Неси его нежно. Изящно - как крылья, как мех.
Как странный браслет, что сияет, лишь сделаешь взмах...
Неси одиночество так, будто это твой снег -
способный в любую минуту растаять в руках.
Неси ни как горб, ни как гроб, ни как призрачный рок,
пытаясь избавиться, сбросить... Какой в этом толк?
Неси одиночество так, будто это цветок,
любуясь и радуясь свету его лепестков.
Не помни предательств, утрат и несбывшихся встреч.
Не помни того, что лишь насыпь на ровном пути.
Неси одиночество так, будто это твой меч,
который разрубит узлы и тебя защитит.
Не бойся его как ночного нашествия сов.
Сжимай его крепко и чувствуй его рукоять.
Неси одиночество так, будто это любовь,
которую больше не нужно ни с кем разделять.
Zoryana (c) 2014
Ганс Эверс. Паук
[447x699] Студент-медик Ришар Бракемонт решил поселиться в маленькой гостинице "Стивенс", что на улице Альфреда Стивенса, 6, в той самой комнате номер семь, где за три последние недели трое постояльцев покончили с собой. Первым был швейцарский коммивояжер. Его самоубийство обнаружилось только на следующий день, в субботу вечером. Доктор установил, что смерть наступила в пятницу, между пятью и шестью часами пополудни. Труп висел на вбитом в оконный косяк крепком крюке, на котором обычно помещались плечики с одеждой. Окно было заперто. В качестве веревки самоубийца использовал шнур для занавесок. Так как окно находилось очень низко, покойник почти стоял на коленях. Видимо, чтобы осуществить свое намерение, ему понадобилась небывалая сила воли. Как было установлено, он был женат, имел четверых детей, прочное положение в обществе, жил в достатке, отличался веселым и добрым нравом. Он не оставил ни письма, ни объяснения причин самоубийства, ни завещания. В разговоре со знакомыми он никогда не упоминал о желании расстаться с жизнью. Читать далее
Планктон выброшенный на пляжи острова Ваадху (Мальдивы) окрашивает берега тысячами огней. Свечение объясняется биолюминесценцией — химическими процессами в организме животных, при которых освобождающаяся энергия выделяется в форме света. Голубые светящиеся волны словно отражают звезды в небе над Мальдивами!!!
***
скоро наступит осень и будет дождь,
я повзрослела и стала больше молчать.
я приучила себя к тому,
что ты никогда не придешь.
а значит - не стоит ждать.
© Катя Сюзева
***
Жизнь ничего не украдёт,
Она однажды всё воздаст вам.
И вдруг такая ночь придёт,
Где время сходится с пространством!
Достать до неба и до дна
Ты одинаково готова.
Ты с тем и там, где быть должна.
И нету ничего другого.
И всё срастается в душе,
И всё вокруг тебе послушно,
И на судьбинном вираже
Ты балансируешь воздушно.
И в кухне капает вода,
А в небесах звезда мигает.
И это слово - "никогда" -
Тебя нисколько не пугает.
(c) Елена Исаева
***
Не расспрашивай меня о моей тишине –
Это – солнце во мне. Темнота во мне.
в недрах неба рябины кровавая пелена –
Вот моя тишина.
И не ставь мне в вину – то, что я уже не верну
тех, кто шел на мой зов в эту нежную тишину -
Ни волков, ни оленей, ни солнечные лучи -
Не оборачивайся. Молчи.
Из нее я вяжу для полуночи звездный шарф
Я варю из нее нектар для весенних трав,
Что в нее попадает – переплавится на века
Как бутон цветка
Переплавится в ягоды - в семя - в тугой росток…
Из всего, что в ней есть - новый полдень забрезжит в срок,
обретая свой путь в новосозданной тишине.
А теперь обо всем забудь. И иди ко мне.
Zoryana (c)
Меня пугает власть моя над миром,
Над разными людьми и над вещами,
Не я, конечно, шар земной вращаю
И управляю войнами и миром,
Но есть во мне таинственная сила,
Исполненная прихотей и каверз,
Чтоб на паркетах люди спотыкались,
Чтоб на шоссе машины заносило,
Чтоб кувыркаясь вспыхивали Илы,
Чтоб верные мужья с пути сбивались,
Чтоб мысли непотребные сбывались,—
И я остерегаюсь этой силы.
Но будет день, я знаю: будет день,
Когда свободу я себе позволю,
Тогда я духа выпущу на волю
И овладею судьбами людей.
И в этот день прервётся связь времён
И сдвинутся понятия и числа…
Я так боюсь, что этот день случится!
Я так боюсь, что не случится он!
Нина Воронель (с) середина 1960-х
Джон Мейсон, творческий и очень разносторонний человек, родился в Калифорнии, в 1958 году. Блестящий художник, скульптор, компьютерный мультипликатор, музыкант. Работы Мейсона впечатляют и вдохновляют!
А его «затерянные миры» поражают не только сюжетами, но и удивительным полетом фантазии…
[показать]
[699x541]
[700x526]
[700x545]
[700x553]
Иду в вечереющем, вольном мире,
Нетленном в веках веков.
Такая усталость от дали, шири,
От вещих, безбрежных снов.
Кругом разметенная степь без граней
Раскинулась, вся застыв.
И только струится покорность знанья
И дум огневой разлив.
Вечерние выси святей, смиренней,
Бог близко, но так далек.
Пускай он дарует мне миг забвенный,
Огнем озарит чертог.
Так хочется двери, закрытой, тесной,
Простых, человечьих слов.
На эти врата глубины небесной
Набросить земной покров.
На небе затеплились Божьи свечи,
И стало призывно там.
Тому, кто мне встретится в этот вечер,
Я душу свою отдам.
(с) Аделаида Герцык
Все. Уехал. Проводила.
С глаз долой - из сердца вон.
Боже, что я натворила...
Заведите патефон!
Будут розы и цыгане,
будут песни до утра.
Сплетни сердца уж не ранят,
в нем и так немало ран.
Уверения и клятвы
так наивны, так смешны.
Бродит в сердце яд проклятый -
все мы - дети Сатаны.
(С) Ольга Гальчинская
Он сегодня взволнованно с неба спустился вниз.
Он сказал: «Поклянись мне, степная девочка, поклянись:
Даже если меня подстрелят в земном снегу,
Даже если помочь ничем уже не смогу -
Ты пойдешь и одна - без защиты моей в пути.
Ты пойдешь, потому что ты просто должна идти.
Поклянись, что пойдешь - даже если раненье жжет,
Даже если тебя никто и нигде не ждет.
Даже если вокруг – война и армагеддон,
если хищные тени и морок со всех сторон,
если вместо надежды — на плечи кислотный дождь...
Ты пойдешь лишь затем, чтоб почувстовать – что идешь.»
Что сказать мне в ответ? Прижимаюсь к его руке.
Снова чувствую степь. Вижу зарево вдалеке.
Пожимаю плечами - конечно же, я пойду.
Будь спокоен. Я обещаю – не подведу.
Георгий Иванов ( 1894-1958)
НЕВЕСТА ИЗ ТУМАНА
(Парижский случай)
Он застрелился накануне дня своего рождения: ему исполнилось бы тридцать четыре года. Отличный возраст для художника, которому улыбнулась слава. Кишечник еще неокончательно атрофировался после долгой и жестокой голодовки на прославленном Монпарнасе, и легкие, прокопченные и подгнившие на грязных сырых чердаках, можно еще отмыть и укрепить где-нибудь в Савойе или Пиренеях голубым льдом сияющего горного воздуха.
Признание пришло к Александрову вовремя. Двух месяцев не понадобилось, чтобы из бледного, долговязого, робкого малого в провансальском берете и жалком непромокаемом пальто, озирающего на углу бульвара Распай голодными и жадными глазами каждый вечер одну и ту же картину скользящей мимо такой близкой и такой недоступной жизни (иностранцы, автомобили, огни баров, лотки с устрицами, занавешенные шелком окна, сквозь которые брызжет негритянская музыка и где сосредоточено все – женщины, деньги, еда, английские папиросы, калорифер, фантастический вкус никогда еще не пробованного шампанского), превратиться в довольно самоуверенного молодого «мэтра» в дорогом ловком костюме и галстуке с бульвара Мадлен.
Как холодно было в этот вечер! Шел снег, и сумерки сгущались. А вечер был последний в году — канун Нового года. В эту холодную и темную пору по улицам брела маленькая нищая девочка с непокрытой головой и босая. Правда, из дому она вышла обутая, но много ли было проку в огромных старых туфлях? Туфли эти прежде носила ее мать — вот какие они были большие,- и девочка потеряла их сегодня, когда бросилась бежать через дорогу, испугавшись двух карет, которые мчались во весь опор. Одной туфли она так и не нашла, другую утащил какой-то мальчишка, заявив, что из нее выйдет отличная люлька для его будущих ребят.
Вот девочка и брела теперь босиком, и ножки ее покраснели и посинели от холода. В кармане ее старенького передника лежало несколько пачек серных спичек, и одну пачку она держала в руке. За весь этот день она не продала ни одной спички, и ей не подали ни гроша. Она брела голодная и продрогшая и так измучилась, бедняжка!
Снежинки садились на ее длинные белокурые локоны, красиво рассыпавшиеся по плечам, но она, право же, и не подозревала о том, что они красивы. Изо всех окон лился свет, на улице вкусно пахло жареным гусем — ведь был канун Нового года. Вот о чем она думала!
Наконец девочка нашла уголок за выступом дома. Тут она села и съежилась, поджав под себя ножки. Но ей стало еще холоднее, а вернуться домой она не смела: ей ведь не удалось продать ни одной спички, она не выручила ни гроша, а она знала, что за это отец прибьет ее; к тому же, думала она, дома тоже холодно; они живут на чердаке, где гуляет ветер, хотя самые большие щели в стенах и заткнуты соломой и тряпками.
Ручонки ее совсем закоченели. Ах, как бы их согрел огонек маленькой спички! Если бы только она посмела вытащить спичку, чиркнуть ею о стену и погреть пальцы! Девочка робко вытянула одну спичку и… чирк! Как спичка вспыхнула, как ярко она загорелась! Девочка прикрыла ее рукой, и спичка стала гореть ровным светлым пламенем, точно крохотная свечечка.
Удивительная свечка! Девочке почудилось, будто она сидит перед большой железной печью с блестящими медными шариками и заслонками. Как славно пылает в ней огонь, каким теплом от него веет! Но что это? Девочка протянула ноги к огню, чтобы погреть их, — и вдруг… пламя погасло, печка исчезла, а в руке у девочки осталась обгорелая спичка.
Она чиркнула еще одной спичкой, спичка загорелась, засветилась, и когда ее отблеск упал на стену, стена стала прозрачной, как кисея. Девочка увидела перед собой комнату, а в пей стол, покрытый белоснежной скатертью и уставленный дорогим фарфором; на столе, распространяя чудесный аромат, стояло блюдо с жареным гусем, начиненным черносливом и яблоками! И всего чудеснее было то, что гусь вдруг спрыгнул со стола и, как был, с вилкой и ножом в спине, вперевалку заковылял по полу. Он шел прямо к бедной девочке, но… спичка погасла, и перед бедняжкой снова встала непроницаемая, холодная, сырая стена.
Девочка зажгла еще одну спичку. Теперь она сидела перед роскошной рождественской елкой. Эта елка была гораздо выше и наряднее той, которую девочка увидела в сочельник, подойдя к дому одного богатого купца и заглянув в окно. Тысячи свечей горели на ее зеленых ветках, а разноцветные картинки, какими украшают витрины магазинов, смотрели на девочку. Малютка протянула к ним руки, но… спичка погасла. Огоньки стали уходить все выше и выше и вскоре превратились в ясные звездочки. Одна из них покатилась по небу, оставив за собой длинный огненный след.
"Кто-то умер", — подумала девочка, потому что ее недавно умершая старая бабушка, которая одна во всем мире любила ее, не раз говорила ей: "Когда падет