пусть меня обнимает время
невидимыми руками
как море обнимает
уплывающего пловца
пока пловец
обнимает море
уже нет времени
и пространства уже не стало
только бесконечная дверь
в бесконечной комнате
а я все открываю
и открываю

Да я многого не заметил
Например как растет трава
И на многое не ответил
Потому что слова слова

Отвечайте за все на свете
Вся ответственность будет на вас
Вся ответственность на поэте
Но уже осёдлан Пегас

Пусть движенья пока неловки
Он ускачет рифмой звеня
Где луна серебряной ковки
На подковке его коня

В голове моей только ветер
Только вспыхнул уже погас
Но ещё не написан Вертер
И уже осёдлан Пегас

7.01.13

Вот друзья стихотворенье, где я в 1983 году напрочил переезд Депардье в Саранск. Читайте и удивляйтесь. Стих опубликован в 1990г в сборнике "Компьютер любви" М Художественная литература и в собрании моей поэзии "ИЛИ" М. Мысль 2002

-География-

Красифф ливийский изумруд
НО ЕЩЁ КРАШЕ ФРАНЦУЗЫ ИЗ КАРГОПОЛЬЯ
в них есть ум голова стать
городское нетление
и себя собака
Всего этого нет в китайцах
начальниках гнева божьего
Аркан владыки не брамину принадлежит
а бормашине
воровато сверлящей
Евроатом не означает еврейский атом
но среди атомов есть евреи
Там на фоне афона
я раздариваю радары
всекитайского счастья-братства
Где вы лилипуты китайские
знатные бразильцы из братиславы
гондурасские пигмеи
мертвые мексиканцы из пазолини-феличита
Я не Людвиг ван Бетховен
и не Стринберг-Метерлинкен
Я не Мунк не Мунк я Софья-правозащитница
САРАНСК НАХОДИТСЯ НА СТЫКЕ ВСЕХ ГЕОГРАФИЙ
линейный радиус португальца
простирается в никуда
Алеет в Бисмарке аристократ Ариосто
градусировка
псиная осиграмма
верхняя синема
Здравствуй аграрно-промышленный комплекс
неполноценности
промысел сельсовета
сельпо депо рапо
Эдгар По
Отчет нечести
Три вора
Синеус-вор
Рюрик-вор
и Трувор
да в БАСОножках сестра моргесса
приветливая как память
Терзают тарзана
тигранят тиграна
он витязь в негровой шкуре
директор семи отражений
сегмент и антисемит

1983

Cистема кор-ор-ди-над

Системою координат
Христос распят

От волненья рука дрожит
Депардье и Бардо Бриджит
Депардье и Бриджит Бардо
Верхне-нижние ноты До

От волненья сохнут уста
Ваши русские паспорта
Открывают путь в царство грусти
Где в концлагере девочки Пусси
В мир где нет ни Христа ни Будды
Получайте печать покуда!

Россия великая наша держава
Россия великая наша страна
Какого ты хрена сирот нарожала
В великой России сирот до хрена

Америка тоже родная держава
Хотела сироточек усыновить
Но наша держава сироток зажала
А то будет некого нам хоронить

Снова Маркс принимает касторку
Не идет у него "Капитал"
Снова Кастро выходит на стройку
Он на Кубе его ис-пытал

Но захлебываясь речами
Повторяет в предсмертном бреду:
Чаю Чавеса Чавес Чавес
Не уйду от вас йес ай ду

Это чувство пронзает земные недра
А когда рванет всем станет светло и пусто
Чувства молчат когда хулиганит небо
небо молчит когда хулиганит чувство

3.01.13 (первый палиндромный денёк нового года)

БЕРЕШИТ ТИШЕ РЕБ (палиндромчик от Кедрова)

*Берешит первая буква Торы (и Библии , разумеется)

Нигде нет смерти
Даже на кладбище всё гниёт
А что такое гниение-
Замедленное горение

27.12.12

Жиль Делёз. Рецепт от бессмертия



Патриарх постмодернизма незадолго до своего ухода вступил в яростную схватку не только с болезнью, но и с психоанализом, который замордовал западноевропейскую культуру не хуже Маркса. Даже удивительно, как это он отважился в конце жизни выступить против священной и нераздельной троицы «папа - мама - пи-пи». Правда. Провинившись перед Фрейдом, он тотчас пообещал искупить первородный грех перед Марксом и написать книгу «Величие Маркса». Но не написал. Дело ограничилось «Критикой и клиникой», где Делёз передал потомкам два откровения. Первое: «Литература - это здоровье». Второе: «Язык писателя - это клиника». Первую истину мы знали и до Делёза. Вторая по-русски обозначена в пословице «каждый по-своему с ума сходит». Проще говоря, у каждого писателя свой язык. Труднее всего Делёзу далась история болезни Захер Мазоха. Отрицать, что этот писатель был мазохистом - все равно, что отказывать Марксу в принадлежности к марксизму. По формуле Делёза, Мазох должен был исцелиться в своих произведениях. Ведь литература - это здоровье. Но Мазох, как известно, не исцелился, за что и был наказан отсутствием своего литературного языка. Тут я вздохнул с облегчением. «Венера в мехах» мне никогда не нравилась. Вернее, нравилось только название. Что-то похожее на меховой сервиз Дали.

Но напрасно я ликовал и радовался, ибо Делёз провозглашает еще одну истину: «Литература скорее на стороне бесформенного или незавершенного». Бесформенный, незавершенный язык Мазоха означает всего лишь, что автор не человек. Вернее, не совсем человек. Литература - это становление, а человеком не становятся. «Стыдно быть человеком - есть ли лучший повод для письма». Гамлету вообще стыдно быть. И не быть тоже стыдно. Принц датский настоящий постмодернист. Что же касается языка Шекспира, то давно доказано - его нет. Есть набор блестящих цитат из других пьес или из «Опытов» Монтеня, единственной книги, о которой доподлинно известно, что Шекспир ее на самом деле читал.

На эти мысли о Шекспире спровоцировал меня Делёз. В этом суть постмодернизма. Не мыслить, а провоцировать мысли. Согласно Делёзу индеец, выращивающий маис и выдалбливающий пирогу, это еще не индеец. Индейцем он становится, когда отказывается выращивать маис и долбить пирогу. Так у Кафки чемпион по плаванию не умеет плавать. А у Набокова шахматный гений Лужин любому выигрышу предпочитает красивый этюд.

Делёз любил цитировать известное изречение: «Литература начинается со смерти дикобраза», - а по Кафке, «со смерти крота». Третье изречение может сразить мамонта: «Пишут для умирающих телят». Пока русская литература топталась в гуманизме, западноевропейская словесность заинтересовалась всерьез, на уровне языка, гибелью кротов, ежей и телят. Это вам не толстовский «Холстомер», где мерину приписывают свойства Ивана Ильича, и не «Смерть Ивана Ильича», где Ивану Ильичу приписываются свойства мерина. Писать - значит умирать в языке. А умирать в языке - значит разрушать все привычные грамматические и смысловые связи. Поэтому писатель никогда не является создателем нового языка. Язык Кафки, Гоголя, Чехова, Достоевского - это всегда тупик. Писатель не говорит, а пишет от ужаса и боли.

Делёз, как все постмодернисты, не признает разницы между художественным и философским текстом. Текст - это только текст. Поэтому лучшая глава «Критики и клиники» - о Спинозе. Эпиграф из Чехова: «Я не Спиноза какой-нибудь, чтобы ногами кренделя выделывать». Кстати, неизвестно, знал ли Делёз, что персонаж «Свадьбы» просто спутал Спинозу с модным хореографом и балетмейстером Д'Эспинозой. «Этика» Спинозы написана Тенью, Цветом и Светом. Именно так, с большой буквы. Свет - аксиомы, Цвет - теоремы, Тень - схолии. Он сравнивает игру тени, цвета и света у Спинозы с такой же игрой в живописи Вермеера и утверждает, что философ, зарабатывающий на жизнь шлифованием линз, создал новую, спектральную философию, где свел воедино оптику и философию. Тень - смерть, жизнь - цвет, мысль - свет. Для уходящего из жизни, тяжело больного Делёза очень важно, что Спиноза с помощью оптики и геометрии боролся с туберкулезом. Страх смерти Спиноза назвал аффектом. Аффекты он сравнивал с жирными пятнами на линзе. Они мешают правильно видеть свет. «Итак, свободный человек ни о чем так мало не думает, как о смерти», - пишет умирающий Спиноза в своем великом трактате «Этика». А если по Делёзу, то надо сказать: «Пишет Спиноза, умирающий в своем тексте». Ибо если писатель не умирает в тексте, значит он в нем и не живет.

Размышляя о последних днях Канта, Делёз сравнивал его с Шекспиром. Кант «начинает, как Гамлет, а заканчивает, как Лир, дочерьми которого станут посткантианцы».

Разумеется, я освободил речь Делеза от ритуальных постмодернистских заклинаний с множеством слов, известных только филологам, да и то не всем. Оставил, как Фома Фомич из «Села Степанчикова», только «зернистые мысли», да и то перевел их с «говяжьего» на человеческий. Среди отцов-основателей Читать далее...

О Родина моя! Ты баба,
Осиротившая Христа
Усынови меня Обама
Я сирота я сирота!
27.12.20

Я разомкнул свои уста-
Верните Родине Христа!
27.12.12

ООН призвало неосоветских монстров быть людьми и не сиротить детей-инвалидов

ООН:
О ОН!

Сказать по правде вами я любим
Как клоун Бом или как клоун Бим
Пред вами я во всём бесприкословен
Я клоун клоун клоун клоун клоун

Ах станция Лыково станция Лыково
Зачем жжет на небе луна среброликая
Серебряный свет осязаем и нежен
И ты неизбежен и мир неизбежен

26 декабря 2012

МАХАТМА ГАНДИ: СИЛА НЕНАСИЛИЯ

«Известия» № 13, 15 января 1991 г.


Такие люди родятся редко. Значение деятельности Ганди выходит за рамки нашего тысячелетия, а воплощение его идей, скорее всего, заполнит тысячелетие грядущее. Это не значит, что Ганди — только для будущего. Ценность его идей все более возрастает, и для нашего времени они еще более актуальны, чем для первой половины XX века, когда он совершал свой жизненный путь.
Когда Ганди призвал индусов к ненасильственному сопротивлению английским колониальным властям, ему и в голову не могло прийти, что кто-то может испытывать при этом враждебность к англичанам. Более того, он неустанно призывал любить тех, кому оказывал сопротивление. Любить и защищать своих политических противников, оставаясь непреклонным в отстаивании своих идей,— значит быть последователем Ганди:
«Если мы выполним все свои обязанности, прав не нужно долго искать. Но если мы, не
выполнив своих обязанностей, устремимся за правами, то они будут удаляться от нас,
как блуждающий огонек».
Что же тут нового, если еще Христос говорил: «Любите врагов ваших и благословляйте ненавидящих вас»? Новое в том, что спустя 1869 лет от Рождества Христова родился человек, который смог осуществить эту заповедь в политике. Праведников не так много, но они есть. Мыслителей всегда не хватает, но все же мы всегда в состоянии назвать десяток-другой имен. Праведник, мыслитель и политик в одном лице — это явление единственное, имя ему Махатма Ганди.
Однажды во время индуистско-мусульманских погромов молодой террорист совершил неудачное покушение на жизнь Ганди. Первые слова после покушения: «Не питайте ненависть к этому молодому человеку. Он заблуждается и заслуживает снисхождения». В знак протеста против насилия и несправедливости он объявлял голодовки и будучи никому не известный начинающим юристом, и став известным диссидентом, и уже на вершине славы. Как признанный духовный вождь всей Индии он протестовал против всех оттенков несправедливости, с которыми сталкивала его судьба. «Я скорее соглашусь быть растерзанным на части, чем отрекусь от угнетенных классов».
Здесь надо понять, что Ганди никогда не признавал деления общества на классы. Угнетенные — это и презираемые, гонимые низшие касты в Индии; и мусульмане, когда их подвергают преследованиям индуисты; и индуисты, гонимые мусульманами; и англичане, когда на них обрушивается разъяренный народ; и все население Индии, когда оно угнетаемо британской короной.
«Пока человек по собственной свободной воле не поставит себя на самое последнее место среди ближних, до тех пор нет для него спасения. Для того чтобы созерцать всеобщий и вездесущий дух истины, надо уметь любить такие ничтожнейшие создания, как мы сами».
Ганди неистощим на выдумки в поисках методов ненасильственного сопротивления злу:
«Насилие в действительности является выражением внутреннего чувства слабости».
Твердый индуист по убеждениям, он, нарушая все запреты, дружит с представителями низших каст, заходит в их жилища, ночует в кварталах отверженных.
Он голодает в знак протеста против британского владычества в Индия; но как только народный гнев обрушивается на британцев, он объявляет голодовку в защиту англичан.
Ганди борется не против Британии, а за восстановление нравственных основ общества.
Он считает, что человек должен носить ткани, сотканные собственными руками, и вся
Индия садится за ткацкие станки. Англичане повышают налог на соль — Ганди призывает всю Индию отказаться от соли и сам ест только несоленую пищу.
Его идеал — возвращение к природе, отказ от индустриального пути развития, минимум материальных потребностей и безграничная любовь ко всему живому. Однако главная цель жизни — самопознание. Поиск истины: «Мой всесторонний опыт убедил меня, что нет иного Бога, кроме истины», в конце своей долгой и многотрудной жизни Ганди сделал потрясающее открытие: «Я всю жизнь считал, что Бог есть истина; однако после сорокалетних поисков и размышлений я понял, что верно и обратное утверждение».
А именно: «Истина — это Бог».
Как все великие открытия, оно гениально просто. Но за этим кроется неимоверная
сложность. Однажды Ганди сказал: «Бог есть все, он даже атеизм атеистов, если атеист
верен истине». Глубина такого подхода еще не осмыслена человечеством, и личность Ганди все еще остается загадкой для миллиардов людей.
Но кто же такой в действительности был Ганди?
Боюсь, что любой ответ на этот вопрос будет наивен и ограничен. Личности такого масштаба настолько широко озаряют жизнь, что каждый видит в нем свое. Джавахарлал Неру, политический сподвижник Ганди, не принимал и не понимал его религиозности. Он считал это индийской спецификой Ганди, и не более.
Студенческие годы Ганди провел в Англии. Здесь он попал в окружение теософов во главе Анни Безант. Теософия стремилась к объединению индуизма и оккультных знаний с высокими откровениями христианства. Молодого человека стали жадно расспрашивать о тайнах древней религии, но Ганди просто ничего не знал о богатстве своей Читать далее...

Константин Кедров,

Кто сыграет на скрипке Пикассо?

Гениальность мы привыкли называть тайной. Наивны попытки найти тайну скрипки Страдивари: клей, лак, порода деревьев, форма лекал. Единственная тайна скрипки Страдивари – это сам Страдивари. Единственная тайна Пикассо – это он сам. Сам художник никогда не скрывал секретов своего творчества. Однажды он согласился уже в семьдесят с лишним лет поработать в присутствии кинорепортеров и четырнадцать часов без перерыва писал свою картину. Потом воскликнул: "поддержите меня или я упаду". Этот эпизод довольно типичен – он все время работал, или, говоря более высокопарно, творил. Однако были и противоположные эпизоды. Однажды к художнику пришел друг, чтобы позировать ему для портрета. Просидели вместе восемь часов, но Пикассо так и не притронулся к кисти. Не было вдохновения. Зато портрет Ильи Эренбурга он написал за 10 минут. "Так быстро?" – удивился писатель. "Но ведь я знал тебя 20 лет", – ответил художник.

Ни один самый придирчивый искусствовед не найдет угасания таланта Пикассо ни в 70, ни в 80, ни даже в 90 лет. Он умер на 92-м году жизни, полный творческих сил. Тут, пожалуй, один секрет все же есть. Он всю жизнь влюблялся в прекрасных молодых женщин, и они отвечали ему взаимностью. Но эта тайна долголетия известна со времен царя Соломона. Пикассо никогда не берег себя, ел, пил, курил без ограничений и работал без устали, вернее до полного изнеможения. В отличие от другого творческого долгожителя – Бернарда Шоу – он не был вегетарианцем и не закалялся, как сталь. Он жил, творил и любил на полную мощность – вот и весь секрет. Правда, мощь была настолько велика, что хватило на 90 лет жизни Пикассо и хватит на все грядущее третье тысячелетие.

Наибольшую ярость современников вызвали ранние кубистические полотна: "Чего хочет движение кубистов? а быть может – это просто аборт”. Другие газеты писали, что "кубистический дурман" скоро пройдет и живопись снова станет "французской и христианской". Между тем сам Пикассо избегал теоретических построений. "С пилотом разговаривать запрещается, – сказал он однажды в ответ на просьбы описать истоки кубизма. – Кубизм – это просто полет. Полет фантазии. Полет мысли". Пикассо принадлежит замечательное изречение: "я пишу не кистью, а мыслью".

Лучше всего о Пикассо сказал поэт Рафаэль Альберти: "Пикассо пришел в мир, чтобы хорошенько встряхнуть его, вывернуть наизнанку и снабдить его другими глазами". Да вот беда – ХХ век оказался не слишком готов к новому зрению. Можно с уверенностью сказать, что до конца нашего века ни одному художнику не удалось продвинуться хотя бы на миллиметр вперед Пикассо. Инстинкт самосохранения заставляет многих осваивать лишь великое прошлое. Даже Сальватор Дали ринулся в объятия старых мастеров, понимая, что в будущем все застолбил его великий соотечественник.

Пикассо ненавидел слово "поиск": "я не ищу, а выражаю то, что во мне уже есть". Вот это тоже многие не могут понять. Миры, открытые Пикассо, – это не стремление открыть неведомое, а рассказ о том, что ему хорошо известно. А известно, что мир наш подвижен и деформирован. Что лицо имеет свою изнанку. Что сущность жизни открывается не только в природном зрении, но и в творящем разуме. Многие забыли, что глаз – это тоже мозг. Пикассо мыслил зрением, чувственно мыслил. Его скрипка, вывернутая наизнанку, заполняет все полотно и весь мир. Она сверхэротична. Кубизм не геометрия, а высокая эротика.

Мне менее интересен классический период в живописи Пикассо, когда он на какой-то период вернулся к античным пропорциям, подражая чернофигурным критским и греческим росписям на амфорах и вазах. Однако вскоре ему стало тесно в рамках древнегреческого реализма, и его керамика стала деформироваться самым причудливым и неожиданным образом. Зачем повторять в живописи мир, уже сотворенный высшим творцом. Куда интереснее создать свое.

Аристотель никогда не понял бы Пикассо, потому что сравнивал художников с обезьянами, передразнивающими реальность. Если это так, то Пикассо взбунтовавшаяся обезьяна, которой надоело передразнивать, и она возьми да и стань человеком.

В 75 лет он сказал о себе: "Смотрите! я начинаю". То же самое он мог бы сказать и в последний день своей жизни.

Пикассо только начинается. Есть скрипка Страдивари, есть "скрипка" Пикассо. Их нельзя превзойти. Можно только создать другое. Говорят, что Эйнштейн плохо играл на скрипке. Это не важно. Важно, что игра на скрипке помогла ему открыть теорию относительности. Если кому-то удастся сыграть на вывернутой "скрипке" Пикассо, он станет величайшим гением нового тысячелетия.

Н
Константин Кедров, “Новые Известия”

Кто сыграет на скрипке Пикассо?

Гениальность мы привыкли называть тайной. Наивны попытки найти тайну скрипки Страдивари: клей, лак, порода деревьев, форма лекал. Единственная тайна скрипки Страдивари – это сам Страдивари. Единственная тайна Пикассо – это он сам. Сам художник никогда не скрывал секретов своего творчества. Однажды он согласился уже в семьдесят с Читать далее...

«Зачем вцепился в брата брат…»
Король метаметафоры


Для кого-то это было давно, а для меня все здесь и сейчас. Выхожу из аудитории Литинститута, прочитав лекцию по фольклору, и дорогу мне перегораживает Оля Свиблова: «Вы должны прочитать стихи моего мужа Алеши Парщикова. Он учится у вас на заочном». Стихи оказались чистейшей поэзией. «Посеребрим кишки крутой крещенской водкой, / да здравствует нутро, мерцающее нам!» На дворе 1974 год. Я сказал Леше: «Началась новая поэзия!» Но до первой публикации Парщикова пролегло еще целых десять лет.
Летом 1983 года Алеша привез мне в Дом творчества в Малеевку свою поэму «Новогодние строчки». Все, что я думаю об этой замечательной вещи, уместилось в предисловии, которое я тотчас же написал в его присутствии. Не устарело ни одно слово. Это был наш поэтический манифест и назывался он «Метеметафора Алексея Парщикова». «Литучеба» все напечатала. Слово «метаметафора» прочно вошло в поэзию. Вот этот манифест:
««Новогодние строчки» А. Парщикова — это мешок игрушек, высыпающихся и заполняющих собой всю вселенную. Игрушки ожили. Здесь взор поэта, его геометрическое зрение, обладающее способностью видеть мир в нескольких измерениях: «Заводная ворона, разинув клюв, таким треугольником ловит сферу земную, но сфера удваивается, и – ворона летит врассыпную». «Мир делится на человека, а умножается на все остальное» — вот ключ к поэме. Итак – итог. Парщиков – один из создателей метаметафоры: метафоры, где каждая вещь – вселенная. Привыкайте к метаметафоре. Она бесконечно расширит пределы вашего зрения»
А дальше события развивались трагически для русской поэзии конца ХХ века. Политическая трескотня заглушила все. Раньше это был скучный официоз, а теперь митинговый пафос и, как метко сказал когда-то Набоков, пересмешки в лакейской. Бывшие лакеи, теперь уже ничем не рискуя, смеялись над господами. Метафизической поэзии места не оставалось. Парщиков поступает в магистратуру Стэнфорда. Но там всех интересует не метаметафора, а концепт и соц-арт. Королю метаметафоры пришлось писать работу по концептуализму. «Кто же так жестоко смеется над человеком?»
Помню, как Леша приехал в Москву со своей новой женой, швейцарской слависткой Мартиной. Летняя Москва кишела осами. Одна из них забралась к Мартине в колготки. Леша переживал, что у него нет при себе фотоаппарата, чтобы запечатлеть сцену извлечения осы из колготок посреди улицы. Давно мы так не смеялись. Разве что в Симеизе, в 1977-ом, когда вместе с ним и Олей Свибловой вошли в местный магазинчик и стали разглядывать колбасу синеватого оттенка. Я только что, на пляже, объяснял, что такое амбивалентность. И вот теперь Парщиков задумчиво произнес: «Эта колбаса для меня недостаточно амбивалентна». А как прекрасны Алешины стихи 70-х годов: «Царь-рыба на песке барахтается гулко / и стынет, словно ключ, в густеющем замке». Или вот это: «В домах для престарелых, широких и проточных, / где вина труднодоступна, зато небытия – как бодяги…».
В Москву он приехал из Донецка, о котором блестяще написал: «Тот город фиговый, как флер над преисподней». А потом судьба забросила его в Кельн. Забросила навсегда. Мы общались по электронной почте. Вот один отрывок из такого письма: «Я теперь знаю, что у меня в голове есть «лишняя комната» (extra room) для обращения к вам, и счастлив, когда дорываюсь, чтобы хоть немного вам написать. Моя жизнь на треть связана с электронной перепиской, и ещё треть из этой части идёт по-русски. Были времена (несколько лет) когда компьютер меня сильно выручал в Германской пустыне».
Парщиков в русской поэзии последней трети прошлого века – король метаметафоры. Иногда он, как все крупные поэты, предсказывал будущее. Написал ведь в 1986-ом: «В глобальных битвах победит Албания, / уйдя на дно другого мира». Предвидел Косово. Многим запомнились его стеклянные башни, напечатанные в «Литгазете». Так он называл всех женщин.
Строки всплывают в памяти одна за другой. «Тикает бритва в свирепой ванной, / а ты одна, / как ферзь, точёный в пене вариантов, / запутана». Или: «Зачем вцепился в брата брат? / Дай им двуручную пилу». Когда я провел в ЦДРИ в 1977 году первый вечер Парщикова, Еременко, Жданова, сразу же пришли из КГБ и запретили выступления с моим участием. Но три поэта вошли в поэзию навсегда. Время все расставило по местам. Сам Парщиков видел себя в поэзии неким потусторонним ежом. «Еж извлекает из неба корень – темный пророк. / Тело Себастьяна на себя взволок». А мне написал однажды на обоях комнаты: «Еж переждет – Еж нараспашку». Написал он и о своем воскресении: «Исчезновение ежа – сухой выхлоп. / Кто воскрес – отряхнись! – ты весь в иглах!»
[600x348]
Читать далее...