Настроение сейчас - "и в этой ватной тишине, пожалуй, самый резкий звук - взмах занавески на окне..." (с)
Я не знаю, что у других. У меня воскресенье. Синий день.
Синяя тишина за окном. И в этой тишине только плавный скрип качелей на детской площадке. Синее небо, облачное, низкое, готовое в следующую минуту разродиться дождем, тоже синим, мокрым, прохладным, с крупными прозрачными каплями. Синий буквы на белой бумаге - плавные завитки - синие цветы: лаванда, колокольчики и горечавки. Синие сказки - "Маленький принц" - синий ветер, синий шарф и синие глаза. И в глазах - синие звезды и пустыня. Пустыня тоже синяя, и поэтому она - море. Ласковое и тихое, кошачьи лижущее пятки, мурлыкающее в завитках ракушек.
Я не знаю, что у других, а у меня весь день - от кончика носа до кончика хвоста - синий. Синий и уютный, как ватное одеяло. И я надену синюю юбку в белых город и сяду на подоконник с чашкой оранжевого чая. И чашка тоже будет синяя. Старая фарфоровая чашка с золотым ободком, чуть вытертым в том месте, где его касаются губы. Сяду на подоконник и буду слушать музыку - музыку ветра, блуждающую под потолком, тонкий звон одинокой гитарной струны - тихую музыку, синюю-синюю, как небо, как море, как его глаза.
"Зорко лишь сердце. Самого главного глазами не увидишь".
Вы всё ещё хотите покорить космос? Тогда мы идём к вам.
Как только на прекрасной голубой планете появилось амбициозное существо, передвигающееся на двух ногах, чешущее затылок и плюющееся, ему периодически хотелось кого-нибудь, или что-нибудь покорить. После того, как оно покорило крупный и мелкий рогатый скот, и отдельные стайки себе подобных, внимание существа переключилось на природу. «Вот ведь как, - думал сытый представитель «высшего звена», попивая перебродивший сок и ковыряя в зубах веточкой, - зверьё водится, где ему вздумается, реки текут не туда, в степи растёт глупый и некрасивый ковыль, а мог бы – вкусный ячмень… Нет, это, определённо, непорядок. Мы тут с мужиками погибаем от жажды без пива, а вокруг творится такое». Масла в огонь подлила очаровательная представительница прекрасного пола. «Дорогой, - прощебетала она, выразительно вскинув бровки, - лошадь опять вспотела! Я торопилась на открытие новой бани и испачкала юбку! Сделай что-нибудь! И вообще… мои ножки слишком нежны, я не хочу, напрягать их только для того, чтобы рассказать подружке из соседнего городка, что наш сосед продал жену и поработил новую… Разве я не достойна того, чтобы просто сидеть дома и выходить лишь иногда, ну, например, в сад – полюбоваться цветами, или в лавку за новыми тканями и благовониями… Милый, придумай чудесный ящичек! Пусть, когда тебя нет, он разговаривает со мной, веселит и услаждает глазки чудесными картинками… Ну Пуся!..». « Пожарь мне лучше курицу… - пробурчало «высшее звено» - что-то жрать охота – сил нет…» Но провокационные фантазии крепко засели в подсознании… И – пошло-поехало.
После покорения волков, койотов и шакалов появились мопсы, левретки и пуделя. Проще всего покорялись вековые леса, бизоны и киты. С небом было посложнее… Пока двуногий царь природы не придумал способа, как бы половчее его покорить, небо казалось ему синим и пушистым. «А хорошо там, наверно, в небе, - думал он, - и птицам хорошо. Крылья растопырил – и вперёд. Ага…»
Чтобы покорить небо, венец природы был готов пожертвовать костями, позвоночником и даже жизнью… Однако, когда, как ему показалось, небо покорилось – оказалось, что там не так уж и приятно. Ветер, холодрыга… в общем, ничего хорошего. Зато оттуда было: а) всё видно, б) можно было запросто бомбить города.
Где-то в глубине души человек чувствовал, что что-то он делает не так. Как следует обжитая и исколупанная вдоль и поперёк планета нет-нет, да подкидывала проблем, на что ей говорили: «Цыц! Сидеть!» Небо тоже не баловало, но что такое пара десятков разбитых «кукурузников» по сравнению с ощущениями, который испытывал «покоритель». И, всё-таки, хотелось чего-то большего… Хотелось залезть в космос, потоптаться по луне, «подёргать Бога за бороду». Залезли. Потоптались… Бога, правда, не нашли, зато поняли, что можно залезть ещё дальше. Глубже… Зачем? Ну, это уже второй вопрос, уж что-что, а извлекать из всего выгоду человечество научилось в совершенстве.
Упорно продолжаются поиски «внеземных цивилизаций», «братьев по разуму». Ну а как же иначе? Кто тут «венец природы»? Соответственно, «братья по разуму» тоже должны ходить на двух (в крайнем случае, трёх) ногах, сморкаться на асфальт, изящно прикрыв ноздрю мозолистым пальцем и запускать в космос спутники… А если рассуждать логически… (ведь «двуногие покорители» - существа весьма интеллектуальные) раз должны быть «братья по разуму», то где-то есть и враги – ужасные и отвратительные пришельцы, строящие планы на нашу любимую Терру обетованную…
А, может быть, где-то «там», в соседней галактике вертится новенькая, никем не заселённая, неиспользованная планетка с чистыми морями, зелёными лесами… С запасами нефти, газа и древесины… Планета без помоек, нефтяных пятен и озоновых дыр…
Вы всё ещё хотите покорить космос? Тогда мы идём к вам…
Повстречались лёжа на подушке,
Перьев домик приняли за мост.
Ты не представляешь, как там душно!
Нрав ладоней стал похож на воск...
ЗЕркала мечтательная мина
На стене маячила блестя,
Простыня, как пачка балерины
Комнаты просторы бороздя,
Усомнилась в двух голов рассудке,
Хмыкнул респектабельный диван...
Подошли к концу седьмые сутки,
Распрощались Ева и Адам.
***
Мои серые двадцать.
Твои карие тридцать
Предлагают задаться
Целью жить поучиться.
Чтоб седые шесть сотен,
И пытливый полтинник
Знать не знали,как плотен
График проб и ошибок...
Ругаюсь на балконе я
В футболке и трусах.
Кошачья филармония
Забыла о часах.
Орут коты и кошечки
На разные лады.
Закрыты плотно форточки —
Напрасные труды.
«Оставь свои амбиции» —
Себе я говорю.
Ведь это репетиция...
Окошко отворю.
Симфонию великую
Не смея прерывать,
Тихонько замурлыкаю,
На сон мне наплевать...
Скандалить мне не хочется,
Ведь знаю наперёд,
Что это скоро кончится,
Коты закроют рот.
Совместные старания
Смягчат язык врага —
Слепые дарования
Запросят молока.
Мой муж разбогател…
Семью обул, одел,
Летаем постоянно на Мальдивы.
Прощай, земная твердь —
Пентхауз заиметь
По рангу нам теперь необходимо.
Беда же наша в том,
Что стал он кобелём —
Соперницы со всех сторон насели.
Я для него — жена,
Здесь ласка не нужна,
Ведёт как автомат себя в постели.
Ему и так сойдёт,
В глаза мне нагло врёт
О том, где был и с кем,
Пока мне снились
Кошмары, и промок
От слёз насквозь платок,
Пока душа страдала и бесилась…
Такого палача,
Как мужа богача
Желаю вам, проныры вертихвостки.
Про вас чтоб забывал
И деньги зажимал,
К девчонкам молодым
Тянул присоски.
И к вам придёт беда,
Узнаете тогда,
Что сахар не всегда
Бывает сладким…
Судьбу не выбирать,
Чтоб мужа не терять —
Притерпитесь
Ко всем его повадкам.
Я хочу защитить тебя
От холодов,
От подтаявших куч
Прошлогоднего снега.
От начальничьих взглядов,
Дешёвых понтов.
Я родного увидел
В тебе человека.
Я хочу
Светло-русой твоей головы
Ощущать на плече своём
Сладкую тяжесть.
Пулемёта не нужно мне
И булавы,
Чтоб улыбка твоя
В моём сердце осталась.
Громких слов избегая
И криков «ура!»,
Снять хочу
Одиноких ночей оцепленье.
Ты поймёшь, что всё это
Совсем не игра.
Иногда и молчанье
Имеет значенье.
В этот день
Ничего мне не нужно дарить.
Подари лишь свою
На минуту ладошку.
Я пришёл,
Чтоб тебя защищать и любить,
Протоптав
Сквозь три округа мокрых дорожку.
Моя принцесса любит лёд
Фруктовый
И мультфильмы.
Она так рано не встаёт...
А я спешу на фирму
По производству облаков,
Там замки есть и кони.
Но я для маленьких зрачков
Заказываю пони.
Она звонит, зовёт в кино
На сказку от Диснея.
Я говорю: «Взгляни в окно...»
Смеёмся вместе с нею.
Благословляет утро нас,
Царит уют в квартире.
И слышу я в который раз
О лучшем папе в мире.
Поцеловать тебя позволь
И отвести на мультик,
Ведь я не папа, а король –
Твой старый добрый Людвиг.
Я прикажу: «Долой клише!»
Унылым взрослым лицам.
Я навсегда в своей душе
Остался белым принцем...
ЛАЙКА В МЕТРОПОЛИТЕНЕ
Про одно из тысячи умений
Можно никому не рассказать,
Видеть лайку в метрополитене —
Это не записочки писать.
Лайку белоснежную, повсюду,
Без хозяев и без поводка.
Ласковую, нежную подругу
В час, когда касается тоска…
В сводчатом угрюмом подземелье,
Стиснутый толпой со всех сторон,
Ожидая поезд из туннеля,
Лайкин белый хвост колечком тронь.
И лизни на память руку света,
Выйдя на Садовое кольцо.
Позади последний месяц лета,
Впереди — бедовых лет пятьсот…
* * *
Мы хотим весь мир купить,
А потом переработать.
Заплати
За право жить,
Укуси себя
За локоть.
Мы дадим
Тебе кредит,
А потом сдерём
Три шкуры.
Улучшаем быдла быт
Дряблой лапой
Субкультуры.
* * *
— Знаешь, в чём твоя проблема?
— Ну, конечно, знаю, в чём.
Мне давно всё параллельно
И давно всё нипочём.
— Ничего-то ты не знаешь…
— Знаю-знаю, отвали.
— Ты всегда перебиваешь,
Знаешь, ты не пуп земли.
— Знаешь, всё, что ты втираешь
Мне по месту одному.
Ты ещё меня узнаешь,
Только мышцы разомну.
— Да, вопрос, конечно, спорный…
Я узнаю, ты иди.
Без зазнайств твоих просторней.
Скромным путь освободи…
Страна
Интеллигентного нацизма.
Опарыш в европейском янтаре.
Открыта для вложений
И туризма,
Но ищет ведьм
И палит на костре…
Кому нужны там
Все твои таланты,
Коль не зачат
Латышкой с латышом!
Не люди мы для них,
А оккупанты
В пилотке со звездой
И с «калашом».
Сейчас звучит всё это
Точно дико:
Простой владивостокский паренёк
Я был влюблён давно заочно
В Ригу,
Живя с семьёй
На мичманский паёк.
Открытки, фотографии
И книги,
Янтарные брелоки
Для ключей…
Что общего у Владика
И Риги?
Да ничего,
Лишь звёзды
В пять лучей…
Стоял наш класс,
Тупой, многоголовый
И пел, жуя латышские слова
Про петушка на празднике
В столовой.
Ведь Партия всегда
Была права…
Гораздо громче
Заливались птахи
Напротив нас
Из класса «б» и «в».
Пускались в пляс
«Грузины» и «казахи»
По идеологической халве…
Когда-то
Был любой прибалт
Нам братом,
Пускай, заочно,
Ведь никто не знал,
Что вырастет –
И станет «оккупантом»,
Стервятники
Слетятся на развал.
Политик, ты, конечно,
Крут и важен,
Народ освобождаешь
От «оков»…
Не смей лишать страны
Своих сограждан,
Деля их на людей
И чужаков!
Я вчера купил
Кошачий пол…
Пол как пол,
Не мягкий и не жёсткий.
Он сегодня сам себя подмёл,
Щекотал подошвы
Чистой шёрсткой.
Вылизал все щели
И углы,
Прикорнул под ковриком,
Мурлыча.
И, как все бездомные полы,
Вёл себя достойно
И прилично.
Мыши дом обходят
Стороной —
Пол усатый к ним
Неравнодушен.
Жаль, что у соседей
Пол свиной
И с моим, увы,
Совсем не дружен…