«На западном фронте без перемен»
Вся военная служба в том и состоит, что у одного есть власть над другим. Плохо только то, что у каждого ее слишком много: унтер-офицер может гонять рядового, лейтенант – унтер-офицера, капитан – лейтенанта, да так, что человек с ума может сойти…. Солдата надо во чтобы то ни стало чем-нибудь занять, это железный закон.
Ни для кого на свете земля не означает так много, как для солдата. В те минуты, когда он приникает к ней, долго и крепко сжимая ее в своих объятиях, когда под огнем страх смерти заставляет его глубоко зарываться в неё лицом всем своим телом, она его единственный друг, его брат, его мать. Ей, безмолвной надежной заступнице, стоном и криком поверяет он свой страх и свою боль, и она принимает их и снова отпускает его на десять секунд, - десять секунд перебежки, еще десять секунд жизни, - и опять подхватывает его, чтобы укрыть, порой навсегда.
- Самая величайшая подлость – это гнать на войну животных.
Фронт – это клетка, и тому, кто в неё попал, приходится, напрягая нервы, ждать, что с ним будет дальше.
Меня могут убить, - это дело случая. Но то, что я остаюсь в живых, - это опять-таки дело случая. …Каждый солдат остается в живых лишь благодаря тысяче разных случаев. И каждый солдат верит в случай и полагается на него.
Мы уже не можем представить себе, что такое тишина. …На фронте тишины не бывает, а он властвует на таком большом пространстве, что мы никогда не находимся вне его пределов. … Это тишина – причина того, что образы прошлого пробуждают не столько желания, сколько печаль, безмерную, неуемную тоску. Оно было, но больше не вернется. Оно ушло, стало другим миром, с которым для нас все покончено.
Видение прошлого сильны, и наша тоска по прошлому тоже сильна, но оно недостижимо, и мы это знаем. Вспоминать о нем так же безнадежно, как ожидать, что ты станешь генералом.
Допустим, что мы останемся в живых; но будем ли мы жить? Мы беспомощны, как покинутые дети, и многоопытны, как старики, мы стали черствыми и жалкими, и поверхностными, - мне кажется, что нам уже не возродиться.
Все ужасы можно пережить пока ты просто покоряешься своей судьбе, но попробуй размышлять о них, и они убьют тебя.
Что сталось бы с нами, если бы мы ясно осознали все, что происходит там, на войне?
Когда человек одинок, он начинается присматриваться к природе и любить её.
Всякому приличному кайзеру нужна по меньшей мере одна война, а то он не прославится.
Предаваться унынию можно лишь до тех пор, пока дела идут еще не совсем скверно.
Лишь в лазарете видишь воочию, что такое война.
«Возвращение»
С тех пор как мы знаем, что мир не за горами, каждый час кажется в тысячи раз тяжелее, и каждая минута в огне тянется едва ли не мучительнее и дольше, чем вся война.
Война приучила нас действовать почти не размышляя, ибо каждая минута промедления чревата была смертью. Поэтому жизнь без войны кажется нам очень уж медлительной. Мы берем ее наскоком, но прежде чем она откликнется и зазвучит, мы отворачиваемся от нее. Слишком долго была нашим неизменным спутником смерть…Это выработало в нас какую-то напряженность, лихорадочность, научило жить лишь настоящим мгновением. А пустота родит тревогу; мы чувствуем, что нас не понимают, и что даже любовь не может нам помочь. Между солдатами и несолдатами разверзлась непроходимая пропасть.
Наставники, которым кажется, что они понимают молодежь, - чистейшие мечтатели. Юность вовсе не хочет быть понятой, она хочет одного: остаться самой собой. Взрослый, слишком упорно навязывающий ей свою дружбу, так же смешон в ее глазах, как если бы он нацепил на себя детское платьице. Мы можем чувствовать заодно с молодежью, но молодежь с нами не чувствует. В этом ее спасение.
Прощание всегда тяжело, но возвращение иной раз еще тяжелее.
«Время жить и время умирать»
Никуда никогда не надо возвращаться.
Если бы каждый не старался непременно убедить другого в своей правде, люди, может быть, реже воевали бы.
Есть пошлости, которые случайно западут в голову, и их, не задумываясь, повторяешь. Мир не поделен на полки с этикетками. А человек – тем более.
Жизнь ищет подкреплений где может.
Как безнадежно обречены всякая справедливость и сострадание: им суждено вечно разбиваться о равнодушие, себялюбие и страх!
Разве возможна вера без сомнений?
Чудо всегда ждёт нас где-то рядом с отчаянием.
Ночью каждый таков, каким ему следовало быть, а не такой, каким он стал.
Если не предъявлять к жизни особых претензий, то всё, что ни получаешь, будет прекрасным даром.
«Три товарища»
«Ты только никого не подпускай к себе близко, а подпустишь – захочешь удержать. А удержать-то ничего и нельзя…»
«Уметь забыться – вот девиз сегодняшнего дня, а бесконечные раздумья право же ни к чему!»
«Запомни одну вещь, мальчик: никогда, никогда и еще раз никогда ты не окажешься смешным в глазах женщины, если сделаешь что-нибудь ради нее. Пусть это будет даже самым дурацким
Читать далее...
