Суббота, 31 октября 2009 года, выдалась холодная и снежная. Как раз на эту субботу была назначена очередная демонстрация в защиту свободы демонстраций. (Как звучит-то! Американец не поймет. ) Наконец-то, мне представился случай проявить свою гражданскую позицию. Дальше откладывать уже не было сил. Возмущенный гражданин во мне визжал и бился. Сколько можно твердить о беззаконии на кухне! – пел он мне, – надо ведь что-то делать! Высказаться открыто. По какому праву мэрия не дает разрешение на митинги, почему она, вообще, грубо нарушив конституцию, присвоила себе это право?!
– Заткнись, – отвечал ему законопослушный и боязливый гражданин во мне, – тут ничего не поделаешь. Людям это не нужно – все эти митинги, – ты только подставишь себя.
Он бы, наверное, победил, но тут еще эти выборы – вернее голосование, – «голое сование», как кто-то выразился.
Да, бывают такие минуты, когда всплеск адреналина, заглушает законопослушание. Услышав, как счастливые «победители» поздравляют друг друга, я не вытерпел. Нет, нет, надо все же высказаться при первом удобном случае!
Когда-то я ходил на выборы, хотя друзья надо мной и смеялись, хотя не разу не был избран тот, за кого я отдавал голос, хотя я и сам в глубине души понимал, что никак не могу совпасть с мнением большинства. Но я ходил, чтобы успокоить в себе гражданина. Чтобы снять с себя ответственность, за то, что наворотят избранники. Ну теперь-то я уже не ходил. Слабо надеясь на то, что раз не пошел я, не придёт уже никто. Но оказалось, что «победителей» абсолютно не волнует не только сколько, и за кого, отдано голосов, их не волнует даже, пришел ли кто-нибудь на участки. Моего «гражданина» стало нечем успокоить.
Он же, в свою очередь, сменил тактику:
– Да, конечно, ты ничего не изменишь, но верни себе хотя бы самоуважение. Если ты промолчишь, – стало быть, одобряешь.
И вот я на Триумфальной площади в Москве. Долго не мог сообразить, где это вообще. Полез даже в Интернет, – оказалось, – это всего лишь площадь Маяковского, ну, где памятник. Без десяти шесть, однако уже темно. На подходе со стороны садового кольца, тротуар перегородила фура «Из рук в руки». Рядом с фурой несколько пустых автобусов. Огибаем ее, здесь уже толпится народ.
Сразу бросаются в глаза военные грузовики с надписью «люди», отрезавшие пешеходов от проезжей части, автомобильного движения по бокам площади нет. Вся площадь огорожена такими штуками, которые используют в метро в час пик. Не знаю даже, как называются. В середине площади, возле памятника, стоит полевая кухня времен отечественной войны. За ней раздаются какие-то пьяные голоса, истошный звук гармошки, но людей не видно. Время от времени выскакивает какая-нибудь фигура и тут же торопливо прячется за кухней, как в крепости. У загородок, со стороны полевой кухни, милиция – она держит их, чтоб не снесли. Различаю человека в маскарадном костюме, в форме «особиста» времен войны, он тоже с внутренней стороны загородок, громогласно увещевает граждан «разойтись». Официально на площади городское мероприятие, его проведение послужило поводом для отказа в разрешении митинга, но как на это мероприятие пройти, если оно огорожено, не ясно. Невольно, те, кто там прячется у полевой кухни, воспринимаются, как часть властей, но кто они, почему поют, непонятно. Остальная площадь между милицией и памятником пуста.
Уверенности в голосе «ряженого особиста» маловато. У грузовиков, на краю пешеходного перехода тоже стоит милиция. ОМОНА нигде не видно.
Мы с женой проходим по узком коридору, образованному всем этим проявлением силы и хорошей организованности. Жена меня одного не пустила. Дескать, нечего, шляться одному неизвестно где. Здесь, уже почти в полной темноте, толпится народ. Митинг это или не митинг, или просто толпа людей? Наконец, происходит некое движение, видим нестарую женщину, громко кричащую, что пришла защищать свои конституционные права. Ее окружают журналисты. Ночь освещается вспышками фотокамер. Здесь и телеоператоры с большими студийными камерами, и камеры современные, цифровые, совсем маленькие, кто-то просто снимает на сотовый телефон. Обилие прессы просто изумляет. Я чувствую себя зрителем, пришедшим на спектакль, но ни актеров, ни сцены не видно. Действие, если и происходит, то где-то вдалеке от меня, в глубине собравшихся в кучу, более удачливых, посетителей театра. Тут уже чистое любопытство толкает меня поближе к репортерам – вот они-то, наверное, знают что происходит, и где надо находится. Женщина, о которой говорилось выше, что-то отвечает корреспонденту, который задает ей явно провокационные вопросы. Естественно, она на грани истерики. «Кликуша» – понимаю я, прижатый к прессе. Мне кажется, что все камеры направлены на меня. Приступ легкой паники. Вскоре, становится очевидно, что женщина – это самодеятельность масс, она не имеет никакого отношения к организаторам. Милиция начинает теснить нас вдоль пешеходного перехода. Слышны просьбы в мегафон «освободить проход».
Молодые симпатичные люди, по виду
Читать далее...