

![]()
Опять про любимых хронопов.
ХРАНЕНИЕ ВОСПОМИНАНИЙ
Чтобы сохранить свои воспоминания, фамы обычно бальзамируют их: уложив воспоминанию волосы и характерные признаки, они пеленают его с ног до головы в черное покрывало и прислоняют к стене в гостиной с этикеткой, на которой значится: "Прогулка в Кильмес" или "Фрэнк Синатра".
У хронопов не так: эти рассеянные мягкие существа позволяют воспоминаниям носиться с веселыми криками по всему дому, и те бегают между ними, а когда одно из них запутается в ногах, его нежно гладят, приговаривая: "Смотри не ушибись" или "Осторожней на лестнице". Поэтому в доме у фамов порядок и тишина, в то время как у хронопов все вверх дном и постоянно хлопают двери. Соседи вечно жалуются на хронопов, а фамы, сочувственно кивая, спешат домой, чтобы посмотреть, все ли этикетки на месте.
Хулио Кортасар. Жизнь хронопов и фамов
Дай Бог Творцу здоровья и любви!
За Жизни дар, что Витою зовётся…
А, впрочем, как Её ни назови,
Пока я здесь, покуда сердце бъётся
В такт Твоему, я буду вновь и вновь
Её хотеть и праздновать и славить…
Царица Мира, вечная Любовь,
Лишь ты имеешь право нами править!
И самозванцев с трона низвергать
Лишь ты способна детскою рукою.
И вся их ярость, конница и рать
Не в силах сладить с дерзостью такою.
О Жизни этой сколько ни злословь,
Она дана, чтоб разум мог проснуться,
И осознав, что правит им Любовь,
К Её устам губами прикоснуться.
Дай Бог Творцу здоровья и любви!
За Жизни дар, что Витою зовётся…
А, впрочем, как Её ни назови,
Пока я здесь, покуда сердце бъётся
В такт Твоему, я буду вновь и вновь
Её хотеть и праздновать и славить…
Царица Мира, вечная Любовь,
Лишь ты имеешь право нами править!
Происходят удивительные вещи,
Мир чеширским улыбается котом,
Ночь нежна, и море жизни тихо плещет,
Навевая сны о вечном и простом.
Ветер чувства пену слов на гребне мысли
Перемешивая с капельками звезд,
Превращает в брызги смеха, что зависли
Между нами как связующий нас мост.
Происходят удивительные вещи
Мир становится понятным и простым.
Словно в зеркале без пятен и без трещин
Мы с тобою отраженные летим.
Наше знание значительнее речи
В мире нежностью заполненных пустот.
Чем вернее неизбежность нашей встречи,
Тем улыбчивей мурлыкающий кот.
И вот я здесь, в преддверье ада,
Учусь на скрипочке играть,
А ты, как-будто так и надо,
Смущаешь ангельскую рать
Своей фарфоровостью звонкой
На бледном золоте песка,
Дразня голодного ребенка
Набухшей ягодой соска.
И мысли крохотные стразы
Потоком жидкого огня
Текут размазывая разум
По тонкой плёночке Меня,
Навеки вписанного в хаос
Нелепых жизни пантомим,
И кто ведет себя как даос,
Духовной жаждою томим.
И кто Творцу, в преддверьи ада,
Дурацкой скрипочкой грозит.
И чья игривая наяда
Сквозь зубы шепчет: «Паразит!
Сойди с ноги моей, дубина!
Ты мосх мой ахтунгом убил!»
Пипец! Но ты неистребима.
А я задумчивый дебил.
Стою влюбленный как годзилла
В твой влажно-аленький цветок.
И всё чем ты меня грузила
Травою стелется у ног,
И мир течет истомой йада
И липнет мокрою листвой…
О, мон амур, прости камрада,
И нежным взглядом удостой!