[190x231]Сложно говорить о человеке, которого мало знаю.
Тем более
если речь идёт о родном отце
- Льве Николаевиче Самохоткине.
Ты умер 10 мая 1985 года в Москве.
Родился здесь же
3 ноября 1924 года
- сегодня тебе исполнилось 85 лет.
С Днём Рождения, отец.
Я хорошо помню то своё детство,
когда ты не был в командировках, в постоянных разъездах,
когда я поутру бежал в супружескую постель
своих папы и мамы,
садился попой тебе на нос,
а ты радостно ржал и
говорил: "Вот это крепкий одеколон".
Родители развелись в 1952 году,
когда мне было четыре года.
Тогда был такой порядок, что
разводящиеся трудящиеся обязаны были
сообщать о своём расставании в прессе.
[273x350]В «Известиях» появилось
- среди многих прочих –
извещение и о разводе родителей.
Где-то вырезка из того газетного номера
лежит до сих пор:
мама хранила её до конца дней своих,
а между нами с тобой встала стена.
Впервые я дерзнул появиться перед тобой летом 1969 года
уже студентом:
надо было ехать свататься к будущей жене в Красноярск,
а заработанных грузчиком денег
не хватало как раз на дорогу.
Обращались друг к другу сугубо официально:
‘Лев Николаевич’ да ‘Александр Львович’.
Ты устроил меня сортировать письма
в почтовый вагон.
В 1983 году я поступил в Дипакадемию,
и меня, тогда уже первого секретаря МИДа,
несколько покоробило, когда ко мне там адресовались так:
«Ах, так Вы – Самохоткин,
сын Льва Николаевича. Ну, тогда понятно … ».
Дело в том, что Лев Николаевич к тому времени
отстроил в Сокольниках элитарный стадион
с несколькими летними и зимними
теннисными кортами.
Что есть лаун-теннис для налаживания связей понятно.
Летом 1984 года,
когда мамин гнев по болезни немного угас,
да и в Москве её вообще не было,
я пригласил тебя в свою похожую на музей квартиру
[638x307]
Приглашению предшествовал увлекательный телефонный диалог:
«Алло, Самохоткин говорит» - «Ну да, Самохоткин говорит» -
«Александр Львович говорит» - «А! Тогда Лев Николаевич слушает».
Постарался я тогда для стола,
и музыка звучала только с незапиленных дисков: «Папа, это для тебя».
Потом я приводил моих коллег
в сауну при том самом твоём Сокольническом стадионе,
болтали часами.
Потом ты смертельно заболел, но успел обнять,
поднять на руки, расцеловать своего внука – Короля Матяша.
Познакомились мы в июле, а умер ты в мае следующего 1985 года.
Помню, что гора венков на похоронах
была двухэтажной, со всех концов огромной страны,
какой-то сверхъестественной … .
Было бы, впрочем, странно,
если бы люди не отдали
[237x349] тебе такую дань:
ты прошёл путь от рядового проводника почтового вагона
до новатора почтовых контейнерных перевозок.
Твоя стеклянная высотка и сейчас стоит
у столичной Площади трёх вокзалов.
Там ты и заправлял делами
в своём Центре магистральных почтовых перевозок
в ранге замминистра связи СССР.
Думаю, что те корты понадобились тебе не из тщеславия, а для дела.
Я был в крохотной смежной 2ккв союзного замминистра, заставленной сувенирами от коллег опять-таки из всех республик и областей Советского Союза
и из-за рубежа.
На фотографиях ты остался молодым,
твоего имени не найдёшь в Интернете – слишком рано ты ушёл.
Но теперь оно будет.
Я люблю тебя, отец