Ночи и дни сжались в комок как бумага когда ее лижет пламя
От всех желаний от всех тревог только пять минут только пять минут Сохраняется нами

Пять минут неба это так много мне не о чем больше просить не тебя не бога

Только пять минут...пять минут неба..только пять минут

Больные люди плодят больные слова
Стенограммы сиделок не сходят с первых полос
Под светом бестеневых ламп блестит голова
В сиреневых крапинках сбритых волос

Вечер света и плясок в сумасшедшем дому
День открытых дверей в палатах и боксах
И пожарные спорят по горло в дыму
Но стропила горят и тушить слишком поздно

Не выходи на улицу без биржей
Прячь телевизор от малышей-плохишей
Ветер несущий слюну - ядовит
Эпидемический эпидемический менингит

Я хотел бы знать кто здесь болен а кто здесь здоров
Но все психи надели халаты убив докторов
И учат латынь и пытаются спрятать клыки
Маньяк за рулем говорит кровь стирая с руки
Садись забудь мы отправляемся в путь
По той же дороге но к новой звезде
Забудь о цели и счастье народа в быстрой езде

Не выходи на улицу без биржей
Прячь телевизор от малышей-плохишей
Ветер несущий слюню - ядовит
Эпидемический эпидемический менингит

Беседа Вадима Штепы с главным редактором издательства "Ультра.Культура" Ильей Кормильцевым

- Илья, Ваше имя у большинства публики продолжает ассоциироваться скорее с рок-музыкой, чем с литературными переводами и книгоизданием. Что же все-таки сподвигло Вас так круто изменить сферу приложения Ваших творческих сил? Литература Вам кажется актуальнее музыки?
- Публика - это скопище идиотов, которой важнее всего чего-нибудь с чем-нибудь ассоциировать, чтобы не думать мозгами, которых, впрочем, в большинстве случаев просто не имеется. Если я завтра захочу танцевать, то буду танцевать. Другой вопрос - плохо или хорошо. Занимаюсь я всегда одним и тем же отрицанием реальности. Да, в последнее время музыка - плохой инструмент отрицания реальности. Впрочем, она выполняла эту функцию слишком долго и слишком плохо, на не вполне заслуженных основаниях. В последнее время я склоняюсь к мысли, что все это (с музыкой) было подстроено специально.

- То есть музыка просто на новом витке привела в ту же реальность, от которой раньше пыталась людей освободить? Здесь проблема в том, что шоу-бизнес с потрохами съел музыку, или у самих "рок-революционеров" не хватило драйва тотально изменить эту реальность?
- Да нет, музыка вообще не в состоянии изменить реальность (кроме того, по большому счету, для философской точности скажем, речь идет не столько об изменении, сколько об отмене реальности). На нее перенесли акцент, чтобы использовать ее как клапан - через рок-культуру было сдуто очень много метафизического напора 60-х. Я думаю, что с определенной стороны пар направлялся в этот клапан вполне сознательно. Музыка стала символом революции, пожравшим революцию, но вера в этот символ была столь сильна, что по инерции продолжалась еще три десятилетия, пока с музыкой происходили те же изменения, что и с Элвисом в свое время - росло брюхо, тупел и мутнел взгляд и т.п.

- Ультра.Культура выпускает самые разнообразные книги - от художественной литературы до философских трактатов и радикальной публицистики. Как бы Вы все же сформулировали основное творческое кредо, если угодно, миссию издательства?
- Радикальное просвещение. Воспитание людей, способных ставить реальность под сомнение.

- Вы, как все настоящие нонконформисты, отрицаете реальность - но какую предлагаете позитивную альтернативу?
- Преодоление реальности - и есть позитивная альтернатива. Это кризис, а не стазис, процесс, а не результат, становление, а не ставшее. Поскольку реальное независимо от своего содержания обладает свойствами абсолюта. Ну, если хотите парадоксов, так вот: позитивная альтернатива - это установление безальтернативного абсолюта.

- Судя по запрету некоторых ваших книг и проблемам с офисом, вы явно впали в немилость у московских властей. Лужков сейчас, как известно, пытается прихлопнуть кепкой и интернет. Это, по Вашему, глупость именно нынешней власти или продолжается историческая традиция московского самодержавия?
- Конечно, историческая традиция!

- В одном из Ваших интервью в интернете Вы говорили об "ордынско-византийской архаичности" нынешней России. Какие пути освобождения от нее Вы видите?
- Увы, крайне радикальные. В духе пресловутого плана Бжезинского. Великороссы за свои мерзости заслуживают гораздо большей оккупации и перевоспитания, чем несчастные немцы.

- Хорошо бы оные мерзости несколько расшифровать…
- Да за одну чеченскую историю судить надо. И не политиков, а тупое, скотское стадо самовлюбленных москалей. За то, что ни одной повестки не было сожжено во времена Афгана. За то, что они сделали с марксизмом, наконец. Впрочем, я за уничтожение всех наций.

- Большевики уже пытались построить мир "без Россий, без Латвий" - получился, увы, совок. У Вас нет опасений, что "Империя" Негри и Хардта приведет к тому же в глобальном масштабе?
- Ошибочный силлогизм: совок получился в силу отказа от интернационализма, а не наоборот. В силу того, что совок был Московским ханством в ином исполнении. В этом смысле историческая преемственность прерывалась (и то относительно) только в период 1917-1922 и 1991-1993. Остальное я воспринимаю как различные фазы одного и того же режима.
Июнь 2004

Дождь прошел и улицы пусты
но остались улицы сухими
Это был последний день воды
Первый день расплавленной пустыни

Я в пустыне в городе большом
И в виде миражей остались лужи
Змеино-желтые глаза песка
Сквозь эфимерность луж глядят наружу

Все это значит лишь одно
Что скоро кончиться должно всё!

А город весь песочные часы
Песок пересыпаться будет вечно
Я бы вечно ждать хотел воды
Но вечность эта просто бесконечна

Все это значит лишь одно
Что скоро кончиться должно всё!

- Итак, вместо того чтобы беседовать о рок-н-ролле, у меня возник вопрос о странном опыте проникновения рокеров в религию. В последнее время много говорили о походах Кинчева, Шевчука и другой рок-братии в православные канцелярии, где проходили весьма конструктивные переговоры. Рок-музыкантам, которым никто не запрещает быть православными, вдруг понадобилась поддержка Церкви и присутствие святых отцов на рок-концертах. Вне всяких сомнений, это проявление правого мышления обретает государственную поддержку. Взамен тот же Шевчук рассчитывает, что патриарх нашепчет Путину: мол, надо в стране больше рока давать, а попсу немного прижучить. Чего в этой истории больше - смешного или трагического?

И.К.- Безусловно, для конкретных людей это сближение с властью может обернуться личной и творческой трагедией. Церковь - частное дело человека. Если он хочет исповедовать православие и быть при этом рок-музыкантом - пожалуйста, такие случаи бывали и раньше. Они просто не преподносились как тенденция социально-политической борьбы, социально-политического интереса. В начале 1990-х кто-то приходил в православие, как и я, когда писал песни, в которых чувствовалось соответствующее влияние православного дискурса. Но я нигде об этом не кричал, ни на каких углах, хотя мы были дружны с отцом Андреем в тот период, сидели на кухне, пили чай, ели сушки и обсуждали происходящее. Он тогда активно искал православное оправдание рок-н-роллу, пытался понять, где могут быть границы. Но не было никакого шума, на страницах газет это не раздувалось. В тот период, если кто-то шел в православие или в ислам, не было смысла говорить о явлении. Я думаю, что явление возникло на совершенно другом витке, когда возник спрос на новую державную идеологию. И тогда началось уже активное рекрутирование. Не просто какие-то рок-музыканты сами начали приходить в Церковь, а все пошло от власти: мол, вы приходите, а мы вам поможем.


Церковь чувствует слабость связи с молодежной средой по очень многим направлениям. Понимает, что паства стареет

И.К- А тем, кто никак уж не хотел в Церковь, как Гребенщиков или какой-нибудь «Би-2», предлагалась другая схема - помощь на светском уровне, когда их начали приглашать на государственные мероприятия. На самом деле я очень хорошо знаю эту историю, очень близок к ее центру и могу утверждать, что эта схема уже разваливается. Там имеют большой вес люди с квадратными лицами и с упрощенным пониманием, что такое православие, держава и народ, без всех этих хитрых постмодернистских штучек. Мне кажется, что это некая иллюзия определенной части нашего поколения, которая не только пошла во власть, но и захотела совместить эту совершенно нечеловеческую и богопротивную власть со своими юношескими иллюзиями (в частности, о рок-н-ролле как о музыке революции). Это такой надуманный синтез, из которого ничего полезного для жизни не выходит, кроме того, что люди ссорятся между собой. В результате и я перестал подавать руку Гребенщикову. А Костя Кинчев вообще выглядит несчастным, как очень часто выглядят люди, преодолев одну зависимость, пройдя через алкоголь и героин, но так и не получив свободу, лишь заменив ее другой зависимостью в виде набожности. Может, это и совмещается с истинной верой, но дефицит радости в ней ощущается. Я в этом смысле оптимист. Недавно услышал, как интеллигентный человек, гуманитарий, рассказывал, что пил в ресторане «Боржоми», хотя его и запретили. Он всю жизнь читал новую французскую философию, но так ничего и не понял. Запретили - это значит показали по телевизору. А «Боржоми» в любом киоске Москвы по-прежнему продают. Так и в нашем вопросе. Объявили союз Церкви и рок-н-ролла - это означает: показали по телевизору проповедь Кураева на концерте Кинчева. И больше ничего. Потому что сам рок-н-ролл - «сдулся», как любое духовное оружие, что правое, что левое.




- Кроме желания рокеров прислужиться Церкви, существует и обратная практика, когда священники пытаются сконструировать актуальные духовные модели, сочетая как иеромонах Григорий (Лурье) маргинальные субкультуры (тот же панк) и православие. Зачем православию этот сложный и очень неоднозначный придаток, который невозможно толком вовлечь в христианскую доктрину?

И.К.- Церковь чувствует слабость связи с молодежной средой по очень многим направлениям. Понимает, что паства стареет. Понимает, что новообращенная в начале 1990-х интеллигенция практически перестала ходить на литургию, разве что на Пасху приходит, то есть выпала из Церкви. Правда, ряды пополнились чиновниками молодого и среднего возраста, но это последняя волна новообращенных. А ведь хорошая паства большие деньги приносит, как бандиты раньше… Но все равно, в целом, паства неумолимо стареет, а если молодежь и приходит, то это люди больные, бывшие наркоманы, среди них очень мало социально активных граждан. Вот Церковь и готова схватиться за что угодно, лишь бы найти новые точки соприкосновения.

Я не знаю, как рассуждают иерархи и священники, но хорошо понимаю, как рассуждают Читать далее...

"Никто из Ниоткуда"



_
История появления этого сценария такова: осенью 1989 г. произошел очередной - и, как позднее стало ясно, - окончательный разрыв между Славой и Димой. В это время работа над фильмом "Человек Без Имени" уже вот-вот должна была стартовать. Сама идея фильма возникла где-то за год до этого, очевидно, в Диминой голове, поскольку именно Дима в ту пору активно флиртовал с кинематографом. После роспуска группы в ноябре 1988-го Славу нужно было чем-то срочно занять, чтобы извлечь из пучин депрессии, отсюда - кинокартина.
Первоначальный сценарий был написан женой Димы, Аленой Аникиной, по мотивам песен, которые Слава писал на даче под Быково той зимой. К лету определились с режиссером: им стал Виктор Титов - автор таких известных фильмов, как "Здравствуйте, я - ваша тетя!" и "Жизнь Клима Самгина" и фигура, с моей точки зрения, более чем случайная в мире "Наутилуса", хотя бы в силу принадлежности к совсем иному поколению, но мужик хороший. Коньяк пил блестяще, в этом с ним никто не мог сравниться, да и "Тетка Чарлея" - фильма что надо. "Донна Роза, я - простой солдат…" и т.д. и т.п. В качестве пробы сняли тот самый странный клип на песню "Боксер", который, вероятно, некоторым даже удалось увидеть. И который ныне канул в Лету, как и большая часть видеоматериалов 80-ых, связанных с "Нау".
Итак, Алена написала сценарий (его полный текст был опубликован, в частности, на вкладке альбома "Человек Без Имени", изданном "Даной"), Титов взялся снимать. Стали искать деньги, и, пока они искались - записывать песни для саундтрека. К осени саундтрек был закончен (записывал его состав, который позже стал "Нау" образца начала 90-ых, за исключением дэдэтэшного барабанщика Игоря Доценко, место которого занял позже Джавад), но тут произошел тот самый раскол. Дима, хлопнув дверью, прихватил с собой ленты с саундтреком и (в лице супруги) авторские права на сценарий. Поскольку размах конфликта был таков, что о поисках компромисса не могло быть и речи, встал вопрос о новом сценарии. Вспомнили обо мне: я говорю "вспомнили" потому, что все время Диминого правления я был в опале - тексты я, по глубокому Диминому убеждению, должен был посылать ему, Диме, чуть ли не по почте, а всякое общение между Славой и внешним миром шло примерно так, как выглядят свидания в пересылочной тюрьме - в присутствии надзирателя.
Сценариев, разумеется, я ни разу до этого не писал, и поэтому кинулся за подмогой в лице моего старинного приятеля, сценариста и драматурга Лени Порохни. Вместе с ним мы и соорудили за февраль 1990-го в полуконспиративных условиях Дома Творчества в Репино под Питером текст, который предлагается сейчас вашему вниманию.
Текст, надо сказать, с размахом и претензией - подсчитывая сейчас количество кораблей, самолетов, остров и кроликов, которые должны были пострадать при съемках фильма, я улыбаюсь - их вполне хватило бы на бюджет очередной части бондианы. Но мы почему-то в той безумной атмосфере начала 90-ых рассчитывали такие деньги где-то найти, и - чем черт не шутит? - может быть и нашли. Но Титову сценарий не понравился, просто не мог он ему понравиться (впрочем, не нравился ему и предыдущий Аникинский). Виктору Абросимовичу, человеку, как и положено кинорежиссеру, глубоко конъюнктурному, хотелось чего-то вроде "Взломщика", "Иглы", "Ассы" - про молодежь (с ударением на первом слоге) и всяких неформалов.
Мы разругались. Титов ушел. Слава радостно воспользовался подвернувшейся возможностью, чтобы отказаться от фильма вообще. Ибо не любил и не любит сниматься, давать интервью и вообще заниматься всеми такими видами художественного досуга. От всей затеи остался один сценарий, да песни, через много лет изданные в виде альбома. Сценарий же я нашел совсем недавно в бумагах у одного человека из рок-клубовской тусовки. (Носившая его на себе в виде лексиконовского файла дискетка на 256 к от "Оливетти" - моего первого компьютера - многотонного лаптопа с 10мБ винтом и 86-ым "Интелем" куда-то давно пропала.) Не знаю, представляет ли из себя эта работа что-нибудь с точки зрения кино - не компетентен. А вот самому мне читать этот текст было крайне интересно. Ибо по отношению к нашим Судьбам - моей и Славиной - я обнаружил в тексте столько предвидений, что аж жутко стало. Впрочем, все это - невидимые миру слезы. Прочитайте лучше, может, найдете в этом неснятом кино что-то совсем другое, интересное для вас - я буду рад.
19 Июля 2000 г.
Илья Кормильцев.

Из книги “Беседы со Стоппардом”
Перевод с английского И. Кормильцева

http://magazines.russ.ru/inostran/2000/12/gassow-pr.html

Salman Rushdie. The Ground Beneath Her Feet, London, Jonathan Cape, 1999

Сальман Рушди. Земля под ее ногами

Через сорок пять лет после появления на свет рок-н-ролл таки удостоился своего первого “толстого” романа.

“Своего” — в том смысле, что в творении Рушди рок-н-ролл не только антураж, в котором разворачивается повествование, но и главное действующее лицо: в том примерно смысле, в котором Грааль — главное действующее лицо артуровского эпоса. Подвиги и приключения рыцарей, их победы, их безумства, их гибель имеют значение постольку, поскольку освещены светом этой мифотворящей абстракции, к которой они стремятся приблизиться, подобно ночным мотылькам, танцующим вокруг уличного фонаря.

Выбор рок-н-ролла на роль основополагающего мифа нашей эпохи, можно, конечно, оспаривать, особенно сейчас, когда лица рок-звезд, перемалываемые мельницей MTV, дегенерировали от уровня культурных икон (каковыми они бесспорно были тридцать и даже двадцать лет тому назад) до уровня потребительского товара одноразового использования. Кинозвезды, герои спорта и большой политики с не меньшим правом могут претендовать на то, чтобы называться живыми божествами виртуального иконостаса информационной цивилизации. И все же факт остается фактом: именно рок-н-ролл некогда вполне серьезно намеревался изменить мир. Уже этого более чем достаточно для мифа, даже если в результате мир всего лишь был слегка сотрясен децибелами. Поэтому в выборе Сальмана Рушди есть своя внутренняя убедительность — по крайней мере, для поколения, к которому принадлежит автор этих строк.

Впрочем, Рушди любит сталкивать в рамках одного произведения весьма разнородные мифологемы и поэтому не ограничивается одним рок-н-роллом. Равновелики ему в романе еще два мифа: вечная история Орфея и Эвридики и связанная с ней сейсмическая легенда о Тартаре, разверзающем свою пасть, чтобы поглотить грешный земной мир. Проще говоря, о землетрясениях как наказании за пороки и ошибки человечества.

В очерченном этими линиями пространстве и протекают рождение, жизнь и смерть героев: гитариста и композитора Ормуса Кама и его Эвридики — певицы Вины Апсары, поведанные устами фотографа Рая — вечного свидетеля из породы тех, кто не осмелится “потревожить мирозданье”.

От бомбейского детства героев через их приключения в Англии “свингующих 60-х” и в Америке эпохи Вудстока и уорхоловской “Фэктори” движется сага потерь и обретений, любви и ненависти, верности и измены; движется к ключевому моменту — созданию супергруппы VTO, “популярность которой сделала ничтожным весь успех “Битлз”. Историческая реальность романа “слегка альтернативна”: Рушди вольно переписывает ее. В параллельной вселенной “Земли под ее ногами” все так и все немножко не так, как в нашем мире: Кеннеди и Уорхол выживают после покушений, Джон Леннон сочиняет “Satisfaction”, а Ормус — “Yesterday”, “Дон Кихота” действительно написал борхесовский Пьер Менар, а набоковский Джон Шейд — величайший англоязычный поэт ХХ века. И сами Ормус и Вина несмотря на рельефность их образов (гениальный музыкант, гуру-духовидец и, соответственно, “дрянная девчонка”, фемина-бунтовщица) не имеют, в сущности, психологии, как и полагается героям мифологического эпоса. Психологию им заменяет заданность почерпнутых из рок-предания ситуаций и анекдотов. Кама и Апсара — творения синтетические, подобные франкенштейновскому, коллажи реальных биографий Леннона и Мадонны, Дилана и Патти Смит, Хендрикса и Джанис Джоплин (и, конечно, не следует забывать — в случае Ормуса Камы — про Фарруха Балсара, более известного как Фредди Меркьюри — тоже родом из бомбейских парсов). Но именно благодаря своей “переписанности” мир “Земли под ее ногами” восхитительно убедителен: если бы все было немножко не так, все равно случилось бы то же самое. Миф инвариантен, потому что отражает метафизическую суть событий, не зависящую от исторических фактов.

Расставшись с Ормусом на взлете карьеры, Вина — как и положено Эвридике — гибнет. Разверзшаяся почва Мексики поглощает ее во время катастрофического землетрясения. Орфей-Ормус ищет ее повсюду, сходит с ума, бросается в утешительные объятия героина, вырывается и вновь ищет. И пытается воскресить — в обличии Миры Селано, никому не известной певицы из ночного клуба. Он побеждает — и терпит поражение. Побеждает в пространстве “жизни” — поскольку VTO возрождается и Мира становится звездой для нового поколения. Терпит поражение в пространстве “мифа” — Селано отказывается стать в угоду своему продюсеру живым двойником погибшей Вины. Человек мертв — музыка продолжает жить. Орфею, соблюдая верность своей участи, остается только одно — отдаться на растерзание менадам. В данном случае одной менаде, фанатичке, растерзавшей его тело револьверными пулями на пороге дома в сцене, пародирующей смерти Джона Леннона и Энди Уорхола.

В жизни Рушди есть своя, частная интрига с рок-н-роллом. Поэтому он знает, о чем пишет. В шестидесятые он сам скитался по лондонским сквотам, “клубился” в таких культовых местах, как “UFO”, Читать далее...

«Иностранная литература» 1998, №4 Ирвин Уэлш — Жан-Жак Руссо химического поколения

http://magazines.russ.ru/inostran/1998/4/kormilsev.html

1999 г. №4 – эссе «Сказка о Мальчике, которому до времени везло. Судьба Ежи Никодема Косинского»

http://magazines.russ.ru/inostran/1999/3/kormi.html

Мне не найти понятных слов и не найти конкретных фраз
Писала сказочный роман а вышел сбивчивый рассказ

Но кто-нибудь поймет кто-нибудь дойдет кто-нибудь услышит
Кто-нибудь рискнет кто-нибудь возьмет кто-нибудь допишет
Кто-нибудь найдет что-то для себя кто-нибудь на свете
Всюду на земле в каждой голове дует тот же ветер

Мне не прочесть всех умных книг
Не пересечь семи границ
Ловлю я в небе журавлей
Но нахожу в руках синиц

Но кто-нибудь поймет кто-нибудь дойдет кто-нибудь услышит
Кто-нибудь рискнет кто-нибудь возьмет кто-нибудь допишет
Кто-нибудь найдет что-то для себя кто-нибудь на свете
Всюду на земле в каждой голове дует тот же ветер

Возможно вижу я не то
Возможно нужно все не так
Но если кто-то знает как
Сто к одному что он дурак

Катится в окна прибой
Стекла все в пене морской
Карточный дом волной накрыт
Как гигантской слезой

Тысячи долгих веков
Пять или семь берегов
Воды их вод вернулись вновь
Исполинской волной за мной

Слева справа о чудо сам змей морской и кит!
Из окна я вижу ко мне дельфин спешит

Армия тонких плотин из глин
Ужасы зыбких плотов
Карточный дом в секунду смыт
Набежавшей волной одной

Спой мне песню спой песню морской звезды, Орфей
Песню морской звезды

Стану я сама собой средь осколков стекол и медуз на асфальте
Стану я сама собой средь останков суши и воды, ставшей грязью
Как только придет цунами как только придет цунами

Пусть будет дождь пусть будут тучи
Сожми себя в тугой кулак
Знаешь, если быть знаешь если быть выше чем завод
Знаешь, если стать много выше труб ты увидишь сны

Лишь ты, и стратосфера
Тебе поет мотор
Выше выше выше!

Ударит гром моей ладони
В пустой руке прольется дождь
Ты увидишь там ты увидишь сам пагоду из грез
Ты взмахнешь рукой это будет твой стратосферный взрыв

Пусть будет дождь пусть будут тучи
Сожми себя в тугой кулак
Загороди свой мост на небо
Сожми себя в тугой кулак
Ты взмахнешь рукой это будет твой стратосферный взрыв

8. 2001 №8 – перевод романа Пола Остера «Тимбукту»

http://magazines.russ.ru/inostran/2001/8/oster.html

ledzeppelin.ru/cgi-bin/ez/c...c_n=022-XX

От автора

Илья Кормильцев




В каждом десятилетии существует ряд ключевых фигур, которые определяют его музыкальное лицо. И в этом ряду неизменно выделяется одна, которая возвышается над всеми остальными не только в силу масштаба своего таланта, но в первую очередь потому, что она символически воплощает все надежды и чаяния своего времени - не обязательно имеющие прямое отношение к музыке.

Для 60-х годов таким символом стали THE BEATLES, для 70-х - LED ZEPPELIN. Поставьте друг за другом «Strawberry Fields Forever» и «Whole Lotta Love»: это расскажет вам о том, чем отличалось одно десятилетие от другого больше, чем десятки книг и статей. Не случайно временные границы существования обоих коллективов практически совпали с рубежами десятилетий.

Итак, речь у нас пойдет именно о LED ZEPPELIN - этой знаменитой и противоречивой британской группе, которую любили и любят многие поклонники рок-музыки и которую при жизни презирали критики, часто обвинявшие LED ZEPPELIN в самодовлеющем профессионализме, а их музыку - в самовлюбленном позерстве.

И любовь, и скепсис в равной степени оправданы, когда речь идет о действительно заметном явлении искусства. Мастерство и блеск квартета вызывали любовь, их резкий разрыв с ценностями предыдущей эпохи вызывал у кого-то недовольную гримасу. Но именно этот разрыв и позволил LZ отразить свое время.

В 70-е годы рок из современного городского фольклора окончательно превратился в раздел массовой коммерческой культуры. И LZ с их обращенным вовне, агрессивным и провоцирующим звучанием, гигантской аудиторией и красочным патетическим шоу были воплощением этого процесса. Строго говоря, именно LZ были первыми звездами с приставкой «мега» - прообразами Майклов Джексонов и мадонн наших дней. Элвис был всего лишь исполнителем, вроде оперного тенора - такой тип славы известен еще с семнадцатого века. Успех THE BEATLES сложился стихийно - они (в начале, по крайней мере) воплощали образ славных парней, любимчиков судьбы. Успех LZ стал плодом трудной планомерной работы, цель которой была определена с самого начала - стать круче всех на белом свете.

Но очень многое отличает LZ от последовавших по их стопам суперзвезд 80-х: их послание почти на сто процентов заключается в музыке, которую они играли - трудно найти других суперзвезд, которые до такой степени уклонялись от пристального взгляда объективов и внимания прессы, всякого рода светской тусовки, до такой степени избегали давать комментарии на политические и прочие посторонние темы.

Такая сосредоточенность на самом главном в музыке - самой музыке - и придает сделанному LZ абсолютную ценность.

О LZ написано очень много, и автор заранее не надеется добавить что-то новое к уже сказанному - задача намного скромнее: пересказать основные факты биографии «СвЕнцового дирижабля».

<...>

<...>Илья Кормильцев – это не только автор почти всех текстов группы «Наутилус Помпилиус». Он еще и просто поэт. Он еще и редактор издательства «Ультракультура». А еще он недавно посетил Петрозаводск и даже встретился под куполом Национальной библиотеки с интеллектуально озабоченной общественностью города. Вездесущему «Досугу» удалось пообщаться с умным гостем, задав несколько нетипичных для развлекательного журнала вопросов.

- Илья, Вы выходец из нестоличного города. Но чувство неполноценности от этого никогда Вас не угнетало, судя по Вашим текстам и философии. Скажите, как побороть в себе провинциала? можно ли жить в глуши, воспитывая в себе центровые мозги?
- Надо представить, что именно ты и находишься в центре. А затем начинать действовать в соответствии с этим представлением. В конце концов, как известно, нет ничего провинциальнее столиц, нет ничего более погруженного в самолюбование и выяснение мелких местечковых взаимоотношений, чем столичные элиты.
- Как быть умным и счастливым? Это вообще возможно?
- Может, еще к тому же и богатым? Девушка, вы слишком многого хотите сразу! Дай бог быть хотя бы здоровым и сытым.
- А умным и красивым?
- Еще и красивым? Ну, знаете...Человек обязан найти удовольствие в своей неповторимой индивидуальности. Разумеется, не возбраняется ее совершенствовать, не превращая это в самоцель и не принося этому в жертву соразмерность.
- Знаменитое «Душа обязана трудиться» оправдано? может, лень – гораздо более продуктивное явление для философа?
- Трудиться и работать – разные вещи. Лень и безделье – тоже. Так что правильное состояние философа – безделье, наполненное непрестанным душевным трудом.
- Поэт – разве не атавизм?
- Сами вы атавизм!
- Девушки изменились в последнее время в своем отношении к поэтам?
- Девушки вообще не меняются уже несколько миллионов лет, стех пор, как у них отпал хвост. В том числе и в отношении в поэтам. Девушки любят поэтов, и поэты отвечают им взаимностью. Правда, связывать свою судьбу девушки предпочитают с более серьезными людьми.
- Современный философ Жан Бодрияр настаивает, что современная эпоха давно утратила чувство реальности? согласны?
- Современная эпоха слишком сыта и самодовольна, чтобы выдержать прямое столкновение с реальностью. Поэтому ее так пугают те, кто идет с этой реальностью на лобовое столкновение: например, Моххамед Атта сотоварищи и другие подобные ему...
- Смотрели «Матрицу»? Там Нео держит в руках диск с книгой Бодрияра «Симулякр и симуляция». Вы к современной российской власти как к симулятивной относитесь?
- Разумеется. И не только к российской. Я думаю, что Бодрияр – любимый философ нынешних мировых элит. Что ведь всегда с древнейших времен больше всего тяготило правящие элиты? Необходимость расплачиваться ответственностью за свое высокое положение и власть. Новая французская философия избавила их от этого кошмарного бремени: теперь правители мира вообще ни за что не отвечают – только катаются на яхтах и играют в гольф. Главное – иметь хороших политтехнологов и СМИ. Но все это, разумеется, иллюзия. Бодрияр на самом деле подложил им свинью, только они пока об этом не догадываются.
- Петрозаводский горсовет все не может собраться на сессию, нет кворума. Это ли не пример симулятивности? С этим надо бороться или смотреть философски-равнодушно?
- Так почему бы тогда петрозаводчанам не собраться и не взять власть в свои руки? Симуляция мгновенно рассыпается в столкновении с реальным действием. Ну, а если приедет ОМОН и разгонит, то, по крайней мере, после этого Горсовет уже не рискнет столь надолго оставлять пустующим помещение.
- За что Вы так любите слово «симулякр»?
- Да не люблю я его. Ненавижу. Но оно обступает нас со всех сторон. Куда ни ткни – думаешь, вещь, а посмотришь поближе – блин, симулякр!
- Как думаете, бедность – это философская категория?
- Увы, нет. Бедность – это кошмарная реальная реальность для миллиардов людей. Как о философской категории уместнее говорить об аскетизме.
- Кто более развращен изнутри: молодежь или старики?
- примеры чудовищной развращенности можно встретить среди представителей самых разных возрастов. В конце концов, развращенность – это совокупность намерений, так что омерзительные, развращенные четырехлетки встречаются достаточно часто.
- Если бы Вас попросили написать текст песни про Петрозаводск, что бы Вы там зарифмовали? Какие слова или образы пустили в ход?
- Честное слово, теряюсь с ответом на этот вопрос. Какие там есть рифмы к слову «Петрозаводск» - воск, мозг? Ой...
- Сексуальная жизнь влияет на глубину мысли, или это разные оперы?
- Это сугубо индивидуальный вопрос. Если рассматривать секс как разновидность естественного наркотика, то злоупотребление, несомненно, ведет к сужению интересов и деградации сознания. С другой стороны, если использовать секс не в качестве развлечения, а в качестве медитативной и магической практики, как нас учит Тантра, то может произойти высвобождение чудовищных интеллектуальных энергий.
- Кинорежиссер Эмир Кустурица в Читать далее...

от редакции: из Лондона к нам пришла телеграмма…



Литература живёт, цветёт и пахнет, - порой нестерпимо. Велика сила слова! Даже такой, казалось бы, легкомысленный роман как «12 стульев» аж через семьдесят лет после создания выплёвывает в мир Божий отвратительных тварей. Со страниц советского романа они влезают в ящики ТВ – на удивление Карлсону и на зависть Фрекен Бок. Кривляются, паясничают, стараются показаться живыми и значимыми. За многие годы литературного существования, привыкшие к публичности, лезут во все медиадыры, ревниво следят за другими фантомами. Но фантом есть фантом. Поэтому из двух литературных тварей приходится лепить одну телевизионную – с возможностью материализации в трёхмерном пространстве: Эллочка Людоедочка + Ефимия Собак = Ксения Собчак.
Понятно почему именно «12 стульев» порождает телетварей. Населённый исключительно тварями, вся сущность которых легко передаётся карандашной карикатурой, роман является идеальным материалом для клонирования современных медиагероев. Непредназначенные для реальной, не иллюзорной жизни, они радостно скачут по экранам и глянцевым страницам. Вытащенные на рынок как пример для зависти и подражания, они являются мощным инструментом превращения потребителя в карикатурно иллюзорный электорат, иллюзией живущий, иллюзию жующий, к иллюзии стремящийся.
Распознать медиафантома в общем-то не сложно. У той же Ксюшы Собчак, считающей себя живее всех живых, как у дорогой литературной собаки, – булгаковского Шарика, ясно видны атавизмы предыдущей реинкарнации. Взяв от Фимы Собак фамилию и культурный багаж из 180 слов (включая богатое слово «гомосексуализм», так необходимое в эпоху либеральных ценностей), от Эллочки она унаследовала соревновательный инстинкт. Эллочка не на жизнь, а на смерть билась с дочкой американского миллиардера Вандербильда, въёбывая в борьбу весь скудный ресурс мужа, инженера Щукина. Измельчавшая характером Ксюша, даже не соревнуется, а безнадёжно поскуливая благоговейно лижет следы правнучки американского миллиардера Конрада Н. Хилтона – Пэрис Хилтон, самоотверженно въёбывыя ресурсы оставленные папой (по совместительству – крёстным отцом Великого Пу). Ксюшу можно понять: Эллочка, по уверению Ильфа и Петрова, была красива («милейший в Московской губернии носик…» и всё такое), Ксюшу же, вряд ли папа Хилтон взял бы и на конюшню, лошади у него и красивее и породистее и умнее, и уж наверняка – настоящие.
Полистав «12 стульев» я удивился сходству описанной эпохи советского НЭПа с современной эРэФией. Даже само выражение – «новая экономическая политика» из словаря тех лет, когда появились новые русские. Появились они с той же системой ценностей, что и 70 лет назад: напихать побольше и в рот и в жопу, лишь бы – в себя. «В голове Ипполита Матвеевича творилось чёрт знает что. Звучали цыганские хоры, грудастые дамские оркестры беспрерывно исполняли танго-амапа, представлялась ему московская зима и чёрный длинный рысак, презрительно хрюкающий на пешеходов. Много чего представлялось Ипполиту Матвеевичу: и оранжевые упоительно дорогие кальсоны, и лакейская преданность, и возможная поездка в Канны». Общее тяготение к тому, что Бендер называл «шик модерн», а другой персонаж тех времён «шик блеск», а сейчас именуют «гламуром». Слэнговое «гламур» имеет английский корень gleam, что на русский можно перевести как «блеск». «Жизнь города N была тишайшей (читай – «стабильной»). Весенние вечера были упоительны, грязь под луною сверкала (блестела) как антрацит…».
Пошлый, отступнический НЭП, чуть не доведший до самоубийства Павла Корчагина (Николая Островского), занял своё место в сатирическом романе и протоколах допросов НКВД.
И это – пройдёт.
Высохнет нефтяная грязь глянцевых жоп и рыл, рассыплется в лагерную пыль и прах.
Воробьяниновы и Собаки-Собчак скорчатся в карандашные карикатуры, а Остап Бендер, отсидев и встав на путь исправления, переквалифицируется в управдомы.
Только чтобы история не повторялась в виде фарса, а фарс не становился историей, корчевать придётся с корнем и на корню. Калёным железом, на хуй…


Илья Кормильцев


"Лимонка"

Илья Кормильцев, с некоторых пор Москве предпочитает Минск. Во-первых, отсюда родом его супруга и дочь. Во-вторых, здесь спокойнее работать.

Илья еще пока не окончательно освоился в Минске - он лишь присматривается к белорусской действительности. И одновременно с охотой откликается на предложение вспомнить старину (не в смысле - старину НАУТИЛУСА ПОМПИЛИУСА, а в принципе старину, то есть времена такие).

- Илья, давайте начнем с предыстории...
- Как это водится, еще в школе я спекулировал пластинками. И дружил со всеми хулиганами, игравшими на электрических гитарах. Они сами делали их: красили красной краской и сверху покрывали лаком для ногтей, чтобы гитары блестели. Я сам тоже что-то пытался играть на бас-гитаре. Но у меня слабо это получалось. Может быть, потому что в то время я не ходил ни в какие музыкальные школы и вообще не занимался музыкой. Дело в том, что параллельно у меня было множество других интересов. И до двадцати лет отношение к музыке было лишь пассивное. Я был только активным коллекционером пластинок, обменщиком и спекулянтом, как тогда принято было говорить. И не было никаких мыслей о том, чтобы делать свою музыку. Я только любил просвещать всех, переводя статьи из западной прессы и тексты зарубежных англоязычных групп. В общем, как человек, владеющий языками, подвязался в качестве просветителя-переводчика. И, собственно говоря, настоящий контакт с музыкой произошел уже в университете, причем на последних курсах. Поскольку именно в то время началось дискотечное движение, потрясшее просторы всего Советского Союза.
- Вы учились в Свердловске?
- Первые два года проучился в Питере, затем переехал в Свердловск. И заканчивал университет уже там. И как это ни смешно и ни парадоксально, из Питера уехал потому, что не смог найти себе приятелей по интересам. Действительно бывают такие вещи, что, видимо, не судьба. Почему-то я не нащупал питерскую рок-н-ролльную тусовку. Она прошла мимо меня. Хотя я и посещал какие-то концерты. И вместе с Борисом Борисовичем мы одновременно ходили по одному и тому же корпусу - это на 8-й линии (улица в С.-Петербурге. - "МГ"). Но очевидно, что контакты все-таки были невозможны, поскольку я был первокурсником, а он - аспирантом. К тому же учились на разных факультетах.
- Но в лицо вы его знали?
- Нет. Тогда в Питере были другие великие имена: РОССИЯНЕ, АРГОНАВТЫ и так далее, то есть группы другой генерации, которые были намного старше, волосатые и джинсатые. Короче говоря, не подходи! Я ходил на их концерты, но, соответственно, к ним не подходил, потому что... потому что - щенок! Когда же переехал в Екатеринбург, и появилось дискотечное движение. У нас в университете, например, была дискотека "220 вольт", которой я заправлял вместе с моим дружком Владиславом Малаховым. Мы были ди-джеями. И даже тайком от ОБХСС и профкома зарабатывали какие-то деньги, разъезжая с платными концертами по студенческим общежитиям. Нам платили три рубля за вход.
- И все - вам?
- Все нам (смеется).
- А с комендантом общежития как рассчитывались?
- Расчет всегда был один: бутылка, бутылка, бутылка... Именно такими были способы финансовых взаимоотношений. Что же касается дискотеки, то в первом отделении мы старались немножечко что-то популяризировать. А во втором, как и полагалось, были танцы до упаду. Базировались же мы в студенческом клубе Уральского университета на 9-м этаже - у нас там было свое помещение. Тогда-то мы начали замечать наших местных музыкантов, которые основались там же: просто до нас доносились звуки репетиций из-за двери напротив. Начали с ними пересекаться. В то время я и познакомился с господином Пантыкиным. Это был переломный момент, поскольку он предложил мне написать первые песни. До сих пор же - еще с раннего подросткового возраста - я писал только стихи, которые не были сориентированы на музыку. А Пантыкин остро нуждался в авторе текстов. В общем-то, с этого все и началось. Шел 1980-й год. Я согласился, потому что сама идея была свежа и необычна: я и не думал, что можно делать песни на русском языке. Да, уже была МАШИНА ВРЕМЕНИ. Но как какая-то рок-группа она нами всерьез не воспринималась. Это был такой ВИА, только немножечко позлее и чуть-чуть помоднее, чем ряд других.
- То есть как рок-группу МАШИНУ вы никогда не воспринимали?
- Никогда. Какая это рок-группа?! Да, мы ходили на ее концерты. Но к тому времени я уже видел рок-группы "пороковее", например, тех демократов, которые и разъезжали с концертами: ЛОКОМОТИВ ГТ и так далее. К тому же мы ведь слушали западную музыку. А МАШИНА ВРЕМЕНИ скорее была из той же области, что и Высоцкий. По крайней мере, такое восприятие было у меня и у моих друзей - за все поколение говорить не могу. Что же касается "аквариумов" и майков, так мы о них даже не подозревали. И было полное ощущение, что изобретаем велосипед и что до нас никто об этом особо еще не задумывался. Более того, я уверен, что если бы не было такого ощущения, ничего и не получилось бы. То есть для того, чтобы делать такие сумасшедшие вещи (в Читать далее...

7. 1999 г. №11 – эссе «Три жизни Габриэле Д’Аннунцио»

http://magazines.russ.ru/inostran/1999/11/kormil.html

Вы, наверное, уже заметили, как много в последнее время развелось книг? Авторов тоже много, но популярность дается далеко не всем, а только избранным. Как попасть в их число?

Раньше считалось, что определенную роль в этом играют талант и вдохновение. Но это раньше, а теперь, когда искусство - просто одно из подразделений Всемирного Супермаркета, все большую роль, как и во всяком бизнесе, играет маркетинговая стратегия. И поэтому популярный писатель в наше время - это, как правило, способный маркетолог. Таким образом, вопрос "Откуда берутся популярные писатели?" может быть отныне сформулирован следующим образом (вполне в духе бизнес-скул): "Какие маркетинговые ходы на рынке словесности ведут к успеху в текущем сезоне?"

Попытаемся ответить на этот вопрос и дать несколько типов стратегий, которые мы обозначим термином "Три П".

1) Активная, провоцирующая, она же "Протестность" Подход самый авангардный, опережающий время. Когда он впервые появился на российском рынке, многие предрекали ему неуспех: в отличие от породивших его зрелых цивилизаций, Россия, казалось, еще не успела утомиться от "общества изобилия". Но это оказалось не совсем так. Возьмем только один яркий пример: не прошло и года с появления на русском языке романа "99 франков" бойкого французского молодого человека по имени Фредерик Бегбедер, как на прилавках появились все его книги: "Иностранка" напечатала "Каникулы в коме" и "Любовь живет три года", а "Симпозиум" - "Рассказики под экстази" и "Воспоминания необразумившегося молодого человека". Такой стремительный бросок оказался не под силу даже суперпопулярному Харуки Мураками, который еще не весь переведен на язык родных осин. В чем тут дело?

Дело, как мне кажется, не столько в читателях, сколько в издателях ; вращаясь в сферах горних, они наслышаны о моде на "протестную" тематику и стремятся эту моду спрогнозировать и опередить. Хотя не лишенная снобизма и светских претензий проза Бегбедера свою протестность ограничивает рамками "революции в ночном клубе", обаяние всего "парижского" для русского читателя неотразимо как хоровое пение трех претендентов на тело Эсмеральды. Впрочем, вполне возможно, что дело уже не только в издателях, свидетельство тому - недавно предпринятое переиздание "Бойцовского клуба" Чака Паланика в мягкой обложке, что называется "для продажи в метро". Тираж, достигнутый этой книгой тихо и без особого шума в прессе, вполне позволяет ее назвать первым "протестным" бестселлером в России.

2) Модная, эклектичная, она же "Продвинутость" Здесь главное, как на фуршете после презентации, - мешать все в кучу, не думая о последствиях. Отечественные авторы все чаще и чаще начинают ухватываться за модную формулу "гламур + наркотики + террористы + мистика + ночная жизнь". Правда, для верности она дополняется еще обязательным наличием трупа - очевидной попыткой совместить с импортной отечественную формулу успеха от Марининой и Акунина. Новое имя, блеснувшее на этом горизонте, - это Сергей Кузнецов и его активно обсуждаемый роман "Семь лепестков", где всего этого в избытке хватает, - нарезка из популярной околонаркотической литературы, энциклопедии "Эмблемы и символы", журнала "Птюч" восьмилетней давности и "Чайки" Антона Павловича Акунина получилась еще та. Уважение вызывает как минимум понимание автором сути стратегии. Но - все очень холодно, искусственно, без божества и вдохновенья, но с твердым медиа-планом. Так что на пути реализации этой стратегии требуется еще очень и очень поработать над собой.

3) Фольклорная, почвенническая, она же "Посконность" Это стратегия - самая устаревшая, но тем не менее и сейчас иногда приносящая успех: среди самых шумных последних проектов: "Красный бубен" Белоброва-Попова и второй том "Мифогенной любви каст" Павла Пепперштейна. В первой эпопее колхозники побеждают вампиров, во второй Колобок выигрывает Великую Отечественную войну. И то, и другое растягивается на многие сотни страниц и происходит страшно занудно, но с обязательным использованием полного набора символов, которые дороги с детсадовского возраста каждому русскому человеку. Что ж, у многих покоренных первобытных племен тоже существуют мифы об их будущей победе над могущественными завоевателями.

Как нас учит та же самая бизнес-скул (Стокгольмская, к примеру), истинный прорыв происходит при парадоксальном синтезе кажущихся несовместимыми стратегий. Следовательно, наступления революционного перелома на рынке можно ждать, только когда произойдет совмещение всех трех П, описанных выше. Что это будет - роман об обкуренном Красном Колобке или нечто иное, - покажет время, но одно можно предсказать с уверенностью: наступления этого "полного П" осталось ждать совсем немного.

Текст Илья Кормильцев


OM, 28-04-2003