Много всего хотела написать. Со стихами, цитатами, воспоминаниями. Потом поняла, что не за чем.
Боль, тоску, обиду, слёзы удалось задушить.
Остался покой на грани пофигизма.
Всё будет хорошо. Это главное.
В сказках так или иначе отражается то, что происходит со мной в реале. Искажается до неузнаваемости, конечно, но на то они и сказки. Не думаю, что кому-то эта понравится.
Древние стены из холодного серого камня. Огромный зал, освещённый лишь несколькими горящими без огня факелами. И такой же холодный, серый трон с вырезанной на спинке ухмыляющейся маской.
Каждую ночь. С самого детства.
И улыбчивый хозяин, взрослеющий вместе с ней.
Днём не было ничего. Вернее, были игры с другими детьми и помощь матери по хозяйству. Но это казалось девочке чужим и нереальным. Странным. А во сне она училась. Читать и писать, танцевать и петь, наблюдать, сравнивать и понимать. И учил её единственный по-настоящему близкий человек, знавший, казалось, всё.
Отец об этом не знал. Матери девочка рассказала. Один раз. Та не поняла. Решила, что дочь больна. И запретила об этом думать и говорить. Было обидно, но ослушаться нельзя. Да и ночью ей объяснили, что рассказывать не стоило. Нельзя ни чем выделяться. Люди не принимают тех, кто на них не похож.
Он был удивительно серьёзен в ту ночь. Не было ни улыбок, ни игр, ни смеха. Только тёплая ладонь, поглаживающая дрожащие пальцы, и спокойный, ровный голов, рассказывающий о людях.
- Тебе пора, - мальчик печально улыбнулся. – И не надо плакать. Это того не стоит.
Постепенно сны эти стали единственной реальностью. День был просто странным и пустым временем, которое следовало как-то провести в ожидании ночи.
Потом детская эта дружба переросла в любовь. Наивную, светлую, искреннюю и удивительно открытую. Ту самую, когда весь мир переполнен звенящей радостью и легко отзывается на твою улыбку волшебным теплом.
- Совсем взрослая, - улыбалась мать, слушая, как девушка напевает, готовя обед отцу. – Глядишь, скоро и внуки у нас появятся.
Хорошо, что они не знали.
- Людям пока не нужно знать об этом, милая, - улыбался самый родной и любимый человек. – Они не поймут тебя. Твои сны реальны только для нас, не для них. Подожди немного.
- Ты придёшь ко мне туда? – удивление мешается с надеждой и радостью.
Раньше она не думала, что такое может случиться. Чудо, счастье. Иногда мечтала, как подруги, привести его к родителям. Но понимала, что это – всего лишь мечты. Не верила, что любимый существует в настоящем мире. И вот теперь – эти слова.
А потом увидела. Случайно. В городе.
Узнала походку. Сразу. Потом взгляд. И ладонь, до мелочей знакомым с детства движением убирающую волосы от лица.
Побежала следом и едва догнала – он всегда был немыслимо быстрым.
Удивление, узнавание и вспышка безумной радости. Радость его всегда подобна пламени. От глаз она разбегается по лицу и опаляет всё вокруг. И всех. Невозможно не улыбаться, когда он такой.
Подхватил на руки, закружил по площади, забыв о людях вокруг.
- Где ты живёшь? У меня дела в городе, потом найду тебя.
- Можно с тобой? – разве возможно было не спросить?
- Нет
- Почему?
- Просто нельзя. Я приду скоро. Обещаю.
И пришёл. И отец улыбался ему. И мать наряжала дочку и накрывала на стол.
- Ты моя, - улыбался вечером. И не снился в ту ночь.
А утром его не было. Нигде.
Даже во сне больше не было.
- Где ты живёшь? – спросила, пока ещё был рядом.
- Далеко. Туда не дойти.
- В том замке?
- Да.
- Где он находится?
- Там, махнул рукой куда-то в сторону леса.
- В лесу? Или за ним?
- Гораздо дальше. Не думай об этом.
Она знала, что найдёт. Не думала, не надеялась. Просто знала. Сердце подскажет. Иначе ведь и быть не может, верно?
Тёплый платок, немного еды в дорогу. Что ещё могла взять с собой девочка, ничего не знающая о жизни за стенами родного города?
В детстве бегала в лес с подружками за грибами и ягодами. Да и всё на этом.
Но пошла искать того, кого любила. Глупая, смелая девочка. Не сказала никому ни слова. Понимала, что не позволят. И не знала, что в городе начался мор. Возвращаться стало некуда. И не к кому.
Недолгой и страшной оказалась её дорога. Чужие руки на теле. Боль, отчаянье, ужас. Кровь на пальцах и непонятно откуда взявшемся ноже. Тоже чужая. Жгучая ненависть к себе, миру, людям.
Новый город. Глупая, неумелая ложь страже у ворот. Обмен отмытого ножа на хлеб. И дальше. Прочь из чужого – обречённого – города.
Далеко она уйти не успела. Молодая и сильная, долго сопротивлялась болезни, но мор свалил и её. Сколько городов и деревень она успела пройти? Сколько жизней забрать, сама того не желая? Кто знает?
Мучительный холод, заставляющий сворачиваться в отчаянно дрожащий комок. Боль, ломающая тело. Кровь на губах. Страха нет. Одна безнадёжность – не дошла.
И только потом – пустой и холодный зал со стенами из серого камня. Ухмыляется маска на спинке
Прелесть какая
| О, да вы - филолог. |
 [показать] Вы мастер каламбура и генератор мемовирусов. В зависимости от настроения, вы можете быть душой компании, а можете язвить и быть ядовитей самой ядовитой змеи. С вашими талантами вам бы идти в политику или книжки писать. Проблема только в том, что вам лень. Впрочем, сами-то вы не считаете это проблемой, и сама ваша лень - это ваша свобода и ваш кукиш этому прагматичному миру. |
| Пройти тест |
Хотела перепечатать и выложить свеженаписанную сказку и совсем про неё забыла ( Мне стыдно. Завтра сделаю.
Зато, кажется, самый страшный период миновал.
Никса упорно внушает себе, что всё к лучшему. Пока получается совсем плохо, конечно, но уже чуть легче дышать.
Размышления о том, почему в Тульской области производство электросамоваров за год выросло в 20 раз, вынесло мне мозг окончательно. Будем надеяться, посплю сегодня нормально.
Да, производство пива и водки там за 8 лет выросло в 4 раза. Может, оно тоже как-то связано с самоварами?
Днём меня спасают люди, которые не дают сидеть дома одной.
А вот ночью начинается кошмар.
Читаю до тех пор, пока не перестают открываться глаза. Снов уже боюсь.
В них всё как летом.
Или хуже.
Просторный, светлый дом, где живём - вместе.
Попытки к нему добраться. На самолёте, на поезде, сегодня ещё и пешком. По странном зимнему лесу. Чужому, незнакомому. В руках недовязанная кукла. Совсем не такая, каких делаю обычно. В сумке нитки и ткань для неё. Вокруг никого. Грязь, снег, дикий холод. Холмы, на которые приходится лезть, цепляясь одной рукой за всё, что подвернётся. Кусты и деревья растут совсем непонятно, то далеко друг от друга, то кучками. Их странно мало для леса, но это именно лес. Страх упасть и испачкать куклу. Усталость. Щёки горят, волосы совсем растрепались. Вперёд гонит злое упрямство. Надо дойти. Там дом, тепло и любимый человек.
Наверное, подушка скоро покроется плесенью.
Спасибо за прогулку и смену настроения.
Заканчиваем ныть, начинаем работать.
Слов уже не хватает. Мыслей тоже.
Только слёзы и вопрос "за что?". Так и тянет добавить к нему "снова".
Я редко люблю. Очень редко. Это не весенняя влюблённость во всех подряд, обычно не длящаяся дольше получаса. Не знаю даже, как описать, пожалуй. Мир? Жизнь? Смысл и цель этой самой жизни?
Дарк, я помню, что ты по этому поводу думаешь. Даже согласна в какой-то степени. Но от этого не легче. Во всяком случае, пока.
Кое-как уснуть. Увидеть катание на лодке по незамёрзшему почему-то Селигеру. Зимой. Вместе. Как летом по пруду в Кузьминках.
Сидеть оставшиеся до подъёма пять часов на кухне, литрами глотая горяченный чай и пытаясь отогреть об кружку пальцы.
Не знаю, как сейчас лучше.
Когда дома одна, можно плакать, скулить, кусать до крови губы.
Когда есть кто-то ещё, приходится улыбаться. Только скулёж и слезы всё равно никуда не деваются. Остаются тупой болью в затылке и горле, бессмысленным взглядом, подскочившей опять температурой.
И никак не могу отогреть руки.
Часто в моих сказках платой за любовь становились одиночество или смерть.
В этот раз будет ненависть. Если смогу её дописать, конечно.
Когда все это закончится, не важно уже, как, я вышью для себя красивую картину. Здание универа на фоне яркого и радостного взрыва. На добрую память.
Это цитата сообщения Inessa_Rjabinina Оригинальное сообщение
Ананасовый пирог с вишнями (Школа Гастронома)
[350x262]
300 г сливочного масла
550 г сахара
ананасы консервированые
вишни любые
4 яйца
300 г пшеничной муки
6 ст. л. молока
Приготовить сахарный сироп из 250 г сахара и 200 мл воды. Готовый сироп залить в форму для выпекания. (я использовала лишь 2/3 от получившегося сиропа)Поставить в духовку разогретую до 180 гр на 2 минуты, после этого достать и уложить ананасы и вишню.
Приготовить тесто: Размягченое масла растереть с 300 гр сахара, вбить яйца, перемешать, постояно помешивая ввести муку. Готовое тесто выложить на ананасы с вишней и запечь при 180 гр до готовности, примерно минут 30-35. После того как пирог будет готов, дать ему остыть в форме (примерно минут 30), чтобы сироп загустел. (я поспешила и сироп загустел лишь слегка ). Перевернуть на блюдо.
[350x262]
Попросили связать белую кошку. Получилось вот такое. Мне не нравится. Как сделать иначе, не знаю.
[238x329]
Не осталось уже ничего. Ни заботы, ни нежности, ни доверия. Только обиды, подозрения и раздражение.
А держит не привычка. Держит страх. Отчаянный, судорожный. Пусть, так. Пусть, плохо. Пусть, больно. Только бы не снова - одной.
Возможно, одиночество - это свобода. Для кого-то. Не для меня.
Мне необходимо ощущать себя чьей-то. Именно так. Не с кем-то, а чьей-то. И ничего с этим не поделать.
От совсем уж нечего делать почитала отзывы к фильму "Новолуние". Забавные такие. Книжку, что ли, в инете поискать? Вдруг, она каким-то чудом и на самом деле окажется такой красивой и эмоциональной? Хотя, если примерно так же отзываются о первом фильме, над которым я смеялась едва ли не до слёз... Хм.
Впрочем, это даже лучше будет. Смех мне очень пригодится сейчас. Главное, чтобы текст был приличный и не хотелось начать исправлять ошибки вместо чтения.
Это цитата сообщения nety_tyt Оригинальное сообщение
[Мишка крючком, мастер-класс]
Нашла на осинке такого мишку с описанием, попробую связать.
Описание
Вот, кажется, и всё. Снова.
Кончилась странная сказка, оказавшаяся бредом.
Было плохо последние полтора месяца. Очень.
Так почему ж теперь ещё хуже?
Наверное, надо поныть, что это написанная за полчаса чушь. Не хочу. Решайте сами.
Знание – это одиночество. Абсолютное. Беспросветное. Вечное.
Какой желанной казалась когда-то эта башня посреди безумного моря. Сколько сил было вложено, чтобы до неё добраться. Сколько чужих жизней отнято. Сколько близких – близких ли? – жизней заплачено.
Кто сможет ответить?
Кто сможет сосчитать?
Кто скажет, ради чего?
Только ты. Сам. Никто больше.
И вот она, твоя награда.
И кара тоже твоя.
Вечная.
Теперь ты знаешь. Всё.
Вот только зачем?
«Знание – это сила и власть», - говорил когда-то людям. Тем, которые шли за тобой. И умирали – за тебя. Чтобы ты смог добраться сюда.
На этот проклятый богами остров. В эту проклятую тобой башню.
И ты не видел, с какой ненавистью бросаются на мёртвые камни ледяные волны. Тогда. Теперь видишь. И знаешь, почему. Только поздно.
Каждому даётся выбор. Ты свой сделал. Вот он.
Вот оно, то самое знание, к которому ты так стремился. Сила. И власть.
Нужно было только – подняться наверх. На самый верх, ступень за ступенью. Жизнь за жизнью. Сколько бы их там ни было.
И ты один. Из тех, кто шёл за тобой, никого не осталось. Ни врагов, ни друзей.
Да и были ли они – друзья тебе? Ступени в башне.
Знать.
Всё.
Обо всём.
Зачем?
Тогда – чтобы править.
Теперь – зачем?
Затем, что иначе ты уже не можешь.
Сколько времени прошло? Не хочешь знать. И знаешь. До мгновенья.
Сколько их было? Ступеней к знанию. Тоже знаешь.
И не забудешь никогда. Никого.
Последним был брат. Старший. Тот, который обещал матери присмотреть за тобой. Посмеивался в бороду. И защищал до конца. Только от обезумевшего моря уберечь не сумел.
И ты не сможешь забыть его глаза. Усталые. Добрые. Спокойные.
И не хочешь знать, о чём он думал, когда лодку швырнуло на камни. И знаешь. Он жалел, что не убил тебя сам. Не спас всех тех, кто из-за твоего безумия никогда не вернётся домой.
И знаешь, что он прав.
И знаешь, что уже ничего не исправить. Никого не вернуть.
Сухая и холодная женская ладонь ласкает тёмный камень, навеки вмурованный в древнюю кладку. Безумные, задыхающиеся от ненависти волны безнадёжно бьются и бьются о скалы, стремясь добраться до башни. До камня. До тебя.
Ведь ты и есть теперь этот камень. Ты и все те, кто был до тебя. И она скоро станет им. И вами.
А женщина стоит у окна, ласкает камень и смотрит, как крохотная тёмная фигурка, спотыкаясь и падая, как ты когда-то, упрямо бредёт к давно рассыпавшимся дверям.
Связалось такое вот нечто. Заяц, не заяц, леший не леший. Существо, в общем. Пока его начёсывала до удовлетворительной лохматости, ободрала себе щёткой не только руки, но и колени ))
[549x428]
Удивительное ощущение ненужности абсолютно никому.
Интересно, в таком состоянии хорошо умирать или страшно?