Ангелы Анастасии и Василиус встали за их спинами, положив руки на рукояти мечей.

Не вставая с места, леди Бадб начала говорить.

- Дорогие келпинки, уважаемые коллеги-учителя и дорогие наши гости! В сиде Келпи
сегодня состоится суд над ученицей Юлианной Мишиной, сорвавшей вчера
торжественное жертвоприношение в честь Самхаина, Бога Смерти. Вчера мы хотели
сжечь на самхэйнском костре ручного кролика. Этого кролика Бильбо когда-то
спасла от Келпи ученица Дара О'Тара, она его вырастила, воспитала и привязалась
к нему. Мы решили пожертвовать его Божеству Смерти. Вы знаете, что нашим богам
угодны именно такие жертвы, они любят, когда в их честь убивают кем-то любимое
существо. Кролик Бильбо - ничтожная мелкая зверушка, однако Дара его любила, и
потому он идеально подходил для роли жертвы. Но священный обряд был сорван
ученицей Юлианной Мишиной. Эта русская дурочка вырвала кролика прямо из рук
друида Финегаса и отпустила его на волю.

Все в зале зашумели, а бабушка громко ахнула.

- Ну, Юлька! И когда ж это она успела? - шепнула она отцу Василию: это был
первый и единственный раз, когда бабушка назвала Юлю Юлькой.

- Тс-с, давайте слушать дальше, - ответил отец Василий.

- Однако мы не оставим древних богов обманутыми и поруганными! - возвысила голос
леди Бадб. - Вчера мы решили просто наказать Юлианну, отдав ее на съедение нашей
любимице Келпи. Но древним богам этого показалось мало, и они привели в наш сид
бабушку самой Юлианны. Не надо быть прозорливцем Финегасом, чтобы уже с первых
слов этой бабушки понять, как она любит свою непослушную внучку. Таким образом,
дорогие мои, Самхаин все-таки получит в жертву кем-то любимое существо, как ему
и было обещано, но это будет уже не бессловесный кролик Бильбо, а вполне
разумный человеческий детеныш. Мы снова разведем костер в честь бога Самхаина, и
взойдет на него ученица Юлианна Мишина! Ну а Келпи получит бабушку Юлианны и
сопровождающего ее священника, - как-то подчеркнуто буднично закончила леди
Бадб.

- Слава Самхаину, Богу Смерти! Слава сиду Келпи и справедливому суду его! -
завопили преподавательницы, ученицы и гости. Они были очень довольны, предвкушая
редкое зрелище.

Бабушка хотела было встать и что-то сказать, но отец Василий удержал ее на
месте.

- Не спешите, Анастасия Николаевна. Пусть они сначала приведут сюда наших
девочек, а уж отбить мы их как-нибудь сумеем.

Леди Бадб хлопнула ладоши:

- Фоморы, сюда!

Тотчас перед ней оказались два великана-инвалида, оба однорукие: у одного не
было правой, у другого - левой руки.

- Привести преступницу! - приказала она фоморам.

- Будет исполнено, госпожа, - ответили великаны и скрылись в кабине лифта, где
им пришлось согнуться почти вдвое.

Долгое время в зале ничего не происходило и стояла напряженная тишина. Вдруг за
стеклянной стеной громко запел дрозд. Бабушка поглядела в ту сторону и увидела
огромное корявое дерево с черным стволом и двумя сухими ветвями: на одну из них
уселся дрозд с пестрой грудкой и пел свою утреннюю песню.

Вдруг одна из ветвей дерева медленно согнулась и смахнула дрозда; тот с
паническим щебетом быстро-быстро замахал крыльями и полетел прочь.

- Свят, Свят, Свят! - прошептала бабушка и хотела перекреститься.

- Этлин! - резко позвала леди Бадб.

Прекрасная женщина, похожая на Снежную Королеву, поглядела на бабушку холодными
льдистыми глазами, подняла руку и начертала в воздухе фигуру, похожую на
сломанный крест.

Бабушка негромко вскрикнула и, не закончив крестного знамения, опустила вмиг
онемевшую и отяжелевшую руку.

- А вот креститься у нас не принято, - мягко заметила ей леди Бадб.

Загудел лифт, дверцы его разъехались, и в зал вошли растерянные, сонные и
перепуганные Юлианна и Аннушка, обе босые, в одних ночных рубашках.

По бокам их ковыляли фоморы, а позади грозно выступали Ангелы с горящими мечами.

По залу прошелестел шепот удивления.

Когда Ангелы вышли из лифта, в кабине остались четыре боуга: они держали на
плечах мохнатый хоббичий сапог. На боугов никто внимания не обратил.

Шепот в зале сменился возгласами удивления.

- Вы только взгляните на Юлианну - она раздвоилась!

- Какой талант пропал даром!

- Всего лишь первокурсница - непостижимо! Да, Келпи - это школа!

Леди Бадб поднялась со своего трона.

- Юлианна! Неужели мы в тебе ошиблись? Как тебе удалось так удачно раздвоиться?
Отвечай!

- Бабушка! Батюшка! - крикнули Юлька и Аннушка, не обратив внимания на слова
леди Бадб. Они хотели броситься к бабушке и отцу Василию, но фоморы Читать далее...

Друид еще раз внимательно оглядел сестер. Он волновался. Он размышлял. Он даже
присел на табурет и принял вид глубоко задумавшегося человека, подперев кулаком
подбородок. Все в пирамиде молчали, ожидая его ответа. Наконец Финегас встал и
откашлялся, будто требуя внимания к тому, что он сейчас скажет, хотя зал и так
не дышал, и торжественно произнес, указывая пальцем:

- Вот это Анна, а вот это Юлия. Прав ли я, мышки?

- Вы неправы, потому что вы - предатель, господин Финегас! - сказала Юлька.

- Как же вам не совестно, господин Финегас? А я думала, что вы добрый человек! -
дрожащим голосом сказала Аннушка.

- Конечно, мышки, я добрый, но не совсем человек: в первую очередь я друид, и на
первом месте для меня стоит моя профессиональная гордость.

- А по профессии вы палач! - не унималась насмерть обиженная Юлька.

- И предатель, - добавила Аннушка.- Предатель не профессия! - возразил друид.

- Ну, значит, это хобби у вас такое! - не сдавалась Юлька.

- Прекратить неуместные прения! - потребовала леди Бадб. - Финегас, уточните еще
раз, кто из них явился в Келпи ради сестры?

- А вот это совсем не просто, моя леди!

- Но вы же сами только что указали, кто из них Анна, а кто Юлия.

- Это я сумел, но...

- Блесните еще раз своим мастерством, друид Финегас! - раздраженно сказала леди
Бадб. - Вы же знаете, что мы не имеем права задержать в Келпи ту, которая пришла
сюда по доброй воле ради спасения сестры. Вы только что правильно назвали их
настоящие имена...

- Имена в данном случае ничего не значат, моя леди. Можете обеих звать Юлианнами
- это, в сущности, ничего не меняет. Я настроился на их прошлое и, как всегда,
прозрел истину. Видите ли, моя леди, они обе пришли сюда по доброй воле, и
каждая сделала это ради сестры. Причем одна из них проделала акт
самопожертвования дважды. Вот эта, - и друид указал на Аннушку. - Один раз в
самом начале, когда приехала из России учиться вместо сестры. Второй раз она
сделала то же самое вчера вечером. Как это произошло, я пока не вижу, но твердо
знаю, что так оно и было. И теперь я понимаю, что вчера вечером беседовал не с
Юлианной, а... с Юлианной. - Финегас замолчал и почесал голову. - Простите, леди
Бадб, но получается, что по закону мы должны выпустить обеих мыш... обеих девиц из
Келпи беспрепятственно. Обеих Юлианн! То есть и Юлию, и Анну.

- Вы уверены? - спросила леди Бадб.

- Абсолютно уверен, моя леди. Таков закон, обойти который не в нашей власти.

- А как же намеченное человеческое жертвоприношение? Наши боги будут очень,
очень разочарованы и недовольны нами. Что же нам делать, друид?

- Я ду-думаю, леди Бадб... К со-сожале-нию, моя леди...

- Ну, чего это ты вздумал заикаться, друид?

- Это я от глубочайшего сожаления. Получается, леди Бадб, что столь желанное
всем нам жертвоприношение состояться не может.

- А это мы еще посмотрим! Девчонок освободить. Вы выйдете отсюда все четверо.
Беспрепятственно, как сказал друид Финегас. Мы, видите ли, всегда соблюдаем
законность. Но сумеете ли вы так же беспрепятственно пройти мимо Келпи - это уже
не наша забота.

Зал наполнился восторженными криками, многие келпинки аплодировали мудрому
решению леди Бадб, строили сестрам рожи и выкрикивали пожелания весело
покататься на лошадке Келпи.

Фоморы сняли с плеч сестер свои тяжелые стеклянные руки.

Девочки бросились к бабушке и молча обняли ее.

- Так... - протянула леди Бадб, с отвращением глядя на эту сцену. - А где же Дара
О'Тара? На худой конец сойдет и она, ведь это Дара вчера первая нарушила
церемонию жертвоприношения.

Вот тут из полумрака лифта вышли боуги, неся на плечах хоббичий сапог, прошли
через весь зал и торжественно положили сапог под ноги леди Бадб.

- Что это за гадость вы мне принесли? Боуги поставили сапог стоймя. Один

из них нырнул в него с головой и вылез, держа в руках сложенную записку. Он
передал ее леди Бадб.

Она прочла записку, позеленела от злости и тут же разорвала ее.

- Я не думаю, что Дара О'Тара сможет выйти за территорию Келпи. Но какая
глупость - покинуть школу на последнем курсе!

- Дара покинула школу? - встрепенулась Аннушка. - Когда?

- Не твое дело! - грубо ответила ей леди Бадб. - Так, а теперь мы все с большим
интересом поглядим, как вы четверо будете пробираться мимо Келпи. Откройте для
них пирамиду, фоморы!

Два великана-фомора, на этот раз горбатый и одноглазый, подошли к одной из стен
пирамиды и навалились на нее.

Треугольная стена медленно, со скрипом стала подаваться наружу. Через несколько
Читать далее...

Юлька с Аннушкой, отец Василий и бабушка спустились с холма и, оглядываясь на
ходу по сторонам, побежали к старой рябине.

- Андрей! Быстро спускайся вниз! - крикнул отец Василий, глядя в густую крону.

Но вместо Андрея из гущи ветвей на землю спрыгнула Дара О'Тара, а потом, за нею
следом спустился Андрюша.

- Дара? - удивилась Аннушка. - Ты что здесь делаешь?

- Как что? Бегу из Келпи. Ты разве не получила мою записку? - спросила Дара,
обращаясь одновременно к Юльке и Аннушке. - Я ее сунула в твой хоббичий сапожок.

- А, так вот что читала леди Бадб!

- Она перехватила мое письмо?

- Да, боуги постарались. Бежим скорее, пока нас не обнаружила Келпи!

- Об этом не беспокойтесь. Келпи обожралась сосисками и спит вон там, в кустах.

Кровожадина Келпи вовсе не сосисками объелась, а уснула под действием
снотворного, подмешанного в праздничный ужин сестер.

- Юлианна, а почему тебя две? - спросила Дара.

- Сейчас тикать надо, а не разговоры разговаривать! Потом объясним! - ответил ей
кто-то из Юлианн.

- Тогда вперед! - и отец Василий повел всех по дороге к лесу.А леди Бадб в это
время обследовала озеро и быстро обнаружила на дне затонувшую бутылку с надписью
"Святая вода". Нескольких капель святой воды, остававшихся в бутылке, было
достаточно, чтобы вся вода в озере стала святой, а значит, смертельно ядовитой
для всех обитателей сида!

- Все пропало, - мрачно сказала леди Бадб. - Погиб сид!

Директриса бросилась к выходу из сада.

Придя ко рву Диамата, она увидела, что дракон бушует и беснуется. Леди Бадб
сразу поняла, в чем дело: в отопительную систему уже поступила "отравленная"
вода из озера, заставляя дракона кашлять и чихать пламенем. Леди Бадб перебежала
железный мост, открыла вторую дверь и бросилась ко рву с ламиями. В этот гнилой
ров свежая вода из озера не поступала, а пополнялся он сточными водами - святая
вода сюда не проникла, и ламии пребывали в ленивом покое.

Леди Бадб подобрала подол и спустилась под мост: там, стоя по колено в вонючей
воде, она нашарила колесо, регулирующее сток воды. Она раскрутила его до отказа,
и вода с ревом хлынула через открывшийся сток на дне рва. Леди Бадб вбежала на
мостик.

- Слушайте меня, дорогуши! - закричала она ламиям. - Шестеро людей вышли из
сида. Ползите через сток за ними в погоню! Догоните и растерзайте! Вперед,
дорогие гады!

Затем леди Бадб вернулась в драконий ров, позвала дракона Диамата, провела его
через лабиринт и гараж и выпустила из сида, приказав гнать слепых ламий к мосту
через реку.

- Проследи, лапушка, чтобы эти дуры не расползлись по лесу, гони их прямо на
беглецов!

После этого леди Бадб снова поднялась в пирамиду и вышла на площадку, где,
тревожно и недоуменно переговариваясь, стояли преподаватели, ученицы и гости.
Она сурово всех оглядела и произнесла одно только грозное слово:

- Эвакуация!

Отец Василий и Андрюша вели под руки Анастасию Николаевну, а Юлька с Аннушкой
тащили за руки Дару, которая совсем окоченела на ветру в своей все еще влажной
одежде. Размокшие меховые сапоги стали немыслимо тяжелыми, но она бежала,
стараясь не отставать от других. Долго ли, коротко ли, но через лес они
благополучно перебрались. И вот они уже на опушке, уже виден стал беглецам мост
и автомобиль возле моста, и спасение стало казаться возможным и близким. Вот
бежавшие впереди Андрюша и отец Василий с бабушкой достигли машины, и отец
Василий уже принялся шарить по карманам рясы в поисках автомобильных ключей.

И тут они услышали за спиной зловещий треск и, оглянувшись, увидели что-то
белое, ломившееся сквозь заросли терновника на опушке: это Келпи очнулась от
своего сна и скакала за ними в погоню.

- Бабушку скорее сажайте в машину! - закричала Аннушка.

- Это Келпи! Мы погибли, Юлианна, - сказала Дара упавшим голосом.

- Похоже на то, - подтвердила Юлька и прошептала: - Ой, папочка!

- И совсем не обязательно нам погибать! - возразила им обеим Аннушка: она вдруг
вспомнила, как спасались на ее глазах от зловредной лошадки хитрые кролики. -
Мы, девочки, обманем Келпи! Как только я скажу: "Бежим!", ты, Юля, беги направо,
а я побегу налево. Келпи растеряется и, может быть, отстанет от нас. А ты, Дара,
сейчас же беги прямо к машине - тебе в этих сапогах от Келпи не убежать!

- Ты разве боишься лошадей, Ань? - удивилась Юлька.

- Это не лошадь, это бес в образе лошади! Бежим!

И они с сестрой бросились бежать в разные стороны, а Дара помчалась к машине.

Келпи приостановилась, раздумывая, какую из девчонок Читать далее...

Еще только первые безобразные головы ламий, срубленные мечами Ангелов,
покатились по траве, а в небе уже показалось сверкающее в лучах солнца небесное
Воинство - это Ангелы Хранители всех православных ирландцев спешили на помощь
нашим воинам.

- Слава православной Ирландии! - возгласил Ангел Иоанн, салютуя прибывшим своим
мечом.

- Слава Господу и святому Патрику! - ответили хором ирландские Ангелы.

Тут из леса вышли, хромая и ковыляя, первые фоморы, и закипела Келпинская битва,
как ее позже назовут в ангельских да и в бесовских преданиях.

Переехав мост и въехав в городок, беглецы наконец перевели дыхание.

- А ты ловко раздвоилась, Юлианна. Я даже не знала, что ты такое умеешь. Это
было очень предусмотрительное раздвоение: если

бы не оно, Келпи нас запросто поймала бы и загрызла. Только знаешь, в машине
тесновато: сдвоись, пожалуйста, обратно, стань одной Юлианной.

- Не могу! - сказала Аннушка, улыбаясь и обнимая сестру. - Нас двое и всегда
будет двое. Это же моя сестренка, Дара! Моя дорогая сестра-близнец!

Дара не сразу сообразила, в чем дело, а потом поняла и кивнула, после чего
отвернулась и стала смотреть в раскрытое окно автомобиля.

- А я вот, значит, опять буду одна, как мой несчастный сапог - он снова остался
без пары, бедняга! - с этими словами она стащила с ноги оставшийся хоббичий
сапог, повертела его в руках, вздохнула и выбросила в окно.

- Пускай лепрехуны подбирают! Аннушка засмеялась и обняла ее.

- Мы обе будем с тобой дружить, - сказала она, - и я, и Юля.

- А я? Я тоже хочу дружить с Дарой! - вмешался Андрюша. - Она смелая девочка, и
мы с ней много пережили, сидя на одной ветке.

- Да уж, - сказала Дара, - на мне и сейчас его куртка.

- А почему ты вся такая мокрая, Дара? - спросила Аннушка.

- Так я же вплавь по трубе из Келпи удрала!

- По той трубе, что в наш бассейн впадает?

- Ну да. Плыла против течения, между прочим.

- Страшно было?- Еще бы! Местами приходилось плыть под водой.

- Ой, у тебя и волосы мокрые! Давай-ка, перебирайся через меня и садись между
нами с Юлей - мы тебя согреем.

- Спасибо, Юлианна! - Дара перелезла через Аннушку и угнездилась между сестрами.
Тут и вправду было теплее.

А бой Ангелов и демонов продолжался. Лавиной двигались к реке фоморы, размахивая
своими страшными стеклянными мечами, а командовал ими, конечно, сам Кромм Круах.
Доковыляв к месту битвы, фоморы раскручивали мечи над головой и бросали их в
сторону Ангелов. Мечи летели по воздуху, как сверкающие ракеты, и хотя они чаше
всего не попадали в Ангелов - калеки-фоморы были изрядные мазилы, - они падали
поблизости, разлетаясь тысячами длинных и очень опасных осколков.

Однако Ангелы все равно побеждали. Но побеждали дорогой ценой: у кого-то фоморы
выбили из рук меч, а кто-то уже уходил в вышину, ныряя на одном крыле.

И вдруг страшный вой потряс округу. Это взвыл Кромм Круах, грозный повелитель
сида Келпи. Ангел Иоанн свечой взлетел вверх и увидел, как на вершине сида Келпи
дрожат и лопаются стекла пирамиды и оттуда вырываются клубы серебристого пара. А
еще он увидел, как в этом пару мечутся, корчатся, крутятся орущие от боли и
ярости фэйри - боуги, гномы, русалки, лепрехуны, феи и прочая нечисть.

"Конец школе Келпи", - подумал Иоанн, усмехнулся, развернулся на кончике крыла и
снова ринулся в битву.

Никто из людей и Ангелов не видел, как распахнулись ворота Келпи, и оттуда
выехала вереница автомобилей с нарисованной на каждой передней дверце белой
лошадкой. В машинах, набитых чемоданами, сумками, грудами как попало наваленных
книг и канцелярских папок, сидели преподавательницы и гости сида. Последним ехал
автобус, переполненный ученицами, а за рулем его сидел друид Финегас, бывший
библиотекарь и преподаватель. Эвакуация школы Келпи шла полным ходом и в строгом
порядке. Леди Бадб, конечно, эвакуировалась в первой машине.

Над нею, кувыркаясь в воздухе и роняя перья, летела гарпия-профессор Морриган.

- Через мост вам не пройти, там идет битва! Поезжайте круговой дорогой! -
прокаркала она сверху.

- Спасибо, профессор, - отозвалась леди Бадб. - А вы, дорогая?

- А я еще тут покручусь! Вы не забыли, леди Бадб, что у меня титул богини войны?

- Ну, мало ли кто из нас кем был в прошлом, - вздохнула леди Бадб. - Хорошо,
оставайтесь, профессор. Желаю хорошо позабавиться, когда схватите беглецов,
отомстите им хорошенько за наш сид. Не забудьте потом разыскать меня и все
рассказать!

- Конечно! К черту, дорогая!

- К черту, богиня войны Морриган!

Беглецы ехали Читать далее...

Между тем дуры ламии подползли к берегу и одна за другой бултыхнулись в воду -
им же было приказано догнать беглецов любой ценой! Никого они, конечно, не
догнали, а отправились на дно кормить раков - все до единой! - потому что чистая
речная вода оказалась для них смертельно ядовитой.

Но и фоморы, а с ними и прочая нечисть, потеряв дракона, тоже утратили свой
воинственный пыл. Они стали понемногу отступать к лесу, теснимые Ангелами, а
затем и вовсе позорно повернулись к ним спинами и бросились бежать к сиду Келпи,
чтобы укрыться в нем. А сида-то больше не было! То есть холм, конечно, остался
стоять на своем месте, как стоял он тысячи лет, но на вершине его уже не было
стеклянной пирамиды, а возле нее не торчал корявое страшилище Кромм Круах,
Наклонившийся с Холма. Куда он подевался в суматохе битвы, никто не заметил.
Портал был открыт настежь, гараж был пуст, опустели рвы, лабиринт и круглое
здание школы, не плескались в озере русалки и не роились над ним злющие феечки.
Даже вирмы, школьные ассенизаторы, куда-то уползли или попрятались.

И только перепуганный попугай летал по саду и панически вопил только что
выученное новое слово: "Эвакуация! Эвакуация!".

Завывая от ужаса, бесы сбились в плотное темное облако, оно поднялось в небо и
смешалось с другими облаками.

- Кажется, дождь собирается, - сказала Дара, перегнувшись через Аннушку и
выглядывая в окно машины. - Вон туча какая плывет!

- Да нет, она, кажется, уходит к северу. А что ты собираешься делать в Дублине,
Дара О'Тара? - спросил отец Василий. - У тебя есть где-нибудь родственники, к
которым ты можешь поехать?

- Я попытаюсь разыскать свою младшую тетку, если она еще жива. Это тетушка, с
которой все остальное семейство не желает иметь ничего общего. Она не ведьма, а
быдличка, да еще и христианка. Другие мои тетки ее стыдятся. Ну, а я после
Юлианны христиан уже не боюсь.

- Послушай, Дара, а твою тетушку зовут не Лина О'Тара?

- Вы что, тоже прозорливец, как наш Финегас? - с некоторой опаской спросила
Дара.

- Боже упаси! Просто у нас есть прихожанка, которую так зовут. Она живет на
окраине Дублина в собственном маленьком домике. Это одинокая благочестивая
старушка, и если это действительно твоя тетушка, то сейчас самое время вам
поселиться вместе. Здоровье госпожи О'Тара в последнее время стало сдавать, и
она подумывает о том, чтобы продать свой домик и перебраться в приют для
престарелых. Но я-то знаю, что ей этого страшно не хочется. Я услышал твое имя и
подумал: если у Лины О'Тара вдруг объявится юная родственница, которая поселится
с нею и станет за ней приглядывать, радости старушки не будет конца.

- Ой, как хорошо! - сказала Аннушка.

- Здоровско! - закричала Юлька.

- Класс! - сказала Дара. - Если только тетя Лина не испугается, что я бывшая
келпинка. Она ведь знает, что ее старшие сестры учились в Келпи.

- А я за тебя поручусь, - пообещал Андрюша. - Мы с твоей тетей большие друзья.

- Так оно и есть, - подтвердил отец Василий. - У них общие литературные интересы
- оба любят сказки.

- А лимерики тетя Лина любит?

- Не знаю. Ты сама ее сегодня спросишь.

- Как хорошо все устраивается, Дара! - воскликнула Аннушка.

- Похоже, что так, - сказала Дара и впервые в этот день улыбнулась.В Дублине
матушка встретила их распростертыми объятиями, борщом и пирогом с капустой.

- Мы с девочками молились вчера и сегодня почти без перерыва, так что не браните
нас, если обед получился не очень вкусный! - сказала она, подавая на стол.

Обед был даже очень вкусный - после таких-то приключений! Только вот Даре
пришлось пирог есть не вместе со всеми, а забрать его "сухим пайком": как только
отец Василий позвонил госпоже Лине О'Тара и объявил ей, что ее племяннице Даре
негде жить после побега из колдовской школы, она тут же приехала за нею на
такси. Тетя Лина с порога бросилась к Даре с поцелуями, мгновенно вычислив ее
среди всех сидевших за столом детей - по рыжим космам, надо полагать. Сама она
была маленькая, сухонькая и почти совсем седая, рыжей была одна прядь на лбу.
Зато веснушек было еще больше, чем у Дары.

- Мы не будем задерживаться у вас, батюшка, - сказала она решительно. - Дара
устала, ей надо срочно ехать домой!

И Дару с легким сердцем отпустили.

Все легли рано, сразу после общей молитвы. Девочек уложили в комнате Андрюши -
для такого случая он перебрался на раскладушку в кабинет о. Василия. Но бабушка,
которой постелили в гостиной на диване, еще побыла с девочками, пошепталась с
ними перед сном. После всех приключений сестры никак не могли Читать далее...

Эпилог


Ну что ж, осталось досказать немногое. В Санкт-Петербурге девочек и бабушку
встречал сам Дмитрий Сергеевич Мишин.

Это Ангел Димитриус нашептал ему, что дома неблагополучно, надо бы прервать
деловую поездку и немедленно вернуться в Санкт-Петербург.

В последнее время Мишин все больше прислушивался к тихим речам своего Ангела
Хранителя - послушался и на этот раз. Узнав от девочек и бабушки правду о школе
Келпи, Мишин собирался потребовать объяснений от Жанны, но когда подошел к ее
комнате, то нашел ее запертой. Запасной ключ нашелся у Акопа Спартаковича.
Комнату открыли и на столе нашли записку: "Дорогой Мишин! Я улетаю на Филиппины
лечиться от своей головной боли. Жанна". Сестры надеялись, что Жанна с этих
самых Филиппин не вернется, а что думал сам Мишин, об этом мы гадать не станем.

- А скучно в доме без Жанны и Жана! - говорил домовой Михрютка бесам-минотаврам,
сидя у них в комнате охранников за картишками.

- Ну-у, - туповато соглашались с Михрюткой минотарвы.

Уехала и бабушка в Псков - доживать до весны в своем привычном и уютном доме,
уже проданном соседу. Она так устала, завершив свою первую в жизни заграничную
поездку и свое, как она думала, последнее важное дело на земле, что без уговоров
согласилась оставить Аннушку в Петербурге. Как ни уговаривали ее внучки побыть
еще немного в Петербурге, пожить с ними, отдохнуть, она не согласилась. Дмитрию
Сергеевичу, который тоже начал было ее уговаривать, она объяснила, что ей надо
срочно показаться врачам-онкологам. И он не стал ее задерживать, и дочерям
объяснил, что бабушка сейчас лучше отдохнет одна, без них. Девочки расстроились:
Аннушка уже успела поведать Юльке бабушкину тайну, и они догадались, что бабушка
не зря торопится к врачам... Провожая ее, они сдержали слезы, но зато уж потом,
вернувшись домой, убежали в свою комнату, обнялись и наревелись вволю.

А потом жизнь снова стала входить в колею. В один прекрасный день Юлька привела
в лицей сестру, усадила ее за один стол с собой и объявила:

- Кто косо взглянет на мою сестру, будет иметь дело со мной!

Косо на Аннушку никто не глядел - на нее глядели во все глаза: не часто можно
видеть двух совершенно одинаковых девочек, одинаково одетых и причесанных, с
одинаковыми личиками. Надо ли добавлять, что и в лицее сестер немедленно стали
звать Юлианнами?

А их друзья и подруги? Кира по-прежнему усиленно занималась фитнесом, ухаживала
за своим лицом и мечтала о карьере фотомодели. Ее даже пригласили однажды
демонстрировать костюмы для школьниц на городском фестивале моды, и она потом
без конца заставляла друзей любоваться фотографиями, где она вышагивает по
подиуму в числе тридцати пяти других хорошеньких школьниц. Рассказам сестер о
Келпи она не верила и высокомерно называла их детскими сказками.

Гуля со своей фигурой не боролась и по-прежнему обожала шоколад и пирожные. Она
в рассказы о Келпи поверила сразу и безоговорочно. Поверила она и в то, что
любое колдовство - от бесов, и даже хотела немедленно выбросить все книги о
Гарри Поттере и Тане Гроттер, но потом передумала и просто кому-то их подарила.
Но главное, она теперь стала ходить в Иоанно-Предтеченскую церковь на соседнем
Каменном острове - поставить свечки и помолиться за упокой своих папы и мамы.
Гуля утверждала, что она слышит их отклик на свои молитвы.

Юрик, как и прежде, блестяще учился, иногда сопровождал Гулю и сестер в церковь,
а иногда - нет, но по-прежнему считал себя вполне воцерковленным тинэйджером. А
еще он любил хвастать друзьям, что ему приходят письма "от одной арабской
королевы". В доказательство он демонстрировал шикарные письма, написанные на
какой-то необыкновенно плотной блестящей бумаге с золотым королевским гербом в
верхнем углу. Впрочем, Аннушке тоже часто приходили письма от Ясмин и тоже с
королевским гербом, но она ими не хвасталась.

Перед самым Рождеством сестры получили в один день четыре поздравительные
открытки. На одной была изображена синяя южная ночь и пастухи, идущие за
звездой: королева Ясмин поздравляла девочек с Рождеством Христовым и приглашала
их посетить на святках Нафтанию. "Мы могли бы взять самолет и слетать на Поле
пастухов возле Вифлеема", - писала она. Но Аннушка с Юлькой знали, что сейчас
папа ни за что не отпустит их даже на Святую Землю.

На второй открытке была рождественская елка с яркими разноцветными рыбками
вместо игрушек. Андрюша писал, что неподалеку от их дачи, на другом берегу реки
начались археологические раскопки в одном из древних сидов. "Со временем, -
писал Андрюша, - там хотят устроить музей кельтской Читать далее...

[1]


Причастие или Таинство Евхаристии - Таинство, в котором хлеб и вино прелагаются
Духом Святым в истинное Тело и в истинную Кровь Господа Иисуса Христа, а затем
верующие приобщаются их для теснейшего соединения со Христом в жизнь вечную.
Веществом Таинства являются хлеб и вино. Таинство установлено самим Господом
Иисусом Христом на Тайной Вечере, накануне своих Крестных страданий. (См.: Иер.
Олег Давыденков. Догматическое Богословие. Курс лекций. Ч. 3. М., 1997. С. 257.)




[2]


Духовный отец - наименование "духовный отец", "духовник" монашеского
происхождения. Писатели IV и V веков "духовными отцами" называют опытных
подвижников. Прпп. Ефрем Сирин, Иоанн Пророк, Нил Синайский, св. Иоанн
Лествичник говорят о "духовном отце" в том смысле, в каком мы употребляем теперь
понятие "старец". При всем разнообразии в словоупотреблении термин "духовный
отец" в христианской письменности с V по начало IX века чаще всего означает
монастырского старца. Институт "духовного отца" в то время представлял собою
монастырское старчество, так что старчество - ранняя форма "духовного отца".
Старец являлся не только "духовником" в тесном смысле слова, т. е. лицом,
принимающим исповедь, но руководителем всей жизни монаха. Ясно, что такой
руководитель не мог назначаться, а избирался свободно ищущим духовного
руководства. Так, авва Исайя говорит: "При выборе (старца) не на того обращаю
внимание, кто преклонных лет уже, но кто убелен ведением и опытностью духовною".
Таковые духоносные наставники необходимы нам потому, что в силу нашей общей
греховности, мы часто не можем различить воли Божией. Духоносный наставник,
сознавая, что передает Волю Божию, облекает послушника конкретным послушаниями,
которые, в случае искреннего исполнения, способны не подавить, а очистить и
закалить его собственную волю и очистить сердце от страстей. Такие послушания
даются каждому свои, в соответствии с внутренним миром послушника. Отсюда и
пресловутая необычность тех послушаний, примеры которых мы встречаем в патериках
и отечниках. Современное же лжестарчество нередко гонится только за этой
"экстравагантностью" приказания, и ее неопытные люди принимают признаком
святости, чуть ли не самым важным. Вместе с тем, наряду с наставничеством
духоносным, есть наставничество, так сказать, человеческое, которым мы не можем
пренебрегать. Если первое духовничество воистину Божественно, а следовательно -
непререкаемо и, по сути дела, ничем непроверяемо, то второе основано на опыте
духовной жизни конкретного пастыря - духовника и его паствы, и не влечет за
собой безусловного подчинения.




[3]


Св. Юлия Карфагенская - мученица дева Иулия пострадала в 440 или в 613 г. Она
происходила из знатного рода в Карфагене. При взятии города была захвачена в
плен и продана в рабство одному богатому сирийскому купцу. Своим кротким
характером, смирением, добросовестным отношением к делу и целомудрием она
заслужила не только расположение, но и уважение своего господина. Однажды,
будучи на острове Корсика по торговым делам, купец принял участие в языческом
празднике; св. Иулия, оставаясь на корабле, обличала заблуждения язычников.
Язычники вздумали отомстить ей за это. Они, напоив купца вином до опьянения,
били ее, рвали ей волосы, резали тело и затем распяли. Тело бросили на острове.
Иноки похоронили его. На месте, где нашли тело, вскоре забили два чудотворных
источника, которые действуют и поныне, являясь местом паломничества на о.
Корсика. В 763 г. чудотворные мощи ее были перенесены в г. Брешию (совр.
Италия), в основанный лангобардским королем Дезидерием женский монастырь. До XX
в. св Иулия считалась покровительницей города, ныне ее мощи вынесены из
кафедрального собора, а в посвященной ей церкви св. Джулии устроен музей
религиозной живописи. На данное время мощи святой нашли приют к северу от
Брешии, в местечке Вилладжиа Преальпино. День памяти 16/29 июля.




[4]


День Ангела - день, в который Церковь поминает того святого, чье имя носит
христианин.




[5]


Св. Анна Кашинская. - Св. благоверная великая княгиня Анна родилась в конце XIII
века, когда Русь стонала от страшного татарского нашествия. Ее мужа и сына убили
в Орде, а самой ей пришлось скрываться с детьми и внуками от татарского гнева.
Блгв. кн. Анна всей своей многострадальной жизнью несла подвиг праведной
женственности - целомудрия, безусловного послушания воле Божией, беззаветно-
кроткой Читать далее...

здесь будут  снесены некоторые слова которые не очень понятны из второй части

сказать по правде самая интересная кника из трилогии это вторая мне так кажеться я люблю фантастику,
и больше фантастиче6ского в  в ЮЛИАННЕ или опасные игры хотя вы сами все почитайте и коментируйте если понравится или не понравиться

книги будут идти не совсем попорядку)  уж извините  я еще не совем разобралась)

Эта первая книга вначале она не очень интересная но потом мне очень даже понравилосьь!!!!!!

Юлия Вознесенская
Юлианна, или Игра в киднеппинг
(Юлианна-1)

   Моей внучке Катеньке Лосевой
   посвящается

Господи, благослови!

Глава 1

   По небу полуночи Ангел летел, он очень спешил в город святого апостола Петра: на все хлопоты у Ангела была только одна эта ночь, совсем короткая белая ночь, ведь шел уже первый месяц школьных каникул. А дело было крайней срочности и важности: Ангел Хранитель должен был до утра выяснить, стоит ли одной хорошей псковской девочке ехать на каникулы к отцу в Санкт-Петербург. Девочка Аня была его подопечной, Ангел Хранитель души в ней не чаял и ласково звал ее Аннушкой. Завтра отец Аннушки должен звонить в Псков ее бабушке, чтобы обсудить вопрос о каникулах. Но если вдруг окажется, что ехать в Санкт-Петербург Аннушке неполезно, Ангел Хранитель должен успеть сделать все, чтобы эта поездка не состоялась.
   Впереди показалась гора облаков, подсвеченных бледными и какими-то неуверенными лучами солнца: оно, солнце, будто не могло решить, стоит ему сегодня заходить или лучше так и остаться висеть над самым горизонтом – все равно скоро снова вставать и подниматься в небо. Мимо Ангела пролетело несколько самолетов, и все они один за другим нырнули в эти пышные облака. «Там, внизу, город», – подумал Ангел и тоже пошел на снижение.
   Издали облака казались ослепительно чистыми, но внутри они состояли сплошь из мутного сизого тумана, в котором крутились, завивались и переплетались хвосты смрадных дымов всевозможных оттенков. Это были физические и нравственные испарения большого города. Ангел постарался поскорей пройти сквозь эту злокачественную облачность и так увеличил скорость полета, что крылья загудели.
   И вот он, прошив облака насквозь, очутился над северной столицей. Под собой он увидел зеленые крыши, черные крыши, красные крыши, серые крыши – целое море крыш, а в нем – золотые островки церковных куполов, колоколен и шпилей.
   Но в городском небе летали не только самолеты: над самыми крышами, словно стаи нетопырей, кружились, метались, ныряли в спящие дома и снова вылетали из них черные бесы на перепончатых крыльях, и вид у них был занятой, озабоченный и весьма зловещий. А выше кружили Ангелы, сияющие, как большие звезды; они летали поодиночке, парами и небольшими стаями. Ангелов было намного меньше, чем бесов, и сверху они Хранителю казались белыми лебедями, парящими над стаями летучих мышей. Иногда Ангелы опускались ниже, и тогда бесы бросались от них врассыпную. Порой происходили и столкновения. Но если в каком-то уголке города бесы вдруг начинали хищно кружить вокруг одинокого Ангела, к нему тотчас на подмогу шли на предельной скорости другие Ангелы, оставляя за собой широкие полосы света. А люди, наверное, думали, что эти полосы оставляют самолеты…
   «Однако тут большая война идет, – подумал Ангел. – Бесов, бесов-то сколь! А и наши не зевают…»
   Из бокового кармана стихаря Ангел Хранитель извлек шар зеленовато-молочного стекла – зерцало связи – и распрямил тороки. На первый взгляд тороки казались концами узкой парчовой ленты, поддерживающей золотые кудри Ангела, но это были Ангельские антенны.
   – Ангел Хранитель Иоанн вызывает Хранителя Санкт-Петербурга.
   В глубине зерцала появилась светящаяся фигура.
   – Я Градохранитель Петербурга, – прозвучало из чудесного шара.
   – Благослови, Хранитель города. Я гость и прошу тебя о встрече.
   – Благослови и ты. Где ты обретаешься?
   – Похоже, я завис над самым центром Петербурга.
   – Ты зришь под собой широкую реку?
   – Зрю, Градохранитель.
   – Это Нева. К югу от нее находится золотой купол, самый большой в городе. Ты зришь его?
   – Зрю.
   – Это Исаакиевский собор. Лети к нему и ожидай меня на галерее под куполом. Я тотчас прибуду.
   Свет внутри шара потух. Ангел прибрал зерцало, опустил тороки и расправил крылья. Он сделал круг над собором, спикировал на купол и по нему, как по крутой горке, съехал на широкую каменную галерею, что шла вокруг барабана купола. По всей балюстраде, окружавшей галерею, стояли статуи Ангелов в натуральную величину. Хранитель принялся их разглядывать с понятным интересом.
   Не успел Ангел Иоанн обойти хоровод бронзовых собратьев, как по серо-голубому небу Читать далее...

Глава 2

Читать далее...

Глава 3

Читать далее...

Глава 4

Читать далее...

Глава 5

Читать далее...

Глава 6

Читать далее...

Глава 7

Читать далее...

Глава 8

Читать далее...

Глава 9

Читать далее...