Константин Кедров
Андрей Вознесенский -Поэтарх Московский и все Я
Начну с эпизода почти мистического. Тогда в середине 90-х мобильников почти не у кого еще не было. Вдруг раздается звонок и голос Андрея в трубке:»Я звоню тебе из Индии из под Дерева Будды по мобильнику. Записывай-я тоже получил просветление:
«Настанет Лада Сredova-
Constanta Cedrova»
С точностью до написания русских и латинских букв я напечатал это в нашем совместном издании «Газето ПОэзия», как велел Андрей. Кстати писать «ПО» большими буквами-это тоже придумал он. С 1995й и до последнего месяца его жизни мы печатались в этом издании по настоянию Андрея вместе и на одну тему в каждом номере. Хорошо, что сохранилась эта Поэтическая перекличка и уже никогда не исчезнет.Наша дружба Вспыхнула и засияла сразу ещё в середине 80-х. Но тогда мы виделись довольно редко . Встречались либо в Переделкино, либо в ЦДЛ и понимали друг друга с полуслова и с полувздоха. Вернее и понимать было нечего -мыслили наперегонки, опережая друг-друга в понимании того, что хотели сказать. Это было похоже на телепатию. А может это и была телепатия. И вот в 1989-ом я попросл Андрея написать предисловие к Парижскому сборнику «Транстарасконщина». Тут то Андрей и написал фразу, которая до сих пор у многих вызывает падучую: « Константина Кедрова можно назвать Иоанном Крестителем новой волны метаметафорической поэзии». Потом он повторил этот текст в предисловии к моему первому после тридцати лет вынужденного молчания «Компьютер любви» в 1990г. «Пусть они задохнутся от злобы!» Они и впрямь задохнулись. Годы были, прямо скажем голодноватые, а в ЦДЛ дорогущая пафосная кормешка. Подходит официант и Андрей ему гордо: «Нам два салата из крабов». Официант косо ухмыляется: « Это 50 долларов», мол не по Сеньке шапка. Андрей озорно так глянул на меня и на офицанта: «Потянем»! А кругом какие то чучела, морды кабаньи по стенам клыками ощерелись. Подходит директор ЦДЛ: «Мы хотели бы Ваш автограф на стене» и фламастер протягивает. Андрей подмигнул мне и написал:
»Среди быков и прочих аллигаторов
Приятно встретить литераторов»
Эта надпись и сейчас там красуется.
Еще больше наша дружба окрепла в начале 90-х. Андрей попросил меня принять участие в телевизионном мосте в ночной трехчасовой передаче на Нью-Йорк, Израиль, Грузию и Украину. По замыслу режиссера Андрей должен был сесть рядом с Виктюком, но прозвучала неожиданная фраза: «Можно я с Костей-мы единое целое». В результате прямо в прямом эфире были написаны эти стихи:
Эфирные стансы
Посвящается Константину Кедрову:
Мы сидим в прямом эфире
Мы для вас как на корриде
Мы сейчас в любой квартире
Говорите, говорите…
Костя, не противься бреду
их беде пособолезнуй
в наших критиках (по Фрейду!)
их история болезни
Вязнем, уши растопыря
в фосфорическом свету
точно бабочки в эфире
Или в баночке в спирту
Вся Россия в эйфории
митингуют поварихи
говорящие вороны
гуси с шеей Нефертити
нас за всех приговорили
отвечать здесь –
говорите!
Не в американских Фивах
философствуя извне
мы сидим в прямом эфире
мы сидим в прямом дерьме
Я, наверно, первый в мире
из поэтов разных шкал
кто стихи в прямом эфире
На подначку написал
Иль под взглядами Эсфири
раньше всех наших начал
так Христос в прямом эфире
фарисеям отвечал
Костя, Костя, как помирим
эту истину и ту?
Станем мыслящим эфиром
пролетая темноту
1993
Эта телезапись сохранилась и можно ее видеть и слышать. Вскоре на Страстном 8 открылся Чеховский литературный салон «Классики 21-го века». Снималась передача о моей поэзии «Другой голос» ТВ Лад 1994. Участвовали Сапгир и Холин. Андрей появился неожиданно впервые в том самом знаменитом белом костюме, который вскоре превратился в его парадный мудир генералиссимуса поэзии: «Никто не знает, что такое поэзия, но среди многих определений есть и такое-поэзия это энергия. И то, что вы видите рядом со мной под именем Константин Кедров есть не что иное, как сгусток поэтической энергии новой России» Эта телепередача тоже сохранилась и ее тоже можно увидеть и услышать.
А вскоре в ЦДЛ состоялась презентация моего второго сборника. Он тоже называется «Компьютер любви» и состоит только из этой главной поэмы. Вел вечер Евгений Стеблов, участвовали Сапгир, Глезер и , конечно Андрей Вознесенский: « Я думаю. Что вот это сочетание «компьютер любви» это не просто. Это вещь дивная. Я думаю, что если бы ее не было у нас все бы пошло наперекосяк. Ибо что сейчас важнее всего для России. Любовь во первых и во вторых всеобщая компьютеризация». Зал зашелся хохотом и весь вечер шел на веселом подьеме.
Вот так бурно протекало начало 90-х, да и вторая половина была насыщена совместными поэтическими акциями. Отстояли музей Пастернака, открыли его мемориальную доску. Вообще, как-то получилось, что связующим нас звеном стал Дом музей Бориса Леонидовича. 10-го февраля и 30-го мая мы уже были не вдвоем, а втроем с нами незримо был Он.
Меня привез к Пастернаку в Переделкино Андрей Вознесенский в 1996-ом. За столом на веранде
Читать далее...