Одна из составляющих сценария – решение о том, какие чувства являются «хорошими», а какие – «плохими», т.е. какие чувства приносят желаемый результат, и их можно использовать для удовлетворения своих потребностей, а какие – бесполезные и даже вредные. Это решение принималось на основе того, что в семье одни чувства поощрялись, а за другие следовало наказание, например, мальчикам обычно запрещается бояться, а девочкам – гневаться.

Таким образом, «хорошие» чувства ребёнок испытывает чаще, вытесняя адекватные, но «плохие», замещая «плохие» - «хорошими». Эти замещающие («хорошие») чувства в трансактном анализе называются  рэкетными, т.к. с их помощью ребёнок вымогает желаемое. Во взрослой жизни это замещение чувств не осознаётся, рэкетные чувства кажутся естественными. Рэкет – это манипулирование окружением с целью получить привычные поглаживания. В процессе рэкета  рэкетир испытывает рэкетные чувства.

Если человек испытывает рэкетное чувство, но не выражает его, то он собирает так называемые марки. Психологический смысл понятия «марка» сходен со смыслом торговых марок, которые человек получает при покупке в супермаркете. Набрав определённое количество торговых марок, покупатель может обменять их на какую-то вещь. Чем больше марок, тем  лучше и дороже эта вещь.

Психологические марки человек меняет на возможность получить подтверждение своему сценарному решению. Например, марки обиды жена может поменять на резкий уход от мужа со словами «я так и знала, мужчинам нельзя доверять». Своё сценарное решение «мужчинам нельзя доверять» она в очередной раз проверяла, провоцируя мужа, например, на измену с мыслью «если он меня любит, он никогда так со мной не поступит». Любая провокация когда-нибудь заканчивается успехом, поэтому всегда появляется возможность обменять марки.

Описанный процесс с провокацией, обменом марок и подтверждением сценарного решения обычно повторяется на протяжении жизни не один раз и по одной и той же схеме может осуществляться в разных условиях и с разными людьми. В трансактном анализе этот процесс называется игрой.  Игра заканчивается подтверждением сценарного решения. Это подтверждение называется расплатой. Игроки всегда дополняют друг друга так, что каждый получает свою расплату. Игра – это неосознанный процесс, воспринимаемый как неприятная и даже болезненная ситуация. Игра может продолжаться  от нескольких секунд до нескольких лет.

 Сценарий жизни ребёнок «пишет» для того, чтобы выжить и существовать в часто кажущемся ему враждебном мире. Этот способ выжить – гениальная находка маленького ребёнка – был наилучшим и самым эффективным в той конкретной детской ситуации. На его поиск и уточнение ушло много сил и времени. Этот способ жить, удовлетворять свои потребности и получать от окружающих желаемое можно сравнить с профессией, для освоения которой человек много учился и практиковался и с помощью которой собирается зарабатывать на жизнь. Будучи взрослыми, мы неосознанно используем этот способ и бережно охраняем, передаём по наследству и укрепляем так, как будто это семейный бизнес.

Любая угроза сформированному способу удовлетворения потребностей и представлению о жизни – это угроза существованию. Поэтому человек часто искажает восприятие реальности с тем, чтобы оно вписывалось в сценарий. Искажение реальности всегда основано на не использовании в полной мере всех возможностей ситуации, на игнорировании своих способностей и способностей других людей, например, решать проблемы.

Игнорируя часть своих способностей (часть своего Родителя, Взрослого, или Ребёнка), человек передаёт соответствующие функции кому-то из близкого окружения. Партнёр выполняет эти функции и игнорирует в себе то, что берёт на себя другой. При этом партнёры неосознанно дополняют друг друга, так что у них вместо шести имеется только три эго-состояния на двоих. Подобные взаимоотношения называются симбиозом.

 ЖП – это только основа, скелет, который достраивается деталями о том, что и как ребёнок решил делать в жизни. К деталям относятся ответы на важные для человека вопросы: как я устрою свою личную жизнь, с кем буду дружить, каких успехов добьюсь, какими болезнями буду страдать, в каком возрасте умру и пр. 

Этот план жизни в трансактном анализе называется сценарием жизни, т.к. очень похож на театральный сценарий, также имеет начало, середину, конец (финальную сцену), сюжетную линию, которая часто напоминает известные сказки, легенды и притчи. Сценарий «пишется» в очень раннем детстве и во взрослой жизни человек его не осознаёт, хотя в точности ему следует. Анализ сценария жизни называется сценарным анализом и позволяет освободиться от этой жёсткой схемы действий, принять новые более благоприятные решения относительно себя и своей жизни.

Если мать говорит своему ребенку на одном уровне: "Будь в жизни удачником", а на другом уровне: "Но не покидай меня", то у молодого человека разовьется основной набор игр, служащих для исполнения раннего внушения матери. Это видно было на примере Джеральда. Казалось, ему везло или, по крайней мере, у него были шансы; но в последний момент он проваливался и бежал домой к матери ("Не покидай меня!").

Когда у Джеральда наберется достаточно провалов, он может почувствовать себя вправе впасть в депрессию или даже покончить с собой, так что сценарий приведет его к трагическому концу. Есть люди, побеждающие едва ли не во всех своих предприятиях, и если у них случается неудача, они сохраняют присутствие духа и возвращаются на арену, чтобы побеждать снова.

Другие же люди, пораженцы, ухитряются терпеть поражение в самых выигрышных ситуациях и затрачивают иногда немало изобретательности, чтобы обеспечить себе провал. Как бы это ни казалось трагичным, они следуют плану жизни, выработанному в детстве. К счастью, сценарии могут быть изменены, поскольку они не являются врожденными, а происходят от обучения.

 Игры составляют часть жизненного уклада. Из ранних транзакций между матерью, отцом и ребенком вырабатывается план жизни. Этот план называется сценарием.

Ребёнок не дифференцирует шумы окружающего мира и эмоции окружающих людей как относящиеся к нему или нет. До 8-ми месяцев ребёнок относит к себе всё, что происходит вокруг, не различая, например, кричит ли мама на него или ругается с соседкой. И в зависимости от качества окружающих ребёнка настроений и эмоций, в промежутке от 0 до 8 месяцев он «делает вывод» о себе и других людях. Этот вывод в трансактном анализе называется жизненной (экзистенциальной) позицией (ЖП) и может быть представлен следующим образом.

• Я – ОК, Ты – ОК   - это «здоровая», продуктивная позиция, позиция базового доверия
• Я – не ОК, Ты – ОК  - это депрессивная позиция, защищающая от разочарования в людях
• Я – ОК, Ты – не ОК  - это параноидальная позиция
• Я – не ОК, Ты – не ОК  - это бесплодная позиция

Если ЖП не анализировать, она не осознаётся и сохраняется на протяжении всей жизни, влияя на чувства, решения и поступки человека.

 Поскольку игры основываются на решениях раннего детства, от них можно отучить, и пациент может принять другое решение. Можно либо полностью отказаться от игры, либо заменить ее другой игрой, менее вредной. Когда на следующем сеансе Гарри попытался заново начать "Почему Бы вам Не? – Да, Но", врач удивил его своей реакцией:

Вместо того чтобы высказать ряд новых предложений, которые были бы все отвергнуты, врач отказался вступить с Гарри в игру и дал ему понять, что он мог бы найти какой-нибудь другой способ общения с людьми. Это поставило под угрозу решение Гарри, и когда он окончательно расстался с "Почему Бы вам Не? – Да, Но", его личность уже изменилась.

Другое преимущество от разыгрывания игр состоит в том, что, пока длится игра между двумя или большим числом людей, удается избегать прямых, интимных, отношений между ними. Это кажется на первый взгляд трагичным, и это, в самом деле, трагично, но может быть понято, если обратиться к переживаниям детства. Гарри опасался близости с Матильдой; возможно, с этой целью он ее и выбрал, потому что первая женщина в его жизни, с которой у него были близкие отношения, покинула его в раннем и относительно беспомощном возрасте.

Этот глубокий страх, вызванный безвременной смертью его матери, все еще преследовал Гарри, и, чтобы не рисковать быть брошенным, он предпочитал разыгрывать с Матильдой игры, избегая, таким образом, близости.

Люди изобрели много таких психологических игр, общие черты которых – упорядоченная последовательность транзакций, подвох и выигрыш; но некоторые игроки играют серьезнее других. Это видно на примере сексуальной игры в "Насилуют!" На коктейль-пари Роуз, молодая красивая леди, занимает надлежащую позицию в своем стратегически расположенном кресле, так что Генри, ведущий с ней интеллигентную беседу типа Взрослый – Взрослый о современном искусстве, может видеть как раз предусмотренную часть бедра, когда юбка ее медленно приподнимается кверху.

Заинтригованный Генри пренебрегает своим Взрослым и спрашивает: "Вы пойдете ко мне сегодня вечером?" На это Роуз резко отвечает: "Что позволяет вам принимать меня за девицу такого рода?" После чего Генри вправе чувствовать себя неловко, а Роуз вправе испытывать негодование. Генри не знает, что когда Роуз было всего шесть лет, она решила, вследствие нечестного обращения с нею отца, что мужчины ничего не стоят.

В этот вечер она доказала это себе еще раз, как она это делала много раз в прошлом и будет делать много раз в будущем, если только не придет однажды в кабинет психиатра, жалуясь, что у нее как-то не складываются отношения с мужчинами. Неловкость у Генри скоро пройдет, и он придет в себя, снова готовый стать жертвой игры в "Насилуют!" Это "первая степень" игры, и оба они, Роуз и Генри, будут искать других игроков первой степени.

Некоторые игроки предпочитают разыгрывать свою игру более жестко; в случае "Насилуют!" жертва уходит, получив пощечину, а возмущенная леди вправе рассказывать своим друзьям, каким извергом был этот человек. Действительно жесткий способ игры – это игра "третьей

 Новорожденный младенец не может выжить без физического соприкосновения с матерью или лицом, заменяющим мать. Как доказал знаменитый детский психолог, у младенцев, которым не уделяется достаточное внимание или которые лишены достаточного общения с людьми, смертность значительно выше, чем у тех, кто имеет больше контактов с людьми, хотя эти контакты и связаны с бактериальной инфекцией. Этот вид раннего воспитания младенца его матерью называется поглаживанием.

Потребность в поглаживании сохраняется в течение всей жизни, хотя виды поглаживания меняются и могут становиться все более изощренными. Вместо физических поглаживаний Гарри получал словесное внимание, но слова, обращенные Родителями других членов группы к Ребенку Гарри, были равносильны физическим поглаживаниям. Для вышедших из младенческого возраста поглаживания столь важны, что изобретаются всевозможные хитрые средства, чтобы их получить. Подросткам иногда приходится для этого красть автомобили или нарушать правила уличного движения, потому что отрицательные поглаживания лучше, чем если поглаживаний вовсе нет.

Игра Гарри иллюстрирует другое важное преимущество (выигрыш), извлекаемое из игр. Гарри снова убедился в правильности рано принятого и не сознаваемого им теперь решения, что его родители не могут сказать ему ничего стоящего. Это решение, определившее столь многое в жизни Гарри, основывалось на том обстоятельстве, что мать его умерла, когда ему было меньше пяти лет, отец его вновь женился, и мачеха регулярно совершала промахи.

Гарри считал, что и отец никогда его не понимал, потому что он, прежде всего, привел в дом подставную "маменьку", совсем не такую, как настоящая, и, во-вторых, никогда не имел времени разобраться, что его беспокоит. В очень раннем возрасте он убедился, что его отец и мачеха больше заняты собою, чем им, и не говорят ничего, имеющего отношение к его подлинному одиночеству и несчастью.

Игра в "Почему Бы вам Не; Да, Но" поддерживала это его основное решение, поскольку, разумеется, Родители других людей, с которыми он встречался в своей дальнейшей жизни, например, членов его терапевтической группы, также, разумеется, никогда не могли сказать ему ничего стоящего о том, что казалось его Ребенку единственно важным. Неудивительно поэтому, что он жаловался и на свою приятельницу Матильду, утверждая, что и она его не понимает, как и другие девушки, с которыми он встречался. Временами он говорил, что врач не понимает его или не говорит ничего стоящего.

В последнее время к нашему психологу обращаются молодые люди, которые ошиблись с выбором ВУЗа. Психолог может помочь молодому человеку увидеть и осознать свои проблемы, выявить его сильные и слабые стороны, увязать представление о себе с выбираемой профессией, обсудить различные варианты развития профессиональной карьеры, уяснить, что от него требуется, чтобы адаптироваться в современном профессиональном мире.

Если у Вас есть сомнения в выбранной Вами профессии, наш специалист всегда поможет Вам проблему.
Консультации бесплатные.
Дни работы психолога-консультанта: вторник-среда
Часы работы: с 12.00 до 18.00 часов

Возможна предварительная запись с понедельника по четверг
с 12.00 до 18.00 часов или по телефону: 8-499-161-80-11

Мы ждем Вас по адресу:
Российская государственная библиотека для молодежи.
м. Преображенская Площадь
ул. Большая Черкизовская д.4.кор.1.
Комната 211.

Схема проезда

 Игра отличается тремя характерными особенностями: во-первых, имеется упорядоченная последовательность транзакций; во-вторых, имеется подвох (это значит, что транзакции происходят на двойном уровне, и один из этих уровней скрыт от другого); и, в-третьих, имеется выигрыш. Лишь при этих условиях удовлетворяется определение игры, принятое в транзакционном анализе.

Прежде всех была открыта игра под названием "Почему Бы вам Не...? – Да, Но". Главные ее черты хорошо изучены транзакционным анализом; из следующего примера видно, как она была разыграна в одной терапевтической группе:

Обычно игра завершается молчанием, когда все другие участники сдаются, и Гарри выигрывает. Хотя на первый взгляд он делает прямой запрос, исходящий от Взрослого, он последовательно отбрасывает все предложения, подобно маленькому мальчику, получающему всевозможные родительские советы и не удовлетворенному ни одним из них. Впоследствии он признался, что сам думал уже обо всех этих

 Говорят, что три состояния Я составляют структуру личности, а диагноз состояний Я называется структурным анализом. В этом состоит обычно начальный этап транзакционного анализа. Действие начинается, когда два человека оказываются вместе. Я каждого индивида может находиться в состояниях Родителя, Взрослого или Ребенка; таким образом, когда два человека находятся наедине в одной комнате, там в действительности присутствуют шесть лиц, каждое из которых может внезапно проявиться.

Транзакция состоит из стимула со стороны одного человека и соответствующей реакции другого. Многие транзакции просты и непосредственны, например:

Это прямолинейная транзакция Взрослый – Взрослый. Однако ответ может исходить от других состояний Я, и тогда положение меняется.

Если босс настроен благодушно, то секретарша может сохранить свою должность еще на неделю; однако он не получил ответа на свой вопрос, потому что она ему ответила, как ответил бы родитель ребенку. Родительское состояние ее Я взаимодействовало с его Ребенком. Его первоначальный стимул Взрослого был пересечен ее реакцией, и они могли бы продолжать такой разговор сколь угодно долго, причем босс так и не узнал бы время.

И так далее. Другая возможность состоит в том, что секретарша ответит на взрослый стимул босса реакцией Ребенка, например:

За этим может последовать немало интересных транзакций, но, по-видимому, босс узнает время значительно позже. Как видно из предыдущего примера, поведение людей не всегда соответствует их общественному положению. На социальном уровне босс остается боссом, но психологически он может быть маленьким мальчиком или партнером в

 Теоретические основы. Теория личности, лежащая в основе транзакционного анализа, исходит из наблюдений, согласно которым человек может нечто говорить, высказывая или подразумевая в скрытой или замаскированной форме нечто совсем иное. Личность индивида состоит из разных частей, и одна из этих частей может вводить в заблуждение другую точно так же, как он вводит в заблуждение других людей в своей повседневной жизни.

Внимательное наблюдение за пациентами привело к открытию, что в каждый данный момент времени индивид существует в одном из трех основных состояний, именуемых состояниями Я. Состояние Я определяет, каким образом человек думает, чувствует и ведет себя в этот момент. Три состояния Я, в которых может находиться любой человек, носят названия Родитель, Взрослый и Ребенок. Независимо от возраста, каждый человек, за исключением младенцев, может существовать в одном из трех состояний Я.

Родительское состояние Я по существу копируется с подлинных родителей или авторитетных личностей. Когда человек находится в родительском состоянии Я, он проявляет иногда попечительные и ласковые свойства своих подлинных родителей, а в других случаях – карательные установки, нечестность или предрассудки родителей. Пациенты нередко удивляются, когда некоторые их установки и жесты выводятся из соответствующих черт поведения их родителей; это особенно характерно для людей, возмутившихся против родителей и затративших много энергии, чтобы от них отделиться. Они упускают при этом из виду ряд основных особенностей своих родителей, впитав их в себя и привыкнув рассматривать как свои собственные.

Взрослое состояние Я по существу не что иное, как вычислительная машина. Это рациональная и логическая часть личности, занятая преимущественно обработкой данных, наподобие большого электронного мозга; чувства и эмоции тем самым ко Взрослому отношения не имеют. Мы видим Взрослого, когда ученый излагает полученные им результаты группе своих коллег, или когда домашняя хозяйка проверяет свой банковский счет.

Взрослый – это тот, кто работает. Психический процесс, необходимый плотнику, чтобы забить гвоздь, относится к ведению Взрослого. Но когда он, промахнувшись, ушибает себе палец, Взрослый уступает место другому состоянию Я. Не всегда, однако, лучше всего находиться во взрослом состоянии Я; на вечеринках такое состояние в большинстве случаев тягостно.

Состояние Я, именуемое Ребенком, – это часть личности, сохранившаяся от подлинного детства. Дети могут быть капризными или милыми, очень счастливыми или очень несчастными, упрямыми или податливыми, и каждый человек, независимо от его хронологического возраста, может иметь те же мысли и чувства и вести себя так же, как некогда в детстве. Дети способны выходить за пределы ненужных или бессмысленных общественных условностей (Родитель) и не любят тратить время на всесторонние логические выкладки (Взрослый). Детскому состоянию Я свойственны спонтанность, интуиция и творчество.

Люди постарше (начиная с четвертого года жизни) испытывают переживания, подобные детским, если им присуща интуиция. Например, ребенок имеет обыкновение разглядывать какую-нибудь часть тела другого человека, если она его заинтересует, в то время как его родители этого не одобряют. И когда человек видит что-нибудь новое и интересное, он больше похож на ребенка, чем на родителя. Можно сказать, что человек, проявляющий интуицию, – Ребенок, а не Родитель. Дети получают, по-видимому, подлинное удовольствие от жизни и у людей, часто испытывающих радость, бывает весьма активное детское состояние Я.

Транзакционный анализ – это недавно возникший метод лечения эмоциональных расстройств. Транзакционный анализ начался с открытия Ребенка. Доктор Эрик Берн, занимавшийся в течение пятнадцати лет ортодоксальным психоанализом, опубликовал историю болезни весьма преуспевавшего юриста. Этот юрист рассказал ему об одном восьмилетнем мальчике, проводившем каникулы на ранчо. Мальчик носил ковбойский костюм и помогал наемному работнику. Когда работа была окончена, тот сказал ему: "Спасибо, пастушок!", на что помощник ответил: "На самом деле я не пастушок, я просто мальчик".

Юрист рассказал далее, что в своей профессиональной работе он ведет себя как взрослый. Он успешно выступал в суде, был счастливым главой семьи и выполнял немало полезной общественной работы. Но в известные моменты он как будто говорил себе: "На самом деле я не юрист, я просто мальчик". Доктор Берн заметил в ходе его лечения, что манеры юриста, его жестикуляция и любовь к шумным выходкам бывали иногда в точности те же, что у мальчика, каким он некогда был. Это привело к выводу, что мальчик, то есть детское состояние Я, играет очень важную роль в трудностях пациента.

Оказалось, что это состояние Я, Ребенок, не совпадает с Оно. В то время как подсознательное Оно является гипотетическим понятием, Ребенок поддается наблюдению и легко может стать предметом сознательного восприятия. Далее последовало изучение других случаев, показавшее, что Ребенок составляет лишь часть личности, и обнаружившее другие, также наблюдаемые части личности – Родителя и Взрослого. Эти состояния Я – Родитель, Взрослый и Ребенок – открыли новый реалистический подход к описанию человеческой личности.

В конце 50-х годов небольшая группа психиатров, психологов и социальных работников, объединенных общей заинтересованностью в групповой терапии, стала регулярно собираться у доктора Берна в Сан-Франциско. Они обменивались клиническим опытом, чтобы понять, как человек может добиться контроля над своим расстроенным поведением. Вскоре они пришли к выводу, что большая часть таких расстройств происходит от конфликта между родительским и детским состояниями Я и принялись изучать взаимоотношения между этими состояниями. Первой была открыта игра "Почему Бы Вам Не...? -- Да, Но", и к 1962 году был выделен целый ряд игр.

На раннем этапе транзакционного анализа не было никаких учебников, потому что анализом этого рода никто не занимался прежде. Обсуждая истории болезни и прослушивая записанные на пленку занятия терапевтических групп, участники семинара заметили, что и сам врач проявляет тенденцию разыгрывать те или иные игры. После тщательного обсуждения этого вопроса лечение удалось улучшить.

Чтобы у пациентов были лучшие шансы на выздоровление, врач должен, как это обнаружилось на семинаре, отдавать себе отчет в том, что делают его собственный Родитель, Взрослый и Ребенок в каждый момент группового занятия. Отсюда развилась строгая программа подготовки, включавшая посещение еженедельных семинаров и период работы под руководством опытного специалиста по транзакционному анализу. Эта обширная подготовка длится от года до трех лет или больше и завершается устным или письменным экзаменом перед особой экзаменационной комиссией из старших специалистов.

 Термин «краткосрочная» предложен в 1950-60-х гг. представителями психоаналитического, психодинамического направления психотерапии. Тем не менее продолжаются острые дискуссии о возможности и допустимости краткосрочных форм психотерапевтической помощи, вступающих в противоречие с базисным психотерапевтическим постулатом «глубинности—долгосрочности».

Несмотря на то, что курс психоанализа, проводимого самим Фрейдом (Freud S.), был относительно коротким (от 3 до 6 месяцев), а некоторые из его ближайших учеников (Ференци (Ferenczi S.), Ранк (Rank О.)) целенаправленно ограничивали психотерапию 10-12 занятиями, только историческая необходимость периода после окончания Второй мировой войны, количественное и качественное (за счет малоимущих и защищаемых обществом слоев) расширение спроса на психотерапевтическую помощь заставили ортодоксальных психоаналитиков отказаться от своих позиций.

Предметом обсуждения и исследования становится радикальная терапия в течение лишь нескольких лет и возможность краткосрочных ее форм. Сторонниками и основоположниками краткосрочной психодинамической психотерапии (КПП) являются Александер (Alexander F. G.), Сифнеос (Sifneos Р. Е.), Малан (Malan D. Н.), Манн (Mann J.), Девенлу (Devanloo H.), Балинт (Balint M.), Мармор (Marmor J.).

 Возникновение структурного, или лингвистического, психоанализа связано с именем Жака Лакана (1901-1981). Начав свою карьеру как практикующий врач, Лакан в 30-е годы серьезно изучает философию, психологию, культуру, искусство, литературу. Итогом его стремления синтезировать результаты медицинского и гуманитарного знания стала докторская диссертация "О параноическом психозе и его отношении к личности" (1932).

Выводы этой работы широко использовались деятелями художественной культуры. (В частности, высказанные Лаканом идеи легли в основу "параноической критики" С.Дали.) С середины 30-х годов Лакан посвящает себя педагогической деятельности. Научная работа в Парижском психологическом и Французском психоаналитическом обществах, руководство Парижской фрейдистской школой (1964-1980) выдвигают его в ряд известных европейских психоаналитиков.

Научный авторитет Лакана связан с тем новым - структуралистским - направлением психоаналитических исследований, начало которому было положено им в середине 50-х годов. Новизна его взглядов состоит в том, что он вышел за рамки как классического структурализма, так и ортодоксального фрейдизма, наметил новые перспективы исследований. Лакан возглавил влиятельную научную школу, не распавшуюся и после его смерти. Многочисленные ученики и последователи продолжают развивать его идеи в области психоаналитической терапии, этнологии, риторики.

Задача структурного психоанализа - восстановить понятие либидо как воплощения творческого начала в человеческой жизни, источника плодотворных конфликтов, двигателя человеческого прогресса. Открытие Фрейда выходит за рамки антропологии, так как формуле "все - в человеке" он противопоставляет догадку о том, что "в человеке - не совсем все" (хотя бы потому, что человек из-за инстинкта смерти отчасти оказывается вне жизни). И в этом смысле Фрейд - не гуманист, а антигуманист, пессимист, трагик.

Лакан, таким образом, с антифеноменологических позиций критикует интуитивистский, субъективистский подход к человеку, противопоставляет общей теории субъекта, философскому антропологизму теоретический антигуманизм. Он видит свою задачу в отыскании тех механизмов ("машин"), которые, несмотря на многообразие психических структур, создают предпосылки для формирования социума.

В этом смысле "машина - портрет человека". Но это не "человек-машина" Ламетри. Специфика человека-машины Лакана состоит в свободе выбора. Именно свобода, подчеркивает он, отличает человека от животного, подчиненного внешнему миру и поэтому как бы застывшего, превратившегося в "застопорившуюся машину". Животный мир - область реального, человеческий - сфера символического.

Свобода реализуется в языке и художественном творчестве, благодаря которым мир человека превосходит границы его реального существования. Так, для Эдипа не имеет значения реальное бытие вещей, главное здесь - речевой узел, являющийся тем организационным центром, от которого, как от обивочного гвоздя, разбегаются лучи, пучки значений (например, эдипов комплекс). Для человека как субъекта, мучимого языком, речь не менее весома, чем реальность.

Размышляя о сущности бессознательного, Лакан оспаривает и гегелевское представление о понятии как времени вещи, и фрейдовское понимание бессознательного, находящегося вне времени. Не только бессознательное, но и понятие существуют вне времени, полагает он. "Я мыслю там, где я не есть, и я есть там, где я не мыслю" - этот тезис Лакан противопоставляет декартовскому ubi cogito ibi sum. Бессознательное - это чистое время вещи, а его материальным предлогом может быть все, что угодно. В таком контексте "поступок - это речь".

Развивая ставшими традиционными для нео- и постфрейдизма тенденции десексуализации бессознательного, Лакан выстраивает оригинальную концепцию его денатурализации, дебиологизации. Он закладывает новую традицию трактовки бессознательного желания как структурно упорядоченной пульсации. Идея эта активно развивается его последователями. Термин "пульсация" - один из ключевых для постфрейдизма.

Анна Фрейд - дочь Зигмунда Фрейда - продолжила и развила классическую теорию и практику психоанализа. Получив педагогическое образование, она работала учительницей в школе для детей пациентов своего отца и с 1923 года начала собственную психоаналитическую практику. А.Фрейд - автор многих трудов о закономерностях развития ребенка, о трудностях, с которыми приходится сталкиваться при его воспитании и обучении; о природе и причинах нарушений нормального развития и путях их компенсации.

В работе "Норма и патология детского развития" (1965) А. Фрейд указала истоки психоаналитического интереса к детям. Она писала, что после выхода в свет книги ее отца "Три очерка по теории сексуальности" (1905), многие аналитики стали наблюдать своих детей и находить подтверждение всем отмеченным 3. Фрейдом особенностям детского развития: детской сексуальности, Эдипова и кастрационного комплексов. В этом направлении в 20-30-е годы педагогический факультет Венского психоаналитического института готовил воспитательниц детских садов и учителей. Тогда же известные ученые - психоаналитики (А. Айхорн, С. Бернфельд и др.) вели наблюдения за беспризорными детьми и юными правонарушителями.

Во время и после второй мировой войны эти исследования продолжались в специализированных учреждениях, где в центре внимания были наблюдения за младенцами и детьми раннего возраста, лишенными родителей. Большой вклад в разработку психоаналитического изучения детства внесли Р. Спитц, Дж. Боулби, М. Риббл и др. Теоретические идеи развивали Э. Криз и X. Гартман. 

 Терапевт демонстрирует ценности, которые пациент может попытаться имитировать. Терапевт-адлерианец ведет себя как реальный человек, способный к проявлению заботы, подверженный ошибкам, при этом, может посмеяться над собой. Тем самым он выступает в качестве модели. Если терапевт может обладать такими характеристиками, то, возможно, и пациент сможет, и многие пациенты подражают своим терапевтам, которых они используют как ориентир нормальности (Mosak, 1967).

Наступает время в психотерапии, когда нужно отказываться от анализа, и перейти к поощрению пациента действовать, вместо того, чтобы говорить и слушать. На смену инсайту должен придти решительное действие.

Ниже описаны некоторые виды техник, применяемые адлерианцами для того, чтобы вызвать изменения. Они не являются панацеей, и используются не во всех случаях. Творческий терапевт будет импровизировать с различными техниками, чтобы справиться с потребностями терапевтического момента. Прежде всего, помните, люди гораздо важнее техник и стратегий. Упуская из виду эти предостережения, терапевт становится технарем, который делает все время “правильные вещи”, но не участвует во встрече с другим человеческим существом.

Действия “как будто”. Частым рефреном пациентов является “Если бы только я мог…” (Adler, 1963а). Мы часто требуем от пациента, чтобы на следующей неделе он действовал “как будто”. Он может возражать, что это будет только действием, и поэтому обманом, что внутри он будет оставаться той же самой личностью. Мы разъясняем ему, что действия не являются фальшивым притворством, что его просят примерить роль, как можно примерить костюм. Это не изменит личность, которая носит костюм, но иногда, изменив одежду, он может почувствовать себя по-другому, и возможно, поведет себя по-другому, и в этом случае становится другой личностью.

Постановка заданий. Адлер (1964а) дал нам первый прообраз постановки заданий при лечении депрессивных пациентов:

“Вернемся к непрямым методам лечения – особенно я рекомендую его при меланхолии. После установления отношений симпатии, я выдвинул предложения для изменения поведения в две стадии. На первой стадии я предлагаю “Делайте только то, что вам приятно”. Пациент обычно отвечает: “Ничего не приятно”. “Тогда”, - отвечаю я – “по крайней мере, не заставляйте себя делать то, что Вам неприятно”. Пациент, которого обычно заставляли делать разнообразные ненужные вещи для выправления этого состояния, находит приятную новизну в моем совете, и может улучшиться в поведении.

Позднее я постепенно ввожу второе правило поведения, сказав “оно гораздо сложнее и я не знаю, сможете ли следовать ему”. После сказанного, я молчу и смотрю с сомнением на пациента. Таким способом я возбуждаю его любопытство и обеспечиваю его внимание, а затем продолжаю: “Если вы смогли бы следовать второму правилу, вы бы вылечились в течение четырнадцати дней. Оно заключается в следующем – разбирать время от времени как вы сможете доставить удовольствие другой личности. Очень скоро это дало бы вам возможность уснуть и отогнало бы все ваши грустные мысли. Вы бы почувствовали себя полезным и представляющим ценность”.

Я получаю различные ответы на мое предложение, но каждый пациент считает, что действовать соответственным образом очень тяжело. Если ответом является: “Как я могу доставить удовольствие другим, если не знаю как получить их самому?”, то я вношу разнообразие в картину, говоря: “Тогда вам нужно четыре недели”. Более понятный ответ: “Кто мне доставляет удовольствие?” я встречаю тем, что,

 Поскольку адлерианцами пациент считается утратившими уверенность в себе, а не больным, то нет ничего удивительного в том, что они часто используют подбадривание. Повышение веры пациента в себя, “выделение положительного и снижение негативного”, и поддержание надежды пациента, - все это вносит вклад в противодействие неуверенности пациента. Если он “ходит и падает”, то он понимает, что это не фатально.

Он сможет подняться и снова идти. Терапия также воздействует на социальные ценности пациента, таким образом, изменяя его взгляд на жизнь и помогая придавать ей смысл. Морализирование избегается, однако терапевтам не стоит вводить себя и других в заблуждение, считая, что их система не имеет никакой ценностной ориентации. В целом же, в беседах затрагивают скорее “полезное” и “бесполезное”, чем “хорошее” или “плохое” поведение.

Терапевт избегает рациональных аргументов и стремления “превзойти в логике” пациента. Такая тактика легко преодолевается пациентом, который действует исходя из своей психологики (частной логики), а не по правилам формальной логики. Катарсис, отреагирование и исповедь могут предоставить пациенту облегчение, освобождая его от тяжелого бремени “незавершенных дел”, но как уже было отмечено (Alexander & French, 1946), они могут оказаться также тестом, можно ли доверять терапевту. Если пациент испытывает облегчение или терапевт проходит эту проверку, то готовность пациента к изменению увеличивается.

Адлерианцы нередко используют ролевые игры, технику пустого стула (Shoobs, 1964) и другие процедуры действия, чтобы помочь пациенту в переориентации. Степень использования является делом предпочтений терапевта, его профессионального тренинга, а также готовностью экспериментировать, опробуя новые методы.

 Сновидения. В отличие от точки зрения Фрейда, по которой сновидение было попыткой решения старой проблемы, Адлер воспринимал сновидения как деятельность, направленную на решение проблем с ориентацией на будущее. Сновидение воспринимается адлерианцами как некая предварительная репетиция возможных действий. Если мы хотим отложить действие, то мы забываем сон. Если мы хотим отговорить себя от некоторых действий, то мы пугаем себя ночными кошмарами.

“Сновидение”, - говорил Адлер – “является “фабрикой эмоций”. В нем мы создаем настроения, которые подталкивают нас к действиям следующего дня или уводят нас от них. Обычно люди говорят: “Я не знаю почему, но я проснулся сегодня в паршивом настроении”. За день до своей смерти Адлер сказал своим друзьям: “Я проснулся с улыбкой…, поэтому я помню, что мои сны были хорошими, хотя сами сны я уже не помню” (Bottome, 1939).

Подобно тому, как ранние воспоминания отражают долговременные цели, сновидения - это ответы на непосредственные проблемы. Исходя из идеи уникальности личности последователи Адлера отвергают теорию фиксированного символизма. Нельзя понять сновидение без знания того, кто видит сон, хотя Адлер (1936) и Эрвин Вексберг (1929) все же обращаются к некоторым наиболее часто встречающимся темам сновидений.

Интерпретация сновидения не заканчивается с анализом содержания, а должна включать в себя целевую функцию. Сновидения играют важную роль в лечении, они выносят проблему на поверхность и указывают направление действий пациента. Дрейкурс (1944) описывает пациента, которой видел периодически повторяющиеся сны, короткие и с отсутствием действия. Эти сновидения пациента отражали его стиль жизни, его понимание “самого лучшего способа избежать проблем, а именно ничего не делая…Когда в его сновидениях стали происходить какие-то действия и они стали активными, то в своей жизни он тоже приступил к действию”.

Переориентация. Переориентация пациента в любой терапии начинается с предварительного, мягкого или энергичного убеждения пациента, что изменение в его же интересах. Нынешний образ жизни пациента обеспечивает ему “безопасность”, но не счастье. Поскольку ни терапия, ни жизнь не предоставляют гарантий, не хотел бы он рискнуть частью своей “безопасности” ради возможности большего счастья, самореализации или ради какой бы то ни было цели, которая должна у него быть по его представлению? Эта дилемма не решается легко. Подобно Гамлету, пациенту хочется узнать будет ли “мириться лучше со знакомым злом, чем бегством к незнакомому стремиться”.

Инсайт. Аналитические психотерапевты часто придают главное значение инсайту, основываясь на предположении, что “базисные изменения” не могут произойти без него. Убеждение, что инсайт должен предшествовать изменению поведения часто приводит к длительному лечению, к поощрению тенденций некоторых пациентов становиться “более больным”, лишь бы избежать или отложить изменения, и к увеличению их самопоглощенности, а не к их самопознанию. Тем самым пациент освобождает себя от ответственности за свою жизнь до тех пор, пока он не достигнет инсайта.

Второе предположения, разделяемое многими пациентами и терапевтами, проводит различие между интеллектуальным и эмоциональным инсайтом (Ellis, 1963; H. Papanek, 1959), дуализм которого придерживающиеся холистического взгляда адлерианцы не разделяют. Этот и другие дуализмы, такие, как сознательное против бессознательного, действительно присутствуют в субъективном ощущении пациента. Но эти антагонистические силы являются творениями пациента, которые позволяют ему отложить действия.

Создавая “противоборствующие силы”, он ждет результата битвы, вместо того, чтобы начать решать те проблемы, которые ставит перед ним жизнь. При этом совесть у него может быть совершенно чиста, поскольку он является жертвой конфликтующих сил или эмоциональной блокировки. Пока пациент не достиг инсайта, решение

 Базисные ошибки могут быть классифицированы следующим образом:

1. Сверхобобщения. “Люди враждебны”. “Жизнь опасна”
2. Ложные или недостижимые цели “безопасности”. “Один неверный шаг и ты – покойник”. “Я должен быть приятным для всех”
3. Неправильные восприятия жизни и ее требований. Типичным убеждением может быть “Жизнь никогда не даст мне никакой передышки” или “Жизнь так тяжела”
4. Преуменьшение или отрицание своих достоинств. “Я глуп” и “Я недостойный” или “Я – всего лишь домашняя хозяйка”
5. Ложные ценности. “Быть первым, даже если тебе придется карабкаться по головам других”

Кроме того, терапевта также интересует, как пациент воспринимает свои достоинства.

В течение курса лечения многое другое также подвергается анализу. Стиль жизни - это нечто последовательное, поэтому он будет проявляться во всем поведении пациента – физическом поведении, языке и речи, в создании фантазий, снах, в настоящих и прошлых межличностных взаимоотношениях. В ходе каждого интервью терапевт внимательно наблюдает за поведением, речью и языком. Иногда диалоги будут сосредоточены на настоящем, иногда – на прошлом, часто – на будущем.

вободные ассоциации и “болтовня”, за исключением тех случаев, когда последнее служит терапевтическим целям, рекомендуется исключить, прежде всего. Хотя анализ сновидения является интегральной частью психотерапии, пациента, который говорит только о сновидениях, мягко отговаривают (Alexandra Adler, 1943). Анализ продолжается в виде исследования взаимодействия между стилем жизни и жизненными целями, – каким образом стиль жизни оказывает влияние на личностные функции и дисфункции по отношению к жизненным целям.

 Исследование стиля жизни. Одной из формальных диагностических процедур является исследование семейной констелляции пациента, чтобы установить условие, в которых сформировались те убеждения, которые стали основой его стиля жизни. Тем самым мы получаем предположения о том положении, которое имел ребенок в семье, какой путь он прошел, добиваясь своего места в семье, в школе и среди своих сверстников. Вторая часть диагностики состоит из интерпретации ранних воспоминаний пациента.

Раннее воспоминание происходит в период предшествующий периоду непрерывной памяти, и поэтому может быть неточным или даже абсолютно выдуманным. Оно скорее представляет единичное событие (“Я помню, однажды…”), а не группу событий (“Мы обычно…”). Воспоминания трактуются как проективная техника (Mosak, 1958). Понять раннее воспоминание – значит понять “Историю моей жизни” пациента (Adler, 1958), поскольку люди избирательно вспоминают события своего прошлого, в соответствии со своим стилем жизни.

Собрание ранних воспоминаний, история жизни пациента, дает возможность установить происхождение “базисных ошибок” пациента. Стиль жизни - это что-то вроде личной мифологии. Личность будет вести себя так, как если бы мифы были правдой, потому что для нее они таковы. Когда греки верили, что Зевс живет на Олимпе, они относились к этому как к истине и вели себя так, как если бы это было правдой, причем ныне мы относим это верование к области мифологии. Хотя то, что Зевс существует, не является истиной, но существование Олимпа является верным. Таким образом, в мифах есть “истины” или частичные “истины”, и есть мифы, которые мы путаем с истиной. Последнее является базисной ошибкой.

 Анализ. Исследование динамики пациента разделено на две части. Прежде всего, терапевт стремится понять стиль жизни пациента, а, кроме этого, его цель состоит в том, чтобы понять то влияние, которое этот стиль жизни оказывает на реализацию жизненных целей последнего. Не все страдания проистекают из стиля жизни. У многих пациентов с адекватными стилями жизни проблемы или симптомы возникают вследствие попадания в непереносимые или чрезвычайные ситуации, из которых они не могут выпутаться собственными силами.

Аналитическое исследование начинается с первого момента. Та манера, с которой пациент вошел в комнату, его поза, как и куда он усаживается (особенно важно в семейной терапии), все дает ключи к пониманию пациента. Не только то, что говорится пациентом, но и то как это делается, расширяет понимание терапевта, в особенности, когда терапевт понимает сообщения пациента не в описательном смысле, а сточки зрения межличностного взаимодействия, как “сценарии” (scripts). Так, адлерианцы переводят описательное утверждение “Я запутался” в предупреждение “Не припирайте меня к стенке”.

Фраза “Это привычка” выражает заявление “И это еще одна вещь, которую вам не заставить меня изменить”, таким образом, пациент пытается убедить терапевта, что привычки неизменны (Mosak & Gushurst, 1971). В ходе терапии терапевт действует как детектив, за исключение лишь того, что он у него другая цель, он не стремится установить виноватого. Стремясь понять пациента, он изучает любые намеки, складывает их в паттерны, одни гипотезы принимает, другие отвергает. В результате этого терапевт постепенно собирает вместе разрозненные кусочки информации, тем самым как бы решая головоломку.