посмотри, как блестят бриллиантовые дороги
послушай, как хрустят бриллиантовые дороги
смотри, какие следы оставляют на них ноги
чтоб идти вслед за ними, нужны золотые ноги
чтоб вцепиться в стекло, нужны алмазные когти

горят над нами, горят
помрачая рассудок
бриллиантовые дороги
в темное время суток

посмотри, как узки бриллиантовые дороги
нас зажали в тиски бриллиантовые дороги
чтобы видеть их свет, мы пили горькие травы
если в пропасть не пасть – все равно
умирать от отравы
на алмазных мостах через черные каналы

парят над нами, парят
помрачая рассудок
бриллиантовые дороги
в темное время суток

[347x350]
этот город – змея, этот город – дракон
он обвивает меня со всех сторон
по позолоченным помойкам я бегу в никуда:
под ногами – асфальт, под асфальтом – вода
люди в небоскребах ненавидят меня за то,
что они - не такие, как я
они украли мои песни, убили любовь – но рано или поздно
мы встретимся вновь

я – городской партизан
я прячу самодельную бомбу в карман
я – городской партизан
я скорее умру, чем сдамся вам
я – городской партизан
вам не ударить никогда по моим тормозам

мне хочется остановить на миг потоки машин, усеять улицы
осколками стеклянных витрин
оборвать телефоны и выключить ток – тогда каждый поймет,
как он одинок
десять тонн кислоты в городской водопровод, чтобы
каждый понял как он живет
я знаю за собой лишь одну вину – я просто ненавижу эту страну

Останкинская башня с надсадным скрипом медленно падает,
словно потухшая черная свеча и протыкает острым концом своей
иглы варикозную шишку купола храма Христа Спасителя, откуда
вырываются языки пламени и черные клубы дыма и вылетают
с пронзительным писком испуганные бесы в епископских клобуках.
От нестерпимого жара Кремль как восковая декорация оседает
в Москву-реку, и все заволакивает клубами пара. Речное дно
лопается, и под ним открывается бездна, на самом дне которой
видны башни и крепостные стены затонувшей Атлантиды. Земля
расступается все шире и шире – дома, деревья, машины – все
падает в бездну. Удивленные рыбы кружат вокруг медленно
опускающихся на дно трамваев. Постепенно все успокаивается: я
стою на берегу огромного озера с теплой зеленой водой.

я просыпаюсь: четыре часа утра – я снова видел сон, во всем
виновата жара
автоответчик на кухне смотрит красным нулем: он
будет говорить, когда мы все уже умрем
смысла нет ни в чем, смысла нет нигде, никто и никогда
не ходил по воде
или я заблуждаюсь? но небо молчит – партизан бывает счастлив
лишь когда он спит

я – городской партизан
я гуляю по высоковольтным проводам
я – городской партизан
я даю сегодня волю своим мечтам
я – городской партизан
вам слабо приказывать моим мозгам

[498x198]
герои супермаркетов, несчастные идиоты, катят тележки,
наполняя их
достижениями цивилизации – мясом мертвых животных,
ядами в цветных упаковках, бессмысленными игрушками,
сокращающими ожидание, синтетической похотью,
силиконовой красотой…

ты наденешь свое лучшее платье,
я достану обручальные кольца.
мы спрячемся за парапетом
между паркингом и туалетом –

это будет наш праздник,
красный праздник,
красный праздник –
праздник Красной Смерти

полюбуемся лицами ближних в линзах оптического прицела,
насладимся музыкой битых витрин и запахом горящей резины…
неужели тебе их жалко? эти люди никогда не жили –
мы стреляем по мертвецам, мы охотимся на манекенов…
пиво течет по асфальту из разбитых бутылок,
смешиваясь с кровью и яичными желтками…

сегодня наш праздник,
красный праздник,
красный праздник –
праздник Красной Смерти

ты наденешь белье королевы,
я побреюсь серебряной бритвой.
мы отправимся на дискотеку,
и возьмем два лишних патрона.

потом за гаражами после прощального поцелуя, я спрошу тебя:
- Ты никогда не замечала, что смерть и любовь – два слова
женского рода с одинаковым количеством букв?
я скажу тебе:
- все, что мы сделали – глупо…все, что с нами сделали-
подло…ты слышишь шум вертолета…или это стучит
мое сердце?
я доверяю тебе настолько, что нажму на курок первым.


это был наш праздник,
красный праздник,
красный праздник –
праздник Красной Смерти

[448x299]
я сидел и смотрел телевизор целый день
я стрелял из пневматической винтовки в свою тень
меня не тащит
совсем не тащит
ты просишь меня чтобы я встал и пошел
пошел туда где нам с тобою будет хорошо
но нам с тобой нигде не будет хорошо
раз нас не тащит
совсем не тащит

не тащит от трип-хопа, транса, джангла и рока,
автомобилей, кинофильмов, дьявола, Бога,
воды, сигарет, алкоголя, еды,
МДМА, амфетамина, травы и кислоты,
кокаина, героина, барбитуратов, грибов,
экстрасенсов, контрацептивов, бандитов, ментов,
виртуального пространства, орального секса,
курения, пьянства, лишнего веса –
не тащит
уже не тащит

я не знаю точно, когда мы умрем, но я точно знаю,
зачем мы живем –
живем, чтоб притворяться ночью и днем
что нас тащит
по жизни тащит

от того как мы меняем города и постели,
от обдолбанного духа в обдолбаном теле,
от одноразовой любви и многократного оргазма,
от телевизора, в котором ликует протоплазма,
от количества женщин на высоком холме
от наличия денег в чужом дерьме
от того, что будет завтра того, что было вчера
от грядущего во славе Иисуса Христа
тащит
по жизни тащит

я сидел и смотрел телевизор целый день
я стрелял из пневматической винтовки в свою тень
меня не тащит
совсем не тащит
ты просишь меня чтобы я встал и пошел
пошел туда где нам с тобою будет хорошо
но нам с тобой нигде не будет хорошо
раз нас не тащит
совсем не тащит

сзади идет зима, сзади идет ледник
родиться юным – стареть на миг
больше нигде таких мудрых детей
больше нигде таких безустальных крыльев
нет нигде

старые церкви непролазная грязь
красный колпак африканский джаз
надо спуститься где-то выпить воды
среди камышей на болотах следы
острых копыт

перелет, перелет от вечной зимы
идущей по пятам
идущей по пятам
перелет, перелет в монгольскую степь
монгольская степь
монгольская степь

сзади идет ледник, следом несет валун
последние птицы последний день лета
крылья перепелки в лапах орла
спрячь клюв, спрячь под крыло
(а ну-ка спрячь!)
эскимосские танки входят в города
глыбами льда на дымящихся башнях –
белый медведь и стальная звезда

перелет, перелет от вечной зимы
идущей по пятам
идущей по пятам
перелет, перелет в монгольскую степь
монгольская степь
монгольская степь

мы остались с тобой в этом баре одни
за стеклом почему-то мелькают огни
и качается стойка
как будто мы едем в вагоне
через Черную степь где кочует Орда
через Темные горы куда-то туда
в города где никто нас
не ждет на пероне

этот странный китаец с выбритым лбом
смотрит так на меня словно я с ним знаком
и возможно он знает
зачем и куда едет поезд
он протирает стаканы и наливает еще
смотрит узкими глазками мне за плечо
вероятно он видит
что там впереди будет пропасть

девятый скотч за одну эту ночь
нам уже никто не сможет помочь
лед в стаканах стучит все быстрей и быстрей
девятый скотч за одну эту ночь
пол из-под ног уносится прочь
и уже невозможно дойти до дверей

положи свою голову мне на плечо
в этом мире случайного нет ничего
это тайная миссия но
только вот в чем ее смысл?
я сегодня забыл, а когда-то я знал
то ли где-то прочел
то ли кто-то сказал
но под действием виски
так трудно сконцентрировать мысль

девятый скотч за одну эту ночь
нам уже никто не сможет помочь
стены падают вниз и по комнате пепел летает
а китаец мне пристально смотрит в глаза
и по желтой щеке вдруг стекает слеза
и я вдруг понимаю что китайцы тоже не знают

я умылся из крана холодной водой
смыл с ресниц и бровей серый пепел камней
я не знаю и сам, отчего так устал
хотя, кажется, жил только несколько дней

пил вино жарким летом – очнулся в снегу
спать ложился брюнетом – проснулся седым
что случилось со мной – сам понять не могу
а на сердце печаль и над городом дым

это наша дорога
сгорает у нас за спиной
сколько нужно ей дней
чтоб совсем до конца догореть?
золотой дирижабль
в ожиданье висит надо мной
я еще не хочу умирать
я уже не боюсь умереть

где-то в сердце Европы с дубовых столов
важный кельнер сотрет нашу черную тень
докурив сигареты, мы выходим за дверь
и сгущается дым и кончается день

это наша дорога
сгорает у нас за спиной
сколько нужно ей дней
чтоб совсем до конца догореть?
золотой дирижабль
в ожиданье висит надо мной
я еще не хочу умирать
я уже не боюсь умереть

у них был паркет зеркальный как лед
густой как смола сосны
и младший в семье строил замки на нем
поджидая прихода весны
и весна пришла и в карманах его
завелся различный сор:
номера телефонов в табачной трухе
он их прятал как опытный вор

но мать находила чутьем матерей
и мать говорила: не смей!
она помнила, как она строила дом
и чего это стоило ей
как холодом опытных женских рук
касались реки перемен
чтоб сковал ее прочный зеркальный паркет
опора для будущих стен

а он приносил чужое тепло
и швырял его словно рюкзак
на хрупкую льдину и гладкость ее
превращалась в грубый наждак
и вот тонкая трещина в нить толщиной
в любимом ее январе…
а он наслаждался весенним теплом
и думал о летней жаре

а он говорил: иди сюда мать
и встань на моей стороне
и, пытаясь ее рассмешить, он играл
на трещине как на струне
но она слишком долго лелеяла гнев
в клетке лжи томившийся зверь –
а она выходила из комнаты вон
захлопнув с грохотом дверь

от стука дверей росла полынья
и падала прочность льда
и вот, ждавшая долго свободы и дня
на свет появилась вода
и дом их распался, и их понесло
чем далее тем быстрей
и даже отец, который молчал
оказался на льдине свей

и мать кричала, отчаяньем рук
проклиная течение вод
ты ослушался сын! впереди водопад!
ты слышишь, как он ревет
а он, улыбаясь, пел ей в ответ
посмотри, как красив водопад!
он один для тебя для меня и для всех
и никто в том не виноват

у них был паркет зеркальный как лед
густой как смола сосны
и младший в семье строил замки на нем
поджидая прихода весны
и весна пришла и с большой высоты
сбросила хрупкость их тел
но кто-то падал, а кто-то летел
кто-то падал, а кто-то летел

я в Армии Свободы
выполняю секретный приказ
секретный приказ
он известен любому из нас
быть всегда в походе
к великой желтой реке
Армия Свободы
армия следов на песке

армия погибших вчера
армия магических сил
тебе не страшно командовать теми
кого ты вчера хоронил?
тебе не страшно приказывать тем
кого ты вчера закопал?
Армия Свободы состоит из солдат
но каждый из них генерал

мы в Армии Свободы
мы стараемся глубже дышать
и здесь убитые годы
это то чего у нас не отнять
мы плывем в кислороде
на корабликах болотных огней
Армия Свободы
армия поющих теней

скажи тебе не страшно слышать голос звезды
когда она шепчет тебе о том. что люди
безумно просты?
и поют словно птицы
у тебя на руке
продолжая поход
к великой желтой реке
Армия Свободы
армия следов на песке

когда впервые за туманами запахло огнем
он стоял за околицей и видел свой дом
картошку в огороде и луг у реки
он вытер слезу и сжал кулаки
поставил на высоком чердаке пулемет
и записал в дневнике :"Сюда никто не войдет"

красные пришли и обагрили закат
белые пришли и полегли словно снег
синие как волны откатились назад
и все это сделал один человек
молившийся под крышей своим богам
своим двум богам своим двум рукам

но ночь подняла на башне черный свой стяг
их истинный цвет их подлинный флаг
три армии собрала на расправу она
три темных шеренги три дьявольских сна
три мертвых источника адских трех рек
что мог с ними сделать один человек?

сойдемся на месте, где был его дом
где трава высока над древесным углем
и зароем нашу радость в этом черном угле
там где умер последний человек на Земле

я видел секретные карты
я знаю, куда мы плывем
капитан, я пришел попрощаться
с тобой и твоим кораблем
я спускался в трюм
я беседовал там
с господином Начальником Крыс
крысы сходят на берег в ближайшем порту
в надежде спастись

на верхней палубе играет оркестр
и пары танцуют фокстрот
стюард разливает огонь по бокалам
и смотрит, как плавится лед
он глядит на танцоров забывших о том
что каждый из них умрет

но никто не хочет и думать об этом
пока "Титаник" плывет
никто не хочет и думать об этом
пока "Титаник" плывет

наши матросы продали винт
эскимосам за бочку вина
и судья со священником спорят всю ночь
выясняя, чья эта вина
и судья говорит, что все дело в законе
а священник – что дело в любви
но при свете молний становится ясно:
у каждого руки в крови

но никто не хочет и думать об этом
пока "Титаник" плывет
никто не хочет и думать об этом
пока "Титаник" плывет

я видел акул за кормою
акулы глотали слюну
капитан, все акулы в курсе
что мы скоро пойдем ко дну

впереди встает холодной стеной
арктический лед

но никто не хочет и думать об этом
пока "Титаник" плывет
никто не хочет и думать об этом
пока "Титаник" плывет

грохот в ночи – гремят чугунные спицы
но никто не слышит и дома как могилы
ты один в постели и тебе не спится
подойди к окну, собрав последние силы
подойди к окну – ты совершенно нормален
это не предвестия сумасшедшего дома
это не привидения супружеских спален
не начало войны и не отзвуки грома

это просто мчится колесница свободы
по лунному броду через мертвые воды
давит колесами сильных и слабых
прокладывая путь для крови и пота

возница с лицом, закрытым каменной маской
подгоняет коней, едящих свежее мясо
кружат спицы в искрящейся пляске
и стучит метроном смертоносного вальса

это просто мчится колесница свободы
по лунному броду через мертвые воды
давит колесами сильных и слабых
прокладывая путь для крови и пота

[360x360]
я привожу тебя из мертвых городов
мерцающих в стерильных пространствах
звезды на сиреневом небе
похожи на серые камни
ветер пахнет резиной
кончается химический праздник

COMEDOWN
COMEDOWN

ты работаешь на разных
случайных работах
питаешься жетонами для таксофона
и страницами Vogue
мне нравится твоя установка
на саморазрушение
пухлые бледные губы
преждевременная усталость

COMEDOWN
COMEDOWN

размытый ангел неправильной формы
висит над горизонтом,
притворяясь кометой
ты не хочешь рожать детей
за пару лет до конца света

кому нужны новые дети
за пару лет до конца света?

COMEDOWN
COMEDOWN
[360x360]

[252x350]
плебейка – по твоему лицу размазан мэйк-ап
плебейка – твоя любовь как телогрейка
я привожу тебя домой, как водят блудных собак
мой сексуальный партнер и мой классовый враг
ты говоришь о Париже, но тебе куда ближе помойка

мои деды жевали Нерчинский снег
мои прадеды мечтали о полярной звезде
я потомок тех, кто дал тебе свободу
чтобы ты имела тряпки и плевала на работу

плебейка – твой рот – ты плод вырожденья
плебейка – в твоих жилах водка уже два поколенья
я привожу тебя домой – наверно это с тоски
у тебя злые бедра и тугие соски
ты говоришь об Армани
и прячешь семечки в нагрудном кармане

мои деды стояли у мешков с песком
мои прадеды харкали кровью на камнях катакомб
и вот мы одни – одни в этом доме
что я могу сделать с тобой, что я могу дать табе кроме
унижающей тебя любви
если ты только можешь понять
что я улыбаюсь не от наслажденья
я смеюсь над тобой
когда хозяйка нового мира
становится плачущей плотью
ты всегда голосуешь "за"
просто тем, что ты есть
просто тем, что довольна
просто тем, что твои глаза
смотрят всем встречным мужчинам
в область ширинки…
плебейка!

брат мой Каин был в далекой стране
убивал там детей пророка
теперь брат мой Каин вернулся спасать
Россию от масонов и рока
брат мой Каин за военный порядок
и за железную власть
он тяжко контужен и не спит на кровати
потому что боится упасть
и когда он выходит в двенадцать часов
пьяный из безалкогольного бара
лунный свет станет красным на десантном ноже
занесенном для слепого удара

когда он ревет – кровь течет из-под век
когда он смеется – у него не все на месте
он уже не человек
он уже не человек

брат мой Каин – он все же мне брат
каким бы он ни был – брат мой Каин
он вернулся домой – я открыл ему дверь
потому что он болен и неприкаян
он ловит в воздухе духов дрожащей рукою
но натыкается только на нас
мой брат Каин все равно нас погубит
потому что у Каина больше нет глаз

когда он ревет – кровь течет из-под век
когда он смеется – у него не все на месте
он уже не человек
он уже не человек

три царя на улицах древней Москвы
три царя видят в небе звезду
три царя боятся шагов за углом
они проникли нелегально в эту страну

у них темная кожа и крючками носы
они прячут миро с ладаном подальше в трусы
у них такая работа – им на все наплевать
каждый год они приходят в этот город опять

а слева – поп с пистолетом
справа – в рясе бандит
а младенец в подвале
младенец – он спит
у младенца под носом
тараканьи усы
три царя подальше прячут
ладан с миро в трусы

три царя на улицах темной Москвы
а на клиросе умильно спiвают менты
сколько песен им петь сколько водки им пить –
не дождаться конца тому кто просто хочет жить

три царя видят на небе звезду
черный князь проходит с охраной в кабак
и пока вы не откажетесь лизать ему зад
все на свете ребята будет не так

а слева – поп с пистолетом
справа – в рясе бандит
а младенец в подвале
младенец – он спит
слышен голос откуда-то:
"Чурки, стоять!"
и три царя понимают
что попались опять

пока ты куда неизвестно ходил
потушен, погашен твой юношеский пыл
пожарной командой
ты не знаешь ли, кто эти люди
в касках и масках
с лицами честных героев
нечувствительных к боли?
на всякий пожарный случай…

отвечу я сам за тебя на вопрос –
когда бы и как бы тебе не пришлось
с пути оступиться
ты увидишь сам, что эти люди
курс твой исправят
и смело растащат баграми
твой загоревшийся череп
на всякий пожарный случай…

не делай того, что не делал никто!
кто может представить последствия?
а если нарушится равновесие
между горящим тобой
и окружающей холодной средой?

пожарники созданы для того
чтобы следить за порядком,
а значит и за мной…
уж не думаешь ли ты, что это
возмутительная оплошность?
это просто предосторожность!
на всякий пожарный случай…

мясники выпили море пива
мясники слопали горы сала
мясники трахнули целый город
но им и этого мало
и когда надвигается буря
они смотрят, где лучше расставить кресла
чтобы видеть как антарктический смерч
свинтит нам руки и вырвет нам чресла

разденься!
выйди на улицу голой
и я подавлю свою ревность
если так нужно для дела
разденься!
пусть они удивятся
пусть сделают вид, что не видят тебя
но им ни за что не забыть
их мысли заполнит твое тело
разденься!

мы любили друг друга ночью
мы начали с водки утром
и трудно трудно прятаться в тень
и быть молчаливым и мудрым
костлявые дети пустыни
стучатся в двери и просят объедки
страна умирает как древний ящер
с новым вирусом в клетках

разденься!
выйди на улицу голой
и я подавлю свою ревность
если так нужно для дела
разденься!
пусть они удивятся
пусть сделают вид, что не видят тебя
но им ни за что не забыть
их мысли заполнит твое тело
разденься!

они хотели стриптиз – они получат стриптиз…

в нашей семье каждый делает что-то
но никто не знает, что же делают рядом
такое ощущение, словно мы собираем
машину, которая всех нас раздавит

наша семья это странное нечто
которое вечно стоит за спиною
я просто хочу быть свободным и точка
но это означает расстаться семьею

кто здесь есть? брат сестра тесть!
смотрите на меня - я иду поджигать
в пижаме и с нелепым огнем
смотрите на меня хотя бы потому
что я просто иду
я иду поджигать наш дом

есть белая овца среди черных овец
есть белая галка среди серых ворон
она не лучше других она просто дает
представленье о том, что нас ждет за углом

что с нас взять? сын дочь зять…
смотрите на меня я почти Герострат
со свечкой и босиком
вы выйдете впервые за проспект за углом
хотя бы для того
чтобы взглянуть
как пылает наш дом

встречи слова обсужденья
люди с паяльниками
люди с пишущими стиральными
швейными электронными машинками
машинами машинищами
школа мимики жеста
погружение в никуда
вопросы из ниоткуда
ответы
тренировка перед зеркалом
с чужими очками
школы школки университеты

где я кто я куда я куда?

я отрезаю от себя части
леплю из них сержантов
внешней разведки
посылаю их выполнять прокладку
коммуникаций
они не возвращаются никогда
никогда

никогда!

меньше все меньше меньше
меньше своего того
которое того, что больше
все больше больше
больше какого-то потому что
в связи обстоятельства
обязательства кредит аванс долг
третий в комнате
третий в телефоне
третий в постели
никаких нет
так точно
есть

где я кто я куда я куда?

я отрезаю от себя части
леплю из них генералов армии благополучия
они будут докладывать
о моем продвижении
карты в штабе не меняются
никогда никогда никогда

никогда!