Обозленные, агрессивные, сплоченные — они воспринимают людей только как источник дохода
В последнее время все чаще стали звучать победные реляции о том, что с детской беспризорностью у нас практически покончено. И малолетних гаврошей теперь действительно почти не видно, однако если пройтись по подвалам и чердакам, то можно найти следы их ночевок — использованные шприцы, пустые бутылки, выжатые тюбики из-под клея. Или они не относятся к категории беспризорных? О том, есть ли сейчас такое явление и что оно из себя представляет, мы беседуем сегодня с писателем и журналистом Сергеем Волковым, автором вышедшей недавно книги “Дети пустоты”, посвященной современным беспризорникам.
— Сергей, почему вас так заинтересовали эти ребята?
— С одной стороны, беспризорники — это, конечно же, такая уличная вольница, праздник непослушания. Тема беспризорников всегда притягивала мальчишек, особенно в советские времена, когда беспризорность как явление существовала только на страницах книг или экранах кино. Достаточно вспомнить фильмы нашего детства: “Путевка в жизнь”, “Республика ШКИД”, “Флаги на башнях”, “Армия трясогузки” и другие.
С другой стороны, дети, не имеющие дома, живущие на улице, — это позор для страны. И государство не может, не имеет права считаться развитым, продвинутым, если в нем присутствует такое уродливое явление. Не будет у нас никакой инновационной экономики, не будет никакой модернизации, если есть беспризорные дети. А они есть. Хотя в последние годы у человека, следящего за информационным пространством, может сложиться впечатление, что с этим делом у нас все в порядке.
С беспризорниками я впервые столкнулся в 90-е годы, работая журналистом. Тогда их у нас было столько же, сколько в 20-е годы и в годы войны. Вокзалы, метро, заброшенные дома, стройки, котельные — этих ребят можно было встретить везде.
С тех пор ситуация улучшилась, это следует объективно признать. Количество беспризорных детей снизилось. Почему? Часть выросла и пополнила ряды взрослых бомжей, часть за совершенные преступления угодила за решетку. Кто-то умер от болезней и передозировки наркотиков, кто-то был убит в драке, исчез, пропал без вести.
А вот социализировались, вернулись в общество, стали нормальными гражданами всего лишь пять человек на каждую сотню.
На смену беспризорникам 90-х пришла новая волна, “дети нулевых”. Они отличаются от своих предшественников. Если пятнадцать лет назад детей гнала на улицу острая нужда, бездомье, отсутствие у родителей даже призрачных шансов получить работу, то сегодня причины другие.
Два года назад ЮНИСЕФ проводил исследования по уличным детям во всех крупных столицах мира. Тогда эксперты этой организации насчитали в Москве семь тысяч беспризорных и отметили тенденцию к росту.
Современный безнадзорный ребенок — это чаще всего “вольный казак”, не желающий жить по законам, принятым в обществе. Нынешние беспризорники — далеко не всегда сироты. У многих есть родители, но улица, жизнь в компании таких же “бегунков” для них дороже. Важный момент — многие из этих ребят не состоят ни на каком учете, они не ходят в школу, не имеют документов.
Ну, и вторая причина, страшная в своей обыденности, — у нас сложилась такая экономическая и социальная ситуация, когда детям в семье жить сложно. Семья просто не в состоянии обеспечить ребенка самым необходимым. Денег катастрофически не хватает, даже если родители отнюдь не тунеядцы. Моногорода, промышленные центры с разрушенным в 90-е годы производством сегодня не могут обеспечить достойную жизнь своим жителям. Безденежье порождает тяжелый психологический климат в семье. Дети не хотят, не могут, не умеют терпеть, выживать — и бегут из дома за другой жизнью, кажущейся вольной.
Сегодняшние “трудные дети” воруют, чтобы прокормиться. Если их ловят торговцы, то бьют. Могут и убить.
— Что из себя беспризорники представляют в человеческом плане?
— Очень часто это зверята. Обозленные, агрессивные, сплоченные. И они воспринимают людей, живущих “в обществе”, только как источник дохода. С нашей точки зрения, у них искаженное мышление. Они — как волки из киплинговской “Книги джунглей”. Каждый день охота, каждый день добыча. Это позволяет им выжить.
Когда мы встречались, они и меня расценивали в таком разрезе. Если в приемнике, в детском доме очередной “бегунок” охотно отвечал на вопросы, то на улице, в переходе, на вокзале чаще
Читать далее...