолютно надёжные войска, бестрепетно бросавшиеся в пекло боя, не обращая внимания ни на количество, ни на огонь неприятеля, ни на жестокие потери. В этих условиях успех сражения или его неудача определялся только противостоянием самих полководцев - единственных участников, которые до конца, как мне представляется, понимали и определяли тактический рисунок сражения. И если при этом, имея пятикратное превосходство в численности и двукратное в артиллерии, Наполеон не сумел добиться разгрома Кутузова, а Кутузов, уступая столь существенно в численности и огневой мощи, сумел решить свою задачу - практически истребить армию противника, то, наверное, можно сказать: Кутузов выиграл, Наполеон проиграл. Это точнее, чем сказать «русские выиграли, французы проиграли». При полной беззаветности поведения войск это проигрыш или выигрыш именно командующего.
Но если Наполеон всегда вызывал восхищение и поклонение, то само имя Кутузова практически сразу оказалось задвинутым в небытие, и не только на Западе, где победителями Наполеона сразу были объявлены лишь герцог Веллингтон и Блюхер, но и в России - из-за неприязни к нему царя и вторившей ему завистливой дворцовой камарильи.
Много неверных и порой лживых объяснений гибели Великой Армии появилось на Западе (и, прежде всего, во Франции) практически сразу после войны. На некоторые из них успел ответить и сам Наполеон, когда находился в ссылке; правда, в это время его уже никто не слушал. В последние годы эта ложь, основанная в том числе, возможно, на изучении войны 1812 г. по иностранным источникам, как по команде стала пропагандироваться и в наших СМИ. Утверждается, что «русские проиграли Бородинское сражение» (и даже - «КОНЕЧНО, проиграли сражение»), что у Наполеона в Бородинском сражении было всего 120 – 130 тыс. войск, что Кутузов не выиграл у Наполеона ни одного сражения и т.д. Всех утверждений, незадачливые авторы которых - журналисты и прочие гуманитарии, в своей профессиональной деятельности не умеющие воспользоваться даже простейшей арифметикой, не будем и повторять. Однако наиболее существенные искажения – необходимо опровергнуть, и начать стоит, по-видимому, с вопроса о численности обеих армий.
Действительно, всего в Россию Наполеон ввел 620 тыс. войск, из которых 100 тысяч были отряжены на петербургское и киевское направления и гарнизонную службу. Дополнительно к войскам Наполеона присоединились еще 20 тысяч, сформированных литовцами на занятых французами территориях в расчете на то, что в благодарность Наполеон отменит крепостное право. (Забегая вперед, надо сказать, что их ожидания не оправдались: Наполеон, не желая лишаться поддержки поляков, которые в этой местности были помещиками, не только не отменил крепостное право, но и направлял войска для пресечения стихийных выступлений литовцев против помещиков).
В то же время - согласно утверждению некоторых источников - на московском направлении в Вязьме, где Наполеон проводил смотр своей армии, и где определилась ее численность перед Бородинским сражением, оставалось всего лишь 120 – 130 тысяч.
Следовательно, на пути от места форсирования Немана до Вязьмы, протяженность которого «по прямой» составляет 700 км, французская армия потеряла и от стычек с русским арьергардом и по болезни
((620 + 20) - 100 - 130) тыс. = 410 тыс.

Это значит, что за каждый километр продвижения вглубь русской территории армия Наполеона теряла почти 600 человек:
410 тыс./ 700 км = 586 чел./км

Если точно так же посчитать, во что обходилось русской армии отступление на 1 км, то, учитывая, что гарнизоны городов вливались в армию, получим на московском направлении (численность армии у Немана, находящегося в 800-ах километрах от Бородина, – 180 тыс., пополнение от городских гарнизонов – 50 тыс., численность перед Бородинским сражением – 96 тыс.):

(180 + 50 - 96) тыс./ 800 км = 168 чел./ км

Если верить этим данным, то получается, что и без всякого генерального сражения французская армия либо вообще не дошла бы до Москвы (до нее ещё 200 км.), либо перед десятитысячной армией (130000 – (200х600)) во главе с императором на белом коне стояла бы почти восьмидесятитысячная кадровая русская армия! В таком случае исход сражения очевиден, и не нужны были бы никакие ополчения, и, возможно, не потребовалась бы и смена командующего.
Итак, 120 –130 тысяч – вздор. А откуда же взялись эти цифры? Академик Тарле в своих работах о вторжении Наполеона писал, что перед Бородинским сражением император проводил в Вязьме смотр НАХОДИВШИМСЯ ТАМ войскам, но на это уточнение СМИ, о которых я упомянул, не хотят обращать внимание. Как говорит М.Жванецкий: «тщательнéе надо», господа журналисты!
Как же в действительности обстояло дело? Но об этом – в следующий раз...
[700x525]