| ch.1 |
Холодная капля неожиданно бьет по носу, и я вздрагиваю, отчего кисточка туши оставляет черный след на щеке. Недовольно шиплю и бросаю взгляд на потолок. Опять чертова крыша течет. С раздражением тащу из угла комнаты ведро, оставшееся с прошлой грозы, и ставлю на мокрый паркет.
Вновь наклоняясь к зеркалу, аккуратно стираю с щеки тушь, поправляю тональник и критически оглядываю себя.
Черная майка с принтом, купленная на распродаже, узкие джинсы, старые кожаные перчатки. Волосы не уложены – смысла нет, все равно от влажности все старания насмарку.
— Не хочу, – хнычу в лицо своему отражению.
Не хочу туда идти. До слез. Хочу домой, чтобы мама улыбнулась и прижала к себе, хочется вдохнуть запах сирени, постоянно исходящий от её волос. Хочу пробежаться босиком по теплому асфальту и до отвала наесться земляники прямо с грядки – никакая магазинная не сравнится с той, что мама сама выращивала.
Но я набрасываю куртку, отыскиваю в груде барахла зонт, закрываю дверь на ключ и выхожу на темную, еле освещенную одиноким фонарем улицу. Пока добегаю до остановки, успеваю порядком продрогнуть: куртка слишком тонкая. Запрыгиваю в пришедший точно по расписанию автобус и доезжаю до работы.
Tokio. Когда говорю кому-нибудь название, все сразу представляют бумажные раздвижные двери, цветки сакуры, девушек с выбеленными лицами в кимоно и летящие веера. Звуки этой японской гитары – никак не могу запомнить название – саке и палочки в высоких прическах танцовщиц.
Как же. Никакой стилизации под Японию. Нет, пара девчонок часто танцуют в кимоно, едва прикрывающих задницу, но этим все и ограничивается. А в остальном - обычный клуб. Стрип-клуб. Вот только работает на два фронта. Здесь и мальчики, и девочки. И среди тех, кто танцует, и среди тех, кто за это платит.
Захожу с черного хода, и вдруг приходит в голову мысль: сегодня ровно полгода, как я впервые вышел на сцену.
===
Я никогда не сижу в раздевалке с другими мужчинами. С ними, конечно, и поговорить не о чем, но я их немного побаиваюсь. Ведь им ничего не стоит зажать мне рот и пустить по кругу. И даже мой Боб не услышит и не придет на помощь. Натуралы они, геи или би – все равно. Кому нужно, тот увидит во мне мальчишку, а кто – и девчонку. Иногда я сам сомневаюсь, кого во мне хотела воплотить природа.
Среди мужиков соперничество ещё сильнее, чем среди девушек. В клуб, как бы то ни было, больше приходят смотреть на девушек: спрос на мужской стриптиз не слишком большой, а предложение не уменьшается. Вот и приходится туго: жесткая внутриотраслевая конкуренция. Так мне объясняла Фрэнсис: её отчислили из университета, с экономического. А по мне, так все это естественный отбор: самцы друг на друга волком смотрят и только и ждут, когда другой оступится, чтобы ещё сильнее втоптать в землю.
А девчонки меня любят. И я их тоже. Можно с ними и потрещать о косметике, шмотках, «Космо» у кого-то взять почитать. Не знаю почему, но у нас в коллективе нет ни зависти, ни интриг. Мы все дружим, переживаем друг за друга, обсуждаем клиентов, придумываем танцы, образы и костюмы – как в большой песочнице.
Вот и сейчас, когда зашел в нашу многофункциональную раздевалку-гримерку, на сердце сразу стало тепло и уютно. Все суетились, крутились у зеркала, отталкивая друг друга, скандалили по глупому поводу и расходились по противоположным углам, но через десять минут уже увлеченно обсуждали, какие тени больше пойдут. Если бы не то, зачем мы здесь все крутимся и жужжим как улей… я бы даже любил свою работу.
Через полчаса я вышел из-за ширмы, переодевшийся и практически готовый к выходу.
— Билли, блин, ты в зеркало смотрелся? – остановил меня голос Джо, нашей «главной» в песочнице. Её руки легли мне на плечи и легко развернули к себе. – А ещё парень, называется.
Я недоуменно сдвинул брови, а она скользнула пальцами по моей шее к узлу галстука и стала развязывать. Я с виноватой улыбкой потупил глаза.
— Ну не получается у меня нормально…
— Ох, несчастье мое, – запричитала она, ловко перевязывая ненавистную веревку. – Так умудрился затянуть, будто вешаться собрался.
— Спасибо, – заглянул я ей в лицо.
— И что я так привязалась к тебе, ребенок? – страдальчески покачала она головой и вернулась к своему шитью, напоследок шлепнув меня пониже спины.
— Джо-о-о-о-о! – протянул я. Она сердито обернулась.
— Ну что ещё?
— Я тебя люблю.
— Ой, не подлизывайся, – отмахнулась она, но я видел, что ей было приятно.
Я довольно вздохнул и присел за столик подкраситься. Сегодня я – хороший мальчик. В школьной форме, при галстуке, да. Только музыку дали не в тему образа. Хотя… это уже мои придирки, зрителям в последнюю очередь важно соответствие картинки и звука.
Пробегаю кисточкой по коже, поправляя тон, и про себя повторяю хореографию танца. От этого занятия меня отвлек звонкий голосок:
— Билл, слушай, ты ведь из Германии?
Встречаю взгляд голубых глаз в отражении и киваю. Подружка довольно улыбнулась и облокотилась на столик слева от
Читать далее...