[430x322]
Есть много праздников в стране,
Но женский день отдан Весне,
Ведь только женщинам подвластно
Создать весенний праздник - лаской.
Так будьте добрыми, простыми,
Всегда с улыбкой на лице!
Ну словом, будьте Вы такими,
Как подобает быть Весне!

(Стих не мой, не знаю чей)

[513x374]
Я проснулся в кресле, в котором читал Вольтера. Посмотрев на часы, я убедился в том, что уже полдень. Голова ужасно болела, но к счастью передо мной стоял накрытый стол с вином и закуской. Я медленно подошел, налил себе в бокал белого вина и залпом выпил. Немного стало легче. Я осушил еще один бокал, после чего меня начало ужасно мутить и я побежал в клозет…
Меня ужасно рвало. Я промучился в клозете около получаса (как мне показалось, я пробыл там целый день). Вернувшись в гостиную я глянул на часы и заметил, что отлучился на десять минут. Мне стало легче, хоть и голова была словно не моя. Больше желания выпить у меня не было.
Князя нигде не было видно. Наверное, старик спит у себя.
Я оделся и вышел из дома. Вдохнув свежий морозный воздух, мне стало намного лучше. Голова словно прояснилась. Морозец пробирал хороший, с ветром и снегом. Ночью наверно будет метель.
Мимо проходили какие-то люди. Я даже заметил колонну рабочих с красными плакатами и флагами, которые кричали социалистические лозунги. Я поглядел на их лица не понимал чему они радуются. Конечно, они получили то, чего хотели. Их вождь Ульянов – Ленин вернулся из ссылки и возглавил страну. Их мечты сбылись. Идеалы революции воплощались в жизнь.
По их меркам я был представителям буржуйского класса, поработителем. Они же хотят чтобы все были равны. Чтобы не было богатых и бедных… как благородно.
Но это все философия и политика. Пускай со всем этим и разбираются те, у кого сил поболее чем у меня. От моих дум все равно ничего не изменится, большевики не вернутся туда, откуда пришли, а Ленин не отправится вновь в ссылку.
Мгновенно мое лицо исказил оскал и мозг прожгла одна-единственная мысль: «Мордоворот».
Вернувшись в особняк, я нашел князя сидящим за столом. Он выглядел довольно бодро. Не ровня мне.
- Добрый день, Ники, - улыбнулся мне князь. – Где был?
- Прогулялся немного, голова как не моя.
- А мы сейчас это исправим, - сказал князь и быстро налил мне вина.
Сперва мой желудок начал бунтовать, но я пересилил себя и выпил. Голова и правду начала чуть проходить. Затем я основательно подкрепился вареной картошкой (у князя наверно кладовая заполнена запасами) и салатом с капустой.
- Скажите, князь, нет у вас случайно какой-нибудь оптики?
Не знаю, удивил я князя таким вопросом или нет, но тот виду не подал.
- А на что тебе?
- Мне очень нужно, князь.
- Я догадываюсь для чего тебе это нужно.
Олег Кириллович встал из-за стола и удалился в свою комнату. Вернулся он с военным биноклем.
- Вот что, мой милый Ники, если ты намерился выслеживать нашего общего толстого друга, то я иду с тобой. У меня тоже к нему кое-какие счеты. Поквитаться надо.
- Хорошо, князь. Я должен выяснить все аспекты игры, в которую меня втянули.
- И ты полагаешь, «Мордоворот» в курсе всего этого?
- Не знаю. Но он может меня вывести на того, кто в курсе.
Я осмотрел бинокль – он оказался очень хорош. С такими вещами приятно иметь дело. В последний раз я держал бинокль, будучи на фронте.
- Так ты не в курсе что было в шифровке? – спросил князь, который снова разливал нам вина.
- Нет, откуда мне было это знать.
- И ты ее аккуратно скушал, - подытожил Олег Кириллович.
- Точно.
- А куда ты дел книгу?
- Оставил в том доме, где меня взяли. Но возвращаться туда нет смысла – если они устроили там засаду, значит и книгу давно нашли.
- Да, эти парни не так глупы как мы думали, верно?
- Они обыкновенные уголовники и тупоголовы рабочие, а не работники органов дознания. Да работники царской охранки в тысячи раз профессиональнее, чем эти оборванцы.
- Ха-ха-ха! – рассмеялся князь. – Насмешил старика. Ну, выпьем еще, а опосля и подумает где нам лучше устроить засаду.

[699x314]
Мы сидели с князем за столом уже наверно полночи. Если бы сейчас было лето, то давно бы уже был рассвет. Олег Кириллович принес вина из своих запасов и водки. С едой конечно, были перебои, но кое-какую закуску мы все же нашли. От выпитого я изрядно охмелел, но голова продолжала обрабатывать информацию и строить планы. О том, что завтра мне будет плохо, я старался не думать. Концы-концов, завтра меня могли просто убить. Так что есть ли резон думать о том, что будет завтра, тем более в это нелегкое время.
Князь уже был невменяем. Он свесил голову на грудь и что-то бормотал про себя. Как я ни старался услышать и разобрать о чем говорит князь, у меня ничего не вышло. Слишком невнятно бормотал Олег Кириллович.
В моей голове сейчас крутилась только одна мысль: «Мордоворот». Я бы многое отдал за то, чтобы увидеть его снова. И когда это случится, оружие будет не у него…
Надо будет завтра расспросить князя о том заведении, судя по всему, он знал, как там что расположено. И все же почему мне удалось так незаметно уйти? Почему нас не остановили?
Я выпил еще стопку вина, после чего отставил бутылку. Еще немного, и я просто вырублюсь.
Ну и пусть… концы-концов мне нужно отдохнуть. После всего, что я перенес за последнее время отдых мне был необходим. Иначе я просто упаду.
Князь продолжал бормотать себе под нос. Я даже расслышал отдельные фразы: «Было время… меня сам Государь принимал… а ныне… ироды…»
Очень скоро я перестал его слушать. Информации этот бред не дает никакой, а вот растормошить князя не мешало бы. Я начал осторожно его тормошить за руку. Князь перестал бубнить и уставил на меня свой мутный взор. У меня создалось впечатление, что князь меня попросту не узнает. Возможно, что он даже меня не видит.
Меня распирало любопытство. Я хотел узнать кто такой этот князь, что он из себя представляет. Да, я видел его поступки и понял, что он типичный дворянин, приверженник самодержавия. Но этого было мало.
Осторожно, не шумя (хотя можно было обойтись и без этого), я оставил старика и отправился осмотреть особняк.
С первого же взгляда особняк представлял собой старинный родовой дом. Должно быть в нем прожило не одно поколение князьев, а может и еще каких вельмож. Стены были увешаны портретами каких-то людей. Должно быть, это родственники князя. Я внимательно изучил каждое лицо, и нашел что князь не просто из дворянского рода, а одного из знатнейших родов. Я даже думаю, что от одной фамилии большевики бы расстреляли этого старика.
Я подошел к двери, ведущей в кабинет князя. Но дверь оказалась запертой. Мое любопытство пришлось унять. Походив еще немного по дому, я вернулся к князю.
- Где ты был, Ники?
Я ошарашено глядел на князя. Тот был трезв как стеклышко. Или он вообще не был пьян!
- Я осматривал ваш дом, князь, - ответил я.
- И как ты его находишь?
- Превосходный особняк, князь, просто превосходный.
- В этом доме прожили пять поколений моих предков… можешь себе представить, я даже не знаю кто его построил. Эта тайна ушла в небытие. Должно быть навсегда.
- По крайней мере у вас еще остались идеалы, которые нужно отстаивать. У вас осталась память о временах, когда вы были счастливы, когда всей семьей праздновали торжества в этом доме. Вместе радовались, и вместе разделяли горе…
- Как верно ты сказал, Ник, как верно… - Олег Кириллович всхлипнул и даже прослезился. Довольно твердой рукой он налил нам еще вина и поднялся со своего стула. Он поднял свой фужер и лицо его стало торжественным.
В свою очередь я тоже взял свой бокал. Вставать мне не было надобности, я и так был на ногах. Со стороны могло казаться, что двое мужчин дают друг другу обет, священную клятву. Как отец и сын…



А я не знал своего отца. Мать мне говорила, что он погиб во время облавы жандармов на декабристов. Тогда убили всех, кто находился на том объекте. Убивали не щадя, не проводив никаких допросов – просто стреляли и все. Я не знаю кем был мой отец. Был ли он декабристом, народовольцем, или случайно попавшем в подобную кампанию. Случившегося не изменить, да и ответа на мои вопросы мне уже никто не даст. Меня просто поставили перед фактом – твой отец, Коленька, погиб. И Коленька все понял. Хотя что он мог понять тогда?
Он был военным человеком, я очень редко его видел. Помню, как я радовался его возвращению. Когда он брал меня на руки я чувствовал такое блаженство, которое не испытать никогда. Я был счастлив. И глядя на довольную, счастливую мать, смахивающую непрошенную слезу радости, я был рад еще больше. Мы были семьей. Одной маленькой, но счастливой семьей.
Затем отец снова куда-то исчезал. Так же спонтанно появлялся. И каждую встречу повторялся тот же ритуал. Отец брал меня на руки и я летал.
А затем отец умер…
Внутри меня что-то оборвалось. Мать была не в себе. Мне тогда было семь, уже большой мальчик. Я видел, как мать билась в истерике, как закрывалась от Читать далее...

Я теряю ее навсегда,
Она так от меня далека,
Что подумать не смел никогда -
Она ясная в небе звезда.

И горит она не для меня,
Ее свет получает другой,
У нее скоро будет семья,
Ну а я обрету свой покой.

[414x414]
Куда же ушли те времена, когда я мог с гордостью сказать, что я служу в царской армии, что я предан своему царю и своему Государству? Мне кажется, что это уже никогда не вернется. Никогда уже не будет так, как раньше. Все, во что я верил и надеялся умерло в несколько дней. Все идеалы рушились один за другим, как по принципу домино. Еще бы немного, и я бы решился на последний отчаянный шаг. Так что мой друг, посоветовавший мне помочь сопротивлению, был также и моим спасителем. Если бы не это дело, я бы уже валялся в канаве с дыркой в голове, или болтался в петле в своей каморке.
Князь ушел в свою комнату отдыхать, а мне оставил в распоряжение гостиную. Первым делом я поковылял к шкафу с книгами и с упоением начал осматривать названия книг на переплетах. Трудно себе представить, что это богатство большевики сжигают сейчас в огне как контрреволюционную литературу. Все, к чему не прикасалась рука Маркса и Энгельса они считали контрреволюцией. Мерзавцы. Еще вчера они были простыми холопами, прислуживали нам, подносили нам еду, убирались в помещениях, (не смотря на отмену крепостного права эти люди все равно остались слугами, более ни на что не способными). И вот, сейчас они взяли власть в свои руки. Эти люди, не умеющие по сути читать, не знающие как пишется святое для них слово «Маркс» - взяли на себя управление страной, громадной и сложнейшей машиной, имя которой государство. Сам Николай II, законный государь-император не смог остановить социалистов. Слишком либерально он к ним относился. Вот если бы Николай Александрович решил взять курс Столыпина – перевешал бы этих скотов, глядишь, и сегодня мы бы имели другую картину. Может быть даже худшую, но другую.
Забавно, я простой солдат, сейчас рассуждаю о политике, и о том, что было бы, если бы было так, а не иначе.
В комнате была тишина, только тихонько тикали часы. Я пересматривал труды Столыпина, перелистывал страницы непомерных планов этого гениального человека, так безвременно ушедшего. Он хотел изменить Россию, ввести ее на европейский путь… А в итоге получил пулю в Киеве. Не понял он одного – народ не желает подобных реформ, ибо боится их и не понимает. Столыпин же этого не понял, при всей его золотой голове….
Отложив книгу в сторону, я взялся за свою винтовку и осмотрел окровавленный штык. Я вытер его о полы своего драного пальто… Какая уже разница как я выгляжу. Война идет, а на войне внешний вид не главное. На войне главное сражаться, и при возможности победить. А если уж погибнуть придется, то уложить с собой десятка два врагов.
Штык весело переливался в свете свечи. Интересно, сколько людей он проколол, хороших людей? Конечно, штык мне не ответит, как не ответит уже его хозяин. Справедливость взывает во мне. Теперь этот штык должен послужить мне, теперь выходит, я должен обагрять его кровью, постоянно подпитывая его кровью. Но ведь я не убийца. Я ведь простой солдат.
«А где твоя армия?»
«Не знаю»
«Выходит, ты уже и не солдат»
«Но ведь я борюсь»
«Борешься, не зная за кого»
«Зато знаю против кого»
«Значит, ты все же убийца»
«Уже да. Я убивал на войне, но это было другое. Там все было иначе, понятнее. Я убивал немцев, врагов. А сегодня я убиваю русских»
«Убийца»
«Да, черт возьми, убийца. И по-видимому, я еще не всех убил»
В моей голове звучал издевательский голос. Я не знал, отчего он появился – то ли это моя галлюцинация, то ли моя совесть. А может быть и то, и другое. Голос замолчал только тогда, когда я подтвердил то, чего он так жаждал услышать, моего признания. Я ведь уже и вправду убийца. И кто сейчас задумывается над вопросами нравственности, совести, человечности? Толстого, Достоевского, Лермонтова – их просто забыли, растоптали те ценности, которые они описывали. Большевики стоили новое будущее и возвели себе новых идеалов, новых идеальных красных богов.

[276x350]
17 февраля 1988 года не стало великого российского поэта и барда Александра Башлачева. Согласно официальной версии поэт покончил собой, выпав из окна девятого этажа дома 23 по пр. Кузнецова в Питере......

Летов и Башлачев умерли одновременно…

Егор Летов, один из главных деятелей андеграунда 80-х, умер аккурат через 20 лет после другого культового рок-деятеля — Александра Башлачева. Это трагическое совпадение живо обсуждали друзья Башлачева, собравшиеся на вечере его памяти 23 февраля. Жанна Агузарова прибыла при полном параде: в туфлях на платформе около 25 см, черных очках и с впечатляющим начесом на голове. Вместе со своей группой Агузарова исполнила десятиминутную балладу Башлачева “Мельница”. После Жанны на сцену вышла молодая певица Таня Зыкина, которая исполнила три песни. В разгар ее выступления из интеллигентнейшего зала раздался грозный вопль: “Смерть твоим песням!” В результате чего чуть не завязалась драка. Группа “Звуки Му”, превратившаяся без Петра Мамонова в “Отзвуки Му”, исполнила в конце вечера несколько вариаций на тему творчества Башлачева, и своего, конечно. В основном на вечере выступали неизвестные широкой публике молодые рок-коллективы.

[280x422]
Шли мы довольно долго. Олег Кириллович, (далее я буду называть этого человека просто «князь») шел уверенно, как будто он знал направление. Я старался не лезть к нему с глупыми вопросами. Он вселил в меня надежду и уверенность. Честно говоря, побывав под арестом, я начал терять эти качества. Но князь вернул меня к жизни. Да, можно с уверенностью, что этот человек обладал недюжинной внутренней силой и волей. Хоть он был уже в преклонном возрасте, но сила духа, сила его идеи искрилась в его молодом сердце.
Был еще один случай, который подтвердил мои вышеизложенные слова…
Когда мы вышли к городу нам на встречу вышел патруль красных. Их было двое, при оружии и начеку. Красные ленты, которые пестрели на их рукавах и банты, сами говорили о намерениях этих людей и их власти. Красный цвет ничего хорошего не предвещал.
- Документы! – потребовал человек, который находился посередине. Он вышел чуть вперед от своих товарищей. Стало быть, главный.
Я обдумывал наши возможные действия и осматривал улицу на случай бегства. Улица была пуста, хоть и был день. Полдень скорее всего.
- Сейчас, милок… - пробубнил князь и начал лезть в свое ободранное пальтишко.
- Поговори у меня, старый, - грымнул старший. – А ты чего стоишь?
- Я? Одну секунду… - я начал делать вид, что достаю документ. Мгновение могло быть последним в моей жизни. Не знаю как это все произошло, но из оцепенения меня вывел выстрел.
Князь навел свою «трехлинейку» Мосина и убил старшего патрульного. Пока его помощники удивленно таращились на старика, я не стал тратить время. Со всей силы я врезал одному из солдат в скулу, и выхватил у него винтовку. Тем временем старик успел перезарядить свою винтовку и сделать еще выстрел в другого патрульного. А я в свою очередь пригвоздил штыком солдата, который по моей милости валялся на земле. Бедняга не успел даже вскрикнуть, когда я ввел штык в область сердца. Князь вытащил оставшиеся патроны из своей винтовки и поместил в карман. Затем он выбросил свою «трехлинейку» и взял себе одну из захваченных, со штыком. Умелым движением он зарядил новую винтовку и посмотрел на меня.
- Молодец, Ники, отлично сработал.
- Да и вы тоже, князь.
Князь хитро улыбнулся и протер снегом свое лицо.
- Ты обыщи их, мало ли что там у них есть, - посоветовал старик.
Я позабирал у них патроны, часть отдал князю, часть – себе.
- Это тебе не шифровки носить, да? Тут все проще – или стреляешь или умираешь. По-другому с ними нельзя, сынок. Ладно, пошли ко мне, там безопасно.

Оказалось, князь жил в неплохом особняке. Странно, но тут не побывали красные, казалось, что революции его не коснулись. Войдя в уютное помещение я ощутил спокойствие. С разрешения хозяина я опустился в мягкое кресло и прикрыл глаза. Князь пошел в другую комнату. Он вернулся через несколько минут – переодетый и помолодевший. Осанка подчеркивала в нем дворянина. Стать не спрячешь, да.
- Вы тут один сейчас живете? – спросил я.
- Один, - ответил князь, растапливая камин деревяшками.
- И не боитесь гостей?
- Нет, Ники, не боюсь. Я их наоборот жду. Заходило как-то ко мне парочка матросиков… ну, я их и отправил на тот свет с чистой совестью. Прости Господи, а что поделаешь? Как еще бороться с ними? Только так. И если бы русский народ разом пошел против большевиков, может и спасли бы страну.
- Олег Кириллович, так ведь сам народ и принял эту революцию…
- Принял, - проворчал князь. – Что он принял? Сказки Ленина? Ты посмотри на из лозунги, это ж идиотизм. Утопия. И они это знают. Обещают отдать всю землю крестьянам, а на деле думаешь отдадут? Их цель одна – заменить собой царя. Классовая борьба. А что это такое?
- Вы читали Маркса? – я слегка удивился.
- Эх, дорогой мой, как же я мог не прочитать идеи, которые материализуются на наших глазах? Чтобы победить монстра нужно знать как с ним бороться, нужно найти его ахиллесову пяту.
- И что, вы нашли эту пяту?
- Да. Большевики уничтожат сами себя.
- Вы полагаете, они пришли надолго?
- Я сомневаюсь, что белое движение сможет остановить красный наплыв. Силы не равны. Большевики победят, люди в этом их поддержат. Не разумеют что творят, глупые. Не рассмотрели лика монстра… Ладно, оставим эту тему до лучших времен. Хотя эти времена не скоро настанут.
Князь уселся в соседнее кресло и раскурил трубку.
Я отогревался с мороза и осматривал комнату. Гарнитур времен Александра III, или может еще ранний, огромные шкафы с книгами. Огромный камин весело искрил благодатным огнем. На стенах висели портреты многих российских императоров. Я узнал Петра Великого, Елизавету Петровну, Николая II и Михаила Алексеевича. Естественно, в центре висела икона Божьей матери.
- И что вы будете дальше делать, Олег Кириллович?
- Ничего… жить. Бороться, пока хватит сил.

[640x480]

После очередной перебежки я сделал привал. Необходимо было перевести дух. Организм был обезвожен, во рту пересохло. Как же хочется пить! К счастью на земле лежал снег. Замерзшими руками я слепил снежку и стал понемногу сосать благодатную влагу. Стало легче. Вода придала сил, которых у меня ранее не было.
Внезапно позади раздался шорох. Я резко обернулся и увидел стоявшего передо мной немолодого мужчину. Он выглядел неважно. Одежда на нем была ободрана. И вообще он выглядел как последний оборванец. Но в руках он держал винтовку. Как ни странно, но оружие не было нацелено на меня.
- Ты ведь тоже беглый, да? – спросил меня старик и сел рядом. У него была жутка одышка. Должно быть он тоже бежал, может даже за мной. Но я не слышал никаких шагов.
- Меня зовут Олег Кириллович, молодой человек, - сказал старик. – Вы бежали оттуда, откуда и я – значит, мы оба друзья по несчастью. Могу я поинтересоваться как вас зовут?
- Николай.
- Николай, - блаженно протянул он. – Священное и дорогое для меня имя. Так зовут нашего Государя Императора… эх… где ж он теперь?
- Вы не боитесь с первым встречным начинать разговоры о бывшем императоре? – поинтересовался я невзначай.
- Да бросьте, молодой человек. В моем возрасте уже можно ничего не бояться. Тем более мы с вами единомышленники. И не возражайте. Стали бы они держать вас там, если бы вы разделяли их идеи.
- Что вы хотите? – спросил я с подозрением.
- Единственное что я хочу – уйти отсюда подальше. Так что нам по пути.
- Вы знаете где мы находимся?
- Догадываюсь. Здесь находится заброшенный склад боеприпасов. Сейчас тут обосновались чекисты.
- Как вам удалось убежать?
- Это печальная история, Николай… Я расскажу вам сейчас, но молю, давайте будем двигаться дальше…
И мы отправились в путь. Как и обещал, Олег Кириллович рассказал мне свою историю. Он был благородных кровей, князь, фамилию он не назвал, сказал только что она довольно знатная. После революции он укрывался от большевиков, понимая, что с голубой кровью заранее приговорен большевиками к расстрелу. Он скрывался один, семью и детей он потерял еще в 1917-ом. И вот, в один день, он попался пьяный на улице. Как назло его встретили ребята в кожанках. Слово за слово, спьяну он стал хулить Ленина, идеалогию Маркса и весь большевизм вместе взятый. За такие слова полагалось сразу ставить к стенке, но Олега Кирилловича почему-то взяли в охапку и привезли сюда, в эту тюрьму. Здесь он познакомился с «Мордоворотом» и его людьми. Они хотели знать где старик хранит свои родовые ценности. Алчность овладела «Мордоворотом» - он хотел денег, золота и прочих ценностей. К старику применялись разнообразные подходы – и психологические и силовые. Но он лишь глумился над чекистами. И вот, в один день ему удалось выбить винтовку у одного из конвоиров и уложить парочку красных на месте. Старик оказался тот еще воин.
Так я познакомился с князем Олегом Кирилловичем. Сам не знаю почему, но я поверил ему сразу. У меня не было сомнений по поводу того, что старик может быть подосланный красными.
По пути я рассказал ему свою историю. Услышав о моем решении съесть шифровку, Олег Кириллович пожал мне руку. Очевидно, этот мой поступок придал мне вес в глазах князя.
Дул морозный ветер, начал идти снег. Видимость стала ухудшаться. Но старик упорно шел вперед, будто бы зная верный путь.
Меня обрадовал компаньон. Если бы я остался один, вполне возможно, что сошел бы с ума. А так у меня появился интересный собеседник и действительно единомышленник.

11

Как ни странно дверь была дряблой и гниловатой. Негоже держать дверь на крышу в таком плачевном состоянии. В данный момент я благословлял Бога за то, что Он мне помогает.
Один удар ногой – и дверь открылась нараспашку. Меня обдал холодный морозный воздух. Впервые за долгое время я ощутил себя если не свободным, то за шаг от свободы. Следующий вопрос заключался в том, что я буду делать с этой свободой. Но это после. Не нужно торопить умирающего…
Через несколько мгновений я оказался на крыше. Мне хватило несколько секунд для оценки ситуацию. Я не был в ВЧК. Отсутствовали ожидаемые вышки с автоматчиками, прожекторы, охраняемая территория, высокий колючий забор. Всего этого не было. Моим глазам предстала плачевная картина с приличной высоты. Здание находилось посреди пустыря – людей поблизости я не заметил. Мало того, тут не было ни автомобилей начальства, ни грузовиков, на которых привозили для допросов арестантов.
Даже не знаю, что я почувствовал в данный момент – то ли облегчение, то ли опасность.
Я стал искать лестницу – она должна быть здесь поблизости. Поиски не были утомительными, я обнаружил стальную лестничку, ведущую вниз. Став ногами на лестницу я проверил ее на прочность, и лишь после того как убедился в том, что она выдержит вес моего тела, я начал свой спуск. Покалеченная рука уже не чувствовала боли – она замерзла так же как и моя вторая рука. Как я ухватывался за лестницу – сам не знаю. Я почти не чувствовал своих рук, и ног кстати тоже. Но я спускался.
Моя голова была ясна как никогда – мигрень, показавшая себя в казематах – прошла. Мороз сделал свое дело, за что я был ему благодарен.
Я безумно устал, но делать передышку в данный момент было бы неимоверной глупостью. Я продолжал спуск, оставалось еще несколько этажей. Вниз я старался не смотреть, но даже мимолетных взглядов хватало на то, чтобы сказать, что двор внизу пуст. Итак, либо это ловушка, подстроенная товарищем «Мордоворотом» и его друзьями, либо я просто сплю. Я не мог поверить, что они вот так просто убрались отсюда.
И тут меня осенило – а что, если меня взяли не чекисты. Я принял их за работников ЧК. Но кто сейчас мог взять в руки наган и одеть кожаную куртку? Да, чекисты. Вот за них я и принял своих тюремщиков. Но может быть они хотели чтобы я принял их за чекистов? Зачем? Не знаю. Даже не подозреваю. Они действовали так как действуют красные. Это их методы. Но дать мне уйти… Не верится.
Когда думаешь – время проходит незаметно. Я очутился на земле. Один посреди пустыря. Оледеневшие ноги сами начали нести меня вперед. Из последних сил бросился бежать прочь отсюда.
Пробежав немного я стал задыхаться, но через мгновение открылось второе дыхание, и я припустил с новой силой. Никто не бежал за мной. Позади было тихо. Ну и хрен с вами, кем бы вы ни были. Я удирал, да.
Можно ли назвать меня трусом? Если бы у меня было оружие – я уложил бы парочку этих мерзавцев, и может быть узнал кто они. Но я вспомнил тот момент, когда пьяные матросы убивали моих соседей. Ведь тогда в моих руках было то желанное оружие, но я им не воспользовался. Да, не воспользовался. Но только потому, что я выполнял это задание. Дело превыше всего. Ведь не боялся же я на фронте. Конечно, это не оправдание, но все же хоть что-то.
Я остановился лишь тогда, когда здание оказалось далеко позади. Только тогда я позволил себе перевести дух. Постояв немного, я медленно поковылял дальше. Разогретое бегом тело сейчас начинало замерзать. Так долго я не протяну – нужно двигаться перебежками, да. Вспомним фронт.

Коридор был мрачноват, но кое-где горели лампы под стальными решетками. Свет был рассеянный и очень тусклый. При таком освещении только бывалый в таком месте человек найдет нужный путь. Я же был тут первый раз. И от всей души я надеялся, что последний.
Было холодно, рана, где раньше находился палец, ныла. Они нашпиговали меня какими-то препаратами, только сейчас я почувствовал упадок сил. Сделав один шаг в коридор, я прислонился к холодной стене. Ноги дальше не шли. В глазах у меня помутнело. Мне было плевать на то, что кто-то может меня сейчас заметить. Силы меня оставили, это я знал точно.
Ужасно неуютно чувствовать себя в чужом враждебном помещении, не зная день сейчас или ночь, какой день недели, и что мне делать. В голову не переставали лезть глупые мысли, совершенно не важные на первый взгляд.
Постоя возле стены некоторое время я ощутил, что силы начинают возвращаться. Взгляд начал проясняться. Я попытался отогреть замерзшие руки, но тщетно. Должно быть я отморозил несколько пальцев, но и это было не важно в данный момент.
В коридоре стояла странная тишина. Будто бы все умерли или ушли куда-то. Неужели в ВЧК бывает так безлюдно? Тут что-то не так. Я начал продвижение вдоль полутемного коридора. Стараясь не создавать лишнего шума я медленно шел по старому коридору. Остановился я лишь возле лестницы. Передо мной легла развилка – наверх или вниз. Если я пойду вниз, то попаду в окончательную ловушку. Выйдя на крышу я попытаюсь покинуть это место. Но если я в ВЧК, то снаружи меня ждет колючая проволока, хорошо охраняемый двор и куча собак. Уйти невозможно. Я решил идти наверх.
В здании было по-прежнему тихо и неуютно. Никто не бросался на меня, не пытался догнать, никто не стрелял мне в след и не орал вдогонку. Это и было странно. Неужели они так небрежно отнеслись ко мне как к своему пленному? Непохоже, ведь «Мордоворот» так рьяно пытался выведать у меня тайну шифровки и саму шифровку. У них ничего нет, все козыри у меня. И я вот так просто передвигаюсь по их обители. Смешно.
Я поднялся на один этаж, но меня встретил еще один полутемный интерьер. Уже в который раз я проглянул мое невезение. И надо же было мне так попасть! И из-за чего!
Явился по адресу, отнес бумажку (теперь я-то знаю, что это была далеко не простая бумажка). Это была шифровка, и по-видимому очень важная. Сейчас их волнует куда же она делась, эта шифровка. Прекрасно знают, что на все про все у меня было несколько мгновений. На меня смотрели стволы, чекисты орали на меня… И в этот момент я сделал то, что должен был сделать. Да, я сделал это сознательно. Я просто съел бумажку, проглотил ее мимоходом. Эти полоумные даже не могли себе представить, что агент, на которого они устроили засаду может съесть шифровку. Хотя это были рядовые чекисты, возможно, им неизвестно вообще о шифровке. Упущение со стороны товарища «Мордоворота». И тогда я съел свой козырь, свою надежду на спасение и свою погибель. Я их заинтриговал. «Мордоворот» был в недоумении, он хотел выбить из меня эту шифровку, также хотел чтобы я ее расшифровал. Даже если бы я мог ее расшифровать, то скорее бы принял свою пулю, чем помагал им.
И вот сейчас, оглядываясь на события (как давно они развернулись! или не так давно?) прошедших дней я начал ощущать, что петля затянулась на моей шее. Хотя с другой стороны, очутись у них шифровка, я был бы уже мертв. Ладно, шифровки нет, следовательно, расшифровать ее я не могу. Они могут меня замучить, но информации не добьются. Это хорошо.
Я продвигался все выше и выше. Не помню сколько этажей я уже прошел. Поднявшись на следующий я заметил, что стало светлее и чище. Возможно, здесь находятся кабинеты начальства. Может, где-то здесь сидит мой пленитель? Кабинеты, кабинеты, кабинеты. На дверях только номера, никаких фамилий и должностей. Я поднялся еще на этаж, он оказался последним. Дойдя до конца коридора я заметил дверь с надписью «Чердак». Мое сердце начало бешено колотиться. Я направился туда, и будь что будет.

Сегодня в Израиле проходят парламентские выборы. Партия "Кадима", которую возглавляет Циппи Ливни по результатом экзит-пола лидирует. Честно говоря я в этом не сомневался. Мне было ясно, что вся эта военная операция в Газе была проведена с единой целью - повысить рейтинг партии, что в принципе и вышло. Благодарные и удовлетворенные израильтяне весело шли на свои избирательные участки и отдавали свои голоса за сильную партию, которую Израилю так не хватало. Естественно, партия уничтожила 1300 палестинцев - чем не сила? От всей этой войны выгода досталась только госпоже Ливни, и исключительно ей. Я уже вижу ее премьер-министом Израиля. Но каким она будет премьером, если будучи министром потакала истреблению палестинцев только за то, что те поддержали свою патию "ХАМАС"? Если Ливни проявила свои агрессивные методы будучи министром, на премьерском кресле она распушит крылья. Это будет проявляться в дальнейших операциях в Газе - именно за счет усиления агрессии по отношению к палестинцам она попытается показать себя как сильный премьер. В принципе ей это удастся, если... Если США поддержат такую политику Израиля. Если Барак Обама даст зеленый свет госпоже Ливни - тогда Израиль покажет на что он способен, и недавняя военная кампания покажется просто небольшим кошмаром.

Моя Судьба печальна и крива,
И от нее моя болит башка,
Не знаю я за чт омне эта боль,
Терпеть ее как мне на рану соль.

Мой путь тернист, невзрачен и суров,
Но я иду, шагаю по нему,
Как хочется не наломать мне дров,
Но я иду, назло всему.

Сложилось так, что в мире я один,
Нет никого, к кому б я голову склонил,
Я вечно жду чего-то как кретин,
Судьбу винить во всем моих уж нету сил.

Живу отшельником, людей я сторонясь,
В своей усадьбе рыхлой и старинной,
Часы на стенке бьют мне как проснусь,
Ведут отсчет житухи моей длинной.

Бывает страшно спать мне по ночам,
Терзают думы темные, кошмары,
Бывает хочется принять сто грамм,
А иногда - упасть на дно канавы.

Но знать бы где есть та канава,
В котрую упасть мне суждено Судьбой,
Моя душа мгновенно б там пропала,
Навеки обретя последний свой покой.

Деревья гнутся под ветром шквальным,
Им невдомек, что жизнь сейчас прервется,
Не совладать им с ураганом сильным,
С корнями вырвут их... и тишина начнется.

Сравняет все с землей тот ураган благословенный,
Очистит землю от скверны той надменной,
От лжи, предательства и злости,
Не потревожит лишь кладбищенские кости

После того как я выспался и поел меня снова приволокли к «Мордовороту».
- Извините меня, могу я задать вам вопрос? – начал я, когда увидал знакомую харю и знакомую до боли трость. Я уже подсознательно ожидал удара, но каково же было мое удивление, когда «Мордоворот» просто кивнул головой!
- Скажите, а это необходимо? – я указал на мои оковы – крепкая веревка опутывала мои руки и ноги.
- Пока да. Мы не знаем можно ли тебе доверять.
- Даже если бы и захотел убежать, мне бы этого не удалось, ведь это здание очень хорошо охраняется.
- Конечно, хорошо, - поддакнул «Мордоворот». – Я могу тебя развязать и хорошо накормить… но при одном условии.
- Каком?
- Ты все расскажешь и отдашь шифровку. И книгу тоже. И не играй со мной в игры. Я мучаюсь с тобой уже три дня и мое терпение на исходе. И сейчас я преподам тебе первый урок – можно! – крикнул «Мордоворот» и по команде явились два амбала, которых я раньше не видел. У одного в руках были большие ножницы, похожие на садовые.
- Сейчас тебе отрежут палец. А завтра ты заговоришь, - бросив эти слова «Мордоворот» вышел, предоставив амбалам всю свободу действий.
Я попытался хоть немного ослабить веревку – но все было тщетно. Один зашел сзади и стал удерживать мою руку, второй стал ему помогать. Все мои попытки пошевелиться ни к чему не привели… А затем я почувствовал адскую боль, которая разнеслась по всей руке. Я закричал и потерял сознание.

Я не мог спать, я бредил, у меня была лихорадка и высокая температура. Помню, что ко мне подходил человек в белом халате, который делал мне какой-то укол, затем меня пичкали таблетками… Потом было забытье. На короткое время я приходил в себя, но кроме боли ничего не чувствовал. Я погрузился в то состояние, когда человек не различает реальность и сон. Мне казалось, что я сплю и мне снится кошмар. Где-то на уровне подсознания я понимал причину моего состояния, но такие просветления были всего несколько раз. Ко мне подходили люди, я видел белый потолок, чувствовал под собой мягкую постель… чего не было раньше…
Потом мне стало лучше, но я пока не подавал повода. Я слышал голоса вокруг меня, разговоры. Но на вопросы я не отвечал и никак не реагировал. Хотя в себя я пришел. Боль немного затупилась, мерзавцы отняли у меня средний палец на левой руке.
- Ну, как наш больной? – спросил добрый мужской голос – наверно доктор.
- Вроде спокойно спит, - ответил незнакомый мне голос.
- Это хорошо, это прекрасно, - сказал доктор. – Сейчас я ему еще укольчик сделаю и повязочку сменю, чтоб заражения не было.
Я почувствовал укол в руку и провалился в сон.
Мне снился «Мордоворот». Я сидел привязанным к стулу, а он стоял передо мной, держа в одной руке ножницы, а в другой – трость. При этом он ухмылялся и что-то говорил про урок, которым мне преподаст…
Я открыл глаза. Я лежал в светлой комнате. Слегка повернув голову я осмотрел помещение – окон нет, я один. Было еще одно упущение пленителей – они развязали меня. Взглядом я поискал какое-нибудь орудие, но комната была пуста. Вокруг я не слышал разговоров… Необходимо было осмотреться. Конечно, дверь была заперта, в этом не приходилось сомневаться, но я все же ее проверил. Да, так и есть. И лишь потом я поглядел на свою искалеченную руку. Так и есть, тут поработал добрый доктор – повязка была наложена что называется «на славу».
Тут я услышал шаги и мигом лег на кушетку. По шагам я услышал, что шел один человек. Он вошел, остановился, очевидно глядя на меня. Я замер. Далее я услышал, что он подошел ко мне. Я немного приоткрыл веки – мой гость был человек лет шестидесяти, невооруженный. Наверно охранник. Постояв возле меня немного, он медленно развернулся и оказался спиной ко мне. Дверь он не запер. Это был мой шанс.
Я бросился ему на шею превозмогая слабость и боль в руке. Обхватив его за горло я начал душить. Он пытался закричать, но у него получился только хрип. Я отпустил его только тогда, когда почувствовал, что он мертв.
Как жаль, что у него не было оружия. Я осторожно выглянув в коридор – пусто, ни души. Знать бы теперь куда идти и как не попасть в руки красным подонкам.

Ноябрь 2007 года. Масоход "Спирит" сделал шокирущий и непонятный снимок - что-то, похожее на человека. Что же это, фикция, обман зрения, вмешание высших сил или что-то живое на Красной планете?
[340x255]
[450x298]
[450x300]
[450x300]
[450x300]
[250x250]

- Николай – твое настоящее имя? – спросил «Мордоворот». Сейчас его тон означал одно – если он почувствует ложь, он изувечит меня своей хреновиной.
- Да, настоящее.
- Фамилия?
- Тоже настоящая. Меня зовут Николай Тарасов.
- Что ты делал на конспиративной квартире?.. Молчишь… Отвечу я. Ты там находился потому, что ты агент белых. Так? Так!!! – вскричал «Мордоворот» и в ярости ударил тростью по столу. От звука я вздрогнул – этот удар должен был быть по мне. Но не беда, не этот так следующий будет мой.
- Клянусь вам, что все что я вам сказал вчера – правда. Я оказался там случайно.
- Мало того, что ты их агент, так ты еще и трус. Твои друзья молча умирают под пулями с гордо поднятой головой, а ты, гнида, боишься признаться, что до сих пор предан своему царю…. Я ведь выбью из тебя информацию, сучонок, так и знай. Я голодом тебя заморю, белый прихвостень.
- Товарищ, чего вы от меня хотите?
За столь дерзкий вопрос я получил новый удар тростью по голове. После этого я отключился.


Прийдя в себя я не помнил что произошло, куда я попал и что за люди вокруг меня. Память вернулась чуть позже, когда я вновь увидел «Мордоворота». Теперь я был готов убивать его медленно…
- Запомни, ты враг власти рабочих и крестьян. Мы пришли и свергли вашего кровавого Николашку, мы разогнали бестолковое Учредительное собрание. Наконец-то власть перешла в руки народа, людей, которые знают что с ней делать. К счастью Владимир Ильич указал нам дорогу марксизма. Наконец-то теперь земля будет принадлежать рабочим, а не эксплуататорам вроде тебя. И сейчас ты понимаешь, что превосходство уже не на твоей стороне. Ты понимаешь, что твоя преступная власть пала. И ты боишься с этим смириться.
Я молча слушал его тираду и не понимал на кой черт он это мне рассказывает. То ли он хочет оправдаться в моих глазах, то ли наставить на путь истинный с его точки зрения. У меня было что ему возразить, но я знал что если открою рот он меня отправит дальше, чем за пределы сознания.
- Ты молчишь потому что тебе нечего сказать, потому что я прав. Запомни, белый, мы пришли сюда всерьез и надолго. А если кому это не нравится…
- Что вы сделаете? – осторожно спросил я.
- Останутся только те, кто поддерживает власть Советов. Все остальные - враги, такие же как и ты.
- Тогда зачем вы со мной церемонитесь?
- Хватит на сегодня, - решительно сказал «Мордоворот» и в этот же миг три богатыря как по команде явились в кабинет и унесли меня в мою каморку.
Я был удивлен. С каждым новым днем заточения меня все больше удивлял «Мордоворот» и я все больше жаждал его смерти.

По моим оценкам я увидел трех богатырей где-то через сутки. Хотя я прекрасно знал, что в закрытом и изолированном помещении время идет не так, как обычно. Создается впечатление, что ты живешь каким-то своим временем…
Могучие парни принесли мне миску с каким-то супом и не говоря ни слова удалились. Спасибо хоть за то, что развязали мне руки чтоб я мог поесть. Еще один факт в пользу того, что они ждут от меня сотрудничества? Не факт, конечно.
Суп оказался довольно вкусным. Не удивительно, ведь за последние недели две я вообще нормально не питался. После трапезы богатыри снова явились, забрали миску и завязали мне руки. Меня слегка рассмешило, что они ходят по трое – неужели так меня боятся?
И тут на меня накатил сон, крепкий сон.
- Эй, вставай, контра, - тормошил меня один из богатырей.
- Ишь как дрыхнет! – заметил другой.
- А ты его двинь хорошенько, - дал совет третий.
- Нельзя, - ответил первый. – Он и так уже проснулся.
Я открыл глаза и пожелал тюремщикам доброго утра, прибавив к этому обращение «господа».
- Ах ты, сука! Какие мы тебе господа, собака! – замахнулся на меня один из богатырей, но другой помешал случиться удару.
- А ты не думай, я бы тебя сам замочил, падлу, - сказал мой «защитник».
- Чего же тогда не замочишь? – поинтересовался я.
- Не велено.
Значит все же приказа на мое уничтожение не последовало. Пока.
- Скажите хоть мне где я? – как можно дружелюбнее спросил я. В ответ я услышал молчание.
- Пошли, парень, начальство хочет тебя видеть, - просипел один из богатырей и все дружно поволокли меня в знакомый кабинет на знакомый стул.

«Начальник» явился почти сразу после ухода тюремщиков. Трость была при нем. Должно быть он с нею никогда не расставался.
- Итак, что ты надумал? – с ходу спросил «Мордоворот».
- Давайте сразу выложим карты на стол, - начал я. Должно быть я слегка удивил «Мордоворота» своим поведением. Наверное арестанты вели себя иначе. Но миска супа вселила в меня надежду и силы. – Сперва мне нужно знать как к вам обращаться.
- Тебе это ни к чему, ты под арестом! – рявкнул «Мордоворот».
- Согласен, в таком случае я буду звать вас так, как прозвал про себя – «Мордоворот».
После произнесенных мною смелых слов я получил удар тростью по спине. А затем последовал удар в район почек.
- Ты очень много себе позволяешь, гнида, - процедил сквозь зубы начальник. – Запомни, от одного моего слова сейчас зависит вся твоя дальнейшая судьба. Я сейчас прикажу своим сотрудникам поработать над тобой и на тебе места живого не останется. Но я не хочу пока этого делать. Расскажи мне все, что знаешь, выдай мне своих друзей и шифровку – и катись отсюда на все…
- … в могилу, - закончил я за него. – Как только вы получите то что хотите - вы меня убьете, и не спорьте. Я военный человек, знаю что такое честь, отвага… Я был на фронте, воевал с немцами. Я служил своей Отчизне. И за это я теперь потеряю голову.
- Так послужи нам, Коля.
- Вам? А кто вы такие?
- А ты разве не понял? По-моему и так все ясно. – «Мордоворот» указал на портрет Феликса Дзержинского. – Разве Феликс Эдмундович уже не ответил тебе на все вопросы? Ты находишься в ВЧК. Слыхал о такой? - Всероссийская чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией и саботажем.
- Спасибо за разъяснение… слыхал. – Да, я слыхал о тех зверствах, которые они тут творили. То, что происходило на улицах были только цветочки. Здесь же, в этих казематах они волю боролись с контрреволюционерами путем самых изощренных пыток… ВЧК была основана совсем недавно, а уже успела приобрести очень дурную славу. От одного слова ВЧК люди просто шарахались. Что уже говорить о том, чтобы сюда попасть.
- Хочешь знать где ты? Хочешь знать кто мы и чем занимаемся? Это не секрет. Мы боремся с такими врагами народа как ты. А теперь твоя очередь говорить. Вчера я дал тебе сутки на размышление…
- А они уже прошли? Знаете, тут время летит так необычно… - и снова я почувствовал сильный удар. На этот раз мерзавец ударил меня по лицу. Из разбитой губы полилась кровь и я выплюнул на пол несколько зубов.
- Я тебя предупреждал… Итак, - «Мордоврот» начал деловито прохаживаться возле меня, помахивая своей тростью, которую он использовал в качестве дубинки – пыточного орудия. Он вел себя будто несколько мгновений назад не бил меня. Хладнокровный, вдвойне опасный. Значит, игра с ним отменяется. Такого лучше не бесить. – Итак, сегодня, сейчас – «Мордоворот» сделал ударение на слове «сейчас», - ты дашь мне ответы на все интересующие меня вопросы. В противном случае я позову своих людей, и тогда ты не отделаешься несколькими выбитыми зубами.
У меня остался один выход – лгать до конца. Но здесь работают далеко не дураки, не смотря на их дурацкую власть, которая уже по своей философии утопична. Тут работают те, кто работал в свое время в охранке – старые кадры. Другие – отъявленные отморозки, такие как эти «сотрудники –богатыри».
- Так что, Николай, будем разговаривать или мне позвать моих людей? – Трость мелькала у меня перед глазами. Я начал ненавидеть Читать далее...

Я не имел представления касательно того сколько сейчас времени и где я нахожусь. Сколько я был без сознания? И как далеко меня могли увезти от Петербурга. Если оценивать плюсы и минусы моего теперешнего положения, то минусов будет больше. И самый огромный минус – мой плен. Я должен успеть передать информацию о моем провале, о той провокации, которая произошла. На конспиративной квартире меня поджидали, и знали что явлюсь именно я. Вывод – кто-то их проинформировал. Но как видно не до конца – им не известно что за информацию я принес. Какое совпадение – такой информацией и я не располагаю. Все, что входило в мои полномочия, так это явиться в определенное время в назначенное место, не засвечиваясь и не привлекая к себе внимания. Поэтому я и выжидал на своей квартире нужного момента. Я должен был передать записку человеку, который должен был находиться в той квартире. Никакого пароля не было, в этом и главная их ошибка – как можно было так оплошать? И я – дурак, такого не учел. Я не работал в разведке и таких тонкостей не знаю. Все что я умею – так это воевать. Я бил немцев, а сейчас я играю в шпионов. И вот куда меня завели эти игры.
Из духа патриотизма я решил помочь святому делу спасения страны. Задание мне подобрал один мой знакомый, который сейчас на фронте. Конечно, я согласился. Надежда насолить большевикам и приложить свои усилия по их свержению у меня была огромная. Но сейчас она таяла на глазах.
Вернувшись с фронта я узнал что страны нет. Сперва царя заставили отречься, потом власть взяло Временное правительство. И вот теперь почти все министры этого правительства либо сидят в тюрьме, либо застрелены. Вся власть досталась рабочим и крестьянам, в лице Ленина и его компании еврейских, польских и грузинских террористов.
Мне было больно и невыносимо наблюдать за гибелью всего того, в чем я жил. Мне было больно видеть, как вооруженные люди с красными бантами и лентами на рукавах отлавливают (как собак в подворотнях) офицеров царской армии, недовольных новой властью, да и просто тех кто им не нравился. Тогда-то я и решился пойти на это задание, тем более что оно заключалось только в том, что я должен был отнести записку по одному адресу.
И вот как все повернулось. Нет, надо было оставаться на фронте – там хотя бы знаешь кто твой враг. А тут воевать приходится со своим собственным народом. Во что же это выльется? В гражданскую войну, по-другому никак. Не все примут власть советов, и когда те начнут применять силу, они получат отпор. Начнется резня, брат пойдет на брата… и начнется…
Моя голова продолжала гудеть. Пошевелиться я не мог, приходилось лежать бревном на холодном полу.
Я попытался прислушаться к каким-то голосам, но вокруг стояла тишина.

25 января родился великий российский бард, актер театра и кино - Владимир Семенович Высоцкий.