Где вы, умные расплывчатые мысли?
Я не верю в наше проклятье - знать и молчать!

Дай мне знак.

ты будешь?
мы всегда будем, не так ли?
прекрати... ты знаешь.
завтра уже не буду. сегодня мне достаточно.
трус!
идиот.

пальцы касаются воды создавая круги. с их кончиков капают капли. капли синей воды.
зажигается луч света на черном фоне, он падает на пальцы в синей воде.
луч поднимается вверх по кисти, предплечью, плечу...
щелчок выключателя и в углу сцены возникает рояль. он белый.
в лучах софитов он сверкает своей красотой и его изгибы уже сами по себе играют музыку.
некто в цилиндре присаживается за рояль. некто прозрачен, эта прозрачность водяная.
на рояле играют танго.
луч осветил рот. женский рот в красной помаде. луч не сдвигается со рта.
заработал дизельный двигатель - бабочки пролетели мимо женского рта.
они уселись на листьях большой китайской розы. бабочки двигают крыльями...
под розой проложил путь ручей. шум ручья. шелест травы.

пока это все. губы танцуют танго. некто брызгает на рояль водой. бабочки тонкими хоботками пьют воду ручья, скрываясь в зеленой траве.

пальцы все глубже и глубже опускаются в синюю воду... тише.

пока...

все действия противоречат желанию. а есть ли желания?
тогда действия получаются хаотичными и непоследовательными.
раз так, можно не стараться что-то делать целенаправленно.
нужно ловить желаемые действия вокруг тебя за хвост и...
и нестись!
и вот ты, направляемый в цель "чьих-то желаний", "высших желаний", "не твоих желаний",
но так нужных тебе.

а пока, наблюдая за кометами вокруг себя и окнами напротив, левитировать в собственном соку.


Твой не читающий тебя зритель.

в темноте все кошки серы, катаются по теплой земле, и вурча трутся о ноги, подняв хвосты.

ты так любишь на них смотреть, на их игры, прыжки через себя за бабочками и другими жучками.
щуря глаза, ты смотришь на них, ты улыбаешься.
ты рада и возбуждена, когда кто-то из них приносит к тебе в дом мышь или птичку, как боевой трофей!
тогда он или она довольно играет с ней, подкидывая вверх и ловя на лету... съедает, как поощрение.
а утром они лезут под теплое оделяло, под теплую руки хозяйки, трутся о нее и мешают спать.
просят есть или выпустить из дома на улицу, тянутся к тебе передними лапками...

ты так любишь на них смотреть, не смотря на то, что ты сама кошка.

недавно был причиной разговора со мной. не помню этого.
части мне разбрелись по головам.
в них вирус.
запой. трагедия. нервы. весна. нелюбовь. желания.
какой стыд?!

неловко по венам пускаю огонь, чтобы что-то понять...

проживать чужую жизнь многих. успокоиться. не смириться.

Ладонь заслоняла солнце, но все равно он щурился. Лучи проникали сквозь пальцы и ослепляли, в глазах появлялись "солнечные зайчики". Солнце слабо грело, но его хватало на пробуждение птиц, чье пение уже стало совсем приятно-обычным, а пар изо рта уже не значил, что под ногами лежит снег. День будет теплым. Он знал, надеялся на это.
Сегодня последний раз он надел утепленную куртку. В дань холоду, в дань его надвигающейся простуде, в дань может быть некой лени, из-за которой он не хочет искать ветровку.
"Мы никогда не поймем всей весны", думал он, шагая тихо по уже возрождавшемуся газону межу дорогой и тротуаром. Мимо неслись куда-то машины, люди бегали, суетились. Сегодня ему было приятно ощущать себя в этой весне, эту весну в себе и некая улыбка, которую не каждый мог увидеть, но ощутить, украшала это время года.
Мир города был пыльный, пьяный, грязный, таинственный, шумный, с развешенным бельем, с бродячими собаками, кошками, сидящими на окнах старых домов, лучами, отражавшимися на новых крышах домов, в маленьких лужицах, согревавшими черные стволы деревьев и будили их почки. Ветер же, все еще охлаждал этот шумящий мирок, катая по асфальту прошлогоднюю пожухшую листву, и поднимал полы длинной одежды, заставлял кутаться в теплые шарфы.

Черная теплая точка мокрым пятном упала с неба. Он поднял лицо к небу…


[525x700]

нерв и мышцы. в движении ног движение.
так сладко задыхаться ветром, о котором я так холодно мечтал...
сегодня, нюхая землю, подталкивал траву к росту. отвечала мне, странно.
а ты все еще мне грубишь. хотя я не сержусь - завожу пружину. скоро время прозвенеть.

пора кормить птиц... я покупаю хлеб, но ем его сам. пора кормить.

[700x525]

А знаешь? Когда всё закончится, я тебя обниму. Будь уверена!

Спасибо за то, чего не было и никогда не произойдет, и наоборот!


[699x443]

раскладывая в голове музыку, говорю сам с собой, - Знаешь, а ведь спать в метро в позе эмбриона в углу вагона не так уж и сложно... Ты врешь! Ну, если только слегка... Всегда существует вероятность проехать станцию - тревожен мой сон.

хочется стереть границы реальности. хочется проснуться под одеялом в вагоне метро.
- На станциях будут расти кусты сирени, по потолку в мозаике плыть белые облака, в глаза будет заглядывать солнце, а ветер разносить запахи июня. Плющ покроет своими побегами вагоны, мох украсит сиденья...

и где эта странная реальность сна? реальность на перьях Ловца снов.

Он курил. 10 лет он не притрагивался к этому... Сигарета в его руке казалась чужой, совсем ему не подходила - он забыл как это - выдыхать из легких едкий дурманящий синий дым.
Нога на ногу, откинувшись в кресло, смотря в точку, в никуда, он нервно курил, зажимая сигарету нижними фалангами пальцев и заполняя рядом стоящую пепельницу окурками. Время от времени его губы шевелились и можно было слышать неразборчивые звуки.

"Еще одна дверь, которую не стоит открывать" - думал тогда я.

его можно только вдыхать ром, чтобы жевать и ощущать вкус.
по запаху не поймешь...

[700x525]

Вот оно ощущение Питера...
Снег. Дождь. Град. Ветер. Под ногами вода, снежная каша, лед.
С каждой секундой такой погоды внутри накатывает грусть.
Иногда кажется, что капает в помещениях забегаловок.
Старые дома с титанами, лепниной, эркерами. Потрескавшаяся, облетевшая, выцветшая краска. Ржавое железо крыш и разломанные льдом водостоки. Воздух! Какой там другой воздух, особенно на окраинах и возле каналов и Невы...
Погружаясь в желтый свет фонарей, который оживлял улицы, создавал сказку; выдыхая дыхания пар, я думал о всех этих жизнях, прожитых мной без этого города.

Твой холодный ветер заковал в лед любовь в моем сердце...
[525x700]

В то время мы часто слушали как падал снег.
И скрежет лопат пробуждал нас от наваждения.
Ты и я оживали...
Для нас заново открывалась маленькая комната с бабочками и звездами.
Ты говорила мне о своих глупых мечтах,
а я рассказывал тебе забавные случаи моей прошлой жизни.
Кидая монетку, выбирали, кто пойдет?
"Мне кофе!" - улыбалась своей чудесной улыбкой,
и огоньки в твоих глазах приятно терзали меня.
Я ворчливо вставал и счастливый шел на кухню за чаем и кофе...

Такая юная и нежная, укрытая пледом, тянула руки в мою сторону...

лишь тени среди дверей.
улыбки в метро – ищу огоньки.
ты сможешь понять в моих глазах что-то?
взрывы сна в буднях. в них ты особенно прекрасна:
волосы спадают на плечи. хитрых взгляд. французский поцелуй.
натертые немыльные хлопья – глотаю их, складывая.
а рукам нужен холод, чтобы они зажглись.
мой палец у твоего носа – «пик».
уголки рта. вверх.




завтра снова… в бой, в бой с ней.
- сломала?
- починим! будь уверен.

Сегодня у него был трудный день. Переезды, бумаги, звонки и деловые встречи - почти разорвали его. К вечеру голова остыла, тело обмякло. И только метро, не позволяя расслабиться полностью в конце дня, до тошноты напоминало о его постоянной суете.
Проносились мысли. К вечеру перед закрытыми глазами стояли улыбки, странные взгляды, долгие паузы приказной речи. «Нельзя погружать себя в это. Сейчас же открой глаза!» Защищал он себя.
- Знаешь, это так убого выглядит, - говорил он уже дома, усевшись в кресло перед большим зеркалом, - они все как марионетки. И самое страшное, что ко мне привязываются те же нити… Привязывают?
Он курил. Сигарета в такие дни была желанным гостем его губ. Развалившись на кресле, положив ногу на ногу, сцеживая белый дым, он часами смотрел на свое отражение, стараясь увидеть нити, отходящие от его тела.
Пепельница наполнялась, комната заполнялась едко-желтым дымом, глаза уже не выдерживали зеркального взгляда. Конец всегда был один – не замечая сам того, он засыпал. «Неужели я уже сплю. Нет, только опять не сон… Отражение опять станет привязывать меня.» Попытки остановить себя ни когда у него не выходили. Сон заглатывал его как финвал сельдь. Он падал, поглощаемый сам собой.

Пробуждение опять заставляло его куда-то идти, что-то делать, с кем-то встречаться…

он открыл глаза. все что он увидел это был синий цвет.
потер глаза. глаза только слегка заболели от нажатия, но ни чего не изменилось.
синие небо с синими облаками перетекало в синий лес, синюю траву, синюю расу и синие солнечные блики на ней.
кровать стояла у рябины. ее синие кисти свисали с веток.
откинув одеяло он сел. не веря себе, не веря никому – «что это? где я?».
руки ощущали ленное постельное белье. тело ощущало плюшевую пижаму.
все это было оттенков синего. все вокруг было оттенков синего.
глаза лучше и лучше начинали воспринимать эту реальность. он решил встать и пойти.
впереди простиралось синее море бушующее от ветра травы. позади остался темный глубокий оттенок синего рябинового леса с яркими ягодами, собранными в кисти.
каждый шаг был замедлен, но был четким и осмысленным.
можно было почувствовать ветер между пальцев рук. любой порыв ветра ощущался так ярко и приносил столько удовольствия, что хотелось нырнуть в него и плыть над морем травы.
солнце, ослепляя ярко-синим за облаками, ядовито-голубым выходя из-за них – грело, доводило до капелек пота, охлаждаемых ветром.
он неосознанно разделся, он стал нагим перед ветром, перед солнцем, перед травой, которая теперь не только колола ступни ног, но и приятно щекотала и хлестала ноги.
все тело теперь ощущало любовь ветра и солнца. каждый волосок, каждый сантиметр кожи был обласкан ими.
не зная сколько он шел. не считая минут, часов движения он оказался в центре синего живого моря.
не было видно опушек леса, водяных отблесков, ничего иного, кроме сливающихся в поцелуе горизонта травы и неба.
закрыв глаза, раскинув руки, он отклонился назад и стал падать – «сейчас будет удар…».
ни удара об твердь земли, ни ощущение травы на теле не последовало.
была только легкость вокруг тела, как будто он парил, плыл в плотном синем воздухе, и плеск воды заменял шелест травы.
перед глазами возник образ синицы.
синицы с желтой грудкой, черно-белым окрасом крыльев и хвостового оперения, смотрящей на него маленькими нефтяными глазками.
казалось, что сейчас птица вспорхнет, налетит на него и проглотит – «нет… не надо…»
в тот же миг он открыл глаза…
свет в комнате был тускл, в камине красными глазами дотлевали угли, за окном покрывалом лежал снег.
капли холодного пота стекали по лбу. все тело горело, сжигая легкие и осушая рот и губы.

под потолком, с прутка на пруток, с начала зимы в клетке прыгала маленькая птаха с желтой грудкой.

каменная крошка, лед и кашево снега.
холодно. пьяные люди с трезвыми действиями.
не обходится у нас и каждое веселье без автомобильных пробок.
затем метро, шарики, цветы.
пьяный слепой друг не дает покоя.
музыка, умные девушки, пустые кошельки, много разговоров после.
холодное утро. быстрый душ. и последние деньги.
а ведь все могло быть намного интересней...

Жду пока вода станет черной.
Потекут реки желтого мрамора, в берегах черного оникса.
Разрастутся окна и витражи в полетах фантазии, мир погрузится в калейдоскопы цветов и иллюзии младенцев.
Рассекая лезвием торчащей из плиты арматуры тяжелый воздух зарева будем плыть на крыше разрушенного дома сквозь снежинки тлеющей бумаги...
- Видишь, там вдали краснеет. Это не солнце, можешь не щуриться. Встает красная яшма.
Внутри снов мы как всегда увидим солнце и море.

Желаю увидеть тебя...