Ворожба.


Макропулоса средство –

Ежедневно перед сном,

Или раз в сто лет?

Обнажение пред окном,

Сбросив тёплый плед;

Внучки вспомнить лопотание,

Смех от ста причин;

Отрешение, созерцание,

Редкий зимний сплин.

Чувств кадастр, живёт под спудом,

Как вчера и вновь, -

Ворох дел перед досугом, -

Дирижёр любовь!

Поцелуй для утра в щёку -
Потерпи до вечера.
Дай ещё немного сроку,
Мы растопим глетчеры.

Кавер-версия библеской легенды.


Побродил я райским садом –

Не оставил следа.

Надкусил чуть “APPLE@ c ядом –

Пиррова победа!



За строптивый склад ума

Уж теперь не в стаде, -

Не решётка, не сума –

Всё не так как надо!




И в миру лишь утешение

С другом разговоры.

Не почит мой дух в смирении

В сетевом просторе!

Бред...


Поедает время сон незаметными глотками,

Пре’одолевая пространство между нами,

Так пространствовремя - стало быть - в сознании,

Одиночество взорвалось – вернулся из изгнания.



Хронотоп Эйнштейна нам не стал преградой,

И с седьмой космической стремимся за наградой.



Прямо из окна крикну в ноосферу,

Как в сказании про Мидаса,

Что люблю без меры,

И в тоске любовной, всё теряю массу.

Вы удивитесь, может быть, – предвижу, -
Любимая по улице бежит, как на пуантах,
Ведь каблуков, по близорукости, не вижу.

Как ты воздушна, как легка –
Гораздо легче этих слов!
Быть может, кто-то усомнится? –
Я не ношу с собой весов…

Ты так пленительна красива –
Давно я нахожусь в плену,
Быть может кто-то усомниться,
Не видя крепости стену.

Поэт, где видишь эту красоту,
Об осязаемом грежу?
Пока лишь вижу пустоту?
–
Ты слеп, вопрос очередной предупрежу.

Симонетта Греджо, Голыми руками [roman] -



зеркально-гендерное отражение «Лолиты» Набокова, - правда, зеркало не вполне соответствующее стандарту венецианского качества, на которое его поднял сам мэтр - не сказать, что роман плох, не удался, просто в нём отсутствует патология, как основа современной драматургии - но литературная симметрия, как часть общей политкорректности восстановлена.

Подробный, образный нарратив романа, как будто потупляется взором, пересекая границу владения Эроса, приводя, до поры откровения, в недоумение ханжеское воображение, и сдвигая сам роман в направлении к «женскому», сентиментальному его подвиду.

Формально, текст об эфебофилии, порицаемой уголовным кодексом, вполне соответствует направленности бильдунгсромана, для внеклассного, самостоятельного ознакомления юношеством для самоусовершенствования.

Одиночество, на которое обрекает человека его судьба, а автор героиню романа, это тот омут, в котором весь сонм сомнительных человеческих проявлений. И если потребность в заполнении одиночества выйдет из DURALEXа людского, всё же, более приемлемого, чем установления природные, Божеские - по оценке героини романа – то вполне приемлема, заклеймённая формула оправдания преступника – «среда заела» и способствовала падению во все тяжкие …

«Голыми руками», - первая ассоциация – …задушу!», - но если добавить: «и с добрыми помыслами», то гуманистический настрой романа будет обнажён уже в названии …

Песня помнится и не помнится...

Мы так близки, что сыт словами,
Меня ласкает слово "друг",
А то, что "сверху" между нами,
Как бонус приданных услуг!

Пришла и след собой оставила,
Тебе присущее туше,
Я дребезжу - рояль расстроенный -
В своей изломанной душе...

Здравствуй ... Новый Год!


Год съедает людей одного за другим, -

Как его ублажить, сколько жить ещё с ним?

Смерти, роды – его это бизнес,

Сопровождают крестины и тризны.

Всюду Вас люд поджидают убийцы,

Скрыл Новый год под масками лица.

_

Не забывайте носить обереги –

Это, по жизни, одна из стратегий.

Противоядием от страха, быть может ещё больший страх,
прилипла к телу мокрая рубаха, живой ты превратишься в прах!

Иван Креститель принял тело, а выдал свежий, чистый дух!
Ты можешь прыгать в прорубь смело, с непроизвольным междометием "УХ"!

Духоподъёмный ныне день -
Тебя поддержит на работе, -
Душевную преодолеешь лень,
И счастье выдадут по квоте!

Любовная червоточина в пространствовремени.


Век миновал, открыл я книгу на закладке,

В наличии: люди, львы, орлы и куропатки.

Услышать снова я готов неповторимый голос,

В нём влажный блеск лукавых глаз, отзывчивое тело.

Косы ползущей по спине, как будто это полоз.

Мне пятьдесят шесть было этим днём –

Эйнштейн прав –
Когда сказал, что времени мы доверять не можем,

И хаос во вселенной множим, когда губами припадём.

Блокировка.

Вычла ночь ещё от века -

Жена, дети, ипотека…



Так кругами мы по треку –

Выпил, драка, дискотека.



Жизнь прошла,

Как тик на веке, -

Сумасшедший дом,

Опека.

***

Рассвело от «ку-ка-ре-ку» -

Вдоль по Питерской, -

Свернуть у фонаря в аптеку.

_

Ныне, присно, человеки!

Многих жизнь в библиотеке…

Незатейливое признание.

Да ты красивей красоты,

Да ты моложе младости!

Твои претензии просты:

Спой только оду « К радости»!

Как зайчик солнечный скользишь

В мужских глазах - твой первый приз.

Ты понимаешь вне ума,

Легка в твоих руках «сума».

Твой дар бесценен – это счастье;

Твои проблемы – лишь ненастье;

Служу, как служат госпожам,

Их исполнительные грумы,

И посещают сцены страсти,

Мои привычные к минору думы.

Живородящая любовь –

Я ассистирую лишь вновь!

Смотреть это видео

Вас побалую стишком!
Не-е-е-е-т не клином - обушком!

Я б хотел с тобою слиться -
В терминале - без остатка раствориться.
Испытать чумной оргазм,
Таза малого тот спазм!
Если стоимость за ЭТО
Будут тяжкие приливы,
Каждый месяц, ненадолго
Стать холодным иль потливым;
Часть ума отдать рефлексам,
И, гудбай! привычным чреслам...
От мужского отречение -
Жертва - Кесаря сечение!

Обидная ущербность мужчины.

Как будто средоточие в тебе всех сил Земли:
Энтелехи'я, витальность, прана, эгрегор, монада!
Меня из праха подняла, не то чтоб Бог сказал: "и это хорошо", а вроде так и надо!
Нас, вызванных из небытия,
Не отличаемых от прочих -
Пасынков бездушной ночи,-
Теперь мы фавориты дня!

Жизнь глупа и беспощадна –
Только в мышеловке сыр,
Да ещё за эту малость
Надо выиграть турнир.

Вот такая раскладушка -
Держимся на двух подружках:
Ненадёжной вере, астенической любви,
Жизнь дана – noblesse oblige!

Счастье созданное рядом –
Взять последний к нему приступ.
Здесь смиренно ждёт незваный,
Он же острый сердца приступ…

Существительный глагол.



Любовь – это таинство движения,

Если очень страстное, может с междометием,

Ведь только от глагола берутся наши дети!



Займёмся любовью, звучит так нелепо,

«Как деятельное раскаяние»;

Любовь глагол, считаю я, -

Кому-то это «по…»

Но как же быть с душевным таянием.

Заняться любовью – это тавтология.

Напоминание, о том, что имеешь дело с фикшн,
а не с «литературой факта», хотя вся значительная литература это факт, событие реальной жизни, и что вовлечённость в происходящее может быть опасно для вашего психического существования, отнести в эпилог, оправдывается только тем, что острота переживания будет редуцирована до состояния читательской эмпатии.

«Где-то на свете есть чуть более подходящий тебе человек, очень похожий на того, с которым ты действительно знаком. От этой мысли можно сойти с ума если её долго вынашивать.» - Известно, что отличное враг хорошего…

Кто-то положил на счёт до востребования миллион долларов мужчине, если он предъявит ребёнка, рождённого самим. Леонардо – протогонист уж точно наработал на полмиллиона; поставить цель слиться в мироощущении со своим новорожденным сыном вплоть до физиологии, чтобы в дальнейшем найти общий с ним, повзрослевшим, возможно бунтарски настроенным, общий язык, - фантастический эксперимент!
Но какая мать согласится отдать своё право первородства?!

Язык писателя – есть исповедь
морального урода,
В нём вся его порочная природа;
Фобии’ в нём и гениальность,
Честолюбивый стрём,
И мысли бег на дальность.
Вяземский и F.

Патетическое отношение к языку выраженное Тургеневым, Эзопом, Вяземским и пр. – не умоляя достоинств «пр.» - сменилось настороженностью, а то и высокомерным пренебрежением – автор демонстрирует первое с приставкой «гипер»…

Борьба логоценричного мира с эйдоцентричным т.е. образным, визуальным происходит в герое не на жизнь, а на смерть; логос - как живая вода, визуальное - как вода мёртвая: соединяет в целое «натюрморт».
Софт героя, восставший против хозяина, дал команду на самоподрыв, - героя не поглотил образ равнодушного моря, он растворился в словах до ценестезии(деперсонализация).

Владелец языка
Владеет миром;
Прислужник кадыка,
Но властелин эфира.
F.

Революция цветная,
Только вся из плесени,
Персонажей вроде знаем -
Все в геену с песнями!


Вновь революция экспромтом,

Теперь восточный колорит,

Сначала пахло вроде Марксом,

Здесь Шендеровичем разит.



За голову друзья возьмёмся,

Чтоб не найти её в кустах,

Два пальца в рот – не отблюёмся,

И не спасёмся на крестах!



Жить в перманентных Васюках.

Охрените’льная система –

Зависла мёртво в висяках.

До основания! – вся схема.



Мозги кипят и прут наружу,

Интеллигенция – говно!

В сортире мимо я напружу,

Во веки, присно – всё равно.

Умерли суверенный демократ чучхейной демократии и универсальный диктатор космополитической демократии.

Люблю я попы красоту ланит и пресловутый целлюлит,
Тяну я в рот лишь тот сосок, где был замечен волосок...
И удивлён от раза к разу, что ноги кончились не сразу!
-
Молвит по утру царица,- если б я была девица, то б царю, не будь я зла, дефлорировать дала!