купили местному коту Вискас
слопал почти вместе с упаковкой
трогаю живот - а он у него уже как барабан)))
все его тут в бизнес-центре жалеют и кормят, а он, хитрая мордочка, понимает и пользуется
и мурлычет так сказочно навстречу всякому))))
знает, как расположить к себе)

Всем, наверно, иногда встречались люди просветленные. Только они разные бывают. Бывают вот, знаете, такие, которые ничем не кичатся, не агитируют ни за добро, ни за Бога, а все равно от них просто свет какой-то исходит. Ну вот душевные они и все тут.
А есть другие. Люди-на-позитиве. Те, которые предпочитают не париться. Они часто читают книжки всяких лам, уважают буддизм и действительно редко когда парятся.
Вторых я встречаю куда чаще первых. Они любят говорить про чакры, про энергию, про космос, про отрицательные и положительные эмоции.
Но вот первых я люблю, а от вторых - скриплю зубами.
Сначала я не могла понять такого вот своего к ним отношения. Однажды даже решила, что говорит во мне зависть. Простая человеческая зависть. Ведь эти, стремящиеся к гармонии люди, так позитивно живут, так озабочены хорошим, так не думают о плохом, что я и близко так не умею. А потооооом... Потом я все же поняла, в чем корень моей неприязни (скорее, отстраненности).
Вот, допустим, случилась у тебя беда, или проблемы возникли - у кого не бывает? И что делают люди из первой категории? Правильно, они тут же протягивают тебе руку. Всей душой желают тебе помочь. А что делают вторые? Они начинают тебя учить. О дааа!)))) Пока ты дохнешь от своих реальных проблем и тебе нужно хоть какое-то участие, люди-на-позитиве прочитают тебе лекции о том, как неправильно ты тратишь свою энергию, как надо смотреть на жизнь, как надо не париться. И вообще они скажут, что и проблем-то у тебя нет - ты их сам себе выдумываешь. Заодно они подсунут тебе книжечку какого-нибудь Рампы, по их мнению, там ты сразу найдешь решение всех своих проблем. Честно говоря, решение проблем можно найти и в "Капитале", было бы желание.
И я никогда, НИКОГДА, не слышала от людей-на-позитиве простой фразы "Может чем могу помочь?". Да не уповаю я на эту помощь, нет. Просто даже если бы уповала, то не получила бы.
И вот думаю я о вторых, о буддизме... Каков один из основных принципов буддизма? - невмешательство. Полнейшее невмешательство ни в хорошие, ни в плохие дела, т.к. у каждого свой дао и нельзя вмешиваться в течение судьбы. И все больше буддизм напоминает мне пофигизм. Один большой пофигизм.

Так хочу имбирь и вассаби, что аж ломает О_о

Первая любовь была страшной. Она была умопомрачительной и больше всего походила на одно сплошное непрекращающееся безумие.
Я обожала его каждой клеточкой своего тела. Обожала, несмотря ни на что.
Я могла пристально смотреть, как он ест, как шевелит руками, как смотрит телевизор. Мне нравилось в нем ВСЕ.
А я знала, что он не сахар. И я бы продолжала его любить, даже если бы он был убийцей. А вообще он был мошенником среднего пошиба, да. Хорошие девочки непременно влюбляются в плохих мальчиков.
И мне всегда его было мало. До хрипоты. Как в песне у Чичериной - "где бы ты не был, мне тебя мало, мало, мало!" Можно было обнимать изо всех сил, врастать в него всеми изгибами, а все равно было мало.
Запах его сводил с ума. О, эта чертовская улыбка, эти лукавые глаза! Я глотала порции лжи, как собака хватает испорченное мясо - лишь бы не обидеть хозяина.
А когда предательство перестало быть скрываемым, когда в его глазах появилось что-то потребительское вместо влюбленности, я стала любить его и ненавидеть одновременно. Без него мне было плохо. С ним - еще хуже. Я не находила себе места, пока он был далеко. Стоило ему оказаться рядом, как мне хотелось двух вещей: разодрать ему когтями лицо и уйти, чтобы никогда больше не видеть.

Потом я зареклась. "Чтоб я еще раз в жизни... Да никогда!" И накаркала. Ведь действительно никогда в жизни больше так не было. Так, чтобы заглатывать человека целиком, чтобы любить и хотеть его каждую секунду, чтобы каждую секунду без него умирать от одиночества. Теперь все разумнее, холоднее, спокойнее. Но мне жаль... Жаль, что такого сладкого сумасшествия со мной больше никогда не происходило.

так жаль, что нельзя раскроить грудную клетку и вытащить сердце. нельзя никого заставить его слушать и слышать так, как оно на самом деле звучит.
Как жаль, что мне никому не объяснить, что я чувствую...

Мне 22 года.
Мой этап жизни - между. Это когда ты уже что-то растоптала, а новое пока так и не построила. Наверно, только осознание этого и спасает от глубокой депрессии. У тебя еще есть повод надеяться, несмотря на все разочарования.
А пока я между. Утром я с огромным трудом встаю на работу, потому что не спала почти всю ночь. Вылезаю в мир. Троллейбус, метро, трамвай, потом еще пешком. И все это в одну сторону. Но от этого почему-то радостно. Я ведь знаю, что могу развернуться и пойти куда глаза глядят, ведь ничего в моей жизни не зависит от этой работы. Но я иду туда и, наверно, это и есть мой сегодняшний выбор.
На работе мне хорошо. Я молчу и редко с кем-то разговариваю, но мне хорошо с этими людьми. даже несмотря на то, что я им почти безразлична, а ближе них у меня никого и нет. Я не хочу навязываться.
А сама работа мне не нравится. Я мучаюсь в бесплодных попытках что-то из себя выдавить и все яснее осознаю грядущий пинок под зад от начальства. Это лишь угнетает меня, но не ускоряет работу моего мозга. Я как-то выдохлась. Я тайком смотрю на тех, кто работает со мной в одном кабинете, и чувствую, что почти задыхаюсь от чувств к ним. Но я знаю, что когда я уйду, обо мне слишком долго говорить не будут. Хочется сказать "Я люблю вас" и сдержать слезы. А я молчу и улыбаюсь, киваю в ответ на что-то.
На работе сижу допоздна, потому что мне не к кому спешить домой. Это не тот случай, когда тебе не хочется возвращаться к тому, кто есть. Это случай, когда тебе совершенно не к кому возвращаться. Дома ждет лишь гул холодильника и глухие скандалы у соседей за стенкой.
Домой я еду поздно. На улице совсем темно. Все очень спешат домой, а я плетусь, как раненая черепаха. Ищу новые долгие дороги к дому.
Дома я проваливаюсь в сеть. Чаты, аська... Я болтаю там до ночи, а потом открываю купленную по пути домой бутылку белого сухого и включаю музыку. Хорошо, что сейчас лето. Я открываю окно, сажусь на подоконник, свесив ноги вниз на улицу. В одной руке бокал, в другой - тонкая сигарета. Обычно за спиной из динамиков звучит что-то очень душераздирающее. А я, представляете, не плачу. Я щурусь в небо над противоположной многоэтажкой, выпускаю едкий дым, который никогда не глотаю, и мне почему-то очень комфортно в своей боли. Наверно, потому, что я между и есть еще надежда на то, что новое построенное будет счастливым. Или хотя бы не таким.
Два часа ночи. Три. Четыре. Время откусывает от моего сна огромные порции, глотает, не разжевывая. А я не хочу ложиться спать, потому что не хочу, чтобы наступало завтра, в котором будет все то же: дорога, неподдающаяся работа, далекие любимые люди, снова дорога, виртуальный мир, новая бутылка вина, раскрытое настежь окно...
Наверно, так можно спиться. Каждый вечер выпивать по бутылке вина в одиночестве - это уже почти диагноз. А я даже не пытаюсь себя остановить. Я не вижу для себя причин останавливаться. Сейчас не вижу.
За окном ночь и мигают желтые огни светофора. Это тоже состояние МЕЖДУ, когда уже не красный, но еще и не зеленый. И мое между затянулось надолго, так же, как и мигание отключенных на ночь светофоров...

Там на ветру скрипели качели. Так тихо, так жалобно. В этом маленьком мире давно не было тех, кто мог бы на них качаться. И качели плавно двигались на ветру и пели свои горестные песни.
Скрип двери, лязг металлической щеколды. Старые больные ноги тяжело шаркают на крыльце. Потом слышится глубокий вздох. И то ли сожаление в нем, то ли безразличие... А качели все скрипят и качаются. Вете рвет кроны деревьев, бросает оторванные листья на крыльцо, как дуэлянт перчатку.
Пожилая женщина с грохотом ставит ведро возле колонки и с тяжелым усилием давит на рычаг. Сначала рычаг опускается, а вода так и не льется. И только со второй попытки пробивается рваная струя, громко стучащая по дну ржавеющего ведра.
А раньше здесь был полный двор детворы - совей, соседской. Ребятня всегда очень шумела и та самая женщина, что сейчас качает воду, тогда была еще молодой и преувеличенно шикала на расшумевшуюся детвору. А на самом деле, смотрела на них с улыбкой, с радостью. Она убирала тыльной стороной ладони прядь русых волос со лба, упиралась руками в бока и звонко говорила: "Вот сорванцы-то, а? Выпороть бы вас всех разом!", а потом, довольно улыбаясь, шлепала ближайшего малыша легко и не больно. Тот взвизгивал и со смехом уносился в другую часть двора, одним прыжком вскакивал на качели и начинал раскачивать их до самых верхних ветой, рассекая воздух с глухим свистом. Женщина смеялась, вытирала фартуком руки и уходила обратно в сени, где на на плите жарилась свежепойманная рыба и пахло радостью...
Старые больные ноги сделали неуверенный шаг вперед. Ступеньки теперь стали наклонными, истоптались, просели. На окна лез виноград, потерявший всякую опрятность. Он опутывал дом как дикий плющ, из-за него отсыревали бревна дома, но уже некому было обрезать эти сильные наглые лозы, потому они пролезли даже на чердак, раздвинув старые доски.
Где-то в глубине дома чахоточно закашлял телефонный аппарат. Сатарая женщина бегом побежала в комнату, не разуваясь, влетела в зал, пробежала по ковру и схватилась за трубку: "Алло! Алло? Вас не слышно! Алло? Коля, это ты?" Но в трубку крякнул какой-то равнодушный голос. Ошиблись номером. Женщина тяжело опустилась на стул, положила ладони на колени и долго-долго смотрела на старую фотографию на столе, покрытом узорной вязаной скатертью. Там, на той фотографии, все было так, как когда-то: она, живой еще муж, маленький Колька на руках и пара соседских ребятишек, отчаянно желавших попасть в кадр.
Она снова вышла во двор. В этом маленьком мире была страшная тишина. Где-то там, за покосившимся и позеленевшим забором матерился пьяный сосед, жужжала бензопила на соседней улице, рыжая собака с сопением рыла землю возле калитки. А во дворе лишь ветер рвал верхушки деревьев, и качели пели свою бесконечную грустную песню...

И все у ни в порядке:
есть кобели, есть суки.
Первые ходят на блядки,
вторые рожают в муках.
(С) Чайф

Цитата из песни=цитата из ее жизни. Слово в слово. Я не понимаю, почему все так складывается, ведь у нее был выбор, был...

Ты знаешь, мы стали как будто немножко чужими.
И холод меж нами порою так явственно студит.
Наверно, нельзя быть, как прежде мечталось, родными,
и всех этих сказок из прошлого больше не будет.
 
А может, мельчаю... Иль просто покрылось коростой
душевное чрево, бесплодное, в колотых ранах.
Смеяться так просто.  Когда и не весело - просто.
Сжимать в кулаки свои руки в глубоких карманах.

И все эти линии помнить, как важную дату.
Ступать осторожно, как будто бы кто-то  заметит.
Язык онемел, превратился в кровавую вату,
молчу и молчу. Электричество белое светит,

но это не солнце. От этого снова тревожно.
Вся жизнь моя - фейк. Кадр за кадром - немая картина.
Ты знаешь, вернуть то, что было, как будто возможно,
но ты так далек... так далек, хоть и рядом, мужчина...

В детстве я очень боялась войны. Хоть и видела я ее только в фильмах, но страх перед ней был совершенно реальным, почти осязаемым, трогающим детскую душу своими жесткими холодными пальцами.
Иногда я ложилась спать и представляла, как по площади перед моим домом едут танки, как крошится брусчатка под их гусеницами. Представляла, как бегут и падают солдаты, как звенят простреленные стекла. И мне казалось, что будет очень страшно подходить тогда к окну, что я забьюсь куда-нибудь под стол или в шкаф и буду там сидеть, пока меня оттуда не выковыряют. И было очень страшно жить в самой центральной точки города. почему-то казалось, что основные бои будут проходить именно здесь.
А потом я подросла и мне стало казаться, что в современном мире война невозможна. ну просто совершенно невозможна со всеми этими разговорами о правах человека и тому подобном.
А теперь я сижу и думаю: "А что если война?" Что если те же штаты захотят нанести точечные удары по "русским агрессорам"? С какого города они тогда начнут? Как это, когда в моем современном мире, где война - всего лишь история или нелепая дикость,как это, когда в этом мире просыпаешься от гула сирен или не засыпаешь от страха, что сейчас очередной снаряд разнесет твой дом в ошметки?...

я чувствую, что становлюсь зверьком. Но исключительно в виртуальной жизни.
Многих из тех, кого знаю по сети, хочется цапнуть за палец, которым в меня тыкают.
В реальности я спокойно-преспокойно отношусь к любым реакциям, а тут прямо так и хочется сразу рявкнуть. Причем из-за любой мелочи.
Доктор, что это?

оу! Босса Нова Джаз - поистине чудотворен
мне сейчас откровенно по боку на все-все проблемы
;)

Было так жутко.
Он шептал в темноте надсадно: "А я?... Таня, а я???" И все смеялись... А я плакала...

Это цитата сообщения ЗдесьЖивутНеформалы Оригинальное сообщение

Кино.Перемен

Непочему.
Не по каким-то причинам и не из-за отсутствия таковых. Беспричинно.
Я катастрофически разучилась общаться. Вернее, разучилась реагировать нормально.
Я хочу уметь не реагировать.
Хочу спокойствие внутри такое глубокое, что в нем можно было бы захлебнуться всем, кому захочется. И тем, кому не захочется, тоже...
С тех пор, как проснулась, не могу допить одну-единственную чашку кофе со сливками и корицей.
Надо бы поесть...
Полночи бродила по квартире и пела песни. В пустых комнатах хорошее эхо.

Пушкин - это же... Это же...
Ну что такое - Пушкин?

Буря мглою небо кроет, Вихри снежные крутя, То, как зверь, она завоет, То заплачет, как дитя.

Ну что тут такого? Что? Напиши то же самое кто-то сейчас, и это будет полный ноль. Полный.
Пушкина в свое время полюбили и прославили не за это. Он был первым, кто сделал стихи доступными простым людям. Во времена. когда писались оды вроде ломоносовских, Пушкин стал писать стихи до неприличия простыми для того времени словами и совершенно простым слогом. Это была, своего рода, попса того времени. Все. Попса и ничего больше. Над его стихами не надо было думать, там все было на поверхности и все просто. И что покупаться на слова вроде "Открой сомкнуты негой взоры"? В то время это были совершенно рядовые слова, а никак не поэтические.
Но я не хотела писать, что Пушкин ничего не стОит. Вовсе нет. Просто Пушкина больше никогда не будет. Такая попса больше никогда не пройдет. И вообще больше никогда не будет таких громких поэтов.

возвращайся скорее скорее скорее скорее скорее скорее скорее скорее скорее скорее скорее скорее скорее скорее скорее скорее скорее скорее скорее скорее скорее скорее скорее скорее скорее скорее скорее скорее скорее скорее скорее скорее скорее скорее скорее скорее скорее скорее скорее скорее скорее скорее скорее скорее скорее скорее скорее скорее скорее скорее скорее скорее скорее скорее скорее скорее скорее скорее скорее скорее скорее скорее скорее скорее скорее скорее скорее скорее скорее скорее скорее скорее скорее скорее скорее скорее скорее скорее скорее скорее скорее скорее скорее скорее скорее скорее скорее скорее скорее................................................................................

Это чувство плавает во мне, как дохлая муха в кружке с чаем. Вроде и не заразно, а пить уже неприятно. Даже если выкинуть муху, выловив ее ложкой и стряхнув со всей силы, все равно уже неприятно.
В случаях с мухой надо делать другой чай.
А в случае с чувством надо делать другую меня.

достаточно пару часов подряд послушать китов, чтобы сойти с ума.

у тебя есть голос, которым ты слушаешь
и слух, которым ты говоришь
именно так, а не наоборот