Не мое:
Она умерла. Я не знаю, как сейчас об этом писать, я не могу об этом писать. Я пытаюсь делить Вселенную на ноль. Я пытаюсь делить на ноль себя, Москву и эту осень - разум выдает ошибку как последний калькулятор. Она умерла. Это невозможно понять. На ноль делить нельзя - я помню это из школьных уроков, но не помню почему. Кажется, результатом будет бесконечность. Бесконечность не помещается в голове, с раннего детства я пытался представить бесконечное пространство космоса, но не мог. С годами я привык, что это так. Просто поверил, что космос бесконечен, потому что больше не во что было верить. Человек всегда может привыкнуть к тому, что не может представить.
Она умерла. Круглосуточная морзянка. У - мер - ла. У!мер!ла! У - мер - ла. Три тире, три точки, три тире - бьются сигналом бедствия, чуть затихая во время сна, работы и общения с друзьями.
Она умерла. Мы познакомились с ней случайно, хотя вскоре выяснили, что не могло быть иначе - мы давно ходили по одним и тем же улицам и друзья наших друзей были знакомы. Я предложил послушать плеер и протянул ей один наушник. Мы слушали музыку и я смотрел в ее глаза - я знал, что так рождается любовь. Она смотрела в мои глаза - она тоже это знала, как выяснилось позже. Я влюбился с первого взгляда, я знал, что такой девушки не могло появиться на Земле, это невероятная ошибка. Она ответила не сразу - женские чувства более инертны, мне пришлось доказывать, что я именно тот, кого она ждет - не такой как все, талантливый, веселый. Зато потом мы уже не расставались до самого конца. По всем законам логики и эстетики я должен был погибнуть вместе с ней, но почему-то я остался жить.
Она умерла. Наша любовь была такой же безграничной и неповторимой, такой же неслыханной и неземной, какой бывает каждая неповторимая любовь. Мы гуляли по улицам, переплетая пальцы рук. Мы целовались на эскалаторах, которые казались возмутительно быстрыми и короткими. Мы переписывались по интернету потому что нам не хватало встреч. Мы писали друг другу стихи - это были самые лучшие стихи в мире. Мы искали на ветке сирени цветки с пятью лепестками и съедали их, загадывая желания. И желания всегда сбывались.
Она умерла. Мы не представляли себя друг без друга и расставание на неделю казалось невозможным. У неё было слабое сердце и она бы, наверно, умерла от горя, если бы некий оракул ей предсказал, что пройдет всего несколько лет и я буду жить с другой женщиной. А разве сам бы я в это поверил? Но разве у меня был выход? Я знаю, что она меня простила. Ведь и я бы не желал, чтобы она оставалась всю жизнь одна после моей смерти. Но сам я не могу себе этого простить.
Она умерла. Удивительно, но мы никогда не ссорились. Как мы могли ссориться, если у нас полностью совпадали и вкусы и привычки? Мы понимали друг друга с полуслова и веселили знакомых, если, не сговариваясь, хором отвечали на вопросы. У нас были свои тайны и ритуалы, свой язык. Конечно мы называли друг друга уменьшительными названиями зверюшек. Мы были очень породистыми зверюшками, не какими-нибудь "рыбками", "котиками", "зайчиками" или совсем безыдейными "малышами".
Она умерла. У неё были удивительно пышные волосы почти метровой длины - к ней подходили на улицах парикмахерши, уговаривали срезать и продать. Когда волосы запутывались, я часами их распутывал, боясь порвать хоть один волосок - это занятие нам очень нравилось. У нее были стильные клёши и хипповские фенечки на руках. Мы объехали автостопом всю Европу. Мы пили абсент в Праге и курили марихуанну в Амстердаме. Мы ночевали в нашей маленькой палатке, залезая в один спальник на обочинах немецких автобанов и французских железных дорог. Мы слышали крики сов в польской дубраве и боялись утреннего комбайна на австрийском кукурузном поле. Мы искренне верили, что так будет всегда. Женщине, с которой я сейчас живу, нельзя рассказывать об этом - она лишь удивленно поднимет брови: а как вы жили без удобств? Она, в общем, неплохая женщина, она довольна своей жизнью с перспективным журналистом, хотя и не интересуется моей работой. Она читает журналы мод, мечтает водить собственную иномарку и летать зимой с каким-нибудь мужчиной на Канары - например со мной.
Она умерла. До последнего мига она так и не узнала, что умирает. Я не знаю, когда это произошло, не знаю даже, где похоронено её тело. Я знаю одно - мать вашу ёб, та женщина, с которой я живу, никогда не сможет мне её заменить, пусть даже она похожа чертами лица, пусть у неё такое же имя, фамилия и номер паспорта...
Когда кайф превращается в жизнь как-то тихо,
Засыпать под движение мыслей так дико...
Упиваться танцами дыма под регги,
Изменять подсознанье в искусственном снеге.
Синтетическим словом пульсирует воздух,
Просыпаться под песни Земфиры так просто.
Это - рай для души, все так просто и ясно.
Забывать имена - все контакты напрасны.
Подниматься над миром мучительной болью,
Ведь смертельный диагноз так чужд посторонним.
Умываться спросонья пронзительной жаждой,
Ощущать изменения клеточкой каждой.
Не дойти до конца, не найти, где начало...
Мотыльком беззаботным энергия стала.
И в подвешенном солнце в немом абажуре
Электричество музыку света рисует.
И в подвешенном солнце под грязным карнизом
Смысл есть для того, кто из памяти изгнан.
- А можно...
- ?
- А можно?
- ?
- А можно, я буду любить тебя?
- Что ты имеешь ввиду? Люби себе и помалкивай.
- Я хочу говорить тебе об этом...
- Хм. Говори. Только не мешай мне думать.
- Я хочу каждый день делать что-нибудь для тебя...
- Делай. Только чтобы это не мешало мне спать.
- Я хочу жить ради тебя...
- Мне безразлично, для чего ты живешь.
- Ну, пожалуйста!
- Послушай, ну что ты прицепилась. Делай то, что тебе хочется, только не мешай другим.
- И все же я тебя люблю. Прости меня за это.
- Я еще должен прощать? Ты становишься навязчивой и требуешь многого.
- Я прошу всего лишь о возможности хотя бы раз в день смотреть в твои глаза и называть твое имя...
- В мире нет ничего невозможного.
- Я мечтаю иногда, случайно прикоснувшись, чувствовать твое тепло, и чтобы ты не отдергивал руку.
- Поступай как знаешь.
- Тогда я умру за тебя.
- Мне это не нужно!
- Тебе от меня вообще ничего не нужно...
Грустно улыбнулась и вышла прочь.
Навсегда.
Свечи в церквях...
Свечи... Как люди...
Живут, пока горит фитиль...
Они почти постоянно плачут, не понимая своего предназначения...
Иногда коптят, выражая недовольство жизнью...
Иногда скручиваются от постороннего влияния или от слабости...
Иногда гаснут от избытка собственного воска...
Иногда рядом оказывается другая свеча, которая может поддержать...
И вместе они горят сильнее и дольше... ярче...
Тихо... трепетно... пламя живет, пока не закончится нитка...
Короткая нитка жизни...
А, догорев, превращается в лужицу бесполезного воска, которая сливается с другими такими же...
Планета покрыта тонким слоем воска и пепла...
Что происходит с фитилем, когда он догорает?
Он превращается в дым и тепло, которые нужны окружающим...
Чтобы поддержать атмосферу, иллюзию света и коллективного тепла...
Но бесконечных свечей не бывает...
Как же недолго горят свечи в церквях...
Растягиваю время несвежей жевательной резинкой, к которой липнет все подряд: блоги, ася, безцельные копания в фотошопе... Не могу насмотреться на фото... Но почувствовать не дано... Клавишные аккорды... И дождь за окном... Обожаю, когда приходят гости... Но... Уйду и закрою все двери. Закрою душу, закрою себя. Наушники и мешковатая одежда - лучший панцирь. Я становлюсь ЧЕРЕПахой... До смерти...
Это цитата сообщения IfRockAbsent Оригинальное сообщение
Ведь свобода - это просто лень куда-нибудь идти, оттого что больше нечего терять.
Гвоздика в гвоздях, коричневая корица, перечит перец... опять испортила кофе. Дождь и холодно. Одиноко и странно... Поскорее бы воскресение... Самоуничтожение, самоунижение, самоубийство...
Клип смонтирован из фотографий, сделанных web камерой, встроенной в ноут.
Использована песня "Флер" - "Зачем я здесь?
Надо же! Решила зарегистрироваться в LiveInternet, чтобы вести дневник, а оказалось, что я тут уже есть :)
Как хорошо пользоваться одним паролем на все случаи жизни!
Добро пожаловать :)