Телефон...звуковые волны запутываются в тумане сигаретного дыма,кто-то звонит. Неужели это кому-то нужно?? уехавшая мечта...та ,которая сейчас садится в поезд на Варшаву,в сером плаще и желтых туфлях на босую ногу. призрак оставивший в шкафчике помаду,есенция счастья по ошибке пролитая богами на землю! и надо же, именно в это время он шел за батоном. не то чтобы хотелось есть,просто от нечего делать. плелся как всегда,не замечая ни прохожих, ни препятствий... и зря...ко Дню Независимости проводились ремонтные работы и на бульваре валялось куча камней.горожане умело лавировали в этом бардаке, посылая в ад неторопливых рабочих. только ему было все равно. когда человеку нечего терять он не смотрит под ноги. к счастью или нет это чудо споткнулось об огромный камень, и,не найдя ничего лучшего схватилось за сумку проходящей мимо хрупкой девушки... та естественно не удержалась и рухнула наземь.всего можно было ожидать, но только не улыбки!! робкой и доброй,как у ангела.еле удалось уговорить ее пойти к нему чтоб обработать разбитые об асфальт колени. долго не соглашалась и отнекивалась,но все же пошла...и даже выпила чаю с фруктами...
Нет смысла описывать внешность, это не важно. Мечта это то что внутри,она бестелесна как облако и сладкая как нектар. стоит только докоснуться и будешь вечно искать в ней свое отражение ...она уехала. в варшаву. в тот же день,и больше никогда не вернеться....
...наконец сняли трубку. --Алло..--какая вечеринка? завтра? ну,ладно.. приду.. слушай,а когда мы в последний раз виделись?

Иногда чтобы перестать быть пофигистом нужно споткнуться...

Однажды, маленький мальчик гулял в саду и заметил в одной из беседок весьма старомодного джентльмена. Он был во фраке и котелке, с длинной тростью и блестящими карманными часами. Когда мальчик подошел поближе, чтобы рассмотреть его как можно лучше, джентльмен повернул голову в его сторону.
- Вы очень красивый, как кукла, - искренне сказал мальчик.
Джентльмен усмехнулся: «Если думаешь, что это был комплимент, то должен признаться, что ты совсем не умеешь говорить комплиментов»
- Это не комплимент, - сказал мальчик. – Я искренне считаю, что внешняя красота – не что иное, как проявление красоты внутренней. А хорошие вещи должны происходить с хорошими людьми.
- Ты слишком много читаешь сказок, - сказал джентльмен, поправив тростью котелок. – Мир был бы многим лучше, если бы взрослые тоже читали сказки.
Мальчик задумался: «Но как же тогда отличить где правда, а где нет?..»
- Наверное, это каждый должен решить для себя сам. Есть у меня один знакомый, опустившийся в поисках правды на самое социальное дно. Ибо, по его словам, излишняя вычурность только скрывает действительность. Но, хоть зачастую это и так, правда не обязательно должна быть грязной…
- А вы любите жизнь? – спросил мальчик, подняв глаза на своего собеседника.
- Да, - ответил тот, - я люблю жизнь. Но более не за то, какая она есть, а за то, какой она должна быть. А еще - она слишком коротка, чтобы ею разбрасываться…
- А людей вы любите?
- Да, и людей я люблю.
- И тоже не за то, какие они есть, а за то, какими они должны быть?
- Нет, знаешь, людей я люблю именно за то, какие они есть. За ту уникальность, что им свойственна.
- А что свойственно вам? – спросил мальчик.
Джентльмен задумался: «Я – художник. Мне свойственно быть несвойственным»
- А в Бога вы верите?
- Да, я верю в Бога. И знаю, что он верит в меня.
- Могли бы вы дать мне какой-нибудь совет? – спросил мальчик, горько вздыхая.
- Конечно, - сказал джентльмен. – Мой тебе совет – никогда не говори с незнакомцами.
Не успел мальчик поднять голову, как джентльмена не стало. Единственное, что от него осталось – блестящие карманные часы на тонкой цепочке, случайно оброненные в траву. Мальчик поднял их и положил в карман.

За пределом

Никто не ведает предела,
Пока к нему не подойдет.
А что за ним? Нам нету дела,
Не скоро наш черед придет.

Пускай пугает гул орудий,
Не мы же начали войну!
Нас только совесть и осудит,
Другой судья нам ни к чему!

Куда же бросить взгляд учтивый?
Во Тьму, что грезит наяву?
Или на Свет, власть взявший силой,
Стирая блеск людских заслуг.

Ответов нет. Одни вопросы,
Что ночью мучают во сне.
Быть может, выжить нас попросят,
Но эта участь не по мне…

Далее

Не надо говорить мне о любви…
Оставьте для себя всю вишни сладость
Зачем глухое «только позови»?
Чтоб отравить вконец земную радость?

Не надо жить весною за окошком
Таить надежду сердца, что растает снег
Забудется все это, понемножку
Средь ярких дней, тревог, других побед

Не надо верить,я прошу вас!
Поэту глупому за монитором ночью
Да!я люблю! Но это ужас…
Сомненья ставят слишком много точек..

Для кого-то жизнь - лишь медленная битва,
Для кого-то годы - потраченное время...
Я стою у края, острого, как бритва,
Я пытаюсь ждать, я пытаюсь верить.

Кто-то, как змея, выжидает часа
Чтоб сверкнуть зубами в долгожданном счастье...
Мне же по ночам эти зубы снятся
Вместе со зловоньем хладнокровных пастей.

Кто-то убивает время безрассудно,
И совсем не видит в этом преступленья...
Как подстреленных птенцов, я ловлю секунды,
Ведь не лечит время собственных ранений.

Сколько же терпеть напрасность ожиданий?
Время, как вода, капает сквозь пальцы...
Беспощадней нет в мире наказанья,
Чем чего-то ждать... Ждать и не дождаться...

Жизнь даётся человеку только один раз. И только один человек из миллиона ценит это.

Ветер,сёстры

Я иду против ветра. Вокруг лишь туман. И музыка.
Когда ты закрываешь глаза, ты можешь почувствовать жизнь. Так как чувствую я. Ты можешь услышать, как поёт ветер. Как дышит земля.
Я бегу по мокрой траве. На мне лёгкое платье. Пальцы моих ног чувствуют каждую травинку, каждый камешек и каждую каплю, оставленную дождём.
Я ловлю губами воздух. Как будто это мой последний день. Последний день жизни. Я могу забыть, кто я. Я могу потерять своё лицо. На эти несколько минут, на эти несколько мгновений, которые важнее чем целая жизнь.
Сейчас я чувствую лишь природу. Она так близко, как никогда раньше. С каждым шагом я всё больше чувствую себя частью этого огромного мира. И совсем не хочется быть особенной, отличаться ото всех. Лишь хочется стать лёгким ветерком и летать вокруг земли. Или стать морем. Подчиниться ветру, дрожать от каждого его порыва. Быть милосердной к людям и помогать им искать путь домой, на берег.
Но ничто не длится вечно. Ничто не остаётся с нами навсегда. Стоит подумать о том, хорошо это или плохо. Вечность может пугать, а может и быть такой желанной. Но никогда нам не почувствовать её присутствие. Просто мы зависим от времени. Это всё что у нас есть.
more

Я лежала в кромешной темноте, вокруг было так же тихо, как и видно, мне даже иногда казалось, что я оглохла. Дерево, из которого был сделан гроб, в котором я лежала было еще свежим, но уже не теплым, а его запах ослабевал каждым моим вдохом. Я сложила руки на груди крестом и попыталась заснуть, что бы умирать не в таких страшных муках. Хотя меня не так легко убить, как кажется. Да, я с каждой минутой слабела, но я жила. С каждым вдохом воздуха становилось все меньше, считанные мгновенья отведенные на мой век подходили к концу. Заснуть мне никак не удавалось, мучили мысли о том, за что со мной так жестоко обошлись? Хотя глупо было бы обманываться в последний час. Просто меня захотели убить. Я приподняла правую руку и она уперлась в крышку гроба, обитую шелком. Мягкая ткань ласкала кончики пальцев. Я уже начала мерзнуть, как вдруг потеряла сознание из-за недостатка воздуха.

Когда я очнулась, могилы уже не было. Она осталась где-то на северо-востоке от меня. Я лежала на животе на опавшей холодной листве. Судя по всему это, был лес. Опавшая листва веной? Бывает. Ведь это не просто лес, а лес ее души. Помню, вчера тут была весна. Все цвело и пахло. Как много изменилось меньше чем за сутки. Мне нужно было срочно выбираться отсюда, потому что ни опушка, на которой я лежала, ни деревья доверия мне не внушали. Летать я больше не могла. Крыльев у меня не было, силы, которая бы меня могла поднять в воздух – тоже. Я рушила тогда попробовать сделать метлу, но палка, которую я подняла с земли, превратилась в гадюку, и пришлось ее выпустить из рук, пока она меня не укусила. Придется идти пешком через этот страшный лес. Куда идти я не знала. Я увидела только одну тропинку, по ней и пошла. Шла я довольно долго, уже начало смеркаться, когда я вышла из леса. На горизонте уже маячил город. Я еще не могла понять, с какой его стороны я нахожусь, но радовало то, что я уже вышла из леса души, безболезненно пересекла границу между реальностью и внутренним миром. Когда я подошла к городу, уже совсем стемнело, я находилась на юго-западе города и даже увидела знакомую станцию метро. Около нее, помниться, был магазинчик, там продавали и давали напрокат крылья разных форм и размеров. Я решила зайти. Без крыльев мне далеко не уйти. Я прошла в маленькое помещение полное унитазов, кранов и прочей сантехники. Никого кроме меня и продавца не было, так что я не стала таится, но все равно тихим голосом произнесла:
-Здравствуйте, мне нужны крылья. Форма – классическая, размер – третий, крылья – феникса.
-Крылья феникса только лицам от восьми лет, - сказал сурово продавец, парень лед двадцати-двадцати трех от роду.
-Тогда давайте с перьями ангела.
Ангельские перья тоже не плохие. Надежные, но они дороже гораздо, боюсь, денег не хватит. Когда парень дал мне крылья, он посмотрел на меня так, будто хотел что-то сказать, но передумал. Еще через секунду он спросил:
-Вас хоронили заживо?
Все с ним ясно. Никогда, таких как я не видел. Брошенным всяким крылышки раздает, а такую как я видит впервые. Мне стало жаль его психику.
-Сильно видно?
-Вы полупрозрачны.
И он был прав. Я была похожа на приведение. Но это лишь вызвало у меня улыбку:
-Чего замер-то? Никогда заживо похороненных не видел?
-Нет, только изгнанных.
Ну, да, так я и думала.
-Тогда вон ту мазь дай – я указала на восстанавливающий крем для заживо погребенных, таких как я, ослабленных и полуумерших. Парень протянул мне баночку и я ушла в соседнюю комнату, где находилась примерочная. Крылья оказались очень удобными, а крем преобразил мой облик: я снова стала невидимой, но ощутимой. Я посмотрела на свою одежду и тяжело вздохнула: разорванные джинсы, все в грязи, мокрые, босые ноги, черный топик с абсолютно открытой спиной тоже был разорванным и грязным. Но по большому счету мне не важно как я выгляжу сейчас. У меня даже было желание сорвать с себя одежду. Но я передумала. Вышла из кабинки, расплатилась с продавцом и пошла в сторону квартиры моей убийцы.
Как и следовало ожидать, она сидела перед монитором маленького ноутбука и пялилась бездумными глазами в экран, обсуждая мою смерть. Я погладила ее по голове, поцеловала в щеку и стала нашептывать:
- Да не пиши ты всем и каждому о моей смерти, ибо я жива, не обсуждай мою смерть, ибо еще не пришел час моей кончины. Меня же не так просто убить. Ты же лучше ему напиши, скажи ему, что я жива, напиши скорее…
Закончить мне не удалось. Я не заметила, что в темном углу сидела Гордость. Ох, и не люблю я ее! Да, она не дает опуститься, но это она виновата в моей смерти. Это она нашептала Каролине о том что она унижается, если пишет первой, что нужно быть гордой… Как она кидала землю на мой гроб… как она закрыла крышку… как она шептала мне: «Умри!»… я отступила на шаг. Потом еще на один. Я была слаба, я не была готова к бою. Гордость была гораздо сильнее меня. Я и не заметила как из носа потекла кровь, боль разлилась по телу.
-Уходи. Не умерла, так уходи. Немедленно! – сказала она мне холодным металлическим голосом.
-Нет! Не уйду! Тебе Читать далее...

Здравствуй добрая Весна
Растерзай мои мечтанья
Жизни ветер пить до дна
И в рассветах ярких таять

Раскрываться. В сердце - свет
Дождь на душу. Расцветаю
Кто-то скажет: правды нет
Но она в Весне - я знаю

Пена лёгких облаков
В голубом сиянье неба
Я сумею жить легко
И в Весну поверить слепо

Здравствуй добрая Весна
Забери мои печали
Я сегодня не одна
Меня с ветром обвенчали

Я свободна от всего
от зимы, от боли грозной
Я сумею жить с Весноой
Веря в правду несерьёзно

Зелень. блеск живых теней
возрожденается из стужи
Эта тихая капель
И с зеркальной гладью лужи

Роспись света на стекле
Милый солнечный афтограф
Солнце помнит обо мне
И моём нескрытом доме

Здравствуй добрая весна
Ты смогла меня избавить
От ненужных бликов сна
И недремлющих кошмаров

До свидание весне
Мои робкие прощанья
слишком ярко стало мне
В глупом счастья ожиданье

 

Казалось, что вся ее кожа, мертвенно белая и нежная, как жабье брюшко, и знать не знала порочных ласк солнечных лучей. Длинные иссиня-черные волосы развивались при дуновениях теплого летнего ветерка. Ярко-зеленые глаза нежно пожирали модный глянец Космополитена. Вся она напоминала страшно дорогую фарфоровую вазу династии Мин. Такая же тонкая и хрупкая и столь же равнодушно-молчаливая, хранящая в своем заманчивом нутре темную бездну секретов.
Он же казался ее абсолютной противоположностью. Полный юношеской гиперсексуальности, граничащей с озабоченностью, он запускал правую руку ей под блузку от Louis Vuitton, в надежде сорвать запретный плод. Взглядом и губами искал ее глаза, пытаясь прочесть в них хоть какую-то реакцию на свое существование. Тщетно. Ее гораздо больше интересовал глянцевый фотоотчет с последнего показа Versace и непослушный локон волос, который она теребила в глубокой задумчивости. А он растекался мыслью по древу, нес какую-то чувственную пургу и даже порывался встать на колени.
За всю свою жизнь я не встречал зрелища более отвратительного и мерзкого.
Ярко-желтая лавочка, хранившая память о сотнях подобных парочек, и опустевший сквер в лучах заходящего солнца гармонично дополняли эту густую и вязкую, словно клей, атмосферу уныния. Повсеместной безнадеги. Я с огромным трудом подавил в себе рвотные позывы.
Наконец, она взглянула на часы, поднялась со скамейки и, громко стуча высокими каблуками по вскипяченному асфальту, направилась прочь. Он бросился за ней. А я за ними.

Я догнал ее в подъезде. Совал с нее маску ледяного равнодушия. Заставил кричать. Окрасил ее бледную кожу в алый цвет. Накрыл картонными коробками. Какая-никакая, а все же маскировка. Ее пылкий принц погиб пятью минутами ранее. Теперь они на небесах. Возможно даже в раю. Танцуют медленный вальс, а крошечные ангелочки играют на арфах. Специально для них.

- Вам следует пойти в полицию и во всем признаться, - голос моего персонального Иисуса по ту сторону исповедальни дрожит, как кленовый листок на ветру.
- Непременно. Как только покончу с делами.
- Вы сумасшедший.
- Я одержим. Но не дьяволом, а Богом. Но кто сказал, что это лучше? Подумайте, святой отец, сколько уже было, а сколько еще будет религиозной боли, смертей, костров, крестовых походов. Ничего не проходит бесследно. Это навсегда, это с нами - кровоточащие стигматы на распятом теле общества.

В моем рукаве еще много пиковых тузов, каждый из которых являет собой историю. Историю, полную крови, стали и луговых цветов, как символа вселенского равновесия и домашнего уюта.
Я достаю их все. Рассказываю про индийца, которого я убил отверткой, исключительно из-за своей расовой нетерпимости. О ди-джее, торгующим кислотой, что был изнасилован куском заточенной арматуры. О милой старушке, которая, миновав острые резцы мясорубки, стала еще более милой. О проститутке, никак не желавшей отдаться моему сенбернару, что впрочем, не было такой уж большой проблемой. Во всяком случае, для сенбернара.
Я достаю их все. Кладу на алтарь вместе со своей визиткой, дабы в случае чего святой отец знал, где меня искать. И ухожу, оставляя его наедине с собственными кошмарами.
читать далее

***
На улице прекрасная погода,
А я сижу, грущу немного.
Прошу я у тебя прощенья
За все обиды, ссоры, тренья.

За эти месяцы зимы,
Так очень стал мне дорог ты.
Ты помогал всегда советом
И я ценю тебя за это!

Знай, чтобы в жизни
не случилось
Я помогу тебе всегда.
А зачем нужны, тогда же –
Такие люди, как – друзья!

Посвящается Юлии Мельник.

Я ненавижу ложь,
Она лишь сглаживает краски,
А правду горькую не хочет знать душа.
Ту боль не унесешь,
Иду во тьму я без опаски,
А сердце режет лезвие ножа.
Мой буйный нрав
В бессилье бьется, словно в сетке,
А в сердце диким ритмом дышит гнев.
Да я не прав,
Но в лапах злобы, в тесной клетке,
Стою, неотвратимости покров надев.
Я не дурак,
И сам прекрасно понимаю,
Что мы парим на разных полюсах
Ее удел расти, а мой, сгорая,
Желать ей счастья, в жизни полосах.
В душе пульсирует
Одно желанье, словно знамя,
Все бросить и лететь туда,
Где злобы нет
Где нету слова расставанье,
Где светит моя нежная звезда.
Увы, но та звезда,
Несовершенен мир, в другие дали светит
И в новом небе обольщает глаз,
Быть может навсегда
Очаг души той блеском луч осветит,
Но это уже сказка не про нас.

Небольшой рассказ в стиле фэнтези, пока ещё не дописанный. Только пролог и 5 глав. Кто смотрел аниме "Инуяша" - сюжет поймёт легко. Пролог так выложу, остальное под кат.

Пролог

Солнце уже приближалось к горизонту. С другой стороны уже подходила ночь. Аланиэ, наконец добравшись до очередной площадки, упала на холодные камни огромной лестницы, ведущей к древнему храму.
Аланиэ закрыла глаза. Смотреть наверх не хотелось. Сюда она шла полдня, и до сих пор не прошла и половины. Все её друзья рано или поздно бросали её и возвращались назад. Вобщем, она и не винила их - их затея с самого начала рассматривалась как невозможая. Никто и не надеялся, что что-то из этого получится. Никто, кроме Аланиэ, которая верила, что это - единственный шанс спасти деревню.
Это началось уже много лет назад. На деревни в округе без конца совершали набеги бандиты. Многие воины уже погибли в борьбе. Людям оставалось только терпеть и строить убежища.
Последнюю надежду давала легенда о магическом мече. Согласно ей, герой, владевший этим мечём, пронзил сердце древнего дракона, пытавшегося уничтожить весь род человеческий, и запечатал его в пещере на горе. И именно под этой горой располагалась деревня, в которой жила Аланиэ. Правда, никто уже не верил в легенду, да и в пещере никто никогда не бывал. Но ведь эту лестницу кто-то построил, и ворота у входа в пещеру тоже - значит что-то там да есть. Именно такие выводы и толкнули Аланиэ и её друзей попытаться совершить невозможное - достать тот самый меч. В любом случае, в спешке они совершили одну непростительную ошибку: надеясь достать меч они забыли про дракона.



читать

Настроение сейчас - Так себе

Эпиграф: «С наружи и изнутри мир выглядит по разному »

Черный…
Месяц завис над землей, сияя и радуясь. Он радовался тому, что снова воцарил над этим миром, высасывая из него все краски и заполняя ими себя самого. Тени сгустились, как будто незримый художник разлил на белый холст черную краску. Тьма легла одеялом, закрывая все вокруг.
Белый…
Снег был везде. Он был единственным соперником месяца… Он добавлял красок. Огромным, белым морем раскинулся по земле, как фосфорный, освещая тьму, доказывая ночи, что не все еще в ее власти.
Красный…
Рекой факелов из тьмы выбивались Стоп-огни… Медленным потоком текли они по дороге, уже утонувшей в ночи. Злобными демоническими глазами смотрели вокруг, раскидывая в сторону взгляда огонь…
Три цвета захватили мир… Уничтожили все, что было до этого и создали свой. Сумеречный мир. Это был бешенный танец диких оттенков. Снег, лежащий на деревьях был белый как жемчуг, а сами деревья напоминали обугленные головешки. Создавалось ощущение, что это березы, опаленные неизвестным пожаром.
Как подземные чудища выбивались из-под ярко белого пола тени этих самых деревьев. Растопырив, свои многопалые лапища, они хватали прохожих за брюки. Медленно тянулись они к своим новым жертвам. Но вдруг… Резкий бросок. Чудовища одно за другим бросаются с мест, накрывая собой маленьких, темных ничего не подозревающих людей… Но хвосты чудищ плотно вросли в землю и ужасные монстры, голодные и одинокие стали возвращаться на свои места. Это машина, наглее других, поехала по обочине, высвечивая фарами обычные деревья, обычную дорогу, обычных людей… Как бы в протест против этого, подземные исполины совершили свой сколь бешенный, столь бесполезный бросок.
Кто из людей идя тогда улице думал как прекрасна ночь??? Как мне жаль этих людей которые шли и не видели монстров, демонов, сказочные деревья… Не видели эту реку живых огней… О человек, зачем ты в своем эгоизме забываешь посмотреть по сторонам. Ведь все мы, маленькими детьми, играли в игры, проявляя бесконечность своего воображения.
«Куда девался тот мальчик, которым я был когда-то?» спрашивал старец в постановке «Звезда и смерть Хаокина Муриетты».
«Куда девалась ваша беззаботность?» спрашиваю я. Сколько людей вокруг?? Кто спешит, укутавшийся от холода, кто идет еле держась на ногах от выпитого спиртного… Мимо мня прошла одна только парочка. Парень и девушка. Они шли держась за руки как маленькие детки, лавируя между чудищами лежащими на земле.. Девушка что-то щебетала, а парень смотрел на свою спутницу и улыбался. А потом девушка посмотрела на небо… Я не слышал их разговора… Очень жаль… Но среди всей толпы… Среди всей слепоты они были единственные зрячие.

Осенний ветер стукнул ставнями дома. Еще раз, и еще. Стук, стук, стук… Дом проснулся. Ветер послужил ему будильником. Сколько же он спал? Долго. Очень долго. Десять лет. А может больше?
Раньше дом часто просыпался. Ведь к нему часто приходили Гости.
Дом был построен в 1900 году. Давно. Но начал он свое настоящее существование тогда, когда затикали его часы с кукушкой.
Дом до сих пор помнил своих первых хозяев, своих первых Гостей. Это были молодожены Ларсоны. Милые люди, но, не прожившие в Доме даже двух недель. Умерли. Дом скучал по ним, но не долго.
В том же 1900 году в Дом приехала семья Карстонов. Дом даже помнил их имена: Рут, Джордж и малышка Нона, которой было три года. Милая была девчушка.
Карстоны прожили в Доме восемь лет. Потом все умерли. Все вместе. В одну ночь. Сердечный приступ. Врачи долго не верили, что Нона, которой было всего одиннадцать лет, могла умереть из-за болезни сердца, но так оно и было.
Дом тоже грустил по Карстонам. Даже больше чем по Ларсонам. Но что поделаешь?
Часы продолжали идти.
Вплоть до 1913 года Дом пустовал. За пять долгих лет, он истосковался по людскому общению, по людской заботе, любви. Дому не хватало Гостей.
Но вот, в 1913 году в Дом приехала большая семья Льюистонов: мистер и миссис Люьистон и пятеро их детишек – семилетние близнецы Томми и Джонни и их сестры – Миранда, Сара и Джоанна.
Они ухаживали за Домом, содержали Его в чистоте и порядке.
Но вскоре началась. Первая Мировая Война, и мистер Льюистон вошел в ряды американской армии.
С войны он так и не вернулся, а семья его умерла через десять лет спустя как поселилась. Ну, вы же знаете, сердечный приступ и все такое.
Потом в Доме никто не жил пятнадцать лет.
Но в 1938 году Гости приехали. Пожилые итальянцы мистер и миссис Марионе, решившие эмигрировать в Америку под конец своей жизни.
Они сразу понравились Дому – они ухаживали за ним, чистили, мыли. Мистер Марионе починил то, что сломалось в Доме за те пятнадцать лет, что тот стоял в одиночестве.
Но по прошествии восьми лет Марионе не стало. Вы, верно, думаете, что здесь замешан Дом? Нет, это не так. Они же были старые и умерли они от старости.
Еще до смерти Марионе местные жители говорили, что Дом проклят. Никто не жил в нем дольше десяти лет. Никто. А некоторые не проживали в нм и месяца. Да что там месяца, недели.
Пошло двадцать семь лет. Долгих двадцать семь лет. Дом обветшал, сильно состарился. Но часы все еще тикали, сердце все еще билось.
Вскоре рейлторская компания выделила деньги на восстановление некоторых домов. И нашему Дому повезло, он вошел в этот список.
И вот, в 1975 году он предстал в своей кассе – обитый белым сайдингом, с новыми оконными рамами, с новыми обоями, с новыми дверьми, с новой крышей. Только одно осталось старым – часы с кукушкой.
Его тут же купили, семья Шапиро. Родители и их дети – одиннадцатилетняя Рамона и двухгодовалый Брайан.
Они понравились Дому: аккуратные люди, содержащие все в порядке и в частоте. Но они так быстро надоели ему…
Уже через три недели Шапиро не стало.
Часы тикали.
Больше Дом не решились продавать. После смерти маленького мальчика никто уже не сомневался, что Дом проклят. Что в нем обитает Зло. Рейлторы сняли его с продажи.
Дом уснул. И уснул надолго.
И вот сегодня часы в Доме еще идут. Его сердце еще бьется, и он ждет новых Гостей.

(Этот рассказ стоит в моем дневе. Вот решил выставить его сюда.)

На горы опускался безмятежный вечер. В его спокойствии было все его величие. Черными пятнами он накрывал низины, на время оставляя верха своему вечному врагу. Все менялось, и приобретало новые очертания. Над крутым обрывом, исчезающем в кипящей реке, одиноко сидел маленький птенец орла. Он уже умел летать. И уже успел порадовать не одного человека своей стремительной фигурой, пролетающей над головой. И каждый, к кому он летел, с радостью махал на встречу рукой или показывал пальцем, делясь с друзьями увиденным зрелищем. Он никогда не был одинок. Друзья орлята и братья всегда были рядом. Но вот он один... Неправильно спикировав на свою добычу, он повредил свое крыло. Он не может летать - и он один.
В красном мареве заката глаза приобретали зловещий оттенок. Он посмотрел на горы и в груди резко защемило: неужели я никогда не смогу увидеть вас с высоты? Всю жизнь смотреть с низу не могу...
Внизу с диким рокотом несся Аргун. В дали виднелись поселки людей. Недалеко был мост. Мосты... Люди возводят их ведь они не умеют летать.. Я умею... Или уже нет???
Крыло наливается болью... Боль не сильная но при попытке взлететь очень мешает. Мост... Люди...Люди могут все... А мне, кроме неба не надо ничего...
Река Аргун, я знал тебя с детства... Всегда, когда я пролетал над тобой, ты радовала меня переливами своих волн... И как волна нахлынули воспоминания: Желтые переливы солнца танцевали с беспорядочно бегущим потоком, прыгали в пену порогов и взмывали вверх на брызгах, летящих во все стороны. Орленок всегда был не такой как все... Он умел видеть такие мелочи... Но сейчас его внимание полностью завлек мост. Грудь наполнила решимость. Они не могут летать... Они возводят мосты. Я МОГУ... Мне не нужен мост... Я МОГУ ЛЕТАТЬ. В груди все клокотало, хотелось кричать: Я МОГУ.
Он подошел к краю обрыва... Мост для других... Не таких... Я МОГУ...
Он расправил крылья... Я МОГУ....
Внизу с шумом ожидая своей жертвы шумела горная река...
Я УМЕЮ ЛЕТАТЬ.... Поврежденное крыло засаднило....
Брызги с мертвенным блеском луны прыгали к орленку и манили к себе...
Один шаг должен решить его судьбу... Он рожден летать...
Вода внизу бушует, требуя свое... Страх...Смогу или нет???
Каким-то чудом оторвавшись от гипноза Аргуна он снова взглянул на мост. Люди не умеют летать... Внезапно спокойствие охватило его душу... Страх ушел... Люди не умеют, а он рожден.
И вот он - момент истины... Сейчас все и решиться... И маленький орленок, забыв про все шагнул в неизвестность, оставив на вершине обрыва мысль о том, что люди не умеют летать...

[385x363]

Даже не знаю как это назвать. Где раздел "размышления"?

Знакомый моего знакомого. Когда пришло время явиться на медосмотр в военкомат , он подошел к психологу и сказал:
Существую только я, а все остальное - плод моего воображения. Попробуйте меня в этом переубедить.
Психолог молча посмотрела на него, вывела на документах привычную закорючку и поставила штамп - ЗДОРОВ.
Для Родины ты не просто Гражданин. Ты - дипломатический инструмент. 70 кг здорового мяса.
Ты ГОДЕН К УПОТРЕБЛЕНИЮ.
Но я не об этом хотел поговорить.
Тот знакомый моего знакомого - он еще долго обращался к своим друзьям. Ну давайте, убедите меня в обратном!
Долго ли, коротко ли - наконец, кто-то смог привести довод. Он строил свои рассуждения так:
Всё вокруг - плод твоего воображения - говорил кто-то тому парню - Значит и твои родители - плод твоего воображения. Без них небыло бы тебя. Значит и ты сам - плод своего воображения.
На этом цепочка заканчивалась: ты сам себя придумал, а такое невозможно. Точка.
Хотя на самом деле - а почему бы и нет?
Вообрази на минуту:
Ты - сон человека, которым себя воображаешь, но и он тоже не настоящий. Это цепь воображения, звеном которой являешься ты.
Тогда возникает логичный вопрос- кто же реален, а кто нет? Кто стоит во главе?
Давайте посмотрим на знакомые нам вещи с другой точки зрения. Что мы знаем о Боге? Теоретически.
Бог наблюдает за каждым из нас. Во сне ты наблюдаешь за героями.
Бог создал этот мир. Когда ты спишь - ты создаешь свои собственные миры.
Бог создал человека по своему образу и подобию. Тебе может сниться будто ты - огромная пчела, или пантера, или bacillus anthracis. Но все-таки, чаще всего ты - это ты.
Бог вездесущ. В каждом из нас есть частица Бога. Бог управляет этим миром. Бог - начало начал... Все что угодно находит свое логическое обоснование.

Я ничего не утверждаю.
Предположим. Просто на минуту представим что мы снимся Богу, что мы всего лишь сон, скрытый во сне... Гипотетически.
Тогда последним звуком, который услышит человечество станет звонок огромного будильника.
А пока этого не случилось - тссс... Не будите своих создателей...

Я знаю,уже старенькое,многие видели в дневе. Вообщем выложу,если кто не видел. Как обычно,приветствуется критика или просто ваше мнение,буду рада)

Я шла по заснеженной, узкой тропинке, резко спиралью уходящей ввысь. Не раз видела ее со стороны, видела, как по ней поднимаются люди. Никто из них не спустился. Я знала, что тоже не спущусь. Шла ради этого.

А вокруг кружила метель. Крупные снежинки то резко бросались мне в лицо, то начинали плавно летать по воздуху вниз и вверх, во все стороны в одном им известном вальсе. Изредка из-за облаков проглядывали лучи солнца, чуть теплые, чуть весенние, чуть грели, но не могли растопить снега. Пока не могли. А потом будет слишком поздно.

Где-то около вершины этой горы напишу имя. Вскоре после очередных морозов оно покроется льдом. Никто не увидит имя под огромным слоем льда. Я буду там же, под этим слоем. Многие шли сюда, никто не вернулся. Я иду ради этого.

Люди думают, что это дорога для сильных. Испытание. А я поняла – это дорога для слабых. Уже мертвых, но еще не умерших. Там на верху много имен, их никто не увидит, они подо льдом. Я тоже иду за этим.

Возможно, выбрала неправильный путь. Возможно я не права. Но уже поздно идти назад, я выбрала свой путь, путь для сильных слабаков. Они не знали страх, но больше не знают и жизни. Теперь и я.

Я многое успела посметь испытать. Видела искру в глазах, погасавшую при следующем взоре. Кто ты для меня – миг блаженства, обещающий вечное счастье? Друг, враг, страсть, боль, страх, смерть? Любовь?

Внизу скрип чьих-то шагов. Быстрых. Но меня уже не догнать. Он.

- Эрина! Стой! Эри!!!

Поздно. Слишком поздно. Там, на вершине, подо льдом, твое имя. Я рядом с ним.

 

Творцу

Курганы и погосты, могилы и кресты.
Творца пути незримы, безумны и просты.

Куда направишь очи, создатель всей земли?
Что нам ты напророчишь, без веры и любви?
Пускай бледнеют лица у всех твоих детей,
Что могут лишь молиться, без смысла и идей.

Не любишь непокорных, ведешь своих овец,
Пастух слепой надежды, стареющий мудрец.
Ответы ты скрываешь, вопросы задаешь.
Ты время убиваешь, но сам ты не умрешь.
Тебя питает вера, надежды простаков,
Не слушаешь молитвы, не слышишь чьих-то слов.

Ты сам избрал пучину загадок и страстей
Из ада в рай построят дорогу из костей.
Ведь люди непокорны, упрямы и горды!
И скоро ты увидишь их черный ряды!

Настанет время битвы, твой личный Рагнарек,
Но ты не проиграешь…
Ведь ты не человек….

Далее

Сковородка не к месту как-то, она меня коробит эта утварь, но на ней всё последнее четверостишие держится, не знаю... бреддд получился.... Зацените вобщем.

Солнце

Эти сломанные крылья
Мне напомнили про боль
Обожженных рук бессилье
Платье ставшее золой

Долетев до цели дикой
Обожглась огнём звезды
Я хотела стать великой
Моей смерти ждали вы

Я желала жарких игр
Солнце пробуя на вкус
Пламя опалило крылья
Жара огненный укус

И падение без страха
Счёт в секундах высоты
Крылья чёрные без взмаха
Вниз к земле меня несли

Как ломалось моё тело
Об недвижимый асфальт
Небо грустное смотрело
И беспечная толпа

И раздался вскрик короткий
Поразил всех мой полёт
Я коснулась сковородки
Мне теперь плевать на всё

На столе медленно догорала свеча. И в ней было все – и жизнь, и смерть, и страсть, и любовь, и боль. И никак нельзя было дать ей догореть! Всеми силами надо удержать хрупкое пламя на пике совершенства. Иначе случится что-то непоправимое!

Нарэ полз к свече изо всех сил перебирая сбитыми в кровь ступнями. Нет, встать он уже не мог – потерял слишком много сил. Но полз он уверенно и ни за что в жизни не отступил бы с намеченного пути. Даже Смерть, сама великая Смерть, спокойно шествовавшая в полушаге за ним, не могла помешать. Ее удел – лишь ждать, когда Нарэ сдастся.

А он был упорен, как никогда в жизни. Превозмогая просто адскую боль во всем теле. Легкий дымок подсказывал, что пламя уже близко. Зов крови.

- Отступись, какое тебе дело до нее? Это всего лишь пламя, оно не стоит той боли, - холодно, без малейшей интонации в звучании произнесла Смерть.

- Нет… - Нарэ не мог говорить, потрескавшиеся губы со следами засохшей крови не желали его слушать.

- Твои ноги теперь – лишь два куска обожженного мяса. Левой руки просто нет, а правая изрезана по венам. Кишки и желудок уже давно распороты. А лицо – всего лишь кровавое месиво. Не сомневаюсь, что все это доставляет жуткую боль, а ползти уже нет сил. Разве ты не хочешь избавления от мук?

- Нет… - еще тише произнес он. Без эмоций – на них тоже требовалась затрата сил, которых уже нет.

- Что тебе до этой свечи? Ведь ты умрешь все равно. Позже или на пару минут раньше – какая разница? Все равно будешь моим. Просто лишние мучения.

- Они того стоят, - сильнейшая боль в ноге чуть не заставила его вскрикнуть, но гордость помешала. Вперед и только вперед, осталось совсем немного – и избавление. А кровь медленно вытекала из вен на единственной руке…

- А избавление так легко и близко. И так просто, - продолжала искушать Смерть.

Боль была слишком велика для Нарэ, и на мгновение в его мозгу промелькнула идея поддаться соблазну. Ведь сдаться проще всего, а он всю жизнь искал только легкие пути. Но он сразу же отверг предательскую мысль. «Бороться до конца ради Жизни!» - пронеслось в мозгу.

- Этой свечой ты не спасешь жизнь, - прочитав мысли, все так же холодно ответила

Читать далее...