Что меня точно вскоре погубит - так это вера в людей. Вера в лучшее в людях.
Наверное, потому я не смогла уйти из этой страшной квартиры до того, как произошло надругательство над моим телом. Я до конца не верила, что он это сделает. Пока это не произошло. Потом стало до омерзительного всё равно, не считая дрожи в пальцах с сигаретами...
когда я не знаю где ты, я начинаю сильно тревожится. да и вовсе от всего теперь тревожусь, это как катастрофа среди моря, с волнами-нефтью, пятнами рыбьими и скелетами молниеносными. Боюсь, что меня преследует болезнь. Очень тревожно теперь. Как можно верить. Как можно беречь как хрустальный сосуд, наполненный жидкостью, которую так боишься разлить, бесценная.
страшно слова говорить даже такие, всё не то, всё не так, страшно показаться обманщиком, страшно, что не поверишь, а из меня это извергается волнами, цунами, все эти слова, все эти чувства, которые так... играют со мной, лучше любой диссоциации... радость!..
Как быстро быстро всё меняется... Перетекает из луж в озёра, из оёр в реки, из рек в моря, из морей - в океаны, из океанов - в огромные планеты, подчинённые бексрайней синеве целого каменного шара.
Так и нас выносит к новым берегам ощущения, образа и мироосознания, безупречно гладко, как пыльца мотылька.
Чужие предсказания лучше забывать, пусть даже они произнесены и осмыслены собственными губами.
Верить своим. Всё мы делаем сами, всегда-всегда. Сами выдумываем эту гадость. Для того, чтобы.
Мне сегодня снилось, будто бы меня пытался изнасиловать собственный отец. Называется, его отца не хватило, надо ещё и собственного во сне добавить. Потом мне снился Этот Старый Урод, зима, и мы с Нею у него. Когда она отошла, он ударил меня по лицу. Я сказала ей, а ей было абсолютно всё равно, она сказала "терпи"...
заблудились. когда-нибудь это закончится.
Во сне я рассказывала тебе о море... и ждала в воображении волн...
И всё на свете шикарно,
И всё на свете прелестно,
Так горячо и забавно,
Так пьяно и интересно,
И всё вокруг пляшет вальсы,
И скрипки играют потешно,
Листья читают стансы,
И небо сверкает конечно.
И всё удаётся на свете,
И ненависть, и любовь,
Когда сверху льётся ветер,
И краски являются вновь.
И все цветы расцветают,
И кровь уж бежит быстрей
Когда мои руки тают
В горниле твоих речей.
Пуля вложится в череп легко. Ещё легче тело в землю... легче, легче.
но не так.
не так.
уснуть, не просыпаться, никогда, забыть это всё, забыть, забыть это светлое, искрящееся, белое, разрывающее душу напрочь, искажающее мир красотой... забыть, навсегда, чтобы не мучиться.
больше всего на свете хочется амнезию себе в мозг... блаженное беспамятство, когда ничего не помнишь, ничего, никого, как эгоистично...
и ничего сделать нельзя. не вырваться.
всё. это ещё одна познанная крайность, что может стать совершенно последней
Отравляющий запах лилий. Сигарета.
Дымочек тонким руслом вьётся к океану души, обожающей запах табака.
Отравляющий запах лилий приводит к смешному виду отчаяния, когда вот-вот всё станет хорошо, вот-вот среди этой печальной серой дымки прозвучит тонкое bonjour, и взовьётся фонтанчик радости, в такой же серой, неустанно серой дымки постоянной печали, обостряющей чувства и тоже приносящей счастье. Останется только страх, останется адреналин с табачным дымом.
И невольно думаешь, где же оно, это белое, чистое. И невольно ждёшь, потому что когда ТАК влюбляешься, жизнь превращается в вечное ожидание. На удивление приятное, как бы мы не ненавидели ждать.
Настоящая муза - не та, о которой пишешь. Муза - та, для которой пишешь.
Моя плавленая пустыня - вечный подарок от ребёнка тем, кого она услаждает.
Отравляющий запах лилий, и пусть на столе стынет кофе...
водка - лучший способ забыть и сделать себе плохо.
Лиши меня всех чувств. забери всё, что ещё живое. уничтожь. спали.
всё равно я уже проиграла эту войну.
зачем мучить себя лишний раз? и надеяться, что когда-нибудь всё сотрётся из памяти.
ты не отвечаешь, не берёшь, мучаешь, мучаешь, мучаешь как только можешь дотянуться. Испаряешь каждое мгновение, убиваешь, уничтожаешь, разрушаешь меня, наркотик, хоть бы крестик в ладошке у меня оставила, так и крестика нету, чем мне успокаивать себя прикажешь? даже и не придумаешь, уничтожаешь.
сегодня, идиоты, мы пили около минской психиатрической. забавно. смеялись и пели. и вполне справедливо полагали, что не надо бы буянить, ведь и нам здесь наверное побывать придётся, каждому. ЛЕЖАТЬ.
или нет. если повезёт. мы там уже пили.
подними, сука, трубку, подними, я сказала, бля, подними!
Когда тёмный вечер сжал обручем череп,
И воздух так душит, нет дороги обратно,
Мы стоим у стены среди града истерик,
И как в небо не глянь - там серо, непроглядно.
Не видать ничего из-за чёртовой дымки,
А недавно мы были в том небе огромном...
Оказалось, что тучи - просто слезинки
На лице молодом, на лице истощённом.
А бежать нет путей, всё туманом укрыто,
Солнце не светит сквозь мглу и печали.
Что звалось счастьем - далече, забыто,
И назад не придёт, как бы мы и не звали.
Настроение сейчас - опять серо, снова всё исчезло...
Я из тех людей, которым совершенно всё разрывает сердце, эта безумная операция по цвету очень похожа на песни Агаты Кристи, по их музыке там так же, немного гротескно и в то же время невероятно печально разбивается сердце сердце и прочее всё, что есть внутри в мельчайшие дребезги...)
Жар, вернулось, вернулось, оно снова со мноё, чудо из воздуха, воздушный человечек перед глазами, вечная гроза за окном, всё вернулось, всё!!
И это с ума сводящее, ощущение, вернувшее жизнь в плоть, завершившееся взрывоопасном, эйфорическим безумием, околдовавшим все стены, упаднический рай, закольцованный приближением грома...
Таких маленьких слёз, как сейчас
Не увидеть и у дождя.
Как мелкие блёсточки страз,
Не чернеющие никогда.
Никогда никогда не умрут,
Только крестик, зажатый в ладони,
Потеряет свой запах, уйдут
Мои монстры бесславных агоний.
Только память захватит в кулак
То, что было когда-то счастьем.
Разгорится зловонный мрак,
Опьяняя паршивой властью.
Никогда ни огнём, ни дождём
Не убьёт этот страх. В небесах
Мы не помним себя, не ждём,
Только крестик сжимаем в руках.