- Муженек, не спорь со мной,
Не сердись напрасно,
Стала я твоей женой -
Не рабой безгласной!

- Признаю права твои,
Нэнси, Нэнси,
Ну, а кто ж глава семьи,
Дорогая Нэнси?

- Если ты мой властелин,
Подыму восстанье.
Будешь властвовать один, -
С тем и до свиданья!

- Жаль расстаться мне с тобой,
Нэнси, Нэнси,
Но смирюсь я пред судьбой,
Дорогая Нэнси!

- Погоди, дождешься дня:
Лягу я в могилу.
Но, оставшись без меня,
Что ты скажешь, милый?

- Небо в помощь призову,
Нэнси, Нэнси,
И авось переживу,
Дорогая Нэнси!

- Но и мертвая не дам
Я тебе покоя.
Страшный призрак по ночам
Будет пред тобою!

- Я жену себе найду
Вроде Нэнси, Нэнси -
И все призраки в аду
Затрепещут, Нэнси!

Когда волочиться я начал за нею,
Немало я ласковых слов говорил.
Но более всех
Имели успех
Слова: "Мы поженимся, Шела О'Нил!"

Дождался я брака.
Но скоро, однако,
Лишился покоя, остался без сил.
От ведьмы проклятой
Ушел я в солдаты,
Оставив на родине Шелу О'Нил.

Решился я вскоре
Бежать через море,
С колонной пруссаков в атаку ходил
Навстречу снарядам,
Ложившимся рядом
С шипеньем и свистом, как Шела О'Нил!

У Фридриха в войске
Я дрался геройски,
Штыка не боялся и с пулей дружил.
Нет в мире кинжала
Острее, чем жало
Безжалостной женщины - Шелы О'Нил!

Пусть я кого-нибудь люблю:
Любовь не красит жизнь мою.
Она как чумное пятно
На сердце, жжет, хотя темно;

Враждебной силою гоним,
Я тем живу, что смерть другим:
Живу – как неба властелин –
В прекрасном мире – но один.

1831 г.

АПТЕКУ ПОЗАБУДЬ ТЫ ДЛЯ ВЕНКОВ ЛАВРОВЫХ
И НЕ МОРИ БОЛЬНЫХ, НО УСЫПЛЯЙ ЗДОРОВЫХ.

1820г.

Нас пыл сердечный рано мучит.
Очаровательный обман,
Любви нас не природа учит,
А Сталь или Шатобриан.

Мы алчем жизнь узнать заране,
Мы узнаем ее в романе,
Мы все узнали, между прочим
Не насладились мы ничем.

Кто слез на хлеб свой не ронял,
Кто близ одра, как близ могилы,
В ночи, бессонной, не рыдал, -
Тот вас не знает, вышни силы!

На жизнь мы брошены от вас!
И вы ж, дав знаться нам с Виною,
Страданью выдаете нас,
Вину преследуете Мздою.

Благодарственный молебен


О, наставники наши и менторы!
Если глянуть на пройденный путь,
Комплиментами и сантиментами
Мы не баловали вас отнюдь.
Мы такие-сякие, порочные,
Огорчаем мы вас без конца.
Но под грубою сей оболочкою
Благодарные бьются сердца.

Над башкою над нашей дубовою
Потрудившись, побившись не раз,
Вы упорной своею любовию
Прочный дуб превратили в алмаз.
И конечно же вашими стараниями
Наши свойства и эти, и те
Засверкали различными гранями
Извините, во всей наготе.

Мы не будем ни льстить, ни задабривать,
Ни за что-то прощенья просить, -
Ведь и нам, чай, придется когда-нибудь,
Может, полных кретинов учить.
О, рачители наши, радетели,
Попечители и благодетели!
Если кажется вам, что мы чушь несем, -
Вы нас создали, мы ни при чем!



Юлий Ким

XXXV.


Стал вновь читать он без разбора.
Прочел он Гиббона, Руссо,
Манзони, Гердера, Шамфора,
Madame de Staёl, Биша, Тиссо,
Прочел скептического Беля,
Прочел творенья Фонтенеля,
Прочел из наших кой-кого,
Не отвергая ничего:
И альманахи, и журналы,
Где поученья нам твердят,
Где нынче так меня бранят,
А где такие мадригалы
Себе встречал я иногда:
E sempre bene, господа.



XXXVI.


И что ж? Глаза его читали,
Но мысли были далеко;
Мечты, желания, печали
Теснились в душу глубоко.
Он меж печатными строками
Читал духовными глазами
Другие строки. В них-то он
Был совершенно углублен.
То были тайные преданья
Сердечной, темной старины,
Ни с чем не связанные сны,
Угрозы, толки, предсказанья,
Иль длинной сказки вздор живой,
Иль письмы девы молодой.



XXXVII.


И постепенно в усыпленье
И чувств и дум впадает он,
А перед ним Воображенье
Свой пестрый мечет фараон.
То видит он: на талом снеге,
Как-будто спящий на ночлеге,
Недвижим юноша лежит,
И слышит голос: что ж? убит.
То видит он врагов забвенных,
Клеветников, и трусов злых,
И рой изменниц молодых,
И круг товарищей презренных,
То сельский дом - и у окна
Сидит она... и всё она!



XXXVIII.


Он так привык теряться в этом,
Что чуть с ума не своротил,
Или не сделался поэтом.
Признаться: то-то б одолжил!
А точно: силой магнетизма
Стихов российских механизма
Едва в то время не постиг
Мой бестолковый ученик.
Как походил он на поэта,
Когда в углу сидел один,
И перед ним пылал камин,
И он мурлыкал: Benedetta
Иль Idol mio и ронял
В огонь то туфлю, то журнал

В мои осенние досуги,
В те дни, как любо мне писать,
Вы мне советуете, други,
Рассказ забытый продолжать.
Вы говорите справедливо,
Что странно, даже неучтиво
Роман не конча перервать,
Отдав уже его в печать,
Что должно своего героя
Как бы то ни было женить,
По крайней мене уморить,
И лица прочие пристроя,
Отдав им дружеский поклон,
Из лабиринта вывесть вон.

Вы говорите: «Слава богу,
Покамест твой Онегин жив,
Роман не кончен – понемногу
Иди вперед; не будь ленив.
Со славы, вняв ее призванью,
Сбирай оброк хвалой и бранью –
Рисуй и франтов городских,
И милых барышень своих,
Войну и бал, дворец и хату,
И келью… и харем
И с нашей публики меж тем
Бери умеренную плату,
За книжку по пяти рублей –
Налог не тягостный, ей-ей».

Иван Крылов


Невеста-девушка смышляла жениха;
Тут нет еще греха,
Да вот что грех: она была спесива.
Сыщи ей жениха, чтоб был хорош, умен,
И в лентах, и в чести, и молод был бы он
(Красавица была немножко прихотлива):
Ну, чтобы все имел - кто ж может все иметь?
Еще и то заметь,
Чтобы любить ее, а ревновать не сметь.
Хоть чудно, только так была она счастлива,
Что женихи, как на отбор,
Презнатые катили к ней на двор.
Но в выборе ее и вкус и мысли тонки:
Такие женихи другим невестам клад,
А ей они на взгляд
Не женихи, а женишонки!
Ну, как ей выбирать из этих женихов?
Тот не в чинах, другой без орденов;
А тот бы и в чинах, да жаль, карманы пусты;
То нос широк, то брови густы;
Тут этак, там не так;
Ну, не придет никто по мысли ей никак.
Посмолкли женихи, годка два перепали;
Другие новых свах заслали:
Да только женихи середней уж руки.
"Какие простаки!-
Твердит красавица,- по них ли я невеста?
Ну, право, их затеи не у места!
И не таких я женихов
С двора с поклоном проводила;
Пойду ль я за кого из этих чудаков?
Как будто б я себя замужством торопила;
Мне жизнь девическа ничуть не тяжела:
День весела, и ночь я, право, сплю спокойно:
Так замуж кинуться ничуть мне не пристойно".
Толпа и эта уплыла.
Потом, отказы слыша те же,
Уж стали женихи навертываться реже.
Проходит год,
Никто нейдет;
Еще минул годок, еще уплыл год целой:
К ней свах никто не шлет.
Вот наша девушка уж стала девой зрелой.
Зачнет считать своих подруг
(А ей считать большой досуг):
Та замужем давно, другую сговорили;
Ее как будто позабыли.
Закралась грусть в красавицыну грудь.
Посмотришь: зеркало докладывать ей стало,
Что каждый день, а что-нибудь
Из прелестей ее лихое время крало.
Сперва румянца нет; там живости в глазах;
Умильны ямочки пропали на щеках;
Веселость, резвости как будто ускользнули;
Там волоска два-три седые проглянули:
Беда со всех сторон!
Бывало, без нее собранье не прелестно;
От пленников ее вкруг ней бывало тесно:
А ныне, ах! ее зовут уж на бостон!
Вот тут спесивица переменяет тон.
Рассудок ей велит замужством торопиться:
Перестает она гордиться.
Как косо на мужчин девица ни глядит,
А сердце ей за нас всегда свое твердит.
Чтоб в одиночестве не кончить веку,
Красавица, пока совсем не отцвела,
За первого, кто к ней присватался, пошла:
И рада, рада уж была,
Что вышла за калеку.

Странно! мы почти что незнакомы -
Слова два при встречах и поклон...
А ты знаешь ли? К тебе влекомый
Сердцем, полным сладостной истомы, -
Странно думать! - я в тебя влюблен!
Чем спасусь от этой я напасти?..
Так своей покорна ты судьбе,
Так в тебе над сердцем много власти...
Я ж, безумный, думать о тебе
Не могу без боли и без страсти...

23

И было все на небесах
Светло и тихо. Сквозь пары
Вдали чернели две горы.
Наш монастырь из-за одной
Сверкал зубчатою стеной.
Внизу Арагва и Кура,
Обвив каймой из серебра
Подошвы свежих островов,
По корням шепчущих кустов
Бежали дружно и легко...
До них мне было далеко!
Хотел я встать - передо мной
Все закружилось с быстротой;
Хотел кричать - язык сухой
Беззвучен и недвижим был...
Я умирал. Меня томил
Предсмертный бред.
Казалось мне,
Что я лежу на влажном дне
Глубокой речки - и была
Кругом таинственная мгла.
И, жажду вечную поя,
Как лед холодная струя,
Журча, вливалася мне в грудь...
И я боялся лишь заснуть, -
Так было сладко, любо мне...
А надо мною в вышине
Волна теснилася к волне.
И солнце сквозь хрусталь волны
Сияло сладостней луны...
И рыбок пестрые стада
В лучах играли иногда.
И помню я одну из них:
Она приветливей других
Ко мне ласкалась. Чешуей
Была покрыта золотой
Ее спина. Она вилась
Над головой моей не раз,
И взор ее зеленых глаз
Был грустно нежен и глубок...
И надивиться я не мог:
Ее сребристый голосок
Мне речи странные шептал,
И пел, и снова замолкал.
Он говорил:
"Дитя мое,
Останься здесь со мной:
В воде привольное житье
И холод и покой.

*

Я созову моих сестер:
Мы пляской круговой
Развеселим туманный взор
И дух усталый твой.

*

Усни, постель твоя мягка,
Прозрачен твой покров.
Пройдут года, пройдут века
Под говор чудных снов.

*

О милый мой! не утаю,
Что я тебя люблю,
Люблю как вольную струю,
Люблю как жизнь мою..."

И долго, долго слушал я;
И мнилось, звучная струя
Сливала тихий ропот свой
С словами рыбки золотой.
Тут я забылся. Божий свет
В глазах угас. Безумный бред
Бессилью тела уступил...

Судьба

Ну, как мне выплеснуть осадок боли,
Рассыпать, словно мелкие монеты,
Опять играем мы чужие роли,
Опять не так расставлены планеты.

Вернуть бы всё назад на четверть века,
И годы эти выбросить на ветер.
Два близких, очень близких человека,
Никак не могут встретиться на свете.

И всё уже просчитано, возможно:
Один стоит в кругу, другой за кругом.
Сойти с пути, намеченного, сложно,
И ходим бесконечно друг за другом.

Ну, как мне выплеснуть осадок боли,
И чтобы не пройти сегодня мимо,
На зло судьбе, возьму всю силу воли,
И крикну звёздам – я иду к любимой!

И будет мост построен через реку,
Преграды рухнут и пути найдутся.
Два близких, очень близких человека
Сегодня обязательно сойдутся.


Я буду очень редко, в очень малых дозах вставлять стихи не Золотого века

Слушать этот музыкальный файл

Нужен только предлог

Нужен только предлог,
чтобы прежний итог
утомил.
Нужен только предлог,
чтобы новый виток
поманил.
Нужен только предлог,
и томление ног
разберет.
Нужен только предлог,
чтоб собрать узелок
и – вперед.
Нужен только предлог,
чтобы в сетке дорог
заплутать.
Нужен только предлог,
чтоб распутать клубок
и устать.
Нужен только предлог,
чтоб ступить на порог
и войти.
Нужен только предлог,
чтоб сказать: я продрог,
приюти.
Нужен только предлог,
чтоб явились пирог
и вино.
Нужен только предлог,
чтоб возвышенный слог
лег на дно.
Нужен только предлог,
чтобы после тревог
отмереть.
Нужен только предлог,
чтобы сесть в уголок
и смотреть…
Нужен только предлог,
чтоб поправить колок
и струну.
Нужен только предлог,
чтоб читать между строк
тишину.
Нужен только предлог,
чтобы сделать глоток
миража.
Нужен только предлог,
чтобы голос чуток
задрожал…
Нужен только предлог,
чтобы пестрый венок
не сплетать.
Нужен только предлог,
чтоб, сославшись на рок,
тихо встать.
Нужен только предлог,
чтоб сказать: сколько смог –
погостил.
Нужен только предлог,
чтобы щелкнул замок
и – простил.
Нужен только предлог,
чтоб в задуманный срок
быть в пути.
Нужен только предлог,
чтобы в горле комок
проглотить.
Нужен только предлог,
чтобы схлынул поток
суеты.
Нужен только предлог,
и предлог, видит Бог,
это – ты.

Кошка чудесно поет у огня,
Лазит на дерево ловко,
Ловит и рвет, догоняя меня,
Пробку с продетой веревкой.

Все же с тобою мы делим досуг,
Бинки послушный и верный,
Бинки, мой старый, испытанный друг,
Правнук собаки пещерной.

Если, набрав из-под крана воды,
Лапы намочите кошке
(Чтобы потом обнаружить следы
Диких зверей на дорожке),

Кошка, царапаясь, рвется из рук,
Фыркает, воет, мяучит.
Бинки - мой верный, испытанный друг,
Дружба ему не наскучит.

Вечером кошка, как ласковый зверь,
Трется о ваши колени.
Только вы ляжете, кошка за дверь
Мчится, считая ступени.

Кошка уходит на целую ночь,
Бинки мне верен и спящий:
Он под кроватью храпит во всю мочь -
Значит, он друг настоящий!

Есть у меня шестерка слуг,
Проворных, удалых.
И все, что вижу я вокруг, -
Все знаю я от них.

Они по знаку моему
Являются в нужде.
Зовут их: Как и Почему,
Кто, Что, Когда и Где.

Я по морям и по лесам
Гоняю верных слуг.
Потом работаю я сам,
А им даю досуг.

Даю им отдых от забот -
Пускай не устают.
Они прожорливый народ -
Пускай едят и пьют.

Но у меня есть милый друг,
Особа юных лет.
Ей служат сотни тысяч слуг, -
И всем покоя нет!

Она гоняет, как собак,
В ненастье, дождь и тьму
Пять тысяч Где, семь тысяч Как,
Сто тысяч Почему!

Киплинг был прекрасным мужем и любящим отцом. Своей любимой дочке он посвящал стихи и сказки...

Гнев, богиня, воспой Ахиллеса, Пелеева сына,
Грозный, который ахеянам тысячи бедствий соделал:
Многие души могучие славных героев низринул
В мрачный Аид и самих распростер их в корысть плотоядным
5 Птицам окрестным и псам (совершалася Зевсова воля),
С оного дня, как, воздвигшие спор, воспылали враждою
Пастырь народов Атрид и герой Ахиллес благородный.
Кто ж от богов бессмертных подвиг их к враждебному спору?
Сын громовержца и Леты - Феб, царем прогневленный,
10 Язву на воинство злую навел; погибали народы
В казнь, что Атрид обесчестил жреца непорочного Хриса.
Старец, он приходил к кораблям быстролетным ахейским
Пленную дочь искупить и, принесши бесчисленный выкуп
И держа в руках, на жезле золотом, Аполлонов
15 Красный венец, умолял убедительно всех он ахеян,
Паче ж Атридов могучих, строителей рати ахейской:
"Чада Атрея и пышнопоножные мужи ахейцы!
О! да помогут вам боги, имущие домы в Олимпе,
Град Приамов разрушить и счастливо в дом возвратиться;
20 Вы ж свободите мне милую дочь и выкуп примите,
Чествуя Зевсова сына, далеко разящего Феба".

В недобрый час я взял жену,
В начале мая месяца,
И, много лет живя в плену,
Не раз мечтал повеситься.

Я был во всем покорен ей
И нес безмолвно бремя.
Но, наконец, жене моей
Пришло скончаться время.

Не двадцать дней, а двадцать лет
Прожив со мной совместно,
Она ушла, покинув свет,
Куда - мне неизвестно...

Я так хотел бы разгадать
Загробной жизни тайну,
Чтоб после смерти нам опять
Не встретиться случайно!

Я совершил над ней обряд -
Похоронил достойно.
Боюсь, что черт не принял в ад
Моей жены покойной.

Она, я думаю, в раю...
Порой в раскатах грома
Я грозный грохот узнаю,
Мне издавна знакомый!

Прощай, красавица моя.
Я пью твое здоровье.
Надоедать не стану я
Тебе своей любовью.

Прощай, прости! Перенести
Сумею я разлуку.
А ты смекни да разочти,
Кому отдашь ты руку.

Ты говоришь: - Вступать мне в брак
Покуда неохота. -
А я скажу: - Я не дурак,
И ждать мне нет расчета.

Я знаю, ждет твоя родня
Кого-то побогаче.
Она не жалует меня.
Ну, дай вам бог удачи!

Меня считают бедняком
Без имени и рода.
Но не нуждаюсь я ни в ком, -
При мне моя свобода.

Башка и руки - вот мой клад.
Всегда к труду готов я.
Как говорят, - сам черт не брат,
Покуда есть здоровье!

Оно, конечно, высоко
Летит иная птица.
Но в дальней птице так легко
Порою ошибиться.

Прощай, мой друг. Я ухожу,
Куда ведет дорожка.
Но, может, в полночь погляжу
Я на твое окошко...