Настроение сейчас - Больно...

«- А скажи-ка, друг ты мой…, кого ты больше любишь? Папу или маму?
- Михаила Таля!»
(с) (Виктор Драгунский «Денискины Рассказы»)

Не знаю, что делать.
Нет, банальней, делать что-то бесполезно – бессильна сейчас, когда рушатся тёплые стены моего Дома.
/Душат слёзы, и нет слов./
Я большая девочка, но МАМА, ПАПА, НЕ РАССТАВАЙТЕСЬ!

[226x375]
Настроение сейчас - ЕЩЁ НЕ РАЗОБРАЛАСЬ

Инь + инь = патология.
А губы в губы – очень приятно.
Вырождается гинекология –
Больше нечего дамам прятать.
Если не стрелять
Горячей дробью внутрь,
Останешься целой, блядь,
Только другие попутают.
У неё мятные пальцы.
Я тебе объяснять не буду.
Сексуальность сделала сальто
С ног на голову. Хватит флуда.

Эта улица плачет, как обиженная женщина,
Мажет ладонями тушь по дорогам,
Сквозит ресницами; сегодня мерещится,
Что весна испугалась, замерла у порога.
Не решается зелень вытащить из кармана,
Стесняется друга одарить букетом,
Из земли гноится снежными ранами
И миксует в небе со слезами пепел.
Синяками влажными под злыми ударами
Оттеняет глаза усталые, пьяные.
И не спим ночами, борясь с кошмарами,
Авитаминоз разбавляем пивными банками.
Всё болеет вокруг, и корёжит деревья
Под ветрами, опасными, как дыханье
Омертвелого тела, из груди – подснежник,
И в канавах загнившие с лета тюльпаны.
…Эта улица плачет, как замученная женщина
Наповал придирками, слабыми оргазмами.
В асфальте отражается крыш обнажение,
Спиваемся, загибаемся, растворяясь миазмами.
Фокусируем зрачки на свинцовом облаке,
В квартирах с батареями в бессилье обнимаемся…
Почему, весна, ты такая подлая?!
Почему за углом так долго прячешься?..

Настроение сейчас - всё сегодня просто

Успокоена горстью колёсиков валерьянки и бутылочкой лёгкого вина на двоих.
Скоро поезд. Пойдёт провожать, заглядывая в блестящие изнутри алкоголем глаза беспрестанно, взмахивая руками, как раненная птица в робком, неосуществимом желании обнять. … А я надену затемнённые очки, чтобы перекрыть доступ в свой странный мир, чтобы спасти Его и самой не заплакать.
Сегодня у меня светлый плащик, звонкие каблучки, идеальная речь и почти идеальные манеры. И солнце в отражении мягких спутанных волос. Моя хорошенькая-светленькая-чистенькая внешность.
… Интересно, такую Он видит, заглядывая внутрь?.. Если да, то он просто слепец.
…Если понимает правду, замечая декаданс моего городка в лёгкой хрипоте голоса, нервичности пальцев, шумном сердце, сладком яде слюны, то - просто безумец.
И вообще всё сегодня на удивление просто. Обманываю собой завидно примитивных, собираю вокруг своей расшатанной резной скамейки смешных парнишек с длинными волосами, гитарами и следами лезвий на запястьях.
И улыбаюсь. Всем, кто улыбнётся и не улыбнётся в ответ. Себе весенней снаружи, осенней изнутри, полной лужами-дождями по венам, покрытой гламурным глянцем. …И дурман-траве в кармане. …И Летову, который врос в меня голосом, провоцирующим разбивать ночами фонари-витрины:
«У меня засохла кишка,
У меня опустела башка.
Я заглючил свои мозги,
Я тащусь от дурной тоски.
Я руками залез в говно…
…Я устал слушать траурный звон.
Я устал сторожить кресты.
Я устал получать пизды…»

А ведь давала себе слово, что больше не повторюсь бытием тех месяцев!
…Когда смердит из всех щелей креплёное под спирт вино, и через меня, маленькую, сочится бугристая орава девиц и парней с разболтанными по-шлюшьи руками-ногами-языками….
И вот опять забываюсь своими матами-оргазмами, упиваюсь чужими подбрюшьями, летаю, накуренная из чужих рук своей распущенностью.
…А когда засыпает последний обитатель борделя-казармы, мой Фюрер командует мокрой плёткой по ягодицам «Подъём!», хотя я и не ложилась вовсе. …И бегу, расплёскивая грязными босыми ступнями что-то густое белое: толи гной, толи сперму.
/Бес-сонные ночи. Бес-солнечные дни. – Мы продались Дьяволу, мы продали солнце. Мне жаль на дне стакана, что тот, кто умер не сможет разделить с нами барыш./

А дома я хожу в широком халате и со слоем макияжа толщиной в палец. Чтобы не заметили, что стала просто комом переплетённых синих вен, залитых гематомной глазурью «подфарных» синяков.
«Сенбернары, ты знаешь, не долго живут…» (с)
А шавки тем более.
/Не о себе. Для тебя, зацелованная до кровоподтёков, предательница/

[478x359]
Настроение сейчас - сама себе вне понимания, полуистерия

Передышка Домом. *Вздох облегчения*
Не думаю, не каюсь, не раскрываюсь, не жалуюсь…. Даже не помню, что было, над чем плакала. Только бумажный дневник – немой свидетель непосильного ритма танца по самому краю. Сутки бессонные, пропитанные креплёным дешевым вином и весёлым дымом, гремят ржавой бесконечной цепью. Мне плохо.
Нет слов сейчас. Так спокойно-нейтрально-ограниченно ложатся на воздух слова…, а внутри они истерят, отравленные безумием, сломанные псевдо-выдержкой и псевдо-силой.

Зачем я есть? Почему я - это я и не кто другой?.. *Глупо, болезненно* *Лихорадит* Впервые сегодня я не читаю написанного, не обращаю внимания на грамматику.

А мир наш, он грязный. Просто грязный, не кубом больше.
Какого чёрта я таскаюсь на эти балконы?! М-н-о-г-о-э-т-а-ж-к-а – печатаю тяжёлый шаг вверх по лестницам, повторяю глупости-бесцельности внутренним задушенным голоском….
…А ещё трамваи. Я их всегда так называю, эти рогатые машины. Люблю, потому что мы похожи – одинаково привязаны, одинаково несвободны. *К-маршрутом, по кругу, пересаживаясь на Игнатьевском на другой, проезжаю жизнь, будто мажу мозг по асфальту…
Не сдыхаю пока, но уже мёртвая. Гнилая насквозь, паразитирующая дрянь. *Это правда, а на правду не обижаются* А вообще люблю себя. И люблю швыряться собой с балкона в толи-мечтах, толи-планах.

Всё флуд, всё бред.
Мне пора, а может нет?..

*Читаю Яшку Казанову и не хрена не надо больше:
«мы дети-цветы. у нас сломаны стебли. и листья
окрашены в нежно-бордовый обилием вен,
насыщенных так, что любая готова пролиться.
мы дети-цветы, нас легко не заметить в траве.»
…Нет, вру, ещё дует из форточки, может кто сжалится и перекроет эти сквозняки: из окна в голову и обратно…*

П.С. Спасибо за поздравления на др, близкие мои духом, неравнодушные, виртуальные друзья)

Я просто хочу приличную работу.
Но приличная работа не хочет меня.

[386x289]
5:35
Последнее время моей подругой стала краткость. Не та, что сестра таланта, а которая происходит от немоты душевной. Меня будто вырезали изнутри, вычистили. Аборт мыслей и чувств, которые зародились и формировались неправильно. Кто виноват в неблагополучном зачатии? – я, моя апатия и ещё кто-то. «Песни мои, кто и где ваша мама?../папа/» (с)
Операция прошла успешно. Я могу дышать. Мне теперь не больно дышать.
И я уезжаю. /Тут уже без аллегорических эквивалентов/
Буду возвращаться постоянно. Потому что Насовсем, это значило бы оторвать от себя огромную часть в области сердца просто для того, чтобы слепить из кровавого месива билетик в Никуда.
/Боюсь немного, трепещу в ожидании перемен/
«Мечты становятся планами, затем душевными ранами…» (с) – только бы этим не обернулся мой очередной порыв в небо….

[500x375]
Настроение сейчас - разочарованно-шокированное

Клубная жизнь заплясала, закружила меня в танце. Швыряет в толпу под ритмы 80-х, мажет по стенам туалета моё неприятие «кислотной» музыки.
« …Нежно неон стирает, мигая, зыбкую грань между адом и раем…» (с)
…Отжигать, дёргая ногами, прятать галлюциногенную пластинку в розовую зацелованную полость.… Захлёбываться коктейлями из свето-бликов и жадных взглядов….

Утро:
Хочется разорвать на тряпочки, разжевать зубами и проглотить поговорку «что у трезвого на уме, то у пьяного на языке». Чтобы никогда не слышать её больше. И не думать больно, будто обливая кипящим маслом нервы, над её доказанной правдивостью.
Услышав такие откровения, буду теперь бояться пьяных разговоров «по душам».
Лучше пить одной – целее будешь. Во всех смыслах: нити отношений не порвутся, не запутаются, голова на утро будет отягощена лишь похмельем, без примеси неприязни-отвращения ко вчера, по-трезвому, ещё близким.

[414x290]
Настроение сейчас - пасмурно из вне, пасмурно во мне

Не пишутся стихи сегодня. Пустые. Будто плету бесконечную верёвку, которая в последствии окажется бесполезной – никто на ней так и не повесится.
На центральных улицах зажигают фонари. На окраинах кто-то убивает в полной темноте за бутыль. …Или чтобы вмазать под шкуру куб ласки.
Ведь нам всем так не хватает ласки.

[367x243]

Настроение сейчас - нестерпимо хочется сорваться с места

Непечатными жестами бить наповал.
Неприличная связь – как капкан.
Графомания в крови, вечный сплин.
Правила учи, рой в доктринах.
Ненавидишь нормы - бейся в стену.
Социально против – ползай в венах.
Любишь скорость – разбивайся.
Нет руки – шевели пальцем.
Бесполезен – плач в подушку.
…Не могу – мне скучно, душно!
Как по Невскому проспекту,
Из моста ныряя в реку,
Освежиться. Закурить.
Не сложиться, не сложить…

[300x224]
Читаю учебники по психологии. Ставлю знакомым диагнозы. И себе. Так просто. Все мы – чокнутые.
А жизнь – период принудительного лечения.
Планирую побег из лечебницы.

[424x280]
С каждым днём мне становится приятнее наедине с собой и труднее рядом с другими.
«А мне бы кусочек земли, на которой бы я ждал тебя.
Поэтому поэты не знают где ты
Ходишь, бродишь, воду мутишь пеной,
Ударами по стенам течешь по венам…»

[412x309]
9.03.08.
«Туда, куда упадёт лист жёлтого леса, мы уйдём распивать вино крепко-красного цвета…» (с)
Пьяная романтика топчется перепадами давления в крови. Парк пуст, как прокажённый осенью. Отсутствующие доски скамеек зияют, будто старческий рот щербинами. Мне видится осень. Чудится на дне стакана, плавающая алыми слезами в спирте. Осень во мне: вяжет язык, зябнет пальцами, несмело улыбается губами, посинелыми от молчания.
Хочется упасть в наглаженную ветром сухость асфальта. Прижаться щекой, впитаться плачем….
Трогаю языком округлость бутылочного горла. Не хочу рыдать. Слушаю в себе голос Ивана Демьяна:
«В синем небе руки в стороны, чёрным цветом заколдованы,
Ты да я, я да ты, да молодые вороны.
Песня скромная, мысль бездонная, осень жёлтая, жизнь бессонная.
Ты да я, я да ты, да весна до весны, ты да я, я да ты летим с войны.
Ветер с севера, пуля холодная, вера в белое, смерть голодная.
Я да ты, ты да я, да занебесная религия.
Ночь в стакане к светлой памяти, превращаем камень в памятник.
Я да ты, ты да я, да песня наша модная….»

«…Ты да я, я да ты летим…»

Настроение сейчас - в полудрёме

6.03.08, 19:04
Обжигающий «экспрессо» в маленькой, будто кукольной чашке, бежевые, обволакивающие разум покоем, стены…. Приглушенно звеним ложечками, касаемся губами белого фарфора, расплываемся от снизошедшего неожиданно на нас уюта, чувства защищённости, как под материнским крылом. Безгранично наслаждаемся атмосферой «мягкого», «заботливого» кафе.
Все заведения (клубы, кафешки, бары…) имеют своё лицо. Или, вернее сказать, настроение. Прежде чем зайти куда-то на чашку чая (на рюмку водки), на пиццу (обильный праздничный ужин), с весёлой компанией (в одиночестве), я анализирую-сканирую своё состояние. Для меня важно «попасть в унисон» с тоном места, куда я пришла. Иначе будет дискомфорт, буду жалкая жаться в тёмном углу ночного клуба, мечтая раствориться в неоновых вспышках, стать дымом, стелящимся по танцполу.… Или придётся сдерживать, натягивая до боли внутренние «вожжи», шальной смех, готовый сорваться с губ тогда, как вокруг чинно восседают дамы в бесстыдно-торжественных платьях и их кавалеры, изрядно подшофе, но не утратившие на лице «печать» «достойного» заведения.
/Мало говорим сейчас – растворяемся молчаливым единством друг в друге./
…И так жаль, что сейчас чашки опустеют, часы покажут «пора»…
И вот уже несёт суетным потоком улица, ветер выдувает из волос остатки тёплого кофейного аромата, а из сердца – ощущение, что ненужно спешить…. Гонка, вечная гонка: старт – рождение, финиш - …. А каков он, мой финиш?..

[354x698]
Настроение сейчас - графомания хватает за горло

Всепроникающе чувствовать,
Жестикулировать сигаретами,
Прыгать через канализационные люки.
Дождём плакать искусственно,
Хохотать над советами,
Ловить в ванной влажные глюки… –
Это моя жизнь. Это я такая.
Сумбуром напичканная,
Бесстыдная, распахнутая до нага.
Выдержишь ползти по краю?
Сможешь казнить приличия? –
Тогда ладонь в ладонь, в унисон стонами.
Надуваю воздушный шарик,
Летаю с крыши без страховки,
Без страха, вне памяти.
Забудь о тех, кто раньше летали,
Разбиваясь брызгами мокрыми,
Сожги фотографии.
Не смотри в зеркала, они искажают.
Нет больше лица – это не важно,
И нет больше имени.
Представь, что в последний путь провожают
Теперь не придётся надевать маску,
Из паспорта - папироска дымная.
…Если поймёшь, что нет меня,
Что я тебе приснилась,
Просто выпьешь кофе крепче.
Забудешь сон, вновь отразишься в зеркале,
И улыбнёшься криво:
«Бывает же - мерещится!»…

[266x400]
Настроение сейчас - задумчиво-разбитое

Обречённые глаза напротив моих глаз. Рак. Приговор.
Быстрые, будто боясь не успеть, слова. И дыхание такое же, с надрывом лёгких, невыдерживающих того объёма, что хотят в них вместить.
…И моя немота. Не потому что не умею сочувствовать. Просто не смогу быть со_ той, которая выучила свой диагноз.
Почему произошла эта встреча?! Встреча у могилы: несколько дней её нет.
…Она пыталась сказать что-то важное, а я не поняла.
Хочется не ждать больше. Хочется кататься по полу, выть, как зимой 2006-го.… Где мои истерики?!
…Будто некто подначивает в след…

[386x368]
Отkrovение из глаз капает,
Собирается в густую лужицу.
Этим рисую-ляпаю
Картинку-комикс на ужин.
Только есть не хочется –
Давно анорексия.
И личная, неделимая
Резиновая депрессия –
Не пережевать.
Не переживай
За меня.

[377x287]
Настроение сейчас - сомневаюсь

Пустоты пытаюсь заполнить рифмами,
Отсутствие веры прикрываю ухмылочкой.
Вчера проиграла квартиру в шахматы,
Пришлось скважину вскрывать пилочкой.
На моей подушке чужое дыхание,
Некто успел оставит свой след.
Сюда смысла нет более возвращаться,
Зализывать раны слюны больше нет.
И на плите, вечно кофе измазанной,
Пыхтит мой кофейник – смешная измена.
Я уезжаю, билеты заказаны.
Знаю, легко мне найдётся замена.