Темнота, пустота и паника. Это внутри. Темнота, пустота и абсолютная прострация, безразличие. Так это все должно выглядеть снаружи. Я пялюсь попеременно то в ту пустоту, то в эту, и не могу выбрать, где мне хуже.
Захлопнулась дверь тюрьмы, свет перестал существовать. Хотя где-то здесь есть окно и лампочка. Но я слеп другой, психической, слепотой, той, которую навожу себе сам. И так же со всеми остальными чувствами. Когда-то я контролировал свое безумие, сейчас я сознательно прячусь в него от них. Не вопросы – просто бессмысленное журчание непонятных слов. Не фотографии лиц, которых требуется опознать – расплывчатые пятна, как в тесте Роршаха. Смысл вещей не имманентен ни им, ни происходящему, смысл - в головах участников. Я не хочу вчитывать в них смысл. Ни во что. Никак. Нет смысла понимать, что с тобою делают, если ты ничего не можешь поделать с этим. Нет смысла осознавать усталость, нехватку воздуха, тошноту, нет смысла чувствовать страх, надежду. У меня нет воли: смятая препаратами, она бы давно сдалась. У меня нет стойкости – стойкость ломают бессонница, какофония бьющих в уши противных звуков, яркий свет в лицо, полная темнота, удушье, опять удушье, здесь у них есть все, что доступно превосходящей в тысячи раз силе против стойкости одиночки… Все, кроме боли, им это запрещено, и это чертовски портит им всю малину. Благодаря этой маленькой условности у меня все еще остается мое безумие, и там меня не достать.
Сон быстро перестает быть облегчением, даже когда мне достается сколько-то сна. Он тоже наполнен паникой, пустотой, кошмаром. Сдаваться нет никакого смысла, это тоже не принесет облегчения: тот же самый кошмар, только наяву, несвобода, застенок и жизнь по чужой воле, и такие же сны, уже навсегда, и еще механический распорядок, который быстро превратит меня точно в того же безумца, каким я становлюсь сейчас по собственному желанию, ныряю, как вниз головой в бассейн, в себя-такого-как-мог-бы-быть, если бы не балансировал, подобно кошке на тонкой ветке, цепляясь всеми коготками и изворачиваясь всем телом, на той извилистой грани, по которой иду всю жизнь. Сдаваться нет смысла, бояться… чего мне сейчас бояться, когда все уже случилось? Выпрашивать крохи сна – напрашиваться в кошмар. Они ничего со мною не могут сделать.
Свет брезжит изредка, по большим праздникам. Свет – это голос, да, я так глубоко уплыл под свою воду, что путаю чувства, и у звуков есть цвет, а у людских голосов есть яркость, как у цветов спектра. Запихивать под воду того, кто болтается в глубине, глупо-преглупо, еще глупей, чем ставить в угол ребенка, лишенного мамы, или дразнить подростка, который знает, как громко ржет над человеческой сущностью космическая пустота. И все-таки, голос, цепляющий и вытаскивающий на поверхность, как-то пробивает толщу воды, и моей, и этой, в которую меня окунают, рассчитывая напугать.
- Господи, идиоты. Оставьте его в покое.
Мне колют снотворное, дают выспаться. Так, со свежей головой, удерживать безумие и молчание куда сложнее. Мне задают вопросы спокойным и трезвым голосом, без света и спецэффектов. Мне дают пощечину, чтобы убедиться, что я не сплю, и тут же подносят зеркало. И начинают просто рассказывать. О детстве, о мальчике. Нет, о двух. О мальчике, с которым я явно что-то имел общее, хотя у него не было кошки с котятами в детской и множества книжек с картинками на любой вкус. О юноше, балующемся наркотиками, о страхе смерти и ужасе перед социумом, о суицидальных наклонностях и эмоциональной неполноценности, о ненасытном уме и голодном сердце.
Я усмехаюсь, и говорю, что не заинтересован – голос все-таки перегнул палку. Он безропотно исчезает, и кошмары выходят на новый круг.
Я говорю очень мало, и узнаю так много. Мне все равно отсюда не выйти, к чему стараться? И я говорю только в трезвом уме, и не выдаю ничего мало-мальски важного. Я чертовски боюсь случайно выторговать себе ту жизнь, которую они способны мне предложить.
Когда голос говорит: «выпустите его», я уверен, что это просто новый извод кошмара. Но за этим следует душ, уличная одежда, шорох шин и солнечный свет. И несложная задачка добраться с угла Довер и Пикадилли до склада в восточном Челси. (с) http "Я - гений"
[500x312]