Слушать этот музыкальный файл

Schon kleine Dinge, die uns nützen

Настроение сейчас - оптимистическое

Ihr könnt doch alle etwas tun
Bevor wir auf der Straße sitzen
Noch keine Zeit euch auszuruh'n
Schon kleine Dinge, die uns nützen

Ein Joint mit 13 ist normal
auch rauchen ist schon fast banal
Sich zu betrinken noch dazu
Dann lässt der Alltag dich in Ruh

Wo soll'n wir hir in dieser Stadt
die keine Möglichkeiten hat
Nur noch betreten ist verboten
Wir sind doch keine Idioten

Ihr könnt doch alle etwas tun
Bevor wir auf der Straße sitzen
Noch keine Zeit euch auszuruh'n
Schon kleine Dinge, die uns nützen

Keine Arbeit und Gewalt
So wird hier keiner von uns alt
Politiker fühlen sich ganz schlau
und trotzdem bleibt der Alltag grau

Ihr könnt doch alle etwas tun
Bevor wir auf der Straße sitzen
Noch keine Zeit euch auszuruh'n
Schon kleine Dinge, die uns nützen

Настроение сейчас - никакое

Никто из ушедших на поиски Темной Башни не вернулся.
Миров бесконечное множество. И Башня, и Алый Король в каждом из них разные. Но суть одна. Тот, кто хочет вознестись высоко-высоко над всеми, рано или поздно становится на этот путь невозвращения. Конечно, начиналось все с мечты. Прекрасной и чистой. И Сила поначалу тоже была - чистая и прекрасная. Все мы мечтаем о Башне, о поле роз, об Эдеме и великом единении, конец которому положил наш нескончаемый Вавилон. И любого, кто только заговорит с нами на том древнем утраченном языке, в чьих глазах мы ловим отблеск того света и другого мира, мы готовы превознести до небес.
Но все всегда кончается темнотой.

Настроение сейчас - хиханьки-хаханьки

Всем, кого это интересует: я вернулся.

Настроение сейчас - усталое, но довольное

как раз в тему картинка

[525x700]

Настроение сейчас - пляшущие язычки пламени

Соединение языческих и христианских мотивов - отличительная черта всего западного мифотворчества от "Божественной комедии" до "Гарри Поттера". Данте, Шекспир, романтики, декаденты - все делали одно дело. Собственно, эта коллизия и составляет смысл их произведений, а вовсе не поверхностно понятый "сюжет"... И нынешнее литературное и кино-фэнтези держится той же линии. А если кто-то этого не видит - его картина современности сильно бледнеет и беднеет.
Но тут нужны не абстрактные констатации, а конкретные примеры. Вот, скажем, "Звездные войны". Мне иногда кажется, что упомянутая мной коллизия не только определяет содержание фильма, но и отражается на обстоятельствах его создания. Возможно, только случай, но исключительно интересный, надо признать, случай, что роль Анакина Скайуокера, он же Дарт Вейдер, досталась в конечном итоге актеру, которого зовут Hayden Christensen. Что тут интересного? А то, что в фамилии у него запрятан добрый бог всех христиан (Christ), а в имени - Аид, или Гадес (Hades), греческий бог подземного мира, то бишь царства смерти (отсюда наш "ад"). Дарт Вейдер - жуткая фигура в черном, без лица, в первой трилогии - живая смерть, неумолимо, неотступно, как рок или Немезида, преследующая героев. Анакин становится Вейдером после того, как символически погибает на вулканической планете, во вполне инфернальной обстановке. Там сгорает в адском огне его прежнее "я", а сам он делается слугой Темного Императора, еще более зловещей фигуры. Император, коварный и жестокий, само воплощение зла - явный намек на Сатану, и не случайно, что Анакин-Вейдер теперь подчиняется ему. По мысли поэта Бодлера древние боги не были бесами, но с торжеством на европейском пространстве христианства были вынуждены "переместиться" в ад и поступить в распоряжение дьявола, поскольку в рай точно не "вписывались". Так что древний бог смерти на службе Сатаны - не метафора и не преувеличение. Тем более, что согласно христианству именно дьявол - создатель (причина) греха и смерти, а все, что было до Христа, вело не к одному, так к другому.
Люк Скайуокер, сын Анакина, в конце концов, способствует тому, чтобы его отец избавился от власти сил тьмы. В этом он следует Христу, искупившему грех предка, а значит, в каком-то смысле, отца - Адама, победившему смерть и ад, и освободившему оттуда заточенных там. На картинке, изображающей финальную конфронтацию, три, как на хрестоматийной гравюре Дюрера, действующих лица: Рыцарь (сам Люк), Смерть (Вейдер) и Дьявол (Император). Неожиданность в том, что Вейдер сам находит в себе силы восстать против своего владыки и уничтожить его. Это опять же не случайно. В иудео-христианстве Ангел Смерти не обязательно слуга дьявола, да и сама смерть, после победы над ней Христа, перестает восприниматься исключительно в негативных тонах.
Есть и еще одна деталь, привязывающая фигуру Анакина-Вейдера к божеству, олицетворяющему смерть, правда, на этот раз кельтскому. Это Нудд, имя которого происходит от Нуады по прозвищу Аргат-Лам (Серебряная Рука). По преданию, этот бог лишился в схватке кисти руки, после чего другой, родственный ему, бог врачевания, искусств и ремесел Диан Кехт, сделал ему искусственную руку. Как мы помним, Люк в последней битве с Вейдером отсекает тому руку и видит, что рука эта искусственная, железная. Как, кстати, и рука самого Люка, отсеченная Вейдером до этого. Здесь тот же мотив осмысленного включения языческих реалий в христианство. В раннесредневековых легендах сын Нудда, Гвинн, уже входит в число спутников тогда еще просто кельтского короля-героя Артура, а позже Артур и вся его свита богов и полубогов окончательно христианизируются в романах артуровского цикла, написанных авторами-христианами.
Смысл?... Смысл прост. Боги не остались в прошлом. Вместе с нами они шагнули в настоящее. Изменившись, они продолжают жить среди нас и влиять на нашу собственную жизнь. Американский поэт Аллен Гинзберг написал "Оду плутонию", которую американский же композитор Филип Гласс превратил в "Оду Плутону". Добытые в недрах земли элементы и полученная из них энергия помогли человечеству взлететь в занебесные выси и создать самое страшное оружие уничтожения. Что же тут удивляться, что они носят имена Урана, бога неба, и Плутона, римского Аида, бога подземного мира и царства смерти? Первенец, рожденный от этого странного союза неба и ада, носил, кстати, трогательное прозвище baby. Я имею в виду атомную бомбу. Самое глубокое и самое высокое всегда связаны, они - две бездны, которые смотрятся друг в друга, а мы затерялись где-то посередине. Люк летает. Как летал и Икар, которому его отец, создатель подземного лабиринта-ада с чудовищем-дьяволом, сделал крылья, чтобы тот мог взмыть в небеса.
Так что вот, друзья. Будьте осторожны. Слушайте хорошую музыку. Читайте умные книжки. Не оскорбляйте богов непониманием.

Настроение сейчас - веселое

Что такое Темная Башня? В сказках на вершине башни обычно томится какая-нибудь принцесса или просто красавица, похищенная и заточенная злодеем и ждущая своего избавителя-рыцаря. Если оставить в стороне фантасмагорические подробности, речь идет просто о труднодоступном месте, куда помещали девицу в опасном возрасте, чтобы сохранить ее девственность. Так что Ромео, томящийся под балконом – образ, пришедший из глубины времен.
Но это в сказках все просто, как дважды два, потому что сводится, в конечном счете, к морали. Красавица, рыцарь (или просто удачливый молодой человек), страж-чудовище (то есть, отец или брат красавицы, ревностно хранящие честь рода). Другое дело – волшебные сказки, то есть истории о волшебстве. Волшебство все меняет.
В известные нам сказки из предшествующих им легенд пришел образ «дивной дамы с безжалостной душой», обладающей огромной колдовской силой – так называемым glamour. Образ это исключительно женский, и чародейство такого рода – тоже. Фата Моргана, Снежная Королева, даже Белая Колдунья Льюиса – один и тот же персонаж: нетронутая, неприступная, ледяная. Возможно, сохранение девственности считалось очень важным для развития магических способностей. Ее отличительные черты – высокомерие, презрение ко всему сущему и людям в том числе, поскольку с помощью колдовской силы все можно легко себе подчинить и изменить. Если такой персонаж описывается как человек, значит, это подменыш – ребенок, украденный фэйри (эльфами), утративший душу, отчужденный и не чувствующий связи ни с чем на свете. Существо, аморальное по определению, дурное по существу.
Согласно одной из легенд женщина-фэйри, узнав, что ей отказано в спасении, в отчаянии бросается в море. Отсюда – андерсеновская русалочка. Поздние (по сравнению с кельтами) авторы-христиане не стали отказывать ей в этой возможности, и произвели в ней разделение – на бессмертную душу и держащую ее в околдованном, помраченном состоянии злую колдовскую силу: дракона или огра, держащего в плену прекрасную деву. Башня из символа высокомерия (Сатана тоже хотел вознестись высоко-высоко) превратилась в символ заточения. Отсюда и пошли все эти легенды о спасении красавицы (то есть, ее души) добрым рыцарем-христианином. Изначально же Башня, страж-чудовище и красавица – одно: ведьма, вызывающая не сострадание, а страх и ненависть. И рыцаря она совсем не ждет.
Тут еще один мотив примешивается – волшебный цветок, достав/сорвав который, можно развеять злые чары. Сорванный цветок – исконный символ отнятой девственности.

В кинговской «Темной Башне» все эти мотивы очевидным образом наличествуют. Главный герой, Роланд, отправляется на поиски загадочной Темной Башни. Что это в действительности такое, никто – включая Роланда – толком не знает, или знает, но не говорит, или говорит так, что ничего не поймешь. В какой-то момент выясняется, что Башне вроде как угрожает опасность, и ее надо спасать. Некое могущественное существо, называющее себя Алый Король, хочет разрушить Башню и после ее падения править всеми мирами, осью которых она является. Изначально он, может быть, ее хранитель, но со временем решил, что имеет на нее полное право. Чем не дракон. Но тут начинаются несообразности и странности.
Прежде всего, Башня не ассоциируется ни с каким женским образом (кроме розы, того самого волшебного цветка, но это другая история, и ее мы тоже коснемся). Перевод в женском роде реплик, подаваемых голосом Башни в последней книге цикла, целиком и полностью на совести русского переводчика Кинга – Вебера. В конце первой книге колдун Уолтер, слуга Алого Короля, пробалтывается в разговоре с Роландом, что Башня – лестница к Богу, Всевышнему (дословно Godhead – «верховному божеству»). Единственный, кто прямо называется пленником Башни – сам Алый Король. Он же в «Черном доме» называется бездушным существом (soulless creature) – важнейшая характеристика «дивной дамы», потому что души без жалости не бывает. Но Король – точно не дама. Или Кинг просто все перепутал?
Ближе к концу возникает странное ощущение, что Король с Башней заодно. То есть, он вроде бы ее пленник, но при этом использует ее волшебство или даже сам является его частью. Он также оказывается связан узами родства с героем, Роландом: они, как признается Уолтер, оба принадлежат к роду Эльда, начало которого пошло от легендарного короля Артура. Чтобы изобразить глаза Алого Короля, Роланду приходится сорвать одну из роз, растущих возле Башни, и та раздирает ему руку, неожиданно выступая на стороне Алого короля. Как, впрочем, и прежде, когда именно магия Башни помогла ему навести на Роланда колдовской сон. Да и во время их финальной конфронтации Башня играет против Роланда, выманивая из укрытия зовом, которому Роланд не в силах противостоять, поскольку на него отзывается сама кровь, текущая в его жилах – кровь Эльда. Когда изображение Алого Короля закончено, его глаза – цвета роз и крови Роланда, крови Читать далее...

Настроение сейчас - вывернутое

Вот, решил нагло разместить у себя сказку, написанную одной моей хорошей знакомой.



Зверек


Этот зверек очень кровожаден, и это было очень известно.


Тем не менее, этот простой факт никогда не принимался всерьез. Зверек жил рядом с людьми, пил молоко из блюдца у крыльца, которое мальчик аккуратно выставлял для него каждый вечер, спокойно давал себя гладить и даже приходил на зов, когда его звали в сумерках. Шерстка зверька лоснилась и отливала нежным серебристым светом в темноте, его маленькие внимательные глазки смотрели дружелюбно и немного выжидающе, так, как если бы зверек был обычным полосатым енотом или хорьком, а не странной, малоизвестной непредсказуемой и опасной тварью. На самом деле, Зверек не имел отношения к этим мохнатым и безобидным для человека обитателям леса. Был он внешне немного похож на кошку, только гораздо выше, уже и длиннее, чем-то напоминал этой узостью борзую, но у него не было хвоста, а маленькие уши составляли одно целое с заостренной тонкой мордой. Длинные лапы с глубоко втянутыми когтями ступали, конечно, бесшумно, и в темноте зверька обнаружить казалось невозможно. Но однажды он сам вышел в круг желтого света, падающего с веранды, и тихонько ткнулся носом в ладонь мальчику, который задумчиво рассматривал звезды. Мальчик слегка отпрянул, но не испугался. Он был мечтатель, верил в волшебных существ, живущих совсем близко, много читал тем летом, хотел найти чудесного единорога и разделить с ним тайны иного мира. Зверек совсем не походил на единорога, но мальчик все равно обрадовался. Они рассматривали друг друга, затем мальчик протянул вперед руку. Зверек чуть-чуть наклонил голову вправо, затем пригнулся и подошел ближе. «Кто же ты такой? – изумленно спрашивал мальчик, осторожно прикасаясь к однородной гладкой шерсти, - кто бы ни был, ты сам нашел меня, я буду звать тебя Ай».
Мальчик не знал, где зверек живет днем, чем он питается и какую звериную жизнь ведет, но подспудно догадывался, что его Ай пьет молоко из блюдца скорее из расположения к нему, мальчику, что наполняло его тихой радостью единения с другим существованием, таинственным и прекрасным. Когда зверек укусил его, мальчик даже не понял, что произошло. После того, как молоко было выпито, зверек подошел к мальчику и прижался к его коленям, словно ища поддержки. Мальчик ласково и задумчиво гладил длинную морду, пытаясь понять, чем пахнет этот зверь, на кого же он похож. Зверек слегка приоткрыл пасть – его зубы напоминали короткие иголки, совсем не зловещие с виду – и провел зубами по руке мальчика. Ничего не произошло. Через некоторое время зверек медленно попятился к лесу, а мальчик отправился спать. На ладони остался тонкий, почти невидимый укол.

Потом они не виделись долго. Все было хорошо – жара, веселые игры, купание, заботливое ворчание бабушки. Но что-то не то стало с кровью. Точнее, кровь сделалась присутствием. Мальчик однажды перед сном сказал себе вслух: «Во мне есть кровь». Слегка испугавшись звучания фразы, он поскорее свернулся клубочком в постели, чтобы заснуть. Но кровь зажила своей неведомой жизнью, омывая с грохотом сердце, снова и снова, нашептывая мальчику странные фантазии и сны. И однажды он отправился искать зверька поздно вечером в лес. Несколько раз произнеся: «Ай, ты где?», мальчик с опозданием понял, что зря это делает. В лесу было уже очень темно, как будто август там настал быстрее, чем везде. Мальчик никогда не боялся темноты как другие дети, он всегда понимал, что пугает не тьма и не то неизвестное, что в ней прячется, а свет в этой темноте. Тогда он увидел его, как если бы встретил в первый раз. Зверек отливал отраженным серебром, стоя неподвижно. Все, что мальчик мог понять, он понял уже в последние мгновения, когда кровь рвалась из него наружу, выплескиваясь через глаза, рот, уши. Этот зверек совсем не был зверьком, нет. Это существо умело лишать человека самого воплощения его жизни, боли, радости, возможности, отчаяния, ужаса и покоя. Оно звало наружу и затем вбирало в себя человеческую кровь, потому что внутри этого существа ничего не было кроме слепой жажды и торжества человеческого опустошения. Кровь мальчика была теплой, свежей, полной наивности и непроросших предрассудков, и это понравилось существу, которого мальчик называл Ай.

Больше тем вечером ничего не произошло.

Мальчик проснулся на следующее утро дома. Он ничего не помнил, но смутно понимал, что случилась что-то скверное. Его сердце билось ровно, а самому мальчику хотелось бежать быстрее, без оглядки – но откуда у него такие желания?

Кровь молчала, больше не говорила с ним. Её не было, но что-то бежало по венам вперед, вперед. Очень похожее на кровь…

Настроение сейчас - да так как-то все...

Если верить Аристотелю, искусство - это "образ в душе". Микеланджело добавил бы: и в вещи тоже (Давид в глыбе мрамора). Собственно, искусство - это такая гармоничная встреча, слияние или тождество двух образов - в душе и в вещи. Однако именно двух, а не одного - который из души происходит и затем проецируется на вещь, или в душу извне входит, оказывается запечатлен в ней. По крайней мере, таков классический идеал. Если образ только внутренний и насильственно внедряется во внешнюю вещную природу, саму по себе без-образную, вместо художника мы получаем "человека индустриального", преобразующего мира по некоему плану. Если образ имеет внешнее происхождение и овладевает вниманием и воображением человека извне, художника опять же нет - но есть "человек мифологический". Миф есть не всевластие природы над физическим телом человека, но всевластие спонтанно производимых ею образов над его сознанием и мыслью. Ницше, например, называет такое всевластие "хозяйничаньем".
Возможно, в те времена, когда все люди жили в лесах дремучих, некий единый прапредок всех искусств служил одной-единственной цели - неким образом обобщить, сообщить целостную форму и тем самым упорядочить бесконтрольный процесс мифотворчества в сознании человека. Это достигалось различными способами, из которых выделим два, на мой взгляд, основных, смыслообразующих - ритмически-речевой и образный. Логике сна, видения, наваждения противопоставлялась прото-музыкальная ритмика, структура, логика рассказа, повествования. Мифические образы начинали в конечном итоге вращаться вокруг центрального образа - героя, человекоподобного по виду, но со-природного по сути этим образам: бога. Это вращение, обращение имело, мне кажется, финальное значение подчинения, вбирания, поглощения: образ "бога-героя" как бы аккумулировал в себе все остальные образы, делая их своими атрибутами, лишая их самостоятельности и магической силы влияния. Таким образом, главным в искусстве была, есть и будет некая "емкость образа", способность его отразить (и в том, и в другом смысле) бесчисленные фантазии и страхи мифологического сознания, которые, тем самым, из "дикого" переходили в "укрощенное", "подчиненное" состояние. Парадокс искусства в том, что оно вынуждено постоянно обуздывать собственную творческую с и л у - творческой с п о с о б н о с т ь ю; фантазию - во-ображением, буквально вмещением в образ; оно невозможно по определению, так как порождается полярными, противоположными началами.

Настроение сейчас - шумно, блин

По мере того, как рок-музыка становилась все в большей мере искусством, она входила во все большее противоречие между уровнем собственных притязаний и формой, в которой она существовала и представляла себя. Исполнитель в рок-музыканте перестал соответствовать автору. Автор ставил перед собой все более и более грандиозные задачи, для воплощения которых уже не подходил "хулиган с гитарой" - даже (и в особенности) если это было одно физическое лицо. Говоря проще, перформанс в роке свелся к до обидного ограниченному и убогому (по сравнению с рафинированной студийной работой над материалом) набору приемов и штампов, самым главным - и самым раздражающим - из которых был образ самого исполнителя. Непонятно было, как козлиный внешний вид и соответствующие замашки сочетаются с гениальными вещами, например, Metallica. Рокеры хотели быть и "своими ребятами", и настоящими художниками. Поэтому они выглядели то ли как интеллигенты, ушедшие со страху в "народ" (потому что это и есть "настоящая жизнь"), то ли как варвары, грабящие Рим великих культур прошлого.
Вся эта свистопляска тянулась до тех пор, пока людям просто не надоело на нее смотреть. Дело тут, конечно, не во "вкусе". Рок-музыка была не просто очередной музыкальной модой, как ламбада - она была самим миром, самой жизнью. Рокером не н а д о было быть - им только и м о ж н о было быть: как же иначе? Это как взрыв - он взрывается во все стороны сразу. Рок был везде - даже (и в особенности) там, где его формально не было (т. е. не звучало). Сейчас наоборот - его нет даже (и в особенности) там, где он формально есть. Говоря по-кантовски, он из возвышенного превратился в прекрасное - из способа перенесения меня в мира он стал способом доставления мира ко мне: предметом личного удовлетворения, вещью, а не бытием. Рок уже ни на что не претендует. Он доволен своим углом, норой, в которую сам себя загнал. My wine in silence.
Как так вышло: хороший вопрос. Может быть, просто время ушло. Раньше рокеры были самыми последовательными реалистами: они тащили с собой в музыку все свои прыщи, все потроха, всех тараканов. Они не то что не стеснялись, а намеренно ставили себе целью выглядеть нелепо, по-идиотски, грубо или нагло, главное - не так. Это был осознаннейший анти-гламур. Они показывали человека, как он есть - некрасивого, непричесанного, необразованного, плохо говорящего, дурно пахнущего, неумелого, нездорового, несчастливого, глупого, в конце концов. Именно такой человек был перед нами на сцене - никакой симпатичной телевизионной картинки.
Хард-рок и позже металл были уже гламуризацией этого образа, превращением его в, прости господи, "брэнд" - что-то взяли, что-то выкинули. Хард-роковый волосатик уже был шутом, лицемером, артистом, уже имел фигу в кармане; это была самая настоящая контр-революция. Роком как формой самовыражения воспользовались древнейшие в мире воинствующие контр-революционеры - художники. До поры они продолжали придерживаться видимости "реалистической" линии, исподволь перекраивая ее - примерно так же идея-мечта университетских мальчиков о возвращении к "настоящей жизни" и "настоящему человеку" в ХХ веке воплотилась в накачанных героев фэнтези, а позже - компьютерных игр, гротескных и предельно ненатуральных "нобль саважей". Этот новый рок, объявивший себя единственно правильным роком, уже был никаким не образом жизни, а шоу. Другое дело, что предательски присвоенная маска предательски же приросла, и в результате получился уродец - ни то, ни се. В свою очередь обреченный быть использованным и преданным следующей, еще более утонченной и изощренной формой и с к у с с т в е н н о с т и, которую уже не удовлетворяет нынешняя убогая полу-жизнь рока. Самая настоящая революционная борьба.
Что дальше? Ясно, что "волосатики", равно как и бледные выморочные декаденты вкупе с "симфонистами от рока" - прошлое. Возможно ли появление настоящего, полноценного х у д о ж н и к а в хард-роке, откровенное признание его в качестве уже феномена искусства, а не жизни? Вполне. Все следует доводить до конца.

Настроение сейчас - правильное

Нужно уметь м ы с л и т ь. А большинство д у м а е т. В этом проблема. Мало кто умеет сразу схватить с и м ф о н и ч е с к о е целое той или иной вещи, пусть и не проникая еще в частности, не отслеживая развитие во времени - со временем. Боже мой, эти ползущие как улитки "мыслительные" процессы, это трогательное воодушевление от редких озарений! Грустно как-то. Но все лучше, чем кретинская уверенность, что свел все к очередному "дважды два".

Оставим этот мир.

Настроение сейчас - упадочное

Вот, раскопал неплохую цитату из Ницше.

"Нивелирование европейского человека - великий процесс, которому мешать не следует: напротив, его надо только ускорять.
Это означает, что необходимо разверзнуть некую пропасть, установить дистанцию, создать иерархию: но это отнюдь не означает, что необходимо замедлять названный процесс.
Нивелированному виду потребуется оправдание, как только он будет выработан: и оно состоит в служении более высокой и суверенной породе, которая обопрется о него и лишь в опоре на него сумеет возвыситься до своих задач.
Это должна быть не просто раса господ, чья задача исчерпывалась бы управлением, но раса, обладающая собственной сферой жизни, с избытком наделенная силою для красоты, отваги, культуры, поведения - вплоть до самых утонченных плодов ума; раса утверждения жизни, смеющая позволить себе любую большую роскошь... достаточно сильная, чтобы обходиться без тирании обязательной добродетели, достаточно богатая, чтобы обходиться без скопидомства и педантства, живущая за пределами добра и зла; это будет теплица для странных и изысканных цветов".

Настроение сейчас - после просмотра фильма "Нефть"

Это постик одной моей хорошей знакомой. О музыке и не только.

"Посмотрела давеча я фильм под названием "Across the Univers". Про 60е под 33 кавера Битлз, спетые героями фильма - одно это заставляло меня откладывать этот фильм больше месяца. Режиссер - Джуди Тэйлор, мадам снявшая "Фриду", которой я кстати не видела, но о ее экспериментально-эксперессивной манере съемки начиталась достаточно.
Оказалось, что актеры милые, играют хорошо, поют отлично, и каверы в их исполнении тянут аж на самобытиные песни, а самое гланое - режиссерское решение вписывает песни в контекст повествования так гладко, что они вовсе не тянут на опереточные номера, как например в "Мулен Руже" (хотя родство между этими картинами определенно есть).
Линии повествования традиционны: Ливерпуль-Нью-Йорк-сквот-друзья-музыканты-кислота-призывники во Вьетнам; рокн-ролл-расширение сознания-гуру хиппи-коммуны-глюки-протесные демонстрации-любовь-любовь-наивность-романтизм-и вот неожиданность: некий намек на близость катострофы и некую специфическую тревожность времени.
Это как раз-таки интересно. Пока герои радостно впитывают шедрые дары эпохи, мир по-немногу накрывается пиздой и одного из чуваков загребают во Вьетнам, естественно. И герои углубляются кто в творчество, кто в молодежные ассоциации сопратиления, не брезгующие разными методами протеста. В итоге всех разбрасывает кого куда... - но потом каким-то чудом собирает вместе вновь, история как бы движется назад, к своему старту, где находится средаточие возможностей, силы, нового опыта и знания о мире, чем славятся 60е. Мне сперва такой финал глянулся сусальным, но потом показался оправданным, отвечающим замыслу рассказа о 60х, где любой был немного пророком и гуру, поэтом и музыкантом одновременно, где способом пережить катастрофу, стирающую сам способ такого существования, было просто отказаться от ее последствий, не концентрироваться а них, и пожалуй финальный гимн all you need is love как раз иллюстрирует знаменитую цитату про то, что "Дух 60х жив в нас, несмотря на то, что этой эпохи уже нет"... Будь в этом фильме больше отчаяния и магии, он был бы пожалуй событием, но так - в нем только намеки на места, где эти самые отчаяние и магия могли бы быть. Но и на том спасибо, тем более что зрелище очень красивое и яркое. И символ фильма - разможженная клубника - прекрасно обыгрывается в своей простой многозначности.
Дело, пожалуй, в магии. И 60е - именно та эпоха, когда наличие "магии" можно обосновать. Вообще, тема того, как беззаботная веселая игра превращается по-немногу в конец света кажется весьма интересной, есть тут о чем поговорить".

Настроение сейчас - не пойми какое... наверно, перманентно злобное

Сижу я тут и вспоминаю свои шастанья по хотельским форумам. Обсуждения, так сказать, и осмысления. И вот что привлекло мое внимание (это, правда, давно было - ну, месяцев пять назад). Какая-то девушка, обсуждая зиммер 483, сказала что-то вроде: типа, слава Богу, что на этом альбоме, как и на предыдущем шрай, только одна песня написана целиком и полностью близнецами. Дескать, чума какая-то. У меня, помню, по прочтении этой реплики образовался в голове какой-то когнитивный диссонанс. А проще говоря, я никак не мог понять одну идиотскую вещь. Если ты, типа, фанатеешь от кого-то, то по каким, собственно, причинам? Вот ты считаешься фанатом. Но при этом ты совершенно не готов воспринять своих кумиров вне той обертки, в которой тебе их преподносят и которая, по иронии, к ним имеет опосредованное отношение. И такого дерьма навалом. К любви подмешивается какая-то паршивенькая снисходительность, пренебрежение, чуть ли не презрение. Мол, мы, конечно, их любим, но при этом держим за безмозглые несамостоятельные марионетки, над которыми, конечно, можно поохать "ути-муси-пуси", но не более того. Я вот, например, не понимаю, как можно любить (не жалеть - это было бы логичнее) нечто, что само по себе не достойно любви. А если ты держишь того, кого любишь, именно что за идиотическую, безвольную куклу, которая сама по себе и двух слов связать не может, и в голове у нее опилки, а если каким-то мистическим образом она устраивает самодеятельность, то это сущий кошмар, скорее, продюсеры, где же вы - так вот, такое отношение, по-моему, больше говорит о том, кто любит, нежели о том, кого любят. Если это вообще можно назвать любовью.
Деградация фанатского сообщества...

Настроение сейчас - Умер Летов. И вообще все умерли.

Вот, решил выложить кое-какие мыслишки о рок-музыке.

Шестидесятые. Контр-культура. Поп-арт. Постмодернизм. Философ Мишель Фуко носится с идеей археологии знания. Археология – то есть: докапываемся до причин; раскапываем начала. Фуко – ницшеанец, он, по завету учителя, хранит верность земле. Земле. Все, что нам нужно, у нас под ногами. Нет пустого места, нового места, чистого места. Мы всегда строим на месте, где уже до этого что-то было. Но главное – само место. Культура – это не порядок, обуздывающий хаос; и не порядок, наследующий другому порядку. Это порядок, встроенный в иной порядок – дом в доме, государство в государстве. И тот иной порядок – не другая культура, скажем, предшествующая, а само место, на котором любая культура строится. Пока экономисты, социологи, политологи сосредоточены на маленьком человеческом мирке и на том, что там происходит, философ смотрит, как сам этот мир происходит – в другом мире. Из другого мира. Интересны не события, а фон. Ницше говорит о тенях, стоящих за героями трагедий. Хайдеггер, тоже ницшеанец, за двадцать лет до Фуко для рассмотрения существа искусства обращается не к привычным категориям «прекрасного», «возвышенного» и т. п., а к образам «земли» и «мира».
«Двери восприятия» приоткрываются.

- - -

Между тем, миру, кажется, нет никакого дела до того, что под него «подкапываются». Мир горячится и трясется в ознобе одновременно; пятидесятые – заря рок-н-ролла и холодной войны. До превращения рок-н-ролла в рок еще пять-десять лет. Рок-н-ролл – сугубо развлекательная танцевальная музыка тех лет. Иначе говоря, попса.
Перенесенный/перенесшийся из Америки в Англию, рок-н-ролл покинул привычный человекоразмерный мир с его диалектикой раба-господина. Пересаженный на английскую мистическую почву, он из музыки «мира» стал музыкой «земли». Ненадолго. Не всерьез. Но все же. Он ведь был музыкой нового мира, а кому, как не молодым, быть любимцами богов. Древнее, безвременное и безмерное причудливо соединилось в нем с юношеским, поверхностным, сиюминутным и вздорным. Рок-музыка расцвела, сама не понимая, что за соки ее питают. Места, заброшенные и оскверненные человеком, превращенные им в свалки и клоаки, вспомнили о своей древней славе, тайнах и могуществе. «Двери восприятия» распахнулись. Многие из них потом захлопнулись, но некоторые и по сей день открыты. Их только надо уметь найти. А для этого нужно знать, где искать.
Над эстетическими экспериментами того времени стоял густой туман мистики, духовных поисков и прозрений. Насколько они осуществились, до сих пор невозможно дать четкий, однозначный ответ. Существенно другое – людей захлестнула волна необычайного воодушевления и вдохновения. Чуть ли не каждый молодой человек в те странные дни мог ощутить себя немного поэтом, немного философом, немного мистиком. И даже был им. Границы между «массовым» и «элитарным», «поверхностным» и «глубоким» преодолевались с блаженной легкостью. Впервые у понятия «человечество» появился конкретный смысл.
Откровение земли и неба вызвало к жизни новую поэтическую Вселенную, которой противостоял «мир».

- - -

В конце шестидесятых в Англии появились Black Sabbath. Считается, что именно эта группа во многом ответственна за превращение рока сначала в хард-рок, а затем и в хэви-метал. Поэтому их стиль часто определяют как хард-энд-хэви. Сами музыканты, впрочем, категорически утверждают, что играли и играют исключительно хард-рок.
Говорят, что Black Sabbath «уничтожили» хиппи – и музыкально, и идеологически. Мол, хиппи были все такие наивные, солнечные и верили в прекрасное, доброе, вечное, а Sabbath напомнили нам, что мы живем в жутком мире и сами тоже то еще г…о. Вообще-то это преувеличение – хиппизм если и умер, то сам, без помощи бирмингемской рок-группы. Да и Sabbath, с другой стороны, не были такими уж бескомпромиссными чернушниками. Но факт остается фактом – с Black Sabbath (не только, конечно, но они играли центральную роль) действительно начинается новая эра: эра тяжелой музыки.
Что же это было по сути? Не просто «тяжелая» гитара. Не просто подавляющий, одуряюще громкий звук. Не просто вызывающий вид и неполиткорректные темы. Нет. Главным событием тяжелой музыки становится Апокалипсис. Конец света.
Если рок (а с тех самых пор «настоящим» роком считается именно тяжелый рок, и это отдельная грустная тема) – это, прежде всего, живое выступление, шоу, то именно Black Sabbath (по легенде, именно они придумали увеличивать громкость звука на концертах – так, чтобы сидящие рядом люди не могли говорить и слышать друг друга) в таком случае сформировали облик современной рок-музыки. Но в их стратегии был смысл больший, нежели технические ухищрения. Они буквально разрушали мир. Концерт служил воплощением Армагеддона. Грохот, ослепительные вспышки света, прорезающие темноту, раздражающие, неестественные цветофильтры Читать далее...

Настроение сейчас - конец рабочей недели

Как раз с занятий. Приятно видеть вокруг себя симпатичные молодые лица и втюхивать им по сотому разу про Платона и Аристотеля. Все-таки философия - вещь трудная для восприятия, что ни говори.
А говорили о различии между талантом и гениальностью. Слова-то разные, даже из разных языков, не говоря уже о культурах. Гений - греческое слово, и означает оно существо, занимающее промежуточное положение между миром богов и миром людей. А талант - название древней денежной единицы. Была такая притча о том, что глупо "зарывать талант в землю", т. е. не вкладывать, не вводить в обращение некоторую наличность. Из чего напрашивается вывод. Таланту естественно продаваться, быть в ходу, участвовать в товарно-денежных отношениях. Это такой маленький капитальчик, который человек получает от рождения, и от него зависит, как им распорядиться: приумножить или бездарно профукать (т. е. зарыть). Для талантов - шоубизнес. А вот быть гением - это не капитал. Его не зароешь, не вложишь, не пропьешь. Это как проклятие: болтаться посередине. Весьма мучительное и странное существование, если верить Платону. И главное - оно неотделимо от самого человека. Гениальность - не нечто отличное от него, данное ему на время, что может измениться или вообще исчезнуть, а он сам. Поэтому таланта можно лишиться, а гениальности нет. Из этого не следует, что гениальность - нечто непременно огромное и великое; она может быть и камерной, и скромной, но при этом столь же неотделимой от личности и пожизненной, как у какого-нибудь Шостаковича. Талант может погибнуть, но человек выживет. А если в гении давить гения, то непременно убьешь и самого человека.
Грустно все это...

Настроение сейчас - в меру безумное

Слушал я тут недавно нежно любимую мной музыку из фильма "Терминатор-2". И мне в очередной раз в голову пришла пошлая, в общем-то, мысль - что ничего похожего у нас в принципе нет. И вот ведь вопрос - почему? Ведь дело не в отсутствии талантливых композиторов. Просто в эпоху пост-модерна, о которой так часто пишет explorer-72, стало страшно осмеливаться развивать какие-то глобальные темы. А все традиционное, классическое искусство на них только и построено. Поскольку происходит от религиозных источников. Другое дело, что в эпоху забвения своего происхождения и первичных смыслов искусство вынуждено выживать, инсталлируя себя в новую дискурсивную реальность. А если проще, то: музыка к "Терминатору" по сути тот же Dies Irae, "день гнева", судный день. И правильно, речь-то идет о конце света, только не в прямо христианском контексте. Но для того, чтобы это было в принципе возможно, чтобы в таком подчиненном жанре, как киномузыка, оживали все эти смыслы, гарантированно нужна некая непрерывность, преемственность культурной традиции, которая у нас нарушена. Потому там и возможны такие вещи, как тот же Tokio Hotel. Казалось бы, подростки, социально и культурно не адаптированные, ангажированные в совершенно попсовом контексте - но вот и в них, вернее, через них, эта традиция по-своему продолжается...

Настроение сейчас - задумчивое

Собственно, почему Алый Король - именно "алый", а не какой-нибудь еще?
В оригинале он - The Crimson King. Это имя Кинг не сам выдумал - была такая рок-группа King Crimson, но и они его взяли из английской "народной" традиции. По версии В. Эрлихмана, это средневековое прозвище дьявола, которого остерегались называть прямо. Но у англичан это просто идиома, означающая пьяницу, весельчака, гуляку. Само слово crimson означает, в частности, румянец - ну или красный нос любителя выпить.
В книге о King Crimson можно прочитать, что за этим образом стоит прообраз - Фридрих Второй Гогенштауфен, средневековый монарх, который покровительствовал искусствам и имел очень плохие отношения с католической церковью. Тем не менее, Кинг, не очень большой знаток средневековой Европы, вряд ли имел в виду именно его. Да и странная это смесь - германская история и английский фольклор.
За "Алого Короля" надо сказать спасибо нашим переводчикам. Еще они переводили это многозначительное сочетание как "Кровавый Царь" и "Багряный Владыка". Самое забавное, что все эти имена подходят Алому Королю и в достаточной мере отражают его сущность. За "Кровавым Царем" скрывается аллюзия на Ирода, повелевшего убить всех младенцев, родившихся в один день с Иисусом. Есть малоизвестный фильм с Питером О'Тулом о том, как возродившийся (или вообще не умиравший) Ирод охотится уже в наше время за какими-то волшебными монетами. И он совсем не похож на толстого пофигиста из "Иисус Христос - суперзвезда".
Пурпур вообще цвет королевской власти, так что в каком-то смысле "Алый Король" - тавтология. Каким же еще ему быть?
Действительно, каким? Как выглядит Алый Король? Он редко показывается, предпочитая насылать иллюзии или используя своих слуг как медиумов. Так в "Противостоянии" он использует Обманщика. В лучшем случае люди слышат его голос или видят его жуткие "бездушные" глаза. Поскольку воплощений у него больше, чем одно, голос его тоже разнится. Он может звучать мрачно, холодно и относительно молодо; или по-старчески надтреснуто, с хрипотцей. Но по большей части общается он мысленно; те, кто слышал его голос, слышал его скорее в "голове", чем в "ушах". Голос его, как и взгляд, обладает колдовской завораживающей силой; когда он поет, используя волшебство Темной Башни для того, чтобы увеличить его проникающую способность, он может усыпить на огромном расстоянии. Но если голос его выражает в большей степени "человекоподобную", эмоциональную сторону Алого Короля, то взгляд - его жестокую волевую и магическую сущность. Этим взглядом он способен навести ужас, зачаровать, порой даже заставить человека убить себя или кого-то еще. Это его самое сильное и страшное волшебство, которое Кинг называет "сверкающей струной смерти" (shining wire of death). Это магическая эманация его воли, схожая, если ее вообще с чем-то сравнивать, с раскаленной докрасна тонкой металлической нитью, которая способна целиком подчинить себе волю другого человека. Она стягивается вокруг него, как паучья сеть (вот почему Алого Короля называют еще Королем пауков или даже Королем-Пауком), лишая способности действовать. Ею же он очертил Барьер Смерти вокруг своего Замка. Всех своих рабов и пленников он буквально дергает за ниточки, как кукловод - кукол. Он любит создавать для них идеализированные гетто, где "под каждой залитой солнцем поляной скрывается сверкающая струна смерти".

Далее - обличья Алого Короля и ассоциирующиеся с ним цвета; география его владений и прочее чародейство.

[461x699]

Настроение сейчас - провокативное

Слыхал я такое определение слэша. И не то чтобы оно было совсем уж неправильное.
На мой взгляд, самое интересное в слэше - это драматургия. Лучшие вещи в этом жанре берут именно напряженным драматизмом, а не всякими там "подробностями". Я начинаю думать, что, наверное, сказать что-то новое о любви на языке гетеросексуальных отношений уже невозможно в принципе. Джульетта на балконе, Ромео под балконом. А искусство требует прорыва. Искусство дышит конфликтом. Слэш - это сплошной конфликт.
Интересно, откуда взялось именно это имя для слэша. Не от черточки ли, через которую пишутся имена героев? Это было бы чрезвычайно остроумно. Подумайте - все гетеросексуальные высказывания на стенах и заборах нашего детства писались через союз "и", или математический плюсик "+", или там сердечко. Например: Маша+Петя=любовь. А в слэше между именами черта. Кривая. Рассекающая. Собственно, весь смысл слэша в этой черте и заключен. Поэтому мне забавно видеть, что гетеросексуальные пары в фиках тоже пишутся через черту. Такая получается обратная проекция: даже если ты с девушкой, это все равно какой-то остаточный слэш. Хотя почему остаточный? Скорее, наоборот - доминирующий. Это в реальности меньшинства в загоне. А в виртуальности черта давно стала определяющей точкой отсчета, законодательным центром. Слэшеры - аристократы в мире фан-фиков. То ли вне закона, то ли над законом. Высшая раса. И на данный момент вполне соответствуют этому высокому званию.

Настроение сейчас - полемическое

Как-то угнетает убогий антиамериканизм в высказываниях кучи фанатов ТХ. Не нравится, что они едут в Америку? Мне тоже. И что с того? Какой кайф в бесконечном повторении слов типа "америкосы", "америкосия"? Я понимаю, что сейчас это всеобщий психоз, и не то чтобы совсем безосновательный, но надо, в конце концов, уважать если не Америку, то хотя бы себя. Впрочем, сейчас достаточно прослыть умным и просекающим обстановку в реальном мире, только если ты ругаешь Америку. Ладно, когда гнали на Францию, там хотя бы была четвертушка реального повода. Но тут... Что, завидно?
Вменяемые люди, конечно, воздерживаются от этой риторики, но их немного. Обидно как-то. Вначале мне казалось, что у ТХ очень приятные, умные и обстоятельные фанаты. Общее впечатление не изменилось, но такие вот мелкие огорчения немножечко отравляют мне вкус жизни... Берите пример со своих незлобивых кумиров, друзья!