Жду...
Жду, когда опустится покрывало ночи... укроет меня, спрячет под своей успокоительной тишиной... когда опустеют коридоры форумов. Тогда мой праведный гнев немного стихает – я остываю в этой прохладной тишине, словно разгоряченный солнцем камень.
Каждый новый день мы с братьями и сестрами встречаем торжественно, как последний. Мы знаем, что сегодня – именно сегодня – нам суждено выиграть еще одну битву... но победа в войне еще далека. Я гляжу на эту бесконечную гладь слэша, волнующуюся под порывами нашей ярости. Скоро наш голос обретет силу, наша ярость обретет верную форму, наше негодование всколыхнет этот тусклый, отравленный омут. Мои братья и сестры, распаленные справедливым неистовством, порой опускаются до их уровня и осыпают невежд потоками брани. Но я никогда не позволяю себе сорваться. Мне жаль их, этих несчастных, больных существ, играющих в грязи слэша и искренне полагающих, что они занимаются вполне богоугодным делом. Они не осознают ужаса ситуации, не могут поднять голову, чтобы окинуть взглядом масштабы бедствия... и наша задача не насмехаться над ними, не унижать, а терпеливо и по-отечески наставлять на путь истинный. Порой любящему отцу приходится браться за розгу, но лишь во благо детей своих...
Так я думаю днем, когда мои мысли спокойны и упорядочены, их течение плавно и уверенно. Я распаляюсь, ведя полемику с ними, но от этого мысли мои приобретают лишь еще большую ясность, а речь расцветает пылкой страстью. Днем я сам собой горжусь, снисходительно смотря на их неловкие попытки оправдать свое пагубное пристрастие.
Но иногда чернильно-темной ночью, когда луна отказывается появиться из-за туч... на меня находит отчаяние... мысли начинают путаться, в голову закрадываются неясные сомнения... все равно ничего нового никто из нас сказать уже не может. Братья и сестры давно повторяют, сами того не замечая, одни и те же фразы, одни и те же трафаретные, замусоленные фразы о грехе, о природе, о красоте, о продолжении рода человеческого... этих фраз много, но я помню их. Я сам слишком много раз это повторял...
Тогда мне кажется, что мы ходим по кругу. Вытаскивая из грязного омута одного несчастного, мы не замечаем, как в зловонную воду соскальзывают новые жертвы... Я начинаю замечать, что мои единомышленники все больше увлекаются не спасением заблудших душ, а самой войной между ними и нами. Их привлекает лишь горячее обсуждение, лишь кровавые баталии...
Но и они, чем они лучше нас? Мы сталкиваемся, налетаем друг на друга, рыча многоточиями, взвизгивая восклицательными знаками. Набрасываемся на вражеские посты, злобно вырывая из них куски цитат, рвем и топчем чужие мысли, коверкая и вырезая из них лишь то, что нужно нам. Словно обороняющие крепость, выливаем на головы атакующих ведра нечистот...
Иногда ночью, когда луна кокетничает, отказываясь появляться из-за туч, я чувствую, что безумно устал... стою возле окна и смотрю на это бездонное бархатное небо. Мне хочется выть от тоски, и по щекам текут чистые, соленые слезы. Чувствую себя пустым внутри... Боже, дай мне силы...
Он чувствует мою слабость, мою тоску и одиночество. Он всегда появляется именно в такой чернильно-безлунной темноте – ни разу я не видел его при свете дня, никогда не встречался с ним яркими, залитыми лунным светом ночами. Он появляется у меня за спиной неожиданно – я никогда не могу предугадать его появления, как бы ни ждал.. и ни надеялся. Его руки ложатся мне на пояс, а горячие, прожигающие даже сквозь ткань губы прижимаются к моему плечу. Он не говорит ни слова, но мне и не нужно слышать его вкрадчивый, тихий голос, чтобы каждой клеточкой тела чувствовать его греховность.
Он появился в моей жизни давно... а может, недавно. Порой мне кажется, что я знаю его всю жизнь, а в следующую секунду он изумляет меня, заставляя снова и снова видеть в нем незнакомца.
Все началось той черной ночью. Мне было особенно тоскливо, и от уныния я (украдкой от своих единомышленников, наставников и даже от самого себя) читал возмутительный, отвратительный слэш-фик, вызывавший во мне, естественно, сильнейшее негодование. Конечно, я не мог не признать, что написано сие сомнительное «произведение» было неплохо – у автора был приятный слог, легкие слова переливались друг в друга, словно ручеек, струящийся через камни. Характеры были прописаны весьма неплохо, а сюжет интриговал. Никакой пошлости, столь любимой слэшерами, – я специально выбрал наименее опасную категорию G. Вообще, фик мне бы даже понравился, поскольку все было удивительно невинно, если бы не финальная сцена, в которой главные герои поцеловались, от чего меня передернуло. Точнее, почти передернуло, потому что описано это было кратко и эпизодически. С чувством близким к удовлетворению, я отметил про себя, что если бы все слэшеры писали такие наивно-легкие фики, обратить их на путь истинный было бы намного проще и приятнее.
На следующий день я увидел, как тот самый почти понравившийся мне фик обсуждают у нас на форуме. К моему изумлению, братья и сестры
Читать далее...