Ю.

... 

Всем большое спасибо за поздравления!
Искренн!Очень приятно!
Спасибо..

В старой шкатулке со стертой позолотой и почти неразличимым, явно некогда красивым, орнаментом  лежали пожелтевшие фотографии с красными пятнами отпечатков пальцев на оборотной стороне, где неровным, дрожащим почерком была выведена дата, теперь уже вряд ли кто-нибудь мог разобрать, что именно там было написано. На одной из фотографий была девушка с большими, темными глазами. Даже по прошествии стольких лет,  изрядно попортивших фото, эти глаза завораживали своей глубиной, оплетали невидимыми нитями, заставляя чувствовать полнейшее опустошение, но сладкое, пусть и с привкусом серы. От фотографии пахло миндалем и порохом, казалось, что эти запахи в печатались в бумагу и теперь уже никогда бы не выветрились, сколько бы не пробыли на ветру.
Через много лет, когда луна взойдет на небосвод только под утро, эта девушка сойдет с фотографии и уже не вернется. Она уйдет на юг, оставляя терпкий запах миндаля и пороха, так органично и, в тоже время, тошнотворно смешивающихся в горле. И только ее глаза останутся на той же фотографии - она будет слепа - как вечный знак неповторимости начал.

«У каждого в жизни есть кто-то, кто никогда тебя не отпустит, и кто-то, кого никогда не отпустишь ты» (c) Чак Паланик "Колыбельная"

Я одна среди старых псов,позабывших дорогу домой.
Замогильный стон,заунывный вой, и никак не нащупать путь.
Я бы шла на свет ,только свет во мгле чуть забрежит,да то конвой,
Зажигалкой чиркнув,прошел себе,поднимая ногами муть.

Я одна и вокруг только липкий страх,лижет руки,целует лоб.
Через четверть века придет весна,только ждать уже нету сил.
Гнусный червь проползет по окнам,покажет крепкий,дубовый гроб,
Да такой,чтоб любой мертвец за сто,тысячу лет бы и не сносил.

Здесь нет дня и любой,кто вещает о солнце - псих или шарлатан,
Сам не верит,сидит на игле,собирает деньги,чтобы "кольнуть".
Мне один рассказал,что он шел за лучом почти по святым следам,
"Но  святому,как оказалось,просто безбожного обмануть."

Я бы шла босиком на юг,да в глазах,как туман- пыльца.
Как змея притаилась боль у усталых,ослабших ног.
Мне один из псов прошептал с опаской:"Иди до седьмого крыльца..."
Семь шагов,как смерть,на пороге-жизнь, и наверно мне Бог помог.

 

"Тссс..тише,тише,тише,поступью по крыше"

Зеркало упало, разбило солнце и тысячей осколков легло. Кусочек света, спасшийся, забившись в уголок опустевше- темного неба, мутной волной коснулся осколков, замерцавших тут же в своем таинственном молчании.

Ночь…

И капельки разбитого недавно солнца, скатившись вниз, попрятались: улицами зажгли фонари, освещая галереи домов, окнами открыли глаза темным створкам, где-то расположились в лабиринтах зданий, где-то затерялись, отразившись в лужах и витринах.

Ночь…

И бездонному небу приятно ловить на себе маленькие полупрозрачные зЕркала осколки, разлетевшиеся; оно пытается их собрать, но, волнами распугиваемые, они не поддаются…глупые, они светятся в своем гордом одиночестве, забываясь, срываются вниз, превращаясь в белый порошок.

Ночь…

И все замирает в  трепетном молчании, когда кто-то незаметный быстро шагает по небесной глади, снова с зеркалом в руках, хрупким…

Чтобы все правила были в одном месте, можно добавить к себе ссылку на пост, в котором они собраны: Правила жизни

Aль Пачино
Актер, 68 лет, Нью-Йорк

[269x357]
Расскажу вам одну историю. Мне захотелось сходить на бейсбольный матч. На бейсбол я ходить люблю. Помню, еще трехлетним шлепал на стадион с дедушкой. Правда, теперь все чуточку иначе: прихожу, усаживаюсь, и тут на табло появляется мое имя. Ничего дурного я в этом не нахожу: так уж люди устроены. Но в тот раз имелась одна загвоздка. Матч проходил днем, а вечером мне надо было кое-где быть по делам. Я решил, что приеду на стадион заранее, понаблюдаю за разминкой, посмотрю один-два иннинга. Но мне не хотелось привлекать внимание к тому, что я не досидел до конца матча. Понимаете, спортсмены тоже артисты. Вообразите, что подумают, если на Бродвее в первые же минуты какого-нибудь спектакля я у всех на глазах встану и покину зал? Я рассудил так: приеду, займу свое место на трибуне, а потом постараюсь незаметно слинять. Но при этом как-то запамятовал, что женщина, с которой я иду на матч, — такая же знаменитость, как и я. Подъезжаем к стадиону. Вылезаю из машины, спрашиваю охранника: «У нас не найдется в багажнике какой-нибудь старой шапки, а?» Он посмотрел, достал какую-то шапку и очки, а потом говорит: «Эй, Аль, ты только погляди, что здесь валяется! Старая борода!» Ну я ее и нацепил. Где только была моя голова! Пришли на стадион, игра начинается, и вдруг все люди на трибунах начинают оборачиваться в мою сторону. Телекамеры поворачиваются в мою сторону. Все, кто на поле, оборачиваются в мою сторону. «Что за черт? — думаю. — У меня же борода». Конечно, дело было в моей спутнице. Все бы ничего, но вдруг чувствую: борода сползает. Положение идиотское. Что теперь делать? Отцепляю бороду — а что я еще мог? И разумеется, все это попадает в одиннадцатичасовой выпуск новостей: «Интересно, зачем Аль Пачино пошел на стадион, нацепив фальшивую бороду?» Эту бороду нужно поместить в музей проколов. Увидев себя в новостях, я посмеялся, но выводы сделал. Больше такое не повторится. Куда бы меня ни занесло, я везде появляюсь в качестве самого себя.
Когда я был мальчишкой, моя прабабушка иногда дарила мне по серебряному доллару. Она всегда была со мной очень ласкова. Когда она вручала мне монету, вся остальная семья каждый раз вопила хором: «Нет! Нет! Не-е-е-е-т! Не давай ему серебряный доллар!» Это говорилось всерьез — ведь мы были страшно бедны. И как только монета оказывалась у меня в руках, все принимались орать: «Верни! Отдай назад!» — и мне становилось неудобно за то, что я взял подарок.
Мои родители разошлись, когда я был совсем маленьким. Я был в семье единственным ребенком и жил в многоквартирном доме в Южном Бронксе с матерью, бабушкой и дедушкой. Мы еле сводили концы с концами. Поэтому для меня было настоящим праздником, когда я узнал, что из упаковки овсяных хлопьев можно вырезать купон и получить за него шпоры Тома Микса. А ковбой Том Микс был звездой вестернов. Он был дико знаменит, дико! Уже то, что шпоры присылали бандеролью по почте, делало их чем-то необыкновенным. В общем, мы заказали шпоры. Когда умерла моя прабабушка, мне было, наверно, лет шесть. Помню мы вернулись домой с похорон — и оказалось, что пришла посылка со шпорами Тома Микса. Я просиял. И тут же вспомнил, что прабабушка только что умерла. Мне так хотелось порадоваться шпорам, но… В тот день я узнал, что такое внутренний конфликт.
Хотя мать работала, она находила время, чтобы водить меня в кино на каждый новый фильм. А на следующий день, оставаясь дома один, я играл сам для себя этот фильм с начала до конца, исполняя все роли. «Потерянный уикэнд» я посмотрел, когда был совсем маленьким, и он произвел на меня сильнейшее впечатление. Я не понимал происходящего на экране, но был заворожен накалом страстей. Не зря Рэй Миллэнд получил за игру в этом фильме «Оскара». В «Потерянном уикэнде» есть сцена, где Миллэнд ищет бутылку виски. Спьяну он спрятал бутылку где-то в квартире, а теперь протрезвел и хочет ее найти. Знает: она где-то здесь, но где именно, не помнит. Долго-долго ищет и все-таки находит. Я часто играл эту сцену. Иногда, когда отец приходил меня навестить, он брал меня

Милая, ты помнишь, как ее звали?? Нет! Конечно, ты не помнишь. Сегодня мы шли с тобой по проспекту, ты как всегда засматривалась на портреты уличных художников, зарабатывающих себе на хлеб, задумавшись, подносила палец к губам и весело смеялась, топча только-только выпавший снег. Мы шли с тобой по проспекту, обсуждая то ли новое произведение всеми забытого джазмена, то ли старый фильм, оставивший в наших юных головках неизгладимое впечатление.У одного из художников мы заметили портрет девочки: светлые волосы, голубые глаза - фарфор! Ты заметила? Она больше не улыбалась на том портрете. Ты видела? Художник смахнул с глаз слезу, когда ты спросила : «Кто она?» .
Она умирала каждую осень и рождалась с приходом весны, летом согревалась лучами солнца, а зимой…зимой она застывала под корочкой льда, засыпанная снегом. Ее голубые глаза, чуть прикрытые, смотрели в холодное зимнее небо, и если кто-нибудь, проходя по замерзшей реке, возможно поскользнувшись, очистил бы случайно лед от снега, то обязательно бы увидел два одиноких бледно-голубых озерца ее глаз.
А весной начинали таять снега, трогались льды, и девочка, растворялась в речной воде, плыла по течению, выплескивалась на гранитные набережные. Она рождалась первыми солнечными лучами, проливалась светом на стены домов. Она касалась пальчиками алых щечек младенцев и те улыбались, она вплетала в волосы будничные часы и украшала их детскими сказками, белила ночное небо молочными грезами и раздавала карнавальные маски в июне.
Светлые волосы, фарфоровые пальчики, нежность губ и бледность голубых глаз. Она пела песни, сидя на крышах города, встречала в толпе взгляды людей, каждый видел ее, а помнили только художники - временные странники- странные рисовальщики. Она смеялась летом, бегая по лужам во дворах домов, оставляла разводы на стеклах машин.
Осенью она собирала волосы, одевала старомодное платье и сандалии и надменно проходила по улицам, заглядывая в каждое окно. Она тушила свечи на столам и прогоняла запоздавших прохожих с улиц, чтобы остаться одной, наедине с городом. Она прощалась.

Тише,прошу тебя,тише,только сейчас не шурши
Белой бумагой,где рисовали цветные карандаши.
Наше бездонное небо,темные своды,и лес.
Как постепенно лунный надменный на небосвод диск залез.

Слышишь?Прислушайся,слышишь,блюз городских площадей,
Шепот дорог,улиц,гомон мальчишек,шорох немых мелочей.
Музыка серых развалин или потертых домов,
Крыш,как проверенных спален шумом чужих сапогов.

Видишь,как утренним светом,в бликах прекрасной зари
Все пробуждается городом светлым,как на рисунке,смотри!

меня тянет писать стихи,больше,чем обычно.