Хочу написать книгу. Будет называться "Сон Эпименида". Вот примерное содержание:
1. Размещение семян в рост. Неолитическая революция пожирает своих детей.
2. Рождение Эроса-Капитала из мировой фанетии. Невидимая рука Рынка творит мир. Табу на инцест.
3. Магические практики - создание бессмертного Субъекта.
4. Требование благословления и Субъект. "С Богом боролся и человеков одолевать будешь".
5. Тяжёлое кадингиростроение.
6. Килонов грех. Never believe a cretans. Алтарь неведомому Богу.
7. Клисфен Алкмеонид - тираноборец. "Делай что изволишь". Буле - Совет пятисот.
8. Любовь Алкивиада Алкмеонида к Сократу. Говорливый Эрос и нехватка.
9. Пиррова победа зрения. Хлад тонок и Глас.
10. Филаутия и буле святого Максима Исповедника.
11. Метафизический Кадингир, магическое имя и Любовь воплощенная в диалогической общине. Эрос и агапэ.
12. Алхимический бракованный философский камень. Плавание Означающего в верхних водах.
13. Венок тропов.
14. Буйство Голема. Дневники Каммерера, секретаря графа фон Кюрштейна, повествующие о непокорных гомункулусах.
15. Самодвижущаяся вермишель Эразма Дарвина.
16. Великий Террор и торжество Es-Капитала.
17. Возглас Мюрата в оранжерее дворца Сен-Клу. Разгон герусии и Совета пятисот.
18. Экстраординарный профессор Выбегалло из Йены и дрожание левой икры Наполеона Бонапарта.
19. Ватерлоо и выход Эпименида из пещеры.
20. Полёт совы Минервы мировой Ночью. Заклинание Капитала Марксом.
21. Влияние гегельянства Владимира Соловьёва на Александра Кожева. Судьбы хилиазма. Учение об антихристе.
22. Русское землетресение - "казаки и калмыки" против Субъекта.
23. Минотавр и путешествие по Лабиринту.
24. Сумерки. Война вампиров и оборотней.
25. Превращённая форма. Превращение оборотня в человека.
26. Постмодерн - исполнение "Марсельезы" на концертине-пикколо.
27. Японский Visual kei - антропологический идеал человека Конца истории.
28. Район Харадзюку - кладбище Субъекта. Сноб - адепт Капитала.
29. Матпотребности и духпотребности. Уничтожение кадавра джином.
30. Предрассветный час.
Хочу написать, но мне лень.
Вот есть непосредственное единство. Полное слияние, до неразличимости. Например животные, или вот камни какие-нибудь. Вроде как они есть в отдельности, но всё это всего лишь части универсума. Части. Части чего-то единого в своей сущности. В этом смысле, этих частей вобщем-то и нет. Они взаимозаменяемы, их до хрена, и они какие-то тупые вобщем-то. Гегель это единство мира называл Наличное - Dasein. То, что просто есть, есть да и всё - это и есть Дазайн. Но. Тут есть важнейшее "но". Вот это вот Наличное - оно не просто так есть где-то там в объективном мире, вне нашего сознания. Так мир предстаёт в человеческом восприятии, в феноменологии, в известном смысле у нас в башке. И это душняк. Там нет свободы. А свободы хочется. Поэтому Гегель и говорил - нафиг всё это давящее единство мира, надо куда-то выковыриваться из него. Куда? В никуда. В смерть. Или в виртуальный Вампир Друзей (эх, не застал Гегель Интернета, порадовался бы старик). Короче, нормальная логика самоубийцы. Очень готично.
Но тут появляется товарищ Хайдеггеридзе, который взял всё эту гегелевскую кухню и сказал - нефиг тут от мира убегать, будем страдать, дескать. Хайдеггер взял да вернул Человека, как особый феномен, обратно в Dasein. Так и сказал - человек это Дазайн. Но это касается только раннего Хайдеггера времён "Бытия и времени". Интересный момент, чисто биографический - Александр Кожев как-то признавался, что его знаменитые гегелевские семинары просто не появились бы без "Бытия и времени". Не, вообще, те кто в теме, найдите, как говорится, десять отличий между кожевскими штуками и раннехайдеггеровскими. Хайдеггеровский Набросок, по мне, так это просто калька с гегелевского Становления. Пресловутый Ужас-Angst, который по раннему Хайдеггеру прикрывает само Ничто, ну это же экзистенциальный аналог гегелевской Негации. Да там много параллелей. Я даже вот чего думаю - зрелый Хайдеггер называл Ницше высшим проявлением мировой Ночи. Типа ницшевский Сверхчеловек - это кульминация Постава и ничтоженья. А я вот думаю, что певцом Ночи был как раз сам ранний Хайдеггер. И даже потом он не хотел себе в этом признаться. Кроме того, кто у нас Ницше-то? Правильно, криптогегельянец. Даже так: поп-гегельянец, на манер нью-эйджевских поп-кришнаитов и поп-каббалистов. В таком вот аксепте.
Ну вот я и приехал. Мы делали великое дело во благо всех живых существ, и мы его сделали. Альбом дружищи Джаза наконец-то записан и издан. Ура, товарищи. Я помогал, как мог, а потому устал, как собака. От утомления у меня внутре сделалась сияющая Великая Пустота.
Комменты включил. Прошу прощения у всех кто поздравлял меня с днём рождения - я не мог ответить, потому как сдуру забыл дома пароль от лирушного блога. Говорю сейчас: всем огромное спасибо! Был очень тронут. Мир.
Я завтра уезжаю в командировку. Недели на три. Не теряйте. Комменты отключаю. Всем здоровья. И счастья.
Евгений Замятин
Арапы
На острове на Буяне - речка. На этом берегу - наши краснокожие, а на том - ихние живут, арапы. Нынче утром арапа ихнего в речке поймали. Ну так хорош, так хорош: весь филейный. Супу наварили, отбивных нажарили - да с луком, с горчицей, с малосольным нежинским... Напитались: послал Господь! И только было вздремнуть легли - воп, визг; нашего уволокли арапы треклятые. Туда-сюда, а уж они его освежевали и на угольях шашлык стряпают. Наши им - через речку:
- Ах, людоеды! Ах, арапы вы этакие! Вы это что-ж, это, а?
- А что? - говорят.
- Да на вас что - креста, что ли, нету? Нашего, краснокожего, лопаете. И не совестно?
- А вы из нашего - отбивных не наделали? Энто чьи кости-то лежат?
- Ну что за безмозглые! Да-к ведь мы вашего арапа ели, а вы - нашего, краснокожего. Нешто это возможно? Вот, дай-ка, вас черти-то на том свете поджарят!
А ихние, арапы, - глазищи белые вылупили, ухмыляются да знай себе уписывают. Ну до чего бесстыжий народ: одно слово - арапы. И уродятся же на свет этакие!
1922 год
Eypoпаны бiр елес кезiп жyр - коммунизм елесi.
Карл Маркс.
Как известно, казахи - народ с весьма развитым чувством юмором и самоиронией. Нет ни одной темы, которую бы они не норовили обстебать. От политики до межнациональных отношений. Пальца им в рот не клади. Особенно над собой поржать - у казахов это самое милое дело.
Идёт это от традиции айтысов. Это когда садятся напротив друг друга два акына, играют на домбрах и поочереди друг дружку подкалывают, под всеобщий смех зрителей. Не стесняясь в выражениях. Кто обиделся и сорвался, тот и проиграл. Айтысы до сих пор у деревенских казахов - любимое развлечение. У нас их частенько по ящику показывают, по местным каналам. Я правда, к своему стыду, не понимаю по-казахски, но видно - зал ржот, покатывается.
Кстати, знаете как домбры появились? Мне рассказывали вот чего: типа первоначально домбра это была такая плоская дубина с двумя струнами. Жырау (странствующий поэт) въезжал в аул, и начинал тренкать на ней и петь. Чего-нибудь нелицеприятное. Срывать покрова и обличать - это тоже казахи любят. А ежели народ серчал и бросался на правдоруба, то тот, недолго думая, хватал домбру-дубину за гриф и шёл на отмах. Народная демократия в действии.
Короче, друг-казах рассказал новый анекдот. Рассказывать его, конечно, надо с соответствующим произношением, в этом вся соль. Но увы. Короче, анекдот:
Do you know the warm progress under the stars?
Do you know we exist?
Have you forgotten the keys to the Kingdom?
Have you been borne yet & are you alive?
Джим Моррисон, из "An American Prayer"
Подлинная история всегда была с нами. Незамечаемая. Заслонённая отчуждением. История не одна, их ровно две. Две истории. Одна - это история погони осла за морковкой, история поиска наслаждения, сиречь дление и снятие отчуждения. Вторая - история событийная, история встреч с отсутствующим Бытием, история присутствия. Угрюмый старик Хронос и вечноюный крылоногий Кайрос. Эти истории параллельны. Но они же и постоянно пересекаются в римановом пространстве общественного места точек. Это рождает возрождения. Духовные всплески. Но наш общий хронотоп оккупирован умиранием - пожирающим собственных детей Хроносом. Бесполезно человеку нехватки толковать о чём-то кроме счастья.
Сможем ли мы не поодиночке, а сообща схватить за локон постоянно набегающего на нас Кайроса? Или его удаляющийся лысый затылок так и будет являть нам во снах травму - превращённую форму события встречи?
Интересная флешка для рисования - и интересна тем, что можно до бесконечности смотреть потом, как создавался рисунок, - т.е. это прямо-таки дивное кино, но, увы, его нельзя запомнить, а печатать на принтере бессмысленно, т.к. важен не только конечный результат, но и сам процесс, раз это возможно увидеть, как в фильме.., видимо, надо ставить видеокамеру заранее на штатив, настраивать и снимать...
нарисуйте и нажмите справа внизу треугольничек, означающий "проиграть"
Пластмассовый мир победил.
Ликует картонный набат.
Кому нужен ломтик июльского неба?
Егор Летов, "Моя оборона"
Конец истории наступил уже давно. Примерно в пять часов вечера 14 июля 1789-го года. Бастилия пала. Народ Франции восстал и сверг тирана. Рабы в смертельной Борьбе одолели Господ. И стали Гражданами. Впервые в мировой истории, основной движущий мотив истории был удовлетворён. Желание Другого достигло своего Признания. Всё. Так старая история исчерпала себя.
Но Конец истории это не точка, это процесс - длительность. Звезда истории взорвалась ослепительным взрывом и коллапсировала в чёрную дыру Конца. И с тех пор, со времён великой французской революции, эта чёрная дыра растёт и расширяется, засасывая в свою мёртвую утробу народы и страны. Ничего Нового в истории с тех пор не появилось. Ни в философии, ни в искусстве, ни в событийной ткани. Мировую философию закончил Гегель - Абсолютный мудрец Конца истории. А все войны после Наполеона (включая две мировые) - это лишь триумфы Признания.
Именно ситуация наступившего зацикленного безвременья позволила Карлу Марксу оглянуться назад и вокруг себя, и законченно описать капитализм, как сущностную общественную формацию Конца истории. Поэтому Маркс почти не писал о коммунизме. А если и писал - то гадательно, то профетически. Потому что подлинный коммунизм - это постистория. Это то, что за горизонтом событий. Коммунизм - это общество живых. Он невообразим человеком, заражённым трупным ядом Конца истории.
И все революции после французской - это лишь кровавые перепевы Марсельезы. Коммунистической революции не может быть в принципе. Может быть только социалистическая - то есть насильственное установление буржуазно-демократического Государства равнопризнанных Граждан. Социалистическая революция - это торжество государственного капитализма.
Вампир Друзей вот уже двести лет празднует ничтоженье мировой Ночи. Пластмассовый мир победил. Сможет ли человек в мужестве и мудрости принять свою судьбу, и пройти Пустоту этого колодца нигредо? Сможет ли человек одолеть притяжение Звезды смерти, и выйти к порогу подлинной истории - к Ereignis'у?
Кипела кровь в игре страстей
И ты невольно шел за ней
По бездорожьям.
Но свет, сбивающий с путей,
Был светом Божьим.
Роберт Бёрнс
Человек постоянно закидывает себя в будущее своим наброском. По-другому скажу: человек постоянно стремится к порождению нашего совместного воображения - к агальме. Человек хочет вырваться из мира душной естности. Человек ощущает себя лишенцем. Поэтому в воображении он создаёт потусторонний мир, где ему якобы будет ништяк. Неважно как смертный его назовёт - рай, нирвана, мокша, неважно. Важно вот что: этот мир стрёмный, значит должен быть мир', где хорошо. И мало того мир' - это подоснова этого мира. Потому что мир' лучше для нас, и мы хотим иметь с ним связь. Значит тот мир - причина нашего. Это инвестиция в субтильное золото. Экономический мотив. Постав. Метафизика.
Читая Хайдеггера, у меня складывается ощущение что Хайдеггер как будто вращался вокруг некой буквально тоски по Бытию. Как-будто хотел ухватить его, понимая что это ему никогда не удасться. Бытие - ничто из сущего, это не вещь, Бытие вообще не есть. Вот эта тоска и вызывает опредмечивание человеком Бытия - фетишизацию. Потому что человек хочет столкнуться с Бытием, восприять его, а того всё нет и нет. И тогда человек начинает выдумывать "Бытие", прирученное собственным воображением. Он помещает эту выдумку в речь, в язык, пытаясь магической силой слова удержать фантазм. Но это ложь. Бытие не живёт в загородках. Означающее сплывает с неуловимого Означаемого. Но почему Бытие ускользает? Или по-другому: почему мы его не воспринимаем, как Вещь?
Ответ прост: потому что Бытие - это Другой. Совсем Другой. Вся эта тоска - ничто иное как превращённая форма диалога. Наши нарциссические галлюцинации - это следствия нашего неутолённого желания услышать ответ от самого Бытия. Мы ставим в своём умственном пред-ставлении призрачного двойника (образ себя), чтоб хоть с кем-нибудь пообщаться по душам. Хайдеггер говорил что вопрошание это и есть наша обращённость к Бытию. Но великому немцу не хватило лишь одного шага - понять, что вопрошание - это молитва. Неценное, низачемное диалогическое обращение к Другому. Именно поэтому Бытия и не видно, поэтому оно не вещь. Мир - это всего лишь ненавязчивая Граница между человеком и Другим. Место События Встречи.
Краткая история психоанализа, общие представления о структуре психического аппарата, «Оно», «Сверх-я», «Я», психологическая защита, вытеснение, сублимация, невроз, основной принцип психологической помощи.
В конце ХIХ века в медицине преобладало материалистическое толкование причин душевных заболеваний: их объясняли нервными недугами. Но врачам были известны и такие заболевания, которые вызывали подозрение, поскольку симптомы некоторых заболевания не имели в качестве причин телесных, физических расстройств. Такие заболевания носили название «истерия». Первоначально считалось, что истерии подвержены только женщины. Истерия переводится как «бешенство матки», но конечно врачи уже давно понимали наивность такого объяснения. В чём заключалась странность таких заболеваний? Например, человек говорит, что он ослеп. Когда офтальмолог осматривает «слепого», то замечает, что глаза реагируют на внешние раздражители (луч света, например). Офтальмолог уверен, что глаза пациента здоровые, а пациент уверен в обратном. Врач начинает подозревать, что этот пациент лжёт и посылает такого пациента к психиатру. Но ложь не психическое заболевание и даже если её истолковывать как моральный «недуг», то к ведомству психиатрии он всё равно отношения не имеет. Именно З. Фрейду и было суждено открыть загадку подобных заболеваний и предложить действенный метод их лечения.
Фрейд проходил стажировку под Парижем в психиатрической клинике Сальпетриер у известного врача Ж.М. Шарко. Шарко проводил опыты с гипнозом, который в то время считался шарлатанством. Когда Шарко вводил людей в гипноз, то он мог вызвать у них симптомы, которые характерны для больных истерией. Причём эти симптомы вызывались не только у женщин, но и у мужчин. Но самое интересное то, что эти опыты с гипнозом показывали, что человеком могут двигать силы, которые лежат за пределами его бодрствующего самосознания. Вот один из знаменитых примеров: Шарко читает лекцию и приглашает одного из слушателей продемонстрировать на нём возможности гипноза. На глазах у всей аудитории вводит его в это состояние и, как говориться, даёт ему установку взять зонтик, стоящий в стороне. Затем выводит из гипноза и человек занимает своё место. Через некоторое время этот человек подходит к зонтику, стоящему в углу, и берёт его в руки. Тут лектор его останавливает, (он ждал этого момента) и спрашивает, зачем тот взял чужой зонтик. Человек смущается и пытается дать какое-то разумное объяснение своему поступку, например, что он взял зонтик потому что хотел его починить. Находит такое рациональное объяснение, которое его бы оправдало, хотя истинные причины ему неизвестны.
Этот пример натолкнул Фрейда на мысль, что психика человека представляет собой некий чемодан с двойным дном. Первый слой сознания – рациональная составляющая, а второй слой – скрытый. Эта гипотеза позволила объяснить невротические расстройства, присущие тем самым «странным» пациентам, которым никто не может помочь.
Как же это стало возможным? Попробуем в нескольких тезисах раскрыть основные допущения об устройстве души человека, сформулированные З. Фрейдом.
Первое, что мы обязательно должны уяснить – человек, его душа не равны своему самосознанию, т.е. душа человека является чем-то большим, чем его самосознание. Если бы человеку был задан вопрос, кто он, то он (даже если предположить, что у человека нет никаких причин лгать) рассказал бы о себе только часть того, чем он является, при этом даже не подозревая, что ему может быть что-то неизвестно о своём внутреннем мире.
Второе - все наши действия побуждаемы некой силой, которая нам присуща от рождения – либидо, или влечение. Сама эта сила человеком не осознаётся, но мы переживаем её действие в виде желаний, как производных этой силы. Допустим, если я что-то хочу, то это желание я
Постмодерн как постметафизическая окололитературная дискурсивность не обречена заниматься форматными предметностями метафизики, скорее постмодерность анализирует сам проект метафизики в историческом воплощении. Естественно, постмодерн не может рассматриваться как специфическая аналитика закономерностей реальности, но фиксируется на семиотических и лингвистических результатах самой процедуры открытия данных закономерностей. Постмодерн функционирует как "вторичный язык" (здесь можно обойтись без авторитарно уникальной лексики Барта, хотя бы и подсознательно обращаясь к ней), ориентирующийся на аспекты существования абстракций, того раздувшегося наследия множественных "отвлеченностей". В силу этого постмодерн без всяких оговорок можно было бы назвать "постметафизикой", либо добавить к классическому и заслуженному концепту еще один "мета-". Постмодернистская рефлексия занимается мелкими, узкоспециализированными сторонами глобального метафизического проекта, проникшего с цивилизацией во все уголки человеческого универсума… Отсюда она кажется фрагментарной, "мелкобуржуазной", художественной, литературной, напыщенной и искусственной, т.к. весь эффект ее достижений ощутим лишь компетентными кругами.
С другой стороны, существует скрытый парадокс в том, насколько легко постмодерн сместился в скучнейшие, типичнейшие для него, филологические экзерсисы. Может и метафизика изначально являлась той вторичной дискурсивностью, самозамыкающейся на сфере эйдосов (тогдашних «знаков», архаичной семиотики)? Может философия никогда и не связывалась с реальностью непосредственно, но вела диалог с реалиями опосредованно, через мифологемы и зачаточные знаковые системы. Вероятно, метафизический дискурс контактировал с метафорикой, образным мышлением, а не с самим реальным опытом, столь близкими душе телесным ощущениями, пресловутым касанием действительности. В таком случае классическая философия не могла быть при зарождении автономной, генетически она оказывается обусловленной иными знаковыми структурами. Ну а эта характерология отражает те признаки, в коих изобличается столь ненавистная сторонними интеллектуалами постмодерность (паразит на дискурсивной телесности классической метафизики).
У меня воспалённые глаза. А у тебя? Меня зовут Бертольд Брехт. А тебя? Я хожу вдоль стен, сочиняю стихи и меня любят кошки. А ты доделал то, что хотел? В моих глазах луна Алабамы, а под ногами чужая сцена. А ты крал деньги? Про меня поют батавские шлюхи, и мне дарят пиво. А тебя ищут нацисты? Я умею считать: левой - два, три, левой - два, три! А ты был хоть с кем-нибудь в настоящем единстве? Я играл на гитаре, я играл на старом пианино, барабанил и громко кричал. Ты ничего этого не умеешь. Я был стар, я был молод, я был даже в Америке. Откуда ты родом? Я никогда ничего не боялся. Я говорил то что думаю. А ты знаешь кому принадлежит мир? Ты ничего не знаешь. Я тебя научу. Я видел мечту, я видел исполнение надежд, я знал любовь. Я тебя научу. Ты всё сделаешь как нужно. Мне уже не успеть.
Когда я просыпаюсь, я вижу всё как оно есть. Ты сможешь так же. Когда я хриплю старые песни, мне подпевают. Ты сочинишь новые. У меня есть товарищи, много. У тебя тоже будут. Но я печален, ты же видишь. Бесцветное небо, тридцать лет войны, и руины на месте мечты. Моё имя написали красной краской на кирпичной стене. Мне мерещится мама, и какие-то дети смеются мне в уши. Когда я пляшу, я падаю. Когда хлопают в ладоши, меня сводит судорогой. Мои глаза печальны, ты же видишь. Но как хорошо. Как всё же хорошо. Прикури мне. Ты куришь? Я тебя научу. Пойдём. Мы обязательно найдём следующий виски-бар. Мы не помрём. Не будь я Бертольд Брехт!
Всё-таки, братья Стругацкие - великие писатели. Проницательные, глубокие, чувствительные. Я давно собираюсь написать об их творчестве цикл постов с подробным анализом, но всё руки не доходят. Темы образа будущего, возможности диалога, проблемы ограниченности человеческого воображения, и вообще конечности человека, тема мещанства раскрыты ими с убедительной законченностью. И одна из ключевых тем Стругацких - тема Конца истории. Именно постановкой этой проблемы заканчиваются оба знаменитых их коммунистических цикла: т.н. "жилинский цикл" - повестью "Хищные вещи века"; и т.н. "цикл Мира Полудня" - повестью "Волны гасят ветер". Тем самым становится понятным, что проблема Конца истории - общечеловеческая, и неважно какое общество с ней столкнётся - коммунистическое или капиталистическое. Не знаю, знакомы ли были Стругацкие с философией Гегеля, или, тем более, Александра Кожева, но основная проблема историцизма описана этими фантастами с удивительной художественной достоверностью и философской глубиной.
Но есть и ещё одна важнейшая тема этих писателей - тема неизбежности общественного прогресса. Через потоки крови, через грязь, через невежество, через угнетение человечество медленно, но верно движется в светлое Будущее. И это движение неостановимо. Привожу отрывок из знаменитой повести "Трудно быть богом", в котором движущие колёса прогресса описаны чётко и ясно:
Истинная цель экономики - физическое бессмертие. Или ещё точней: истинная цель экономики - БЕСКОНЕЧНОЕ СЧАСТЬЕ. Деньги и материальные блага, которые можно купить за деньги - суть симулякры этой настоящей экономической цели. Совершенно очевидно, что эта цель недочеловеческая. Ещё точней: ЛЮБАЯ цель есть нечто недочеловеческое, поскольку цель, с необходимостью, есть отчужденное от человека, и тем самым фетишизированное. Возвращение отчужденного и есть цель экономики. Но это экзистенциальный уровень.
Онтологически же цель экономики - строительства жилья. Создание Дома-ойкоса. Икономия. Итак, истинная онтологическая цель экономики - создание Мест Встречи. Эта цель подлинно человеческая. И целью, как таковой, уже не является. Это начало подлинной Истории.
Продолжение. Начало здесь.
Центральная и Южная Америка
Орнаменты индейцев Мезоамерики