http://konservatizm.org
http://arcto.ru
http://evrazia.tv
http://rossia3.ru
Русское Православие – множество духовных миров, рядом с нами, в нас, сквозь нас. Особый ритм, который сбивает обыденное, вовлекает в иное. Сейчас удивительное время. На прошлой Страстной неделе каждый день был не простым, но великим. Великий понедельник, Великий вторник, Великая среда, Великий четверг, Великий пяток, Великая суббота…А в Светлое Воскресение Христово солнце пляшет на небе, православное наше солнце, и как пляшет… Каждый из Великих дней – больше года, больше века, больше вечности. Он вбирает в себя таинство, которое длится всегда, которое было всегда, которое свершилось в истории когда-то, и все время осветилось, разрослось, рухнуло в вечность, и времени, обычного времени больше не стало… Только Великое время… В этом Великом времени все перестает иметь свои привычные границы – и подвиг, и предательство, и милость, и жестокость, и страдание, и восторг, и верность, и жалость, и родственное, и дружеское, и безразличное – все проникается судьбой Божества, озаряется новым светом, православным светом, великим светом… Страстная неделя – резюме мировой истории, краткое содержание бытия, путь человека, экономия великого сострадания Божия. Далеко за пределы реальности уходят нити этой недели. За семь волшебных и страшных, страстных и сосредоточенных дней переживаем мы историю всей реальности… Сколь прекрасна, высока, ужасна и восхитительна вера наша, древняя вера, вечная, чистая и спасительная, нет ее краше, слаще, светлее…
А за Пасхой – новое чудо, новое время, сплошная седьмица. Православие утверждает вещь для рационального сознания совершенно абсурдную: эта неделя – Светлая Седьмица – есть не неделя, а один сплошной день, день Светлого Воскресения Христова. Ночь теперь не ночь, вечер не вечер, сон не сон, постов среды и пятка нет, только радость, восторг и праздник –
Христос Воскресе!
Воистину Воскресе!
Смертию на смерть наступи и гробным живот дарова…
“Гробные”, “живущие во гробах” – это о нас, о нас с вами. Тела наши, дела наши, мысли и чувства наши – все это “гробное”. Мир, не просветленный Христом, укрывающийся от него, ускользающий, не доверяющий, не открытый ему сердцем, не горящий – холодный, будто залитый дождем, – это гробный мир, и живут в нем гробные… И им (т.е. нам), гробным, отверзаются новое небо и новая земля, выбираются они на поверхность из нижних этажей мрака и уныния и смотрят на лучи превечного света. И удивляются в сердце своем: такого мы никогда не видели.
Мы встречаем Христа, Спаса нашего, мы отверзаем сердца и уста и впускаем в тусклые сумерки души сладость пакибытия.
Воистину Воскресе! И это неотменимо и навечно, и врата ада попраны, и враги сокрушены, и победа нам необоримая дарована.
Воистину! Воистину!
Случилось.
Вера Христова – русская вера. Мне возразят: Православие – вселенская церковь, открыта она для всего человечества. Отождествлять ее с русскими – значит, сужать ее значение, низводить до статуса национальной религии. Есть такое понятие “ересь филетизма”, т.е. “любовь к своему народу”. Для врагов Православия – особенно из числа западных христиан – это центральный аргумент как против Византии, так и против Руси. К сожалению, поддался на это – довольно поздно впрочем, в 1872-м – и Константинопольский патриарх, глава Фанара. Но что нам они, отменившие священный юлианский календарь, сдающие основы Православия на потребу униатам… Что они нам, друзья…
Где же здесь низведение? Где сужение? Разве русский человек не открыт четырем ветрам? Разве он не распят в пространстве, истекая кровью, страдая за других, беря на себя ношу и тяжесть странной и страшной истории мира? Разве русский человек – это не Вселенная? Не вся скорбящая, жмущаяся, вопиющая, роскошная реальность мира? Разве вены его не реки? А кости его не холмы? А плечи его не отроги гор? А глаза его не солнце и луна? А дыханье его не ветра земли? Разве русский человек только человек и все? Никак не все, он много, много больше… Он велико-росс, “великий русский”, больший, чем просто русский, чем он сам… Он радуется, и грустит, и крестится, и подносит к иерею розового щекастого младенца своего прямо к чаше, прямо к Богу, и не запрещает Бог прикладываться, и не удаляет трясущегося, кривоплечего, убогого, плачущего, женщину в черном платке, потерявшую дочь, и безусого юношу, обретшего любовь, смущенного случайно зашедшего и привычного нарядного служку, всех русских вмещает Бог, и русские – вослед – вмещают в себя всех, тесно и покладисто нежно и настойчиво, и
Читать далее...