Кать,
мы с тобой никогда не будем вместе смотреть Американскую историю Х

пора бездельнику найти работу.

на меня смотрят семеро хачей.
просто бороду побрей.

Сделаю пункцию
Мяса сердечного
Мне не хватает
Чего-нибудь вечного

Может быть, звёзд?
Возможно и войн.
Всё одно монолог.
Лишь сам с собой.

Принесут результаты
Анализа фарша.
Я болен тобой.
В голове каша.

Ты разбила меня
Всего, без остатка
Об тротуар,
Но это - не гадко.

Не знают лекарств
От этой болезни.
Но мне-то известно,
Что мы просто грезим.

Мечтаем о Счастье.
Пусть даже больно!
Всё слишком просто
и прямоугольно.

Настолько несложно,
Что наши мозги
Даже загнулись
От этой тоски.

Мы всё усложняем.
Чтобы нескучно.
Давай поранимся
Средством подручным?

Молчи, нам не нужно
Сейчас лишних слов.
Хочешь? - забери меня.
Поверь мне. Готов.

мне всегда лучше всего удавалось просто ненавидеть всё вокруг. кромсать самого себя - это тоже.
вспыльчив я. но отличаюсь от многих тем, что гашу. иногда просто не выдерживаю.

всё же хорошо.
почему нельзя тогда нормально? откуда это всё берется? как докатился до такого? зачем истерика? почему? почему? почему?
кто это делает со мной? я этого не хочу? или это то, что мне нужно?
за что? что требует баланса?
не заслуживаю счастья? не заслуживаю спокойствия? нельзя без этого никак?

слаб.
глуп. и не имею таланта.
но за что-то же ты меня полюбила?

в компания я голос срываю. и затем с хрипотцой рассказываю.
но это вчера.

сегодня мой тон - детские ноты.
сегодня мы. наш день. понедельник. но наплевать.
улыбался. улыбаюсь. плакал от счастья
кто-то в городе сейчас повис
на веревке старой бельевой.
кто выходит в сотый раз на бис.
кто лежит на мокрой мостовой.

Из Севастополя я уехала больше десяти лет назад, как только закончила школу. Последние дни до отъезда в Москву помню какими-то яркими слайдами: вот веселый безыменный одноклассник в лучах восходящего солнца задорно блюет за борт катера, на котором догуливается выпускной вечер. Вот я ем еще зеленый орех, сорванный с растущего прямо посередине двора орехового дерева. У меня еще рыжие волосы до попы с вплетенными в них хайрапсами, пальцы в дешевых медных кольцах и заусенцах и собственноручно сшитые, оттого ужаснейшие, заношенные до цвета пакли, голубые когда-то джинсы клеш. Я ношу феньки, люблю одиночество, пыльные заброшенные стройки, дешевый портвейн на пустеющем постепенно под вечер пляже и целоваться. Яркие разноцветные лоскуты - все что сохранила для меня память от детства, проведенного у самого моря.
Но вот одно я точно помню прекрасно: уже во времена моей юности в Севастополе не играли рок. Еще держался на плаву чуть ли не единственный в городе клуб "Бункер", предназначенный для редких выступлений гастролирующих рок-звезд. Он удачно располагался у подножия холма, где стояла наша гимназия: там я обыкновенно прогуливала школу,ибо убежище было отличное: халявное бухло, сигареты и гарантированное отсутствие взрослых. Жаль, работало оно через жопу, оттого иногда мне приходилось кататься зайцем на катере в Балаклаву: в городе, где каждая собака знает тебя в лицо, филонить было опасно. Местная неформальная тусовка, к коей я себя причисляла, состояла в основном из неуверенных в себе подростков и изредка встречающихся инфантильных неудачников постарше. Все мы опознавались по висевшим за плечами раздолбанным акустикам, обилию бисера на руках и распиванию портвейна у стены Цоя под фальшиво исполняемую Орефьеву. Музыкой в электричестве заниматься было как-то не принято - тусовка и так была переполнена бардами-самородками местного разлива, отчаянно боровшимися друг с другом за тощенькую аудиторию. Правда, я слышала, где-то на отшибе все-таки существовало несколько плохоньких репетиционных точек. На одной из них мои одноклассники, бывшие чемпионы-юниоры по горным байкам, отрастив волосы, играли, пока не рассорились, металл. Теперь, женившись и обретя некоторую физическую солидность, они, по последним сведениям, перешли на более легкий музыкальный жанр, в котором работает небезызвестный Стас Михайлов.
Два года назад мне удалось получить российское гражданство. Процесс тянулся долго, оказался ожидаемо муторным, не в последнюю очередь и-за того, что мне пришлось несколько раз приезжать в Севастополь, собирать всякие бумажки. Мама с этой новостью зачем-то обзвонила всех своих бывших знакомых, которые как один в порыве какой-то необъясняемой солидарности выразили желание меня увидеть. Некоторые при этом не могли опознать меня в лицо и называли Катенькой. Однако не всех из них толкало на встречу банальное любопытство: кое-кому я понадобилась не в качестве объекта для изучения, а как самый что ни на есть профессионал. Какой-то сын какой-то маминой приятельницы, прознав, что в Москве я пою в группе, решил, что уж я-то, как коллега по цеху, обязательно разгляжу их фантастический талант и непременно вступлю в ряды почитателей молодого крымского рок-коллектива. Обитал коллектив, к слову, в буквальном смысле под гаражом. Гараж стоял среди прочих сотен себе подобных на огромном пустыре, превратившемся в самый настоящий лабиринт. Без своего отважного проводника я бы, пожалуй, потерялась там до смерти. Но он безошибочно выделил среди одинаковых коробок нужную и начал со всей силы долбить в нее ногой. Через десять минут непрекращающегося грохота чья-то татуированная рука распахнула дверь и исчезла. Осторожно шагнув в темноту жаркого спертого воздуха, я поспешила на встречу талантам. Таланты оказались долговязыми, щуплыми, волосатыми и стеснительными. Но едва каждый взял в руки свой инструмент, произошло чудесное превращение: передо мною, упираясь головами в потолок, стояли теперь четыре льва. То, что они играют металл, меня не удивило. Видимо, в Севастополе это тренд. Два часа парни рубились на дешевых китайских гитарах так, словно покоряли не одну бедную меня, а целый стадион. Их музыка завораживала бескомпромиссностью отвратительного исполнения, помноженного на искренность намерений. Главный хит был представлен мне, как гостье, в конце программы. Куплет состоял из пары строк, размазанных по мощному гитарному рифу. Поэтому все свое певческое мастерство и душу вокалист вкладывал в припев. Нависнув надо мною, раз сорок за две с половиной минуты он пропел мне в ушную раковину весьма поучительную и жизненную фразу: "ПИСЯ - ПИСЯ - ХОРОШО! ПИСЯ - ПОПА - ПЛОХО!". Доиграв, они выжидательно уставились на меня. И я сказала единственно верную в такой ситуации фразу: "Ребята, вот теперь я вижу. В Севастополе рок - есть!"

так сейчас тебя ненавижу. каждой мыслью словно желаю тебя разорвать на маленькие куски. сжечь и смешать с дерьмом остатки.
но я устал. живи, ублюдок.

ногтизубыхвост
[699x610]

Да.
Чувствую. Ветер теребит волосы и режет глаза. Губы обветрились, глаза слезятся, сердце пытается спастись бегством из груди.
Там, за окончанием крыши, резкий поворот в жизни и привычная концовка для смерти. Только не выбирать сюда пришёл. Поднялся на вершину этажей, стою над головами многих других, только ради ответов. Ради Той Самой Правды.
Бетонный обрыв в двадцати шагах от меня. Солнце можно достать рукой. Пачка сигарет в кармане пальто.

Нет.
Нельзя. Не следует сомневаться. Метаться в смятении из стороны в сторону. Нужно отбросить все "а если" и "но".
Из-за неуверенности погибло слишком много слабовольных и правдолюбивых. Желательно избегать этих глупостей. И никаких градусов для смелости и жесткости взгляда. Самостоятельно.
До неожиданной смены высоты пятнадцать шагов. Кровь размазана по облакам на горизонте. Табачные свертки медленно перетекают в мои легкие.

И вот.
То самое. Мои рёбра срастаются, пара позвоночников объединяются, кожный покров на спине разбит острыми кончиками свежих костей. Образуются новые суставы, инновационная философия моего организма. Никем не запатентованные крылья вырастают за моими плечами. Вижу их, оборачивая взгляд как комедийный персонаж.
Устье городского каньона в десяти шагах. Луна сверлит затылок. В курении нет смысла больше.

Окрылённый.
Белыми перьями покрылась голая кожа. Стоять ровно, не наклонившись чуть вперед, трудно и непривычно. Теперь уверен, сейчас готов, вот-вот полечу. Нет никаких лишних мыслей.
До вольного падения 5 шагов. Ночь светит золотыми каплями вокруг. Тихо вдыхаю более или менее чистый воздух.

К черту всё. К чему этот бессмысленный обряд ожидания судьбы?! Ты решил - делай. Никаких отговорок. Просто прыгнуть.
Пять шагов предоливаются двумя длинными прыжками. Ноги вместе, словно в воду ныряю. Крылья отягощают движения. Босиком ощущаешь как крыша заканчивается и начинается ветер. Падаешь вниз. Мимо мелькают чьи-то окна. Воздух царапает и поднимает подол пальто. Но крылья не препятствуют его пути. Как же так?!
Зерно сомнений посеяно и начинает проростать. В голову возвращаются все ненужные мысли. Желание вернуться нахлынуло потоком в душу. Но стремительное движение неумолимо затягивает, лишь ускоряясь. Конец?

хочется равновесия.
чтобы хорошо так, аж противно. чтобы любимый человек взаимно под лапкой, всегда готовый поддержать.
чтобы Мама гордилась, что в университете всё прекрасно и даже лучше.
чтобы в гараже тепло и уютно, что хоть ночуй.
чтобы никто не совершал теракты в аэропортах.
Джа, куда ты смотришь? Джа, спаси и помоги.
буду верить в добро. буду творить добро. буду эссенцией доброты, если ты опустишь свой взор во имя F1.
молю

время несущественно. важна лишь жизнь.

Света не светит,Маша не машет,Люба не любит,Лиза не лижет,Вера не верит,Катя не катит,одна Алёна молодец! (с)

на улицах вот-вот растает снег.
это весна начинает свой разбег.
снимет унылые свои пальто народ.
и на улице ночью кто-то заорёт:

Здравствуй! Здравствуй!
Здравствуй, дерьмо.
А я пью вино, пока все еще живы.
Здравствуй! Здравствуй!
Приветствую, весна.
Сейчас пойдут дожди. Но ты меня не жди.
Пью без закуски.
Пью совсем один.

мы обнажим свою натуру и пойдем охотиться друг на друга

я ха те ла маз ги ги ги


дурак. закрывай интернеты.
да, мой Огма. отправляюсь

лак на туфли
кафель на пол
сотни баб
он перелапал
дом построил
вырастил сына
дерево спиздил
ну и что?

жизнь прожил
он видел разное
горестно-луковое
и ярко-страстное
у него было всё
и ничего не было
а всё потому
что он дурак

к чёрту чёртовы очертания чертовщины чертовской
масло масляное размазано. все друзья мои вмазаны.
истории истерик искренних - высказаны.