Текст готовится: "Недаром некоторые авторы совершенно, на наш взгляд, справедливо считают, что если первый Завет с Богом был заключён только иудеями, Новый - всем христианским миром, то Новейший Завет с Господом будет заключён всеми, в ком есть душа живая. Иными словами, и нами - сестрами и братьями меньшими вас, людей" (Из книги второй "Ватаси - это Я, или Дитя сокровенных летописей" - ARR).

«В 1997-м, когда Москва под предводительством градоначальника Юрия Лужкова отмечала своё 850-летие, папа Саша печально смотрел в окно своей квартиры прямо на находящееся напротив отделение Сбербанка РФ. Размышлял он о том, надо ли платить за услуги ЖКХ прямо сейчас или малость погодить – и даже с пенями, но с неверным шансом заработать на каверзном пути «бомбилы» сделать это чуть позже.
В первом случае денег в доме почти не осталось бы, да и холод для путешествия в сто шагов был дикий. Но гражданский долг потомственного жителя столицы взял своё, и хозяин, тяжело вздыхая, направился его выполнять. А там, по другую сторону Берингова проезда, именуемого всеми, естественно, Беринговым проливом, на бетонной отмостке, свернувшись кольцом и прикрыв пушистым хвостом морду, лежала собака. «Эй, псятина», – позвал хозяин. Псятина не отозвалась и полчаса спустя, когда папа Саша, выстояв долгую очередь и заплатив всё, что с его недвижимости причиталось, снова наклонился на ней.
«Дружище», – опять позвал он и пошевелил мохнатое тельце ботинком. Дружище слегка рыкнуло, из-под хвоста сверкнули карие глаза и исчезли. «Ну, и лежи себе». Дома, закуривая настоящее кофе с ромом гаванской сигарой, папа Саша подумал: «Стужа-то какая. Ещё четверть часа и придётся ветеринару платить». С этой бодрой мыслью он направился к бездомному. Тот лежал на прежнем месте, на мерзлом бетоне, и выглядел совершенно окоченевшим. Хозяин нёс его домой под мышкой скрученным, как несут запаску от авто, а там, недолго думая, положил под кухонный стол.
Примерно часа через два, собакин, подёргивая спиной, вышел и вопросительно уставился на папу Сашу. Тот, несколько смущаясь, пощупал ему внизу живота и произнёс: «Понятно – Юрий Долгоногий, только молодой очень, совсем щен. На-ко поешь» и закурил новую сигарку. Тут, как всегда вовремя, из Слободы прозвонилась мама Ира: «Что с кем делаешь?» – «С Юрием Александровичем чаи гоняем» – «А это кто? А-а-а, понятно … ну, опять» (Из книжки второй «Ватаси – это Я, или Дитя сокровенных летописей» – ARR).

На снимке с сайта http://mau.ru котята с матерью, потрясающе похожей на нашу Маняку Гулегину - лучшую в мире кошачью маму.
Сами мы маму Марию вместе с новорожденными детьми, японскими бобтейлятами, не фотографируем, а если и случается, то никогда эти фото не публикуем - из, да простит нас Господь, суеверных соображений

[257x300]
Мы поздравляем всех православных христиан и всех верующих в Бога Единого с Рождеством Христовым. Жизнь продолжается

Это цитата сообщения Eva_Lauren Оригинальное сообщение

Александр Абдулов и Семён Фарада: "Uno momento ... "

[222x288]
"Я ВЕРНУСЬ,
Я ОБЯЗАТЕЛЬНО ВЕРНУСЬ - ПРАВДА, ПРАВДА!
ТОЛЬКО ДРУГИМ, СОВСЕМ ДРУГИМ ..."

[214x155]
Телеграмма Семёна Фарады в "Ленком": "Саша! Большое горе мы чувствуем. Спасибо за всё. Ты всегда будешь с людьми! Все слова - мура! Но твои герои будут вечно жить, они будут сеять в людях добро, красоту и порядочность, чистоту всего человеческого. Твой Семен Фарада и вся моя семья".
Другие соболезнования с Украины. Президент Виктор Ющенко: "Скорбим вместе с вами. Разделяем горькую боль от преждевременной потери великого артиста и человека. Кино и театр связывают тесными узами Александра Абдулова с Украиной. Каждая встреча с самобытным и великим талантом были праздником для почитателей его творчества. Светлая память о великом актере России навсегда останется в наших сердцах".
Премьер Юлия Тимошенко: "Примите искренние соболезнования в связи со смертью всеми любимого актера Александра Абдулова. Его творчество любили на Украине. Он был сильным человеком, талантливым артистом, и каждое его появления на экранах и сцене воистину было "обыкновенным чудом" для зрителя. Украинцы, зная о болезни артиста, надеялись на чудо и желали ему непременного выздоровления. К сожалению, его сердце остановилось, но он продолжает жить в сыгранных ролях и созданных им героях. Мы склоняем головы в память об Александре Абдулове, выражаем соболезнования родным и близким актера. В эти тяжёлые минуты горя мы вместе с вами".

«Вот так приговаривал, оглаживая Шу-Шу, старый и добрый наш друг Всеволод Фёдорович Баранов, к нашему горю недавно умерший. В высший момент проявления чувств Шу-Шу действительно хрюкал, чем несказанно и вполне намеренно напугал вепря. Остальных он пугал до смерти как бы не нарочно.
Однажды хозяин оставил его папе Севе на несколько дней, не предупредив о некоторых особенностях чау. «Не досмотрел я! Съел Шуня чего-то – как бы не отравился. У него весь язык посинел», – кричал в великой панике наш друг по телефону уже через несколько часов. Пришлось папе Саше объяснять, что всё в норме. Принять же папе Севе валокордина, конечно же, можно – несколько капель, но не больше» (Из повести первой «Ватаси – это Я» – ARR).

[248x356]
Прощай 2007-й,
ты больше не вернёшься -
Год, в который был начат этот дневник,
Год наших маленьких радостей и гордостей,
Год тяжелых потерь,
Год наших новых детей.
Спросите меня в моём возрасте, до которого иные не доживают: что есть самое красивое в мире?
И я вам без запинки отвечу - глаза маленького ребёнка
[273x177]

[416x300]
В истории она навсегда останется первой женщиной, возглавившей правительство исламской страны, - премьер-министром Пакистана. Она была бесстрашным, верным и честным продолжателем дела своего отца - Зульфикара Али Бхутто.
Пакистанцы, мы скорбим вместе с вами.
Господи, как больно

[293x278]

Просто очень хороший снимок с www.forum.psy.net.ru

«Когда в 1995 году у нашего волка Вука и чау-чау Мэй-Мэй случайно появились общие дети, мы по своему невежеству не знали, что ещё 40 годами ранее Конрад Лоренц целенаправленно разводил этих синеязыких собак, не имеющих недостатков ни одного из своих предков.
А ещё примерно за тысячу лет до этого обессиленная голодом волчица подползла к воротам высокогорного тибетского монастыря. У нее уже начались предродовые хватки, и она не стала убегать от вышедших к ней послушников. Надо сказать, что этот дикий хищник своим внешним видом вовсе не походил на наших родных российских волков.
Всем волкам для удачной охоты нужен острый нюх, поэтому они и их одомашненные родственники собаки способны различать несколько сот тысяч запахов, тогда как человек, и то только специально натренированный – всего несколько сотен. Мерило таланта – объём обонятельных «луковиц», находящихся в наших носах.
У человека он составляет 0,125 кубических сантиметра, у собаки – в 10 раз больше. Но дело не только в объёме, но и в площади поверхности «луковиц», увеличиваемой особыми «раковинами». У человека их две, у собаки и её дикой разновидности волка – втрое больше.
Как вы сами понимаете, для размещения всей этой аппаратуры в собачье-волчьем носу должно быть достаточно места, а если речь идёт о высокогорьях Тибета с их разреженным и сухим воздухом, то и ещё больше. Нос у здоровой собаки – всегда влажный (если только его владелица не спит) и должен работать бесперебойно, поэтому его снабжает водой особая железа, которой тоже нужно где-то разместиться. Следовательно, моська у тибетских волков была не в пример более пухлой, чем у равнинных. Иными словами, обличье у них было договидным» (Из книги второй «Ватаси – это Я, или Дитя сокровенных летописей» – ARR – All Rights Reserved).

«В Японии фигурки Манеки-Неко из керамики, дерева, металла, фаянса, фарфора стоят повсюду – в жилищах, гостиницах, офисах, министерствах и даже, говорят, в императорском дворце, где мама Ира и папа Саша пока ещё не были. Манеки-Неко всегда изображают с поднятой передней лапкой. Бестолковые европейцы с американцами думают, что это приветственный жест: «Салют!» Японцы же считают, и им, наверное, виднее, что Манеки-Неко приглашает, манит: «Добро пожаловать» – ведь «манеки» и значит «манящая».
Дело, впрочем, не в нашей и наших американских друзей несмышлёности, а в том, что мы с японцами жестикулируем по-разному. Они, когда хотят кого-то позвать, показывают ладошки, поднимают их вверх и быстро-быстро пальчики сгибают. А мы показываем тыльную сторону ладоней – ну, да вы сами всё знаете. Поэтому японцы даже освоили экспортный вариант Манеки-Неко, где она призывает иностранные инвестиции и интуристов в Страну восходящего солнца на американо-европейский манер.
Японцы уверены, что, когда Манеки-Неко поднимает правую лапу, то это сулит им безбрежное счастье и огромное богатство, а когда левую – то приглашает гостей. В том числе, разумеется, и клиентов, так что практичные подданные императора Страны восходящего солнца в накладе никогда не остаются. Кстати, чаще всего фигурка Манеки-Неко заманивает левой ладошкой посетителей японских питейных заведений» (Из книги первой "Ватаси – это Я" – ARR).
На снимках: Манеки-Неко приветствует всех – японцев и неяпонцев, предлагая - без различия расы, национальности, вероисповедания и пола - отхлебнуть по-маленькой из бочечки с сакэ

«Когда в нашу гостиницу Дома Кошки и Собаки «Завидово Шу-Шу» приезжают новые постояльцы, их владельцы непременно заполняют анкету КИСа. Вопросов в ней много. Как зовут гостя или гостью? Предпочитает ли он (она) жить в задумчивом уединении в отдельной уютной комнатке или нужна хорошая компания? Ещё спрашиваем об особенностях ухода и выгула.
И обязательно просим оставить телефонный номер владельца: ведь принять шерстяного дружишку, чьё-то четверолапое божество – это всё равно, что взять на себя ответственность за чужого ребёнка. Не дай Бог что.
Особый пункт – кормление. Тут всё должно быть, «как дома у мамы».
Однажды приезжие, глядя на своего котика мейнкуна, как-то замялись, потупились. «Да рассказывайте, не смущайтесь», – говорим мы. «Видите ли, – отвечают, – он у нас воду пьёт только из тазика, но только если она постоит дня три-четыре, зацветёт чуток». «А животом потом не мается?» – спрашиваем. «Да вроде нет» – «Тогда и проблем нет. Поставим хоть три тазика, тем более что мейнкуны плавают хорошо».
Надо расспросить и о важных чертах поведения. Иногда это имеет прямо-таки судьбоносное значение. Приезжает в другой раз кошак – с виду смирный. Беседа идёт в его присутствии в московской квартирке - «зале приёмов». «Очень спокойный, – подтверждают хозяева, мать и дочь. – Вот только переезжать не любит».
Последнюю фразу мы мимо ушей пропустили, а зря. В квартире места мало, и ехать гостю предстояло в Завидово.
Однако когда, после отъезда милых женщин, его попытались переместить в переноску, меланхоличный котик тотчас превратился в разъярённого тигра. Через недельку, правда, он стал разрешать нам входить в комнату, чтобы его покормить-попоить. Дней через десять уже мурлыкал и задушевно тёрся о ноги папы Саши, но как только в поле его зрения появлялось нечто вроде корзинки, всем видом подтверждал характеристику своих хозяек: «Переезжать не люблю».
Во избежание душевных травм гостя и прочих, возможных для принимающей стороны, постояльца оставили в покое. Так он и оккупировал наш «зал приёмов» в течение всего отпуска своих владелиц, а отпуск тот показался всем нам бесконечным» (Из книги первой «Ватаси – это Я» – ARR).
Картинки нашей гостиницы можно посмотреть на http://pethotel.hut.ru. Фотографии заимствованы из Интернета - в КИСе пока нет хорошего сканнера

«Ватаси ва кодомо. Ватакуси ва Джаляль. Я ребёнок – маленький Джаляль», – говорит на чистейшем японском языке мой сын, и глаза у него делаются такими узкими, что даже щёлочек не видно. Он поступает так всякий раз, когда его обвиняют в очередных преступлениях против человечества в лице мамы Иры, папы Саши, их друзей и знакомых.
«Ватаси-сан, как ты могла воспитать такого бандита?» – часто слышу я и уверенно отвечаю: «Воспитала по новейшим методикам. Джаляль – ребёнок шаловливый, но подвижный к добру. Если мальчик не озоровал, то настоящий мужчина из него не вырастет. Робин Гуда тоже, между прочим, кое-кто гангстером называл». Говорила я так, но глаз с сына не спускала и отлучилась всего на четверть часа, когда ему было уже месяца два. Знала бы я, чем это кончится … .
Джаляль сидел на подоконнике в горнице, благодушно щурился на солнышко и наблюдал за происходящим на улице. А там, у дома напротив, три местных матёрых кошака презлющего вида выясняли отношения из-за соседской кошки Тим Тимовны. Разговор, шедший на повышенных тонах, близился к силовой развязке, и Джаляль (как потом он мне сам рассказал), быстро справившись с обоими шпингалетами на рамах, выпрыгнул из окна и отправился тех котов мирить.
Прошмыгнув перед колёсами дико взвизгнувшей тормозами автомашины, он обратился к соперниками с увещеванием: «Уважаемые сэнсэи! Моя мама Ватаси-сан учит меня, что все споры надо улаживать путём мирных переговоров, без применения силы или угрозы силой».
Коты от неожиданности замолкли, а Джаляль продолжал: «Для начала содержательного диалога я мог бы принести вам из дома что-нибудь вкусненькое». «Сэнсэи» посмотрели на наглого молокососа круглыми от ярости глазами и, не сговариваясь, решили разорвать его на десять тысяч маленьких кусочков. Слава Богу, что рядом стоял высоченный фонарный столб, на верхушке которого сын очутился в один миг.
Но плотоядно рычавшие коты, царапаясь и отталкивая друг друга, неудержимо карабкались вверх и были уже близко. И тогда Джаляль решился на невероятное. Он ухватился передними лапами за нависший над улицей провод и, раскачиваясь, словно сосиска, быстро-быстро перебирая лапками, двинулся по самой верхотуре к спасительному родному дому. На середине пути его силы кончились, и маленький ребёнок завис над пропастью» (Из книги первой «Ватаси – это Я» – ARR).

«Манеки-Неко помогает всем – вне зависимости от того, женщина ли вы или мужчина, не глядя на социальный статус, имущественное положение и даже - бывало и такое - закрывая глаза на некоторую нравственную ущербность людей.
За это японцы зовут её Ками-Неко – Священной Кошкой.
Однажды она пришла к жительнице городка Имадо – ныне это район на востоке Токио. Та буквально помирала с голоду из-за неприспособленности к жизни и, наверное, собственной безалаберности. Женщина тут же продала священную кошку перекупщику, выручив небольшую сумму денег, которые вскоре кончились.
Когда бывшая хозяйка вновь погрузилась в пучину отчаяния, Манеки-Неко пришла к ней - на этот раз во сне - и сказала: «Возьми глины, её много вокруг, слепи и продай мою фигурку».
Женщина так и сделала. Заработав на рис и немного соевого соуса к нему, она приободрилась и начала лепить и раскрашивать всё новые и новые фигурки. Те шли нарасхват. Вскоре это ремесло превратилось в целое производство, а его основательница стала процветающей и уважаемой горожанкой-предпринимательницей.
Тем временем Манеки-Неко вернулась в монастырь к послушнику Кацумото. Обитель переживала не лучшие времена. Разбогатевший с помощью Священной Кошки бывший самурай вложил всё золото в строительство монастыря, но ведь ещё нужны были средства для обеспечения его существования. Короче, даже среди аскетов-монахов начались разброд и шатания.
Поглядев на эту жизнь несколько дней, Манеки-Неко как-то ненастной ночью вышла в поле. Там под деревом, спасаясь от дождя, отдыхал совсем не бедный аристократ, лишь из деликатности не захотевший попросить ночлега в монастыре. Кошка левой лапкой сделала ему пригласительный жест – вы уже знаете, как это выглядело, – и, когда самурай подходил к монастырю, в дерево, под которым он только что лежал, ударил мощный заряд молнии.
Волшебное спасение так впечатлило князя, что он, щедро одарив Кацумото и став его личным другом, объездил всю страну, рассказывая о сотворённом Манеки-Неко чуде. В монастырь устремились толпы богомольцев-паломников, и он больше никогда не бедствовал.
У Священной Кошки не семь жизней, но она будет жива, пока будет жить её страна. Тем не менее японцы, всё старающиеся перегнать нас, русских, в части умения страдать, всё-таки похоронили Манеки-Неко, сделав её могилу в буддийском монастыре Готоку-дзи (сейчас – в западной части Токио), местом общенационального поклонения.
Но в глубине души все они верят, что Манеки-Неко живёт среди них и не умрёт никогда» (Из книги первой «Ватаси – это Я» – ARR).
На фото внизу: предполагаемая могила Манеки-Неко в храме Готоку-дзи

«При виде этого зрелища я оцепенела от ужаса и помчалась к папе Саше, сидевшему в мирном уединении в некоей будочке на другом конце нашего участка. Он понял всё без слов и уже спустя полминуты выскочил на улицу. По ней меж тем на огромной скорости мчался здоровенный трактор «Беларусь», за рулём которого к счастью сидел наш добрый знакомый дядька Семён. Он всегда спешил, особенно сейчас, когда вёз навоз – пришло время удобрять поля.
Семён – истый щирый украинец родом из-под Львова. Приехав в Мелково на заработки, нашёл гарну дивчину – а ими Тверская земля славится – да так и стал волжанином. А хозяин, как в кино, изобразил из себя посреди проезжей части большую непоколебимую букву «Х» и истошно заорал: «Стой, дядьку Семэн! Стiй, я тобi кажу!» Семэн тормознул так, что стукнулся лбом о ветровое стекло и рявкнул, высунувшись из двери: «Ты, мабуть, Сашко Львовыч, сказився чи шо!?»
Джаляль к тому времени уже цеплялся за провод одной лапой, извиваясь всем телом там высоко – но прямо над железной кабиной трактора. Сейчас упадёт – и если не убьётся, так непременно покалечится. «Гоны, Семэн, гоны!» – завопил ещё более отчаянно папа Саша, показывая руками на небо. Тракторист, чтобы посмотреть, что там такое в небесах творится, вытянул шею, снова стукнулся головой – теперь о дверцу, матюкнулся и рванул рычаг. «Беларусь» взревела и подпрыгнула вместе с прицепом.
Теперь сын мог разбиться уже об асфальт, и к папе Саше присоединились соседи: «Гальмуй, Сёма, тормози!!!» Тут коготочки Джаляля разжались, и он мягко шлёпнулся в лежавший в прицепе навоз.
Через час, намытый с шампунем, он благоухал на тёплой печке, приходя в себя после пережитого. А вечером с женой Светланой пришёл в гости Семён: «Ты глянь, Свiтлано, який парубок – самурай Джалиль. Такый малэнькый, а вжэ кiт, дядько як я. Тiльки хвиста нема, треба спиймать, та нi за що». Но Джаляль-сан, будто признав спасителя, никуда и не убегал: терся головой о праздничные брюки гостя и оглушительно мурлыкал.
Тост весь тот вечер был один: «Хай жывэ дружба людэй та котiв!» А ещё пели очень популярный тогда шлягер:
Гей, славяне! Гей, славяне,
Москали и киевляне,
Нам ли с вами Родину делить?
Неужель наставлю пушку
На свою жену-хохлушку?
Лучше буду я её любить
(Из повести первой «Ватаси – это Я» – ARR).

Фотоснимки с сайтов www.winni_pooh.narod.ru, www.old.amur.info и www.stitchshop.ru. Но напоминаем, что Джаляль - японский бобтейл, и никакого хвоста у него нет

Автор дневника никогда не отказывает себе в удовольствии упомянуть о публикациях, в которых рассказывается о попытках помирить народы, находящиеся не в слишком дружелюбных отношениях. Тем более, если такие попытки предпринимаются теми их представителями, которых глубоко ошибочно часто называют «простыми людьми».
«La ou mediateurs et hommes d’Etat ont echoue, la “diplomatie de l’amour” a accompli un miracle: rapprocher les Serbes des Albanais. Un belle exemple de pragmatisme!»
Лена и Виолета – албанские жёны сербских мужей братьев Милана и Благоша Джоковичей. Их браки были заключены с благословения родителей и старейшин сёл, где жили невесты и женихи. После свадеб крестьянские хозяйства Милана и Благоша усилиями их рачительных супруг стали процветать. Глядя на старших братьев, младший Радован тоже начал подыскивать себе албанскую жену.
«Там, где провалились международные посредники и государственные мужи, совершила чудо «дипломатия любви» – она сблизила сербов с албанцами. Прекрасный пример прагматизма!»
Полный текст материала «Любовь сильнее ненависти» читайте в «Courrier International» № 893
[247x185]

«У папы Саши в то время работы по специальности не было, а Дом Кошки и Собаки «Завидово Шу-Шу» надо было кормить. Поэтому на своём «Иж-комби», и по сей день гордо именующемся «стрижем», он «бомбил» клиентов по всей столице.
Ремесло это ночью бывает опасным – поэтому клиентов в количестве не больше двух хозяин приглашал на задние сиденья, а на переднем пассажирском возил сестрицу Мэй-Мэй.
Наша чау-чау обладала совершенно выдающимися служебными данными. Прозвище у неё было такое – Вестовой Иванов, поскольку по команде – не какой-нибудь там «фас!», – а по хлопку в ладоши начинала активно и непримиримо отстаивать независимость, территориальную целостность и экономический суверенитет КИСа. Досаждали даже не грабители – они с сестрицей благоразумно не связывались, а неплательщики.
Как то раз один такой, которого везли через всю столицу - с южного Солнцева аж в Северное Медведково, - не попрощавшись, пустился в бега. Ну, не стрелять же. «Мэюшка, разберись с ним», – устало попросил хозяин. Спустя секунду неучтивый пассажир уже карабкался на дерево, а сестрица Мэй-Мэй стягивала с него портки. В общем, какая-никакая компенсация материального ущерба, адекватная нравственному удовлетворению.
Но однажды Мэй-Мэй от всех этих грузоперевозок переутомилась, и папа Саша посадил рядом с собой в «стриже» её папу - безобидного и миролюбивого Шу-Шу, который не то что, как все чау с двух раз, а и с десяти – никаких команд и слышать не желал. В Бибирево садится на заднее сиденье приличного вида молодой человек. И вдруг за ним туда же впихиваются ещё трое, причем последний безуспешно пытается открыть заблокированную переднюю дверь, за которой дремлет похрюкивающий страж.
«Что-то вас слишком много, – говорит папа Саша, – а рессоры у меня не казённые». «А ты, мужик, – ему отвечают, – помалкивай и двигай, куда велят, пока по чану не схлопотал. А насчёт рессор, так у тебя переднее сиденье свободное – дверь открой!» - «А кто вам сказал, что оно свободное? Шу-Шу, подъём!». Дядя Шу-Шу с недосыпа захрюкал (как тот вепрь – ну, вы помните), и над спинкой сиденья появилась его голова, спросонья лохматая – диаметром примерно в три четверти метра. И жарко так на пассажиров синей пастью дыхнула.
Парни, что называется, замёрзли. «И что же вы, голуби, приуныли, – благодушно промурлыкал хозяин, на всякий случай вытягивая из-под мышки револьверную пневмоволыну «Кросман». – Пора и расплачиваться. Много с вас, бронеподростков, не возьму. Стольничек за вызов таксомотора, стольничек – за невежливость. И если мне кто-то из колымящих коллег на вас пожалуется, то не обессудьте – не иметь вам потомства. Правда, Шу-Шу?» (Из книги первой «Ватаси – это Я» – ARR).

«Пока недалёкие по разным причинам люди размышляют о том, размышляем ли мы, наши хозяева, их друзья и знакомые уже давно в этом уверились. Ведь ещё Чарльз Дарвин сказал: «Утверждать, не обращая внимания на прямые доказательства того, что ни одно животное не усовершенствовалось в своих умственных способностях, – значит вообще отвергать развитие видов». На днях наш уважаемый Юрка Долгоногий это подтвердил и самым комичным образом.
Приезжают, значит, мама Ира и папа Саша после относительно долгого перерыва в Слободу. КИСом рулит наша милая тетя Валя Арзуманян, которая нас любит до самозабвения. Юрка как всегда танцует на задних лапах и радостно хозяев приветствует. Потом вдруг на миг задумывается и, когда мама Ира спрашивает: «Как тут дела, все ли в добром здравии?» (будто и так не видно), отталкивает Валю, залезает под шкаф так, что наружу торчит лишь его пушистая попа, что-то ищет и, наконец, достаёт заплесневелую до зелени корочку чёрного хлеба. Затем укладывается посреди дивана и с совершенно невинным видом начинает эту корочку грызть: «Вот посмотрите: только этим меня здесь и кормят».
С бедной тётей Валей чуть приступ не делается. Она садится на диван, она то краснеет до слёз, то, хватаясь за сердце, бледнеет: «Ты что же, Юрка, творишь? Ты, Юрка, зачем меня страмишь? Львович, вот же сухой корм лежит. Вот каша наваристая с мясом. Он же только что её ел». Охальник тем временем как ни в чём не бывало начинает вновь пританцовывать, то и дело подбегая к Вале и как бы говоря: «Ну пошутил я, ребята, да будет вам». «Валь, – раздумчиво произносит папа Саша, – а ведь это в наш огород камешек: слишком долго отсутствовали».
А теперь смекайте насчёт нашей смекалки. Особо почитаемый всеми нами Конрад Лоренц высказался по этому поводу ещё более определённо: «В некотором отношении собака гораздо «человекоподобнее» самой умной обезьяны. Как и человека, одомашненность одарила её двумя свойствами: во-первых, освободила от жёстких рамок инстинктивного поведения, что открыло перед ней, как и перед человеком, новые возможности деятельности. И, во-вторых, обеспечила собаке ту непреходящую детскость, которая лежит в основе её постоянной потребности в дружеской привязанности».
Конрад Лоренц слишком рано ушёл из жизни, иначе Макико-сан – наше Дитя сокровенных летописей – как «дважды два четыре» доказала бы ему, что она даже в манерах и жестах «гораздо человекоподобнее» самой человекоподобной обезьяны. Но об этом я расскажу как-нибудь потом» (Из книжки второй «Ватаси – это Я, или Дитя сокровенных летописей» – ARR)