источник
В Европе, а точней в Германии, первые пряничные домики появились в позапрошлом веке. Сразу после выхода сказки братьев Гримм «Гензель и Гретель» домики стали пользоваться немалой популярностью на рождественских ярмарках. Прошло столько лет, а детишки всего мира до сих пор с огромным удовольствием расправляются со сказочным сооружением. Попробуем и мы приготовить пряничный домик.
Нельзя забывать мудрое правило - глаза игрушкам делаются в последнюю очередь. Тем более, такие. Объёмные, подвижные.
Кажется, что в них отражаются вся боль и весь страх, которые испытывает незаконченная ещё кукла от моих крючка и иголок.
Бред заполночный? Возможно.
Но это первая из моих игрушек, которая наощупь прохладная. Возьмёшь её на руки, прижмёшь к себе, погладишь, вроде, отогревается.
Обидно, да? Понимать, что тебе предпочи даже не человека, как в прошлый раз, а всего лишь комп?
Хотя, что ты можешь предложить другому человеку, кроме любви и преданности? Ага. Именно что ничего.
Забавно. Если надеть синий свитер и вплести в косы ядовито-розовые шнурки, лицо не только никто не запомнит, на него даже смотреть не будут. Взгляды вцепятся в странный контраст.
Слёзы, кажется, кончились. Остались температура, тупая, ноющая тяжесть в висках и затылке и тяжёлое, сквозь боль в груди и горле, дыхание.
Зачем об этом пишу? Всё просто. Придумывать что-то здесь - смешно и глупо, как врать самой себе. Когда-то он читал иногда мой журнал. И остаётся судорожная, подыхающая надежда, что прочитает снова. Посмеётся, обзовёт глупым ребёнком, и всё станет, как раньше.
Смешно? Да.
Наивно? Разумеется.
Но только эта дурацкая надежда не даёт захлебнуться совсем.
К тому, что в нашей стране исчезают отдельные люди, мы уже привыкли.
Но у нас внезапно исчезло целое поколение.
Мы делаем вид, что ничего не случилось.
Пропадают женщины.
Пропадают женщины после пятидесяти.
Они исчезли с экранов, они не ходят в кино, они не появляются в театрах.
Они не ездят за границу. Они не плавают в море.
Где они?
Их держат в больницах, в продовольственных лавках и на базарах и в квартирах.
Они беззащитны.
Они не выходят из дому.
Они исчезли.
Они не нужны. Как инвалиды.
Целое поколение ушло из жизни, и никто не спрашивает, где оно.
Мы кричим: «Дети — наше будущее»!
Нет. Не дети. Они — наше будущее. Вот что с нами произойдет.
Хватит уже. Делай, что нужно. Или опять собираешься ждать и отчаянно надеяться, что ошиблась? Как в прошлый раз?
Или словам "Я тебя не брошу" поверила - снова? Когда ж ты уже привыкнешь, что они ничего не стоят для людей?
И ныть - хватит. Легче не будет ни от слёз, ни от слов.
Прохладно. Едва ощутимый запах цветов.
Мечутся и бьются спицы в руках. Сами по себе. Придётся распускать потом.
Не важно.
Слёзы.
Щелчок выключателя. Откуда? Никого же нет больше дома.
Свет гаснет.
Вязание падает.
Белое в темноте – розы или лицо?
- Где они? – конечно. Она всегда приходит в темноте.
- На даче.
- Почему?
- Им тоже надо отдохнуть.
- Они нужны тебе.
- Так лучше. Не приходится притворяться.
- Они нужны тебе. Иначе не пришла бы сюда.
- Так лучше.
- Ты плачешь весь день, - ни намёка на сочувствие.
- Да.
- Ты всегда одна, когда плачешь.
- Да.
- Они могли бы помочь.
- Нет.
- Они тебя любят.
Зачем отвечать?
- Ты его любишь, – руки застыли на коленях. Чёрное платье и льдисто-белые пальцы.
- Да.
- И плачешь из-за него.
- Не знаю.
- Знаешь.
- Я не понимаю его.
- А он тебя?
- Не думаю.
- Не любит или не понимает?
- Не знаю.
- Спроси.
- Не могу.
- Боишься?
- Боюсь, - себе признаться можно.
- Тебя научили не верить словам.
- Руки не врут. И слёзы.
- Сейчас у тебя только слова.
- Да.
- Любит или нет? Веришь или нет? Решай.
Что ж. Любовь я потихоньку выжгу. Снова. Опыт есть. Жаль только, дружбу уже не вернуть. Хотя, зачем она теперь?
Останется самое сложное, пожалуй. Что любить меня не за что, понимаю. Надо как-то заставить себя это принять.
Люди, люди. Почему ж вы такие жестокие? Почему не можете говорить обо всём прямо?
"Ты должна кушать хотя бы 3-4 раза в день и больше". "Сходи к врачу, с тобой что-то не в порядке". "Все соседи спрашивают: "Что с вашей Ритой?", даже чужие люди замечают твой даже не землистый, асфальтовый цвет лица".
Интересно, ей когда-нибудь надоест?
Мне надоело.
Это уже даже не смешно.
Посмотрела мультик "Последний отряд". Смешное и странное впечатление, если честно. Он на столько неправильный, что на эту неправильность быстро перестаёшь обращать внимание. Остаётся только любимая людьми тема: зло-добро. И война. Нельзя уже делать такие вещи про реальные войны. Ни в коем случае нельзя. Нельзя настоящую, не в сказке существующую, страну объявлять всемирным злом или источником зла. Мультик, думаю, забудется быстро. Он никакой и ни о чём. Но у нас странная память. Она может стереть, выбросить за ненадобностью что-то, что сейчас кажется важным, и годами хранить любые мелочи, которые ни для кого, кроме нас значения не имеют. Кто знает, что может зацепиться и остаться от этой истории? Отдел в разведке, пытающийся проникнуть в мир мёртвых, русскую девочку с нерусским мечом, древнего немецкого рыцаря, мечтающего ввергнуть мир живых в вечную тьму? А что если так - немцы - враги? Зачем?