Любовник фортуны
Лаки Лучано
«Дорогая мама, если бы ты была жива, я бы сказал тебе, что теперь понимаю, как это замечательно – умереть на родине и вдали от своих близких. Когда мы уезжали с Сицилии,наша семья была нищей. Когда приплыли в Нью-Йорк, мы стали нищими вдвойне. Теперь я вернулся в Италию, живу в лучших апартаментах, моему богатству завидуют, моего имени боятся, о моей жизни хотят снимать фильмы. Женщины, которые рядом со мной, не похожи на тебя – это самые удивительные женщины. О них пишут в светских хрониках, разносят сплетни, за ними охотятся папарацци. Их слава едва ли меньше моей. А кто помнит тебя? Только я. Пока ты была жива, я стеснялся тебя, почти ненавидел. Я презирал людей, которые больше всего на свете любят своих родителей, свои семьи. Эта итальянская семейственность – сколько от нее проблем, когда речь заходит об общем деле!Теперь мне за 60, и, похоже, во всей Италии я единственный человек, у которого нет семьи. Может, только поэтому я еще могу влюбляться, могу наслаждаться властью и богатством. И быть благодарным тебе...»
(Монолог из первого варианта сценария фильма о Лаки Лучано. Вычеркнуто рукой самого Лаки Лучано с пометкой: «Не горячись. Слишком шокирующие публику подробности. Но, между нами, – очень верно, я мог бы так сказать».)
Две преисподние
Все так и было. Сальваторе Лучано едва исполнилось девять лет, когда его семья снялась с якоря и, по примеру многих других небогатых сицилийских семей, отправилась за лучшей жизнью в Америку. На пароходе, которому предстояло перевезти их через океан, оказалось по крайней мере еще три семейства из крошечного городка Лерката-Фридди. Городка, насквозь пропахшего серой, как преисподняя, потому что единственной работой в нем были серный рудник и серный завод...
Но Нью-Йорк давал фору любой преисподней. Особенно грязный район, где спустя месяц им довелось поселиться – рядом с Бруклинским мостом. Здесь в начале XX столетия была та часть Америки, в которой не говорят по-английски, зато отлично понимают по-итальянски. Хотя что тут было понимать? «Как дела?» – «Хуже некуда!» Двое братьев Сальваторе быстро осознали, что для таких вопросов и ответов английский язык не обязателен, и бросили школу, в которую их с превеликим трудом устроили родители. Сальваторе тоже бросил, но лишь спустя пять лет. Ему не нужна была арифметика и география, но вот итальянское «Как дела?» приводило в отчаяние, ему хотелось, чтобы его спрашивали по-другому. Как богатого джентльмена в котелке, который однажды проходил по их улице: «How are you doing, Sir?» – и он ответил самоуверенным английским: «Very well!»
Костюм для удачи
«Язык до Манхэттена доведет» – это нехитрое, хотя и сомнительное правило вдалбливают родители своим чадам уже почти сто лет. Сальваторе вывел его самостоятельно, но путь все равно предстоял неблизкий. И незаконный. На что он мог рассчитывать в пятнадцать лет, даже отлично, почти без акцента говоря по-английски? Единственная работа, которая нашлась в его квартале, – подмастерье в мастерской шляпника всего за несколько центов в час. Какой уж там Манхэттен!Однако день за днем центы складывались в доллары, бумажка к бумажке. И в один прекрасный вечер, когда этих бумажек стало несколько, Сальваторе стащил из шкафа единственную приличную одежду во всем доме – выходной костюм старшего брата – и, кое-как подвязав его веревочками, отправился на Манхэттен. В казино, о котором столько слышал от приятелей, – будто там богачи курят дорогие сигары, играют на большие деньги, а выигрывают чуть ли не по двести долларов за вечер!Насмешки, шуточки – он в своем мешковатом костюме старался не обращать на все это внимания, изо всех сил сосредоточившись на игре. И за первый вечер действительно выиграл двести с лишним долларов! На следующий вечер никаких насмешек уже не было: швейцар при входе в казино встретил его почтительным поклоном. А когда он выиграл еще триста долларов, как-то незаметно в толпе игроков у Сальваторе появились новые приятели, с которыми он отправился в ближайший магазин купить настоящий дорогой костюм и шляпу. Начиналась новая жизнь!
Жизнь эту мама Сальваторе сразу не одобрила, объявив, что кончится все наверняка очень скверно. В новом костюме ее сын выглядел таким красавчиком, таким франтом – будто не из их семьи! Где-то пропадал целыми ночами, на щеках у него время от времени обнаруживались следы помады, а руки, и так хрупкие, но раньше хоть слегка покрытые мозолями, стали нежными и белыми. Кроме того – подумать только, святая Мария! – он начал курить сигары... Везение в казино не могло продолжаться бесконечно – он проигрался в пух и прах спустя неделю после начала своей карьеры. Но именно тогда один из новых друзей предложил ему стать участником итальянской уличной банды, которая занималась перепродажей наркотиков и контролировала всех окрестных проституток. Это дело красавчику Сальваторе пришлось весьма по вкусу. Девицы, в том числе и уличные, в нем души не чаяли, он легко находил с ними общий язык. А пакетики с
Читать далее...