Ей было двенадцать, тринадцать - ему,
Им бы дружить всегда.
Но люди понять не могли, почему
Такая у них вражда?!
Он звал её «бомбою» и весной
Обстреливал снегом талым.
Она в ответ его «сатаной»,
«Скелетом» и «зубоскалом».
Когда он стекло мячом разбивал,
Она его уличала.
А он ей на косы жуков сажал,
Совал ей лягушек и хохотал,
Когда она верещала.
Ей было пятнадцать, шестнадцать – ему,
Но он не менялся никак.
И все уже знали давно почему, почему
Он ей не сосед, а враг.
Он «бомбой» её по-прежнему звал,
Вгонял насмешками в дрожь.
И только снегом уже не швырял
И диких не корчил рож.
Выйдет порой из подъезда она,
Привычно глянет на крышу,
Где свист, где турманов кружит волна,
И даже сморщится: - У, сатана!
Как я тебя ненавижу!
А если праздник приходит в дом,
Она нет-нет и шепнёт за столом:
-Ах, как это славно, право, что он
К нам в гости не приглашен!
И мама, ставя на стол пироги,
Скажет дочки своей:
-Конечно! Ведь мы приглашаем друзей,
Зачем нам твои враги!
Ей – девятнадцать. Двадцать – ему,
Они студенты уже.
Но тот же холод на их этаже.
Недругам мир ни к чему.
Теперь он «бомбой» её не звал,
Не корчил, как в детстве, рожи,
А «тётей Химией» величал
И «тетёй Колбою» тоже.
Она же гневом своим полна,
Привычкам не изменяла
И так же сердилась: - У, сатана! –
И так же его презирала.
Был вечер, и пахло в садах весной.
Дрожала звезда, мигая…
Шел паренёк с девчонкой одной,
Домой её провожая.
Он не был с ней даже знаком почти,
Просто шумел карнавал,
Просто было им по пути,
Девчонка боялась домой идти,
И он её провожал.
Потом, когда в полночь взошла луна,
Свистя, возвращался назад.
И вдруг возле дома: - Стой, сатана!
Стой, тебе говорят!
Все ясно, все ясно! Так вот ты какой?!
Значит, встречаешься с ней?!
С какой-то фитюлькой, пустой, дрянной!
Не смей! Ты слышишь? Не смей!
Даже не спрашивай почему! –
Сердито шагнула ближе
И вдруг, заплакав, прижалась к нему:
-Мой! Не отдам, не отдам никому.
Как я тебя ненавижу!
[450x194]