Под бледную кожу вписали пряные строки.
На волосах след от застывшего алого дня.
Любовь уложилась в кратчайшие сроки,
оставив промерзший пепел на губах у тебя.
И жадно ломает ключицы шепчущий миг,
твои очертания тонко режут запястье.
Чувства на полке, вместо заляпанных книг.
И на «фарфоровой» шее засос, что поставило счастье.

Руки всё пахнут летним теплом,
а любимая кофта твоими духами.
Я жду когда решка станет орлом,
переворачивая монетку глазами.
Размазывая смолой магистрали,
как серебристую тушь по щекам,
упорно не видела в жизни морали,
веря чернично-ласкутным словам.
Писала на коже заветные строчки.
Семь букв «раздевала» словно себя.
Я ставила жирные, липкие точки,
прозрачности неба, косого дождя.
И хрустом французского, знойного ветра,
стонет от ласки ночная звезда,
до вздоха последнего и миллиметра,
ждала на перроне зимы поезда.

Дни протекают, словно влажный мед под ключицами.
В ржавых приёмниках разносится хрустальный блюз.
Мы надеваем пуховые варежки, что связанны спицами,
страстно веря в дальнейший миллиметровомятый союз.
Пишем синим мелом в соленых календарных хрониках
прозы корявыми почерками, красных сорванных крыш,
заучивая тоннами крылатые фразы, что в желтых томиках,
хранятся на полках у пурпурного зимнего неба, малыш.
Жадно одеваем друг друга в крылатый и сизый атлас.
В последние минуты, впиваясь в уходящие осенние дни.
Мы достаем фотокарточки дрожащих на холоде глаз,
целуем танцующий ветер, чувствуя вкус западни,
а я покупаю билеты на премьеру в последних рядах,
свежестью мятной жвачки, с опаской глядя в дома,
покрываются окна кружевной росписью, словно во льдах,
завтра уже поцелует наши запястья зима.

Плеском из бисерной глади укроет блаженство.
Холодные пальцы сожмутся в кулак.
У него ты не записана, как «Мисс совершенство»,
зато он у тебя под знаком «Дурак»

Мы обязательно встретимся с тобой. На часок
остановившись в толпе обронив кусочек взгляда,
ты будешь говорить, а слова как едкий песок,
вонзятся под нежную кожу капелькой яда.
Твой взгляд на меня обратиться словно курок
и девственное тело предательски кинет дыханье,
наверно это - самый жестокий жизни урок,
итогом, которого явилось наше прощанье.
Мы обязательно встретимся с тобой у распутья,
ведущего в дальний и сладостный путь,
покинув всё то, что звали когда-то беспутье,
мы встретимся снова и в этом вся суть.

Я люблю смотреть на длинные черные полосы,
оставленные твоей машиной под моим окном.
Я люблю трогать твои светлые гладкие волосы
и вспоминать тебя в костюме на выпускном.
Я люблю тот первый вечер, проведённый с тобой
когда ты, тихонько прижавшись ко мне – целовал.
Я люблю это чувство, словно по телу прибой
и твой улыбчивый взгляд, что навечно цепями сковал.
Я люблю слышать голос, что бежит в проводах
и твоё «привет, дорогая»
Я люблю искать похожесть машин в городах
и дорогу ведущую к раю.
Я люблю повторять, все прожитые дни,
когда нежность упрямое сердце давила.
Я люблю тебя, слышишь, люблю.
Ой, ошиблась. Простите. Любила.

Твои сильные руки пахнут другой
и на губах легкий след от помады,
а ваш секс, что покрытый нугой,
заставляет тихо петь серенады.
Твой оргазм, лишь немая усмешка,
её стоны лишь жалкий показ
и вообще - это просто глупая спешка
или чей-то наивный проказ.
Ты заламывал нежные руки
и до боли ладони кусал
просто трахал и трахал от скуки,
а потом как ненужный мусор бросал.
Им наверно уже и не больно,
просто привыкли давно.
Они знали и шли добровольно
на нелепое порно-кино.
Сколько их у тебя на недели?
Сколько раз ты в них жадно входил?
Скольких девок в своей мятой постели
ты вдохновенно и страстно любил?
Нет. Молчи. Не нужно ответов,
я итак это знаю давно,
их численность сумме конвертов
из не отправленных писем равно.
Просто ещё до конца не забыла,
и сильно хочу тебя - как они,
но по ночам на луну пленно выла
и молила лишь об одном – «позвони»

Сегодня под нашими серыми крышами
тариф на любовь раздавали в метро,
но мы всего этого как бы не слышали
и отведенное время проспали давно.
Сегодня над московскими лужами
на долгое счастье давали жетон,
а мы с вами лежим в постели – простужены,
укатанные как одеялом, временным сном.
Сегодня добрые, милые мальчики
дарили всем полевые цветы,
а очень любимые, нелепо, на пальчики
надевали колечки, не боясь клеветы
Сегодня! Не завтра, вы слышите?
В замен за причудливость глаз - чудеса
и просто за то, что вы дышите
в картонной коробке дадут небеса.
Яркой улыбкой проводят до станции,
поцелуем на запястье одарят слегка
и на краю у безоблачной Франции,
исполнится наша с вами мечта.

И хлопнет дверь и упадет картина,
на синем небе вспышкой пробежит звезда
и будем легкие душить мы, каплей никотина
и будем ждать любовь, как на перроне поезда.
И будем осторожнее смотреть на вещи
с опаской, искоса, не веря всем словам
Окинув беглым взглядом, одарив зловеще
не будем больше приклоняться Вам.
Пусть будет больно и мучительно тоскливо,
пусть временами сердце будет леденеть
и будем мы смотреть на Вас вьюжливо
и будет взгляд наш пламенный неметь.
А вечерами тихо стоя на перроне,
курить мы будем с неба облака
и по ночам сидеть на красном троне
с огромной кружкой полной молока.

Суббота. Как громом по лету
Написано: «хватит уже»
И ветер подобно завету
твердит неустанно мне.
И снова идти. И время восемь.
Молчит телефон и дождь по руке.
Сказали не плач. Это просто осень.
И нужно забыть о тебе.

Соткана ложью,
мечтая о крахе,
облитая грязью
живущая в страхе.
Придумана рифмой
красивой и строгой,
смотрящая в зеркало
дрянной недотрогой.
Простая пародия,
копирка никчемная,
фальшивая, жалкая
бесполая, темная.
И сдохнет она,
легко упакованная.
Красивая кукла,
жаль, что бракованная.