http://konservatizm.org/ Философский факультет МГУ, 2006 год.
25 мая Лекция 8. Гносеологический расизм.
- Война интерпретаций.
- Гносеократия.
- Семантическая конфликтология.
- Пост-язык.
- Новая коммуникативность.
- Возможен ли новый цикл философии?

http://konservatizm.org/ Философский факультет МГУ, 2006 год.
Лекция 7. Учение о «радикальном субъекте»
- Сверхчеловек
- «Последний человек»
- Концепция антихриста в христианской эсхатологии.
- Теология богооставленности

http://konservatizm.org/ Философский факультет МГУ, 2006 год.
Лекция 4. Пост-гносеология.
- Короткий цикл рациональности.
- Ризома
- Пост-наука
- Техника против науки.
- Метафизика техники
- Языковые игры
- Разрушение «онто-тео-телео-фалло-фоно-логоцентризма» текста
- «Stop making sense»

http://konservatizm.org/ Философский факультет МГУ, 2006 год.
Лекция 3. Пост-онтология
- Философия виртуальности
- Теория «дигитальных коммуникаций»
- Концепция «сети».
- «Маршрутизация» бытия.
- Послание Давида Линча: «У нас есть все за исключением всего».

http://konservatizm.org/ Философский факультет МГУ, 2006 год.
Лекция 2. Пост-антропология.
- Конец человека.
- Человек как часть.
- От индивидуума к дивидууму. «Фрагментарный опыт»
- Био-механоид.
- Мутанты и призраки

http://konservatizm.org/ Философский факультет МГУ, 2006 год.Лекция 1. Конец философии. Философия на границах философии.- Кризис мысли.- Исчезновение смыслов.- Избыточность мышления в условиях постмодерна.- Три парадигмы: премодерн-модерн-постмодерн. Традиция-Просвещение-постиндустриальное общество.- Три уклада экономики (аграрное, промышленное, информационное общество)

http://konservatizm.org/

http://konservatizm.org

Александр Дугин, философ:
В чем философский смысл праздника Нового года? В том, что он является таким монументом в философии хаоса. Философия хаоса – это такое направление философии, которое мыслит то, что есть актуально, то, что есть здесь и сейчас, и всякое новое, что случается – как реализация и подъем вечного. Т.е. хаос – это то, что есть всегда и то, что было всегда, это самое древнее из творений, но это самое новое, с чем мы можем прикоснуться. Потому что именно в хаосе лежат и живут те возможности, которые реализуются у нас как нечто новое. И поэтому всякая новизна, всякое обновление несет на себе печать хаоса. Поэтому во всем новом: в новаторстве, в следующем витке колеса, вращении годового колеса - есть элемент фундаментального присутствия той бездны, из которой это черпается. Вот эта невидимая бездна обычно во все остальные периоды года, кроме вот этой новогодней ночи, во все остальные периоды эта бездна закрыта на ключ, замкнута. И лишь в один момент, для того чтобы выпустить пар, такой пузырь нового года, новый порядок из бездны, она открывается. В этот момент вместе с новым порядком и с маленьким новым годом оттуда вываливаются, как из ящика Пандоры, множество кого еще: снегурочки, нечисти обязательно, неуравновешенные разнузданные энергии, которые поднимаются и вокруг елок начинают группироваться или вокруг праздничных столов.

http://konservatizm.org
Александр Дугин, философ:
Недавно в Москве прошла лекция последнего представителя философии Франкфуртской школы Юргена Хабермаса, который выступал в МГУ, и его материалы лекций были выложены на канале Russia.ru. Он сделал очень интересную лекцию в МГУ о Lebens-Welt (жизненном мире). В принципе мое философское отношение к Хабермасу скорей скептическое. Он не признает легитимности постмодерна. Он настаивает на том, что модерн еще можно спасти, что, на мой взгляд, абсолютно неверно. Он боится возврата традиционных ценностей или, скажем, парадигм премодерна именно как раз в эпоху неразберихи, хаоса и сбоя таких интеллектуальных жестких модернистических установок в постмодерне. А я, наоборот, делаю на это ставку, если угодно. То, что постмодерн настолько рассеется, настолько потеряет нить, что оставит в покое религиозные, этнические, эгоцентрические модели, которые смогут подняться. Или, скажем, другие альтернативные домодернистические конструкции.

В этом отношении Хабермас стоит, как и Энтони Гидденс, с другой стороны баррикад. Но эта лекция была, на мой взгляд, очень хорошая. Она была не об этом, совсем не о постмодерне. Она была, наоборот, пожалуй, о той вещи, о которой следует сегодня говорить – Lebens-Welt (жизненный мир). Это концепция Гуссерля, фундаментальная концепция Гуссерля, которая лежит в основании феноменологии. Феноменология – это такое направление в философии, которое предлагает отказаться от выстроенной на рациональных предпосылках Западной метафизики и обратиться, если угодно к такому простейшему опыту обычного человека, который находится в обычном жизненном мире. И который не на основании абстрактных, сложных построений рационально рефлектированных, осмысленных, а на основании таких бытовых импрессий или первичных движений сознания через операцию на эсесы, как говорит Гуссерль, создает и организует вокруг себя этот жизненный мир. Он динамичный, в нем, как правило, не сходятся концы с концами, в нем нет рациональной рефлексии относительно субъекта и объекта. Но он, тем не менее, конституируется, как некая среда вокруг человека, как именно человеческий жизненный мир. Этому была посвящена лекция.

Тут можно вспомнить не только о Гуссерле, но и о его последователе, Мартине Хайдеггере, на которого много раз ссылался в своей лекции Хабермас, который развивал не совсем Lebens-Welt, но эту модель, феноменологию положил в основу своей фундаментальной конструкции, фундаментальной онтологии, своего Sein und Zeit. На этом основании он сформулировал концепцию Dasein, центральную для его философии тоже, которая имеет отношение с этим структурированием в Welt, потому что главный экзистенциал Dasein – это именно Welt-sein (бытие в мире). И через это «бытие в мире» Dasein конституирует, используя Гуссерлевский термин, мир. Вот этот «жизненный мир» живой, который предшествует еще рационализации, непосредственно лежащей перед нами. И о значении его как раз говорил Хабермас.

Он не упоминал другую фигуру. На мой взгляд, этого философа мы совершенно неосновательно забыли – это Ойгена Финка, близкого друга младшего соратника Гуссерля, который был до конца с ним. И даже со Гуссерлем сдавали несколько материалов. Который занимался всю жизнь его архивами, который ему помогал и который также был близким другом и идейным союзником Мартина Хайдеггера. Вот Ойген Финк из концепции «мира», на самом деле, как такового, как того явления, которое объединяет очень странным, очень тонким образом множество вещей, «мира» - как цельности. Цельности, воспринимаемой человеком интуитивно и конституируемой именно человеком, как некое уникальное явление из множества вещей. Т.е. для Финка «жизненный мир» Lebens-Welt, вообще концепция die Welt – концепция «мира», означает нечто аналогичное тому, что Sein означает для Хайдеггера.

Напомню, что Хайдеггерской философии центр внимания лежит на различии между сущим das Sein (Dasein) и Sein (бытие). И вот это несовпадение Sein (бытия) с сущим das Sein (множеством всего существующего) – выход за его пределы. Некое особое отношение этого Sein к сущему, которое, с одной стороны, совпадает с сущим, а с другой стороны, не совпадают, будучи das nicht (ничто). Вот в этом состоит острие Хайдеггерской философии. Для Ойгена Финка острие философии заключается в парадоксальном несовпадении мира со всем количеством вещей, которые мы находим в мире. Т.е. интуиция мира – это особое свойство, которым, собственно, и является человек.

Человек характеризуется по Финку, развивающего идею Гуссерля, не просто субъектом, не просто некой рационально мыслящей машиной. Он является присутствием мира в целом в мире, состоящем из частностей. Т.е. это некоторое место, где некое глубинное измерение жизненного мира сопрягается подчас драматично, подчас игровым образом с множествами вещей мира. Т.е. вот интуиция мира Читать далее...

http://www.evrazia.tv/
Репортаж по итогам прошедшей V Всероссийской научной конференции "Сорокинские чтения". Главные отечественные социологические чтения, проводящиеся ежегодно под эгидой Российской социологической ассоциации и социологического факультета МГУ, в 2009 году посвящены теме "Социальная и культурная динамика России в условиях глобального кризиса".

http://konservatizm.org http://www.evrazia.tv



Максим Шевченко, член Общественной палаты РФ, телеведущий:

Нет задачи восстановления мифа революции. Революция, как удар молнии, она происходит во времени и в пространстве тогда, когда накапливаются заряды электричества. В России было слишком много внутренних глубинных противоречий, слишком велика была дистанция между правящими элитами и огромными массами людей, слишком велико было непонимание того, как реально жили эти огромные массы разноплеменные, разноцивилизационные. Слишком велика была, слишком молниеносен успех военной империи, которая военными полками завоевала невероятные в истории пространства, пространства Российской Империи. Такого размера не достигала ни одна империя никогда в истории человечества, даже Рим был меньше. Вот это высокомерие правящей касты, Романовской, ее не способность к диалогу, одновременно, зацикленность на своих утопиях и того, что мы называем ''интеллигентное сообщество'', замкнутость в себе народа, который копил обиду и такие темные, бессознательные чувства на протяжении очень долгого времени, наличие нерешенных конфликтных вопросов, с так называемыми ''сообществами свободных людей'', с казаками. Огромную роль в революции сыграли также (и эта роль очень мало понимается, зачастую) включения в империю инородческих элементов, совершенно чуждой, монотеистической, чужой правящему классу монотеистической культурой. А это и еврейское население, безусловно, сыгравшее невероятную роль в русской революции, и население, так называемой страны «Ашкенази», восточной Польши, которая включена была в Россию в конце 18 века, и над которой ставились правительством постоянно непрерывные эксперименты. То евреев социализировали, разрушали традиционную форму управления местечками, там, Кагал, и так далее, то вдруг их опять выгоняли в черту оседлости, а их детей брали и насильно крестили в кантонисты. И с мусульманами была, примерно, такая же история. А ведь и иудаизм, и ислам являются монотеистическими религиями, которые достаточно радикально ставят вопрос, в смысле религиозном, о взаимоотношении истины и окружающего ее мира. И понимание истины в монотеизме и в иудаизме, и в исламе очень схоже. И оно неприемлемо по отношению ко всему, что является девиацией – отступлением от истины.

Христианство, в этом смысле, гораздо более терпимо, как ни странно, особенно христианство, которое, как бы, распадается и впитывает в себя огромное количество разных народных таких верований, как описывали Даль, Афанасьев и т.д., вот, включение в империю традиций монотеистических, плюс к этому надо добавить прибалтийский, протестантский дискурс, латвийский и эстонский. Т.е., как бы, империя включила в себя пространство могучих религиозных войн. И пространство тридцатилетней войны – это Прибалтика и Польша, со всеми внутренними конфликтами, и Финляндия. И пространство, скажем так, той мистической войны, которую вела кабалистическая еврейская среда против нееврейского окружения, пытаясь сохранить свою идентичность. И пространство среднеазиатских и кавказских и исламских территорий с их радикализмом священной войны. Империя включила это все, и, как ни странно, многие народы, и в том числе те, кого не приняли сначала, ждали от империи, после того как они покорились в ходе тяжелых войн, того, что империя будет давать им возможности развития социального роста. Но империя этого не давала. Правящая каста не видела эти народы, она их полагала туземцами. Они не были туземцами.

Российская империя заключала в себе могучие цивилизации с высоким уровнем самосознания, с разным и очень высоким уровнем понимания истины. И вот и получилось, в русской революции совпали не только, знаете ли, большевики, мы большевиками тут ничего не объясним. Большевики, это был только запал, который был приставлен к этой огромной.. горе гексогена, которой являлась тогда собой Российская империя. Потом большевики случайно возникли, не большевики, так эсеры были бы тоже. Поверьте, все было бы то же самое, революция была бы неизбежна тогда. Никакие форматы учредительных собраний не могли решить тех конфликтов внутренних, которые были в империи и в республике февральской. Так вот, все это совпало, народы требовали от империи чего-то большего, чем просто, что ими управляют. Непрерывная цепь восстаний на протяжении 200 лет Российской империи – восстание за восстанием. 18-й век – это просто век сплошных крестьянских или религиозных войн. Это и восстание башкир, несколько восстаний башкир, это и казачьи восстания, самое страшное из которых Пугачевское было восстание и восстание Болотникова в начале 18 века. И могучие старообрядческие движения, которые были радикально оппозиционны по отношению к государству. Русские секты, духовные секты, хлыстовство, сыгравшие огромную роль в русской революции. Почему я об этом говорю? Это революция не доктринерско-марксистская, это был взрыв тех Читать далее...

http://geopolitica.ru http://evrazia.tv

Эпидемии и биологическое оружие как инструмент геополитики. Ящур как способ поглощения фермерских хозяйств транснациональными корпорациями. Свиной грипп и украинская политика. План Пандемия - стратегия США для украинских выборов: кто виноват и что делать.

http://rossia3.ru

http://konservatizm.org http://www.evrazia.tv

Михаил Леонтьев:
Мы не можем позволить демонтировать Россию изнутри за счёт изнутри фальсификаций её истории. История всегда есть инструмент политики для любой страны.

Посмотрите, что сейчас происходит в небольшом крае Косово, где занимаются изменением топонимики и ландшафта. То есть, они уже от сербов избавились, теперь они избавляются от сербских названий и сербских строений, то бишь церквей православных.

Посмотрите, что происходит на Украине: украинские оранжевые придумали выдуманную историю, не существующую в природе, и пытаются с помощью её изменить идентичность большинства украинского населения. Ведь мы можем сказать, что, правда, за гораздо более долгий срок, за столетия, удалось изменить идентичность Галицийской Руси – то, что сейчас называется западной Украиной. Удалось! Удалось изнасиловать практически, ведь Галичина очень долгое время сопротивлялась вот этой дерусификации. Сопротивлялась в лице своих самых ярких представителей культуры, интеллигенции и т.д. В конце концов, сопротивляться перестала и превратилась в инструмент.

Значит, что меня здесь немножечко напрягает: сама постановка вопроса, по-моему, какая-то идиотская. Комиссия называется «Комиссия по борьбе против фальсификаций истории, направленной против интересов России». Значит, в самом названии содержится идея о том, что мы боремся с фальсификацией, направленной против интересов России, но с фальсификацией в интересах России мы не боремся. Либо это глупость, либо это какая-то чрезмерная откровенность, граничащая с глупостью.

Россия не нуждается в приукрашивании своей истории. Существуют разные уровни понимания и осознания истории. Существует уровень школьно-детский, где история в значительной степени мифологизируется. Она мифологизируется, но этот миф не может противоречить реальности – это просто никому не нужно. Вообще, история не бывает хорошей и плохой. У великой страны история всегда великая и трагическая. И только шелупонь всякая мелкая начинает своей историей манипулировать таким образом, чтобы выгладить, подчистить себя в глазах потомков.

И существует уровень исторической науки, который максимально объективен, максимально вообще опирается на источники, доказательства и т.д. Существует уровень исторической науки, который рассматривает историю, как инструмент для изучения, для осознания политической реальности существующей, потому что история это не только знания, это не археология, не только знания о том, где чего лежало, и кто что делал, а это понимание процесса, понимание того, как развивается исторический процесс.

Существует история, как инструмент воспитания гражданина. И то, и другое и третье везде существует. А я хочу сказать, что Советская история и российская история в наибольшей степени объективны, потому что они много раз пересматривались в силу изменений политической концепции нашего государства, идеологической концепции. Много раз подвергались таким вот переворачиваниям, поэтому, я думаю, что по сравнению с историей европейской русская история, она в наибольшей степени объективна, в наименьшей степени фальсифицирована. Я ж не говорю про американскую историю, потому что у Америки не существует истории вообще. В Америке нет историков. У них американскую историю изучают и преподают англичане в американских университетах. У них просто нет вообще исторической школы. У них есть экономисты, и есть политологи, иногда даже очень сильные. А историков сильных американских не существует в природе. И эти люди будут учить нас не ковыряться в носу.

История – это не про хорошее и плохое. История про другое. И вопрос о личности Сталина... кстати, в Филипповском учебнике, оклеветанном и оболганном, настолько, насколько это можно сделать в популярном учебнике, очень объективно. Во-первых, глупые разговоры о том, что войну выиграли вопреки Сталину – не бывает, что вопреки вождю, а то, что Сталин был реальным вождём и его влияние, его власть была реальной, по-моему, никто не сомневается. Кроме того, совершенно очевидно, что Россия, не совершив той колоссальной модернизации, была бы обречена. Кроме того, совершенно очевидно, что при иной политической системе возможности сопротивления, при том ударе, который был нанесён, были бы на порядки меньше. Советский Союз показал одно, что, потерпев ущерб и получив удар, во много раз превосходящий тот, который получили западные страны, Франция или Англия, и, будучи по всем объективным параметрам уже совершенно поверженным и разгромленным, он себя таковым не считал и продолжал сопротивляться, и победил. Я ж не говорю сейчас о параметрах экономической мобилизации и т.д.

Если говорить о Сталине, то Сталин же, безусловно, контрреволюционер и реставратор. Он реставратор империи. Он использовал красный инструмент для империи, потому что красные инструменты имперские были эффективнее белых. Теперь, если мы посмотрим на то, что Читать далее...

http://konservatizm.org http://www.evrazia.tv

Сергей Кургинян, политолог:
Самое чудовищное во всем, что происходит сейчас национального самосознания заключается в том, что не одно понятие не выделено, не существует в сознании в качестве чего-то по-настоящему внятного. Вот говорят, националисты, националисты. Националисты — это те, кто за нацию. А что такое нация? Существуют род как самая мелкая единица, с ним все понятно. Это прайд, дети одной волчицы. Теперь через какое-то время начинается обмен невестами и несколько родов образуют племя. Затем эти племена начинают объединяться в народности либо на основании очень простроенных пантеонов, там, греческого, например, где есть Зевс, есть главный бог и там все остальные ему подчинены. Либо уже монотеистических, иудаизм, христианство и так далее. И это называется: в бессмертный народ превращается племя. Племя становится народом, взяв миссианскую идею, соединив себя с великой мировой религией, только тогда оно становится.., оно входит в историю. И только войдя в историю, став человеческой личностью, это племя становится народом, но это еще не нация. Если точнее говорить — это народность. Но человек, живущий на данной территории, пока эта территория религиозна, окрашена, принявший ее веру, знающий ее язык и так далее — это член этого народа.

Теперь, предположим, старофранцузская народность интегрирует в себя племена при капитингах, каролингах. Что лежит в основе? Религия и язык, вот эти мелкие языки превращаются в диалекты, а в основном все спаивается единым языком. Это задача абсолютизма, которая соединяет все в централизованное государство.

http://vkontakte.ru/club8255303

http://konservatizm.org http://www.evrazia.tv

Презентация новой книги Александра Дугина "Четвертая политическая теория" в Санкт-Петербургском Государственном Университете: политическая история 20 века как война трех идеологии, глобальная и российская постановка проблемы.

http://konservatizm.org http://www.evrazia.tv

Телеведущий, член Общественной палаты Максим Шевченко на богатом историческом материале раскрыл свое видение специфики русской цивилизации. Россия - страна свободных людей, которым претит диктат государства.

http://konservatizm.org http://www.evrazia.tv

Михаил Леонтьев:
Когда Мы говорим о системном кризисе, речь идёт не о системном кризисе экономики, а о кризисе всей системы. Современная постмодернистская демократия – это не демократия, по сути, потому что там никакой кратии демоса нет – это тотальная медиакратия, где осуществляется абсолютное, 100%-е манипулирование, тотальное манипулирование общественным сознанием, то есть базовыми ценностями манипулируют полностью.

Выбор носит реактивный характер. Но когда выбор носит реактивный характер, а Вы имеете дело с достаточно стратегически солидной серьёзной системой, Вы же не можете этой реактивности доверять выбор. И поэтому автоматически идёт выхолащивание выбора. То есть задача, какая? Что такое современная демократия? Это непредсказуемый результат, не имеющий никакого значения для политического процесса. То есть, не важно, кого выберут, потому что, если бы было важно, кого выберут реактивно, то каждый раз был бы риск катастрофы. Никто собой рисковать не собирается, поэтому власть абсолютно публичная. Картинка власти одна, как она осуществляется за этой публичной картинкой не понятно никому. И вот, когда возникает кризис и когда нужно прикладное значение проявить, тут-то у нас выясняется, что эта штука совсем не работает.
Что мы сейчас видим, как раз, мы видим, что именно политическая система полностью, тотально блокирует любые содержательные антикризисные меры. Пример этого Обама, на которого, почему-то, наложили, возложили колоссальные надежды, он сам тихо скулит, что никакие надежды он, конечно, оправдать не сможет: «Ребята, чего Вы от меня хотите?». То есть политическая система блокирует реальные антикризисные меры, она способна генерировать только светлое и красивое своим избирателям, она способна раздражать только зоны удовольствий, зоны неудовольствия она раздражать неспособна, потому что это вызовет реакцию, противоположную механизму действия этой системы.

Самое главное, что вот эта система, построенная, якобы, на этих идеальных ценностях, внедрённых в подкорку, она вообще не просто какую-то политику блокирует, она блокируют политику как таковую. Ценности настолько идеальны – они не обсуждаются! Чего здесь обсуждать?! Политика вытесняется вообще и заменяется технологией. Но, когда у Вас системный кризис, Вы не можете в рамках технологий найти никакие ответы. То есть, вот задаётся такой вопрос, когда кончится системный кризис? То есть, когда кончится кризис. Но, если это кризис системный, то он не кончится никогда, потому что он кончится с изменением системы, когда её заменят другой системой.
В чём суть, на мой взгляд, системного кризиса, современного тоталитаризма? Это крах системы, которая оптимизировала человеческую деятельность, не просто допускала и использовала это, как механизм, а всю человеческую деятельность оптимизировала по принципу личной наживы, всё остальное – производное от этого. При этом, это не только на уровне личного, индивидуального – это на уровне сообщества, государства, и на уровне мироустройства, где доминирует государство, которое достигло наибольшего успеха в оптимизации именно по этому критерию.

Есть физической приговор деятельности этой системы, при которой все мои декларации не имеют какого-то особого смысла, потому что эта система гарантированно не обеспечивает воспроизводство человека, как биологического вида. Именно в силу своей генетики она вымирает сама и человечество, если оно эту самую оптимальную систему выбирает, оно просто вымрет. Сейчас мы уже видим кризис, который спасёт человечество – оно не успеет вымереть. Воспроизводство биологическое человека осуществляется за счёт представителей других маргинальных, периферийных систем, как внутри этих государств, так и за её пределами. Что уж здесь говорить? Никто тебя не полюбит, если ты сам себя не полюбишь.

Теперь, что касается вообще суверенной демократии. Здесь сейчас модна теперь идея, что суверенная демократия – это был такой технологический приём, который что-то обозначал, российскую самобытность, а на самом деле он необязательный. Демократия, она либо есть, либо её нет – это правда. Демократия либо есть, либо нет. Но! Несуверенной демократии не бывает, хотя модели называемые «демократией» и считающиеся таковыми, но не являющимися суверенными, гораздо больше, чем всех остальных.
Что такое «суверенитет»? Это способность принимать решения относительно своей судьбы и проводить эти решения в жизнь, независимо от каких-то внешних кураторов. Этой способностью обладают очень малое количество, так называемых демократий и недемократий. Никакой кратии без этой способности быть не может. Это, на самом деле, самоуправление.

Значит, мы строили эту суверенную демократию, строили, в общем, на разрушенном совершенно фундаменте, что-то построили и посчитали, что у нас более-менее суверенная страна. Но одним из Читать далее...

http://konservatizm.org http://www.evrazia.tv

Многополярность как задание: подорвать однополярность. СНГ как продукт распада предыдущей политической системы. Определение СНГ через будущее России: бракоразводная контора или дружественные страны? Новый реестр отношений. Выступление Александра Дугина на заседании ЦКИ 15 октября 2009. Присутствует декан соцфака Владимир Добреньков.

http://konservatizm.org http://doctrine.ru

В целом, новая серьезность настаивалась в девяностые годы в Петербурге. Непререкаемым авторитетом тогдашнего арт-сообщества был Тимур Петрович Новиков. Он, будучи одним из первых авангардистов новейшего времени, быстрее всех понял такую невероятную вещь, что будущее в прошлом. На сегодняшний день наиболее авангардным является, как это ни парадоксально, обращение к традиции. Что это и есть радикальный жест, ибо все остальные жесты, осуществленные в традиции современного искусства, оказались недостаточно радикальными по отношению к тому предельному радикализму, который нам явил Тимур.

Когда целая популяция молодых, талантливых, безусловно красивых людей, вдруг в этом ежедневном авангардном путешествии, тревожном, иногда опасном (сколько погибших на этом пути), вдруг развернулась в прошлое. На первый взгляд прошлое. Оказалось, что динамический консерватизм, обращение к традиции дает молодому художнику гораздо больше, нежели привычные провинциальные формы актуального искусства, какие пришли к нам с Запада. И это был программный выбор, и было очень важно то, что в движении, так или иначе, присутствуют такие люди, как Сергей Курехин, Витор Цой так или иначе соотносился, группа «Кино» соответственно.

И вот, эта популяция, могучая и непротиворечивая выступила с авангардным жестом, я бы сказал, предельного радикализма — будущее в прошлом. Так постепенно начала настаиваться Новая серьезность.

Я совпал с этими людьми по биографии, по судьбе, по мироощущению. Мне кажется, что призыв к серьезности на территории актуального искусства, он предельно благороден. Новая серьезность — это торжество центростремительных процессов, торжество гармонии над хаосом, создания над разрушением. Случилось невозможное: на территории актуального искусства, которое в общественном сознании ассоциируется с бедой, катастрофой, провокацией, ужасом, вдруг появилась альтернативное мнение, добро, ясность, как понимают его наши соотечественники. И разговор о том, что соотечественники не поймут, что это сложно, далеко, абстрактно... Нет, это не так! Наши люди моментально отзываются на то, что ясно: добро, красота. И боевой клич неоакадемизма — за красоту, за разум, конечно же оказался и близок, и понятен нашим соотечественникам. Вот секрет популярности, опять же, если понимать под популярностью первоначальное значение этого слова: народность. Вот если будем говорить народность, то станет ясно, что это положительный термин.

Здесь важно проследить протяженность во времени этого явления. Если в начале это был абсолютно безумный авангардный жест лично Тимура Новикова, в который поверило его ближайшее окружение, то со временем стало ясно, что классические тенденции... Если аполлонические тенденции, центростремительные тенденции, тенденции созидания, заявленные ультра авангардистами, вдруг не только оказались близки и понятны нашим соотечественникам. Многие опознали в этом ровно то, чего хотелось бы. Среди хаоса и распада вдруг появляется зерно прорастающее. Вдруг все это оказалось поддержанным тем тайным и дискредитируемым пластом академистов без нео, которых и готовили по традиции наши художественные учебные заведения. Здесь можно обсуждать качество этого обучения, в каком-то смысле я сам жертва этого обучения. Я имею в виду советский финал. К сожалению, почти ничему уже не учили. Но, посмотрите, на наших глазах академии государственные производят огромное количество мастеров. Стоит зайти на выставку в Большой Манеж, где по итогам года представлены работы молодых студентов — оторопь берет, невероятного качества работа! Это десятки людей, мастеров, молодых мастеров, качества Карла Брюлова.

Видно, что СМИ очень мало внимания уделяет такому феномену, свойственному только нашей цивилизации. Ну, может быть в Китае, может быть в Северной Корее, сохранилась вот эта вот традиция мастерства и передача его по наследству. И, таким образом, произошло нечто невероятное, то, о чем говорил авангардист, то, что воспринималось шутейно. Торжество неоакадемизма в масштабах страны вдруг подтверждается самым невероятным образом: это и пластмассовые капителии на фасадах шашлычных... Не важно, не важно, сегодня они пластмассовые, а завтра вместо шашлычной появится что-то более значительное, но это неостановимая тяга масс к простоте, ясности, аполлонизму. И это понятно. Там, где социальная буря лишает людей последних нравственных ориентиров, на уровне эстетики появляется этика, являющаяся полюсом. Если в Петербурге был заявлен аполлонизм, то с точки зрения Петербурга Москва и все здесь происходящее, так называемое, актуальное искусство, конечно же, дионисийство. Мы понимаем, что это очень приблизительные термины, не будем забывать о Дионисе Ницше, на философском уровне, конечно же, война образов куда сложнее, глубже, многомернее. Но для полемической ясности Петербург был заявлен аполлоническим, Читать далее...