...Не хочу пересказывать всю историю, но вот я пару дней назад убедилась, что иногда тебе могут просто не открыть дверь, позвони ты хоть пятьдесят раз...
Иногда тебе могут просто не открыть дверь...

Есть у меня один знакомый - человек гораздо старше меня, изобрёл он как-то лекарство от рака (от одной из его двухсот разновидностей, ясен пень).
Мы с этим знакомым раз в несколько месяцев сталкиваемся, и заводим разговор на несколько часов, и как-то тянет меня на откровенность.
В этот раз он сказал, что так действительно бывает - когда два уставших от жизни человека встречаются, они могут создать крепкий и уютный союз, лишённый недостатков союза, основанного на влюблённости.
Я не собираюсь заглядывать вдаль - всё может быть, но... мне 22 года, и я устала от жизни?!
Скорее всего, это случилось очень давно, раньше, чем я могу себе представить...

Да, надо собраться и заставить себя работать, но ради чего?
Ради чего, блять?!

Я поставила себе задачу не по зубам.
Или выбрала жизнь не по зубам...

В этом доме рожают уродов
Для потёмков сырых коридоров,
Безразличия терпкая мода
Опьяняет весеннюю свору.
Перебежки в холодные кухни -
Было б время, да время съебалось,
Кипятком не согреются духи,
Да и их здесь не то что бы малость...

И на кончиках пальцев крошки,
Хороводами вошки и блошки,
Недомытые вилки да ложки,
Только старость пирует и вешает шторы...
И опять коридоры,
Осязаемый танец замедленных кадров угрюмого мора...

Она всё ещё пишет о тебе,
Она всё ещё смеет верить...
Забери, ведь ей так не по себе
В липкой пасти чужих истерик...

Здесь ножи все тупы, зато в ближних,
Но не слышны глухие удары,
Всех, в нарядах ума не доживших,
Провожают на склад под фанфары,
Завернув в трупный запах тряпок,
В несмешные ошмётки обоев,
Клейма-дыры на шеях наляпав
Краской с выцвевших фото-изгоев.

Спрячут за энтропичную мебель,
Зажигая костры мутных плевел,
Нескончаем изнаночный левел,
Обещает, что гроб будет краше и чище,
Чем прогнившее днище
Непрогретого детских надежд, застрявших в оконных щелях, пепелища...

Она всё ещё пишет о тебе,
Она всё ещё смеет верить...
Забери, ведь ей так не по себе
В липкой пасти чужих истерик...

А она всё строчит о всесветлом,
Отбиваясь от мёртвых шакалов,
Балансируя над табуретом,
В хороводе межстрочных обвалов,
Ей оплакать закрытые двери
В ежедневник записано строго,
Но никто в воскресенье не верит,
Здесь наивность - просить о подмоге.

Засыпая в общественной ванной,
В мутном зеркале видит нирвану,
Отсвет радуги в скатерти рванной -
Ей как воздух нужны на стенах незабудки,
Надоевшие сутки
Может, завтра рассвет через окна пробъётся горячим тараном, пролившись ей в руки...

Она всё ещё пишет о тебе,
Она всё ещё смеет верить...
Забери, ведь ей так не по себе
В липкой пасти чужих истерик...

Всё твои подвиги, сделанные по пьяни не считаются до тех пор, пока ты не повторишь то же самое на трезвую голову.

Сегодня бардак попытался сожрать меня, а стены комнаты заметно сдвинулись.
Здравствуй, пиздец!

Вот так бывает - думаешь: никогда больше в жизни с этой скотиной общаться не буду, а он возьмёт и как кинет тебе в контакт шикарную песню...
Второй день не отпускает - прослушала уже раз двадцать с лишним...
[450x324]

Жить с бетонным сердцем удобно - одиночество не мучает, боль тебе никто причинить не может, но каждый раз так грустно смотреть, как об него разбиваются чужие птицы...
[700x500]

Два зеркала в одной комнате.
Два зеркала бесконечно отражают друг друга и тот бардак, что расползся по всей комнате.
Когда на одно зеркало падает тень, второе так же затемняется, когда в одном разгорается искра, второе загорается с ним.
Два провокатора, два сильных вампира (я признала, что я вампир, и как только у меня пропадает возможность слизывать сливки переизбытка позитива в пространстве, я начинаю жрать людей), которые не хотят причинять друг другу боль и изо всех сил друг друга берегут, осторожно выражаемая нежность, параноидальный страх попытаться обнять и быть оттолкнутым, через который регулярно переступает то один, то другой. У нас не не желания, ни причин проявлять силу воли, но мы её проявляем ради друг друга и потому, что затемнение одного ведёт к затемнению другого.
Чистый разум, чистая доброта, осознанное оберегание того, кто рядом, без затёртой позолоты красивых слов, без громких звуков обещаний. Может, ему тоже надоели люди которые с громкими речами про любовь только трепали нервы. Мне - точно надоели. Пусть так, без словесной мишуры, зато ощутимо и только по-доброму; мы не задаёмся вопросом, будет ли мы вместе через месяц, но здесь и сейчас мы вместе, и нам весьма неплохо.
Мы боимся, поэтому зеркалим, и проявляем волю только когда кто-то из нас замечает стабильное движение вниз, тогда мы из зеркал превращаемся в людей и зажигаем свечу, чтобы стало светлее в обоих, но мы боимся переборщить, мы до одури осторожны. Ведь так всё хорошо, мирно, мало ли что получится, если вдруг изменить всё в ту или иную сторону.
Мы боимся, боимся быть нежнее, расслабиться, отдаться, потерять контроль. С какой-то стороны это хорошо - так мы не сделаем друг другу больно, но, знаете, я бы хладнокровно перестреляла всех, кто довёл его до этого.
[450x337]

"Нам, брошенным в материальный, расколотый, расщеплённый и бессмысленный мир, надлежит найти абсолютные ценности, восстановить сферу нравственных норм, которые существуют в Боге как объективные платонические идеи. Бытие других людей воспринимается через любовь, именно по средствам любви к ближнему я люблю в человеке образ Бога, верю ему и преклоняюсь перед ним независимо от того, как он ко мне относится." (Г. Марсель)

"Самому себя совершенствовать, самому себя образовывать и, в случае склонности ко злу, развивать в себе нравственные качества - вот в чём обязанности человека." (И. Кант)

Она же кошка.
Не давай ей понять, что она может без тебя.

Однажды, нелепо и случайно, я выйду замуж...

Если хочешь, чтобы ради тебя шли на подвиги, прекрати делать вид, что тебе ничего не нужно!
Поверь, многие вокруг были бы рады облегчить тебе жизнь, просто они не знают, как это сделать!

Усталость. просто усталость.
Гранитные плечи.
Хочется просто перечитывать по кругу Ремарка и никогда не знать, что будет на следующей странице.
Сегодня я была в институте - там было хорошо, светло и весело, а доковыляла домой - в комнате лампочка перегорела.
Поздоровалась, а мне не ответили - смерили чем-то вроде презрительного взгляда, послала волну добра и любви, а потом подумала: "Нахрена?" Просто у меня есть привычка считать, что у человеческого хамства есть какие-то основательные причины помимо нищеты души.
Нога болит, и боль - всё, что осталось от поездки в Питер, как будто и не было её, как будто я на видела родителей, да вообще такое ощущение, что нет ни завтра, ни вчера, ничего за пределами коридора, только эта мерзкая усталость.
Хочется чем-нибудь проблеваться, но нечем. Днём съела сендвич и ролтон в институте, и они показались мне деликатесами. Меня как-то много хвалят за то, за что я бы себя не похвалила - я не умею рисовать.
Стабильность. Я давно не обременена постоянными планами по смене жилья, но, как сказал Хвостик: "В этой квартире все быстро стареют." Я не хочу стареть, я живая, иногда хочется, что бы он меня выгнал, но это редко, а так я свыклась и с бардаком, и с кучей неудобств, и с упырями, и к самому хвостику как-то привыкла.
Трясина ли это? Пока не знаю, но регресс заметен, хотя достижения тоже есть.
А ещё не хватает обнимашек - тёплых, искренних, безопасных обнимашек.

Здравствуйте, меня опять кроет!

Вчера заполночь спонтанно перед подъездом появился Тиша, вытащил меня на ночную прогулку с рябиновкой и самбукой, мы сидели на крыше и говорили о всякой фигне, и этот лохматый чудик, как впрочем и всегда, вселял в меня отчаянный позитив общения, которого мне, добровольно запершей себя в четырёх стенах, тотально не хватало. А ещё это милое создание в один прекрасный момент просто снесло меня потоком энергетики так, что у меня подкосились ноги и я чуть не упала, в итоге ещё минуты три я тупо висела у него на руках, будто меня по голове шарахнули. Тиша конечно с виду чудаковатый тапок, но такие финты ушами у него иногда происходят, что желание раскопать его получше растёт и растёт - там внутри явно всё гораздо более сложно, чем кажется. А вообще не стоит забывать, что я в людях практически не ошибаюсь, и раз я сразу определила, что это человек добрый, неординарный и с эпичным творческим потенциалом, то так оно и есть.
Вернулась домой я в шесть утра, хотела встать в семь, ясен пень встала в час, лежала, слушала как Хвостик собирается на дачу и мечтала стать чем-то между подушкой и одеялом - предметом мебели, который не обязан ни с кем разговаривать. Неделя без секса - я рехнусь нахер! И вот уезжает он на дачу и ведь нифига не боится, что я с голодухи перепсихую и разнесу ему квартиру к ебеням. И ведь его откровенно бесят все упоминания о Глебушке, но блин, я бы не прикасалась к нему, если б меня регулярно насаживали на живую мужскую плоть. И вот это создание, смекнув, что я проснулась, всем своим божественным телом приближается ко мне и так ласково-ласково меня чмокает в нос, и делает вид, что его пипец интересует, отчего у меня столь скорбная рожа. И в голове у меня крутится только одна фраза: "Да съебись ты уже!!!!!" Не, ну а что? Мне нужно было честно сказать, что мол ты меня уже неделю не трахал, поэтому я хочу расчленить тебя, себя, всех, кто попадётся под руку, сжечь планету нахер, из-за этого же я потеряла способность адекватно мыслить и помимо расчленёнки все мои мысли сводятся к тому, что всё в моей жизни бессмысленно, я тупейшее и ничтожнейшее из всех существ на этой планете и поэтому я стою планы как бы прикончить себя и не запачкать при этом твои простыни, так что сначала трахни меня, а потом с чистой совестью сваливай на дачу, а иначе я не смогу ничего делать в ближайшие пару дней, кроме как лежать на диване, втыкать в потолок и ненавидеть себя, к тому же по особому крышесносу я могу нарваться на какого-нибудь невинного и оторваться на нём, и я не ебу, как ты на это отреагируешь?
Вот вчера прорвало Тишу, и от всего, что происходило, я была в откровенном шоке, ибо от Тиши я такого не ожидала. Тормоза у меня, конечно же сработали, но как долго они смогут бороться с моей загнанной в угол эмоциональной наркоманией, которой очень надоело в углу, я не знаю. Я считаю себя свободной девушкой, договоров никаких не было, и если сейчас я за себя отвечаю, то что со мной случится по психу я не знаю.
Тут ещё НК - чуйка у него, что ли - издевается, пресылая мне песенки БДСМ-ного оттенка. Садюга хренов! Причём делает это он видимо чисто по старой памяти. Вот ща ещё одну послушаю, возьмусь за Глебушку, а потом реанимирую себя Летовым и Непомнящим и сделаю всё, на что найду силы.
Не хотят меня - ну и похуй!!!!!!

Есть у меня в дневнике рубрика "Трагедия в нескольких актах" - больше сотни постов, посвящённых Джи.
Перечитываю и охреневаю - неужели всё это я действительно чувствовала, неужели я вот так, изо дня в день, думала о человеке?
Вроде да, вроде вся так и было, и было сильно и искренне, но всё равно не верится. Мне так хорошо в моём новом состоянии нетоскования по мужикам, что я уже и не представляю, что может быть по-другому.
А для эстетического удовлетворения мне вполне хватает Хвостика, который мегасимпотичен и иногда до одури няшен, а переодически в нём наружу проступает мегамужество. Тут он малясь попровоцировал какого-то гопника в супермаркете - с одной стороны, это было крайне бестолковое действие, но зато я полюбовалась на Хвостика в действии, и его спокойный, жёсткий голос, уверенный взгляд, и вся стрела его фигуры вызвали во мне такой бурный девичий восторг, какой испытывали наверное принцессы, встречавшие своих рыцарей с победой. Кароче я готова была отдаться ему прям на ступенях супермаркета.
А вообще что за грёбанная несправедливость - Хвостик весь такой идеальный мужик, а я к нему нихрена, кроме уважения и нежности не испытываю, а от всяких говоноедов когда-то с ума сходила? Хотя на говноедов я больше не зарюсь, хоть у них как раз пошло осеннее обострение. Ну если что - я буду всем заявлять, что меня молодой человек гулять не пускает. В это все будут верить в отличие от правды, которая состоит в том, что нет у меня времени.

Кстати о времени. Опять я графоманю вместо того, чтобы делом заняться. Графоманить-то оно конечно пользительно, но только когда параллельно дела делаются. А мне нужно срочно накатать резюме и попытаться устроиться на работу. А настолько боюсь его писать, что всё время откладываю, а с ним откладываются и прочие важные дела.
Дело в том, что о своём духовном пути в малейших подробностях я могу распинаться часами, а вот какой от меня толк в производстве - это сложный вопрос. Кароче не выдерживаю я возложенной на меня ответственности за моё будущее трудоустройство.

Это капец...

Кажется чуть ли не в самый день концерта Корн мне позвонило начальство и спросило, не могу ли я съездить на обмеры на вышку. Не задумываясь о том, что такое вышка, почему об этом отдельно спрашивают, почему на объект посылают в дополнение к архитектору и реставратору ещё и реставратора от фирмы для надзора, за коим хреном мне прислали договор об условиях охраны труда и т.д., я согласилась. Думая о том, что проблемы надо решать по мере их поступления, я оторвалась на Корн и с утра, встав пораньше вместе с Андрюхой, стала собираться на обмеры.

Наверное, у меня всё-таки есть интуиция, ибо что ещё могло заставить меня одеть под джинсы колготки, натянуть свитер и заколоть пучок, да ещё покрыть его лаком?

Прибыв на место встречи в назначенное время, я конкретно так обомлела - передо мной возвышался памятник более двадцати метров высотой. Владимир, тот самый реставратор от фирмы, присланный для надзора, хитро улыбнулся на мой вопрос о том, как мы это будем обмерять, и сказал, что сейчас приедет машина. Стоило мне спросить, что это за машина, как ответ приехал сам - на площадку перед памятником заехала длиннющая красная хреновина со сложенной стрелой и весьма небольшой корзинкой. Жажда приключений заиграла во мне припадком детского восторга.

Пока машина расставляла на площадке свои здоровенные красные ноги, я предвкушала нечто как минимум весёлое, появился Рома - реставратор объекта, и по команде водителя мы втроём проследовали в корзинку. Прикрепившись к ней ремнями, мы начали пониматься. Очень быстро выяснилось, что высоты я не боюсь вообще. Вообще вообще. Вообще вообще вообще. То есть меня волновало, что я не могу измерить тот или иной элемент, что точки лазера не видно там, где она должна находиться, что корзинка недостаточно близко к памятнику, что зажигалка, зараза такая, плохо работает на ветру, что я не знаю, сколько мне за всё это заплатят, а тот, что я нахожусь на уровне двадцати с лишним метров над землёй в хлипком куске железа, качающемся на ветру, не вызывало во мне никаких эмоций. Рома пару раз сказал, что с парашютом было прыгать менее страшно, но я не особо обратила на эти слова внимания, так как была занята мыслями о том, как бы взять очередной размер.

Размеры брались, корзинка поднималась, всё больше раскачиваясь, но то ли я ещё на дайвинге привыкла ходить по качающейся палубе, то ли мозг у меня начисто отсутствует, но все Ромины вяки на тему нашего шаткого положения вызывали у меня недоумение. Я с любопытством рассмартивала недоступные обычным людям части памятника, обсуждала с Владимиром способы определения материалов, нашла в корабле, которым завершается памятник, кучу маленьких косточек, постоянно просила меня сфоткать а, самое главное, любовалась с высоты панорамой освещённого солнцем Города.

Город дарил мне лучи, свежий ветер и прекрасные виды. Высота, ощущение возвышения над обыденностью - разве это может быть страшно? Это великолепно! Я настолько комфортно чувствовала себя в этой корзинке, будто всю жизнь только в ней и тусовалась. Небо было удивительно чистым, воздух - трогательно прозрачным, так что вдалеке было отлично видно иглу Останкинской башни и можно было отлично рассмотреть каждую крошечную машинку, проезжающую по проспекту.

На второй объект мы с Ромой ехали в спальнике автовышки, и я выглядывала из-за шторок на несущуюся на нас дорогу.

Вторым объектом был памятник лётчикам во Внуково - там меня поразило ощущение приближения огромных чеканных лиц лётчиков на стеле: с земли сложно определить их истинные размеры, и когда, по мере того, как люлька поднимается вверх, лица эти приближаются, и вдруг открывается их колоссальная величина, становится как-то странно. Кто они - эти лётчики? С реальных ли людей лепились эти исполинские лица?

На этом объекте я окончательно добила обоих мужчин, когда, чтобы взять какой-то размер, я зацепилась ногами за перила люльки и перегнулась через них насколько это было возможно. Кажется, со мной рядом чуть не случилось два инфаркта, а я тем временем сетовала на то, что они не понимают, насколько я владею своим телом, и что достаточно умный человек, что бы не делать того, что считаю опасным, мало того, я вообще не любитель экстрима, поэтому если б я не была уверена в своих действиях, я бы на перила не полезла. Спустя несколько дней на третьей вышке они не разрешили мне сфотографироваться в обнимку с Георгием, стоящим на высоте 20-ти метров над землёй, это действительно было бы немного рискованно, но всё равно обидно - фотка должна была получиться красивая...

А вообще я, кажется, влюбилась в высоту...
[700x464]