Тонны грязи, давка, куртки
Я не влазил в эти сутки.
Губы-дуры, сайонара!
Мама просит - значит, надо.
Темно-темно
Горит - договорит.
Тепло-тепло
Мне веришь - не болит.
Город, воздух
Стройка, монолит
Поздно , поздно
Я - кремень-динамит.
Пересадка, перемычка
Меркнет слава, плачет птичка
Крутит, вертит, топит, вяжет
Время терпит, жизнь покажет.
Гори ярко, гори спичка.
У меня в руках синичка.
Ветер разгоняет волны.
Я не пуст - я снова полон.
- Я не могу законно скрепить ваш союз. Он не будет признан ни в одном суде ни одного штата, из-за вашего возраста, отсутствия разрешения и согласия родителей, но сам ритуал станет огромной моральной поддержкой для вас обоих. Но нельзя торопиться...Посмотрите мне в глаза! Вы любите друг друга?
- ДА
- Подумайте, о чем я сказал, вы готовы к этому?
- ДА, ГОТОВЫ
- Они не слушают меня! Перефразирую... ты что, ЖУЕШЬ?! Выплюнь жвачку, сестра! И вы все тоже! Не люблю бездумный подход... Это самое важное решение в вашей жизни! Идите к тому батуту и всё обсудите, прежде, чем дать ответ.
- Да это все равно что спросить монашку, как подкатить к кому-то. Ну, вот кто здесь хоть что-то понимает в отношениях? Она? У нее тайная любовь с какой-то фрау на ферме...
- Её зовут Сиси!...
-... что, конечно, прогресс по сравнению с её прошлой зазнобой - серийным убийцей... А я тем временем вздыхаю по солдату, которого еще не встретил, ну, а Лютер... влюблен в сестру...
- Так... еще раз... Мы с ним не кровные родственники!
- Признайте, самые здоровые и крепкие отношения в этой семье были у Пятого, когда он чпокал того манекена... Поэтому, единственное, что "Академия Амбрелла" понимает в любви - это то, как её можно похерить.
Я хотел бы
Он был мне ясен, этот доктор философии. Всегда и во все времена существовали такие люди, абсолютно довольные своим положением в обществе и потому абсолютно довольные положением общества. Превосходно подвешенный язык и бойкое перо, великолепные зубы и безукоризненно здоровые внутренности, и отлично функционирующий половой аппарат.
– Итак, мир прекрасен, доктор? – сказал я.
– Да, – с чувством сказал доктор Опир. – Он, наконец, прекрасен.
– Вы великий оптимист.
Как всегда, когда я хочу избавиться от кого-нибудь, кого слушаю через силу, я сделал вид, что со всем согласен.
Забили на рассвете.
Кровь из ноздрей текла по небосклону,
а по рогам ручьи вились и ветви.
На рот её пчелиный
слюна свисала длинными усами.
И белый вой раскачивал долины.
В румянце дня и в пастбищном бальзаме
шли мёртвые коровы и живые,
мыча с полузакрытыми глазами.
Мыча траве багровой
и парню, наточившему наваху,
что пробил час обгладывать корову.
Уже бледнели звёзды
и жилы под ножами.
А в воздухе копыта все дрожали.
Чтобы луна узнала
и знали ночи жёлтые отроги:
ушла корова, сгинув по дороге.