Ты разогрет, как зимний поезд
За пять минут до первого толчка;
Я о тебе - немая в прозе,
Но не смолчать, как треплется свеча.

По мягкой сладкой шапке снега
Мерцает образ слева от меня.
Рывок извечного побега,
Рычанье - ни на что не променять.

Неподотчётный, несмешной, незрячий,
Вне рамок, горизонтов и краёв,
До одури, до сути настоящий:
Ты - мой соблазн, упав, сказать: "Моё!"
_______________________________
25.12.2014 Ярославский вокзал

Играя в войнушку, никто не хотел умирать,
Играя в машинки, никто не хотел быть прицепом.
Единожды в реку войдя, повернуть её вспять,
И побежать за летом, и убежать за летом.

Теперь недетскую сказочку
Слушай,
Теперь не в детские глазки
Смотри,
Теперь не детские слёзки
Утри -
Река потоки обрушит
На душу.

Мой
Картонный герой
Уходит в запой -
Город сожрёт его этой зимой.
Сердечный набат -
Слепое пятно -
Верит лишь,
Что у стакана есть дно.

Душою и первым снежком перегар заедать,
Коль призраки больше не ходят проведать братушку.
В пустом переходе жалейка застонет опять -
Никто не будет слушать, никто не хочет слушать.

А ты будь жидким посмешищем
В банке,
Пойди себя проводи
До двери,
Осколку зеркала нагло
Наври
И рассмотри свои пальцы
С изнанки.

Мой
Картонный герой
Уходит в запой -
Город сожрёт его этой зимой.
Сердечный набат -
Слепое пятно -
Верит лишь,
Что у стакана есть дно.

Под гул холодильника соло воды и стекла,
Назначенно треплется шарф из зелёного змия.
Протухшим желаниям не протянуть борозды -
Лес не растёт в пустыне, лес не цветёт в пустыне.

Никто не ждёт - оттого-то
И лучше,
Никто не помнит - то им
Выбирать:
Никто никак не хотел
Умирать
На той придуманной в детстве
Войнушке.

Мой
Картонный герой
Уходит в запой -
Город сожрёт его этой зимой.
Сердечный набат -
Слепое пятно -
Верит лишь,
Что у стакана есть дно.
__________________________
2010-11.12.2-14

Пересекая сибирскую ночь
На безголосой ползущей машине,
Я никого не прошу мне помочь,
И не мечтаю о сладкой рутине.

Мои желания старше меня,
Мои сомнения старше столетья,
Мне не понять, никогда не понять -
За что мне вера средь ночи не светит.

Среди полей густо выстлан туман,
Песочной дымкой тушует дорогу.
Я этот путь выбирала сама,
И мне казалось - спросила у Бога.

Как кошка, вижу еду в темноте,
Вперёд на метр, каплю справа и слева,
Талон на воздух, на звуки, на тень
Торчит из брюк - я почти королева.

Убудет ночь и насупит рассвет
В воспетом галочкой пункте маршрута -
Отправлюсь дальше клубочку вослед,
От ночи к ночи, от утра до утра.

А мне б узнать - для чего и куда,
Не поливаю ли я круги потом?
Остановиться бы столбиком льда,
Но вдруг там город за поворотом?
_____________________________
28.10.14

А в зеркалах - рыдающие будни
Моих невыносимых путешествий.
Запуталась - так кто ж меня рассудит?
Меня родили и сказали: "Бедствуй!"

Вокруг - сто книг "Как Стать Счастливой Птицей"
И на воздушных шариках летают,
Но с детства я усвоила таблицы
"Как часто в летунов стреляют".

Голодный прав, богатый зол и болен,
Хорошим людям хорошо не будет,
Быть лучше всех у Господа не молим,
Ведь это задевает чувства судей.

Взлети - взметнуться тысячи прицелов,
И выстрелы заглушат шум оваций,
Никто стрелять не будет не по делу,
А значит, летуны - угроза наций.

В грязь упадёт тот, кто оделся с лоском,
А сытый с пьедестала будет сброшен.
Я голодаю и хожу в обносках
В отчаянных попытках быть хорошей.
_____________________
28.10.14

Лександр
Мыр жизнь меняется и карты ложатся в ряд рассказываЯ старые сказки на новый лад

Анна
От старых сказок нет и следа -
Всё смыла прозрачнейшая вода
Отца всех ручьёв и отца всех озёр,
Всё выдул, всё вырвал байкальский простор.

Цикл Феникса вышел на пепельный пух,
Во мне голоса, и я чуть ли не вслух
Им вторю: заполнить любые листы,
Что были годами маняще чисты.

Последний сомнений сползает покров,
И я наполняюсь всей магией слов -
О ней я рыдала, её я ждала -
И вот меня к ней Ангара повела.

Здесь дом мой, вот я освещаю гостей,
Спирали сплетаются - ярче, тесней,
Руками творю зарожденье чудес,
Певуче шуршит за окошками лес.

И дом этот будет открыт для тебя -
Захочешь ли новые сказки объять,
Захочешь ли выпить и высказать всё:
Приди - обниму, всё Байкал унесёт.

"Невозможно" - это всего лишь две буквы, болтающиеся рядом с чудом.

Девятнадцатое июня было на дворе. Ну я так подозреваю по крайней мере.
Я тайком досмотрела "Дольче Вита", предварительно кинув деньги на инет. Кто бы мог подумать, что я способна схомячить 9 гигов траффика в режиме минимума закачек. Фильм этот грустный, женщины в нём красивые, но снято как-то слишком много и невыносимо.

Был солнечный день, я курила на улице и подходила к калитке поближе, чтобы можно было исподтишка наблюдать за тем, что творится на том конце двора. Разговаривала как всегда с Валерием, который отделывал вагонкой смотрящую на улицу сторону дома. Дом этот старый - его литовцы строили когда на острове был лагерь. Валерий отделывает его для своей дочери Раи, а она дом этот не хочет. Чего она вообще хочет? Она сама плохо знает.

На перилах крыльца стояли баллончики с краской, и я тихонько пускала на них слюни и с грустью думала, что они явно предназначены для какого-то дела, и мне с ними поиграться не дадут. Баллончиков была целая коробка. Такая пухлая соблазнительная коробка.

Я продолжала переводить статьи, и в один из перекуров обнаружила за домом Валерия и Славу. Они ставили счётчик, и Слава сразу же протянул мне шуруповёрт, чтобы я его держала. И я стояла на солнышке и держала шуруповёрт. А потом держала шурупчики, смотрела, как устанавливался счётчик, искала шурупчики среди крошенного шифера, и разок попала под ноги Славе. Слава меня придержал своими длинными руками, и это были первые настоящие обнимашки на Острове. И Слава мне улыбался, а Валерий удивлялся тому, как всё у Славы шикарно получается и как он смекает в конструкции девайсов кабеля и радовался тому, что счётчик наконец-то перенесён на хорошее место.

Я опять заныкалась в свой домик, и внезапно пришла Катя с дитём, и говорила про какой-то проспект с шашлыком и омулем, и мы вместе зашли в кафе. На потолке уже были лампы, отделанные гофротрубами, покрашенным из баллончиков. Я грустно подумала, что я бы покрасила лучше - но кто ж мне даст. С Катей мы договорились на завтра, обменялись новостями, и она пожаловалась на отсутствие гондонов в посёлке.
Мне упорно казалось, что просто так зайти я не имею права.

И я снова засела переводить. Статьи оказались толстые, смачные и по большей части бесполезные. Но кое-что толковое потихоньку выцеплялось. Я удивлялась тому, как надолго мне удаётся сосредотачиваться, и верила, что завтра всё закончу.

Наивная.

Slavochka
конечности ) все мы боги ) только немного забыли об этом
22:23:42

Анна
По образу и подобию. Каждому - свой мир на создание. Созидание в обмен на беспамятство.
Возлюби свою иллюзию как глоток воды, заботься о ней, как о саде, и большему саду - больший рай.
22:26:33
Леона – Не Бояться (СОЛЬ, 2012) 6:00

Я так часто налаживаю контакт с людьми моментально. Миг, чтобы понаблюдать и настроиться, уловить первый звук голоса и всё понять. Миг, чтобы заметить - какой огонь горит в глазах и что у человека на кончиках пальцев. Следующий миг - чтобы настроиться на ту волну, что выносит все эти признаки существа наружу. Ещё миг - чтобы обойти роли и маски. А дальше - снова наблюдение и ожидание момента вступить со своей волной в новую, непознанную вселенную.

Это, конечно, идеальный случай. Обычно всё чуть медленней. Иногда приходится вступать самой, чтобы несколькими разведывательными волнами прощупать - на какую человек выходит лучше. Иногда нужно расслабить, развеселить, вселить доверие. Иногда помогает алкоголь.

А дальше уже - контакт, полное использование ресурсов друг друга и удивление - вот какие мы замечательные. Это тоже в идеале.

А самое главное - ты воспринимаешь человека с чистого листа, на который, словно художник, раз за разом наносишь важные и не очень детали. Картина меняется, неважное становится важным, вектора разлетаются во все стороны.

И вот мне всегда кажется, что и меня люди воспринимают с чистого листа, и смотрят на меня так же, как и я на них - за маски, за роли. И когда я наталкиваюсь на другое восприятие - я теряюсь. Не могу я смириться с тем, что на меня вешают общественные стереотипы о зеленоволосых девушках, о миленьких девушках, о красивых девушках, о курящих девушках, ещё кучу других стереотипов. Не могу смириться с тем, что в то время как я старательно вычёркиваю из своей головы предубеждения, не сужу о человеке вообще, пока не сделаю с ним дела, окружающие даже после длительного общения навешивают на меня какую-то хрень. Люди наталкиваются на свои стереотипы и не копают глубже, и в итоге начинают поучать меня теми истинами, которые и так во мне есть, разочаровываются во мне,

Всем так плохо без твёрдых суждений о других людях, что они стараются каждого к чему-то как можно быстрее приписать. Вокруг меня же ходят люди-загадки, и мне норм. И я ничего особенного не делаю, чтобы их разгадать, просто жду, когда они раскроются. Некоторые не раскрываются - и это не страшно. Главное - чтобы как можно лучше видеть самых-самых.

С другой стороны скоро я буду лезть к некоторым неблизким в души. Потому что так надо. Нужно уметь слушать живущих рядом.

И я вроде начала вычислять - когда какой стереотип в общении работает, даже ломать их незаметно научилась, но всё равно противно их обнаруживать, особенно в людях, с которыми ты сделал уже несколько дел. Некоторые так забавно достают корзинку со стереотипами и примеряют к тебе то один, то другой, и тебе приходится тоскливо тратить время на то, чтобы переждать пока стереотипы в корзинке не закончатся, и он не согласится наконец с тем, что перед ним что-то неизведанное. Как бы я ни понимала все эти принципы, мне каждый раз кажется, что если человек не понял с первого взгляда - какая я замечательная, то значит он либо непроходимо глуп, и мне не подходит, либо я - говно. Я каждый раз сама примеряю на себя каждый стереотип из корзинки и сомневаюсь - а вдруг это действительно про меня. И стереотипы-то все негативные. Все хотят, чтобы я была глупенькая - так же проще покровительствовать. Многие пытаются вызвать на конфликт и потом сами же бесятся, наткнувшись на моё ледяное спокойствие. Боятся открытого взгляда, московского говора, внешнюю беззаботность принимают за легкомыслие. Все пытаются найти во мне что-то привычное и удобное, и упорно отказываются видеть во мне меня.
Один из самых раздражающих примеров - когда люди, рассказывая о музыке, говорят мне: "Ты такое не слушаешь," - вообще не удосужившись выяснить, что я в музыке люблю и что приемлю. Не приемлю я только бездарность, поэтому такие люди в ста процентах случаев правы.

Не понимаю я - зачем добиваться чьего-то уважения и внимания. Если человек настолько ограничен, что не раскусывает меня с первого взгляда - нах он мне нужен вообще? Нафиг мне общаться с людьми, которые занимаются развешиванием стереотипов заместо дела? Так же всё удовольствие портится в обе стороны.
Я прекрасно знаю, что я достойна уважения, но выкладывать при знакомстве все причины этого считаю неэтичным.
Если я не нужна человеку, то и внимание его мне не нужно, а если нужна - с какого хрена мне нужно ему это доказывать? Ведь это его проблемы - что он не видит, что он не чувствует контакта.

Ох и намучаешься с этими людьми за жизнь...

Дальше было число теоретически восемнадцатое.
Каждый день у меня несколько обязательных первостепенных пункта - завтрак, умыться (в т.ч. накраситься), принять инициации. Редко когда я их не выполняю. Первым делом я обычно иду к умывальнику чистить зубы и умываться холодной водой. Потом - инициации, поход в магазин за едой и завтрак, или просто завтрак. всё это делалось под аудиокнижки, которых я тут прослушала уже немеряно. После выполнения все этих ритуалов я обычно выхожу покурить. Иногда что-нибудь нарушает этот строй. Иногда всё начинается с сигареты. дальше обычно шёл размеренный день.
В тот день размеренность была нарушена столкновением с Серёжей. Я курила, никого не трогала, он выскочил из-за угла дома с какой-то грязной посудой и направился к умывальнику. Я была достаточно близко, чтобы не иметь возможности повернуть задумчивую моську к небу и сделать вид, что я его не замечаю.
Мы поздоровались и разговорились. Я слишком громко рассмеялась - за несколько недель уединённой жизни я совсем отвыкла от привычного установления контакта с человеком, и как только такой контакт устанавливался, из меня начинали выходить все не находившие ранее выхода эмоции.
Серёга сказал, что на открытие кафе хочет заманить шикарного перкуссиониста, моего земляка из Питера (он почему-то подумал, что я из Питера, что идёт ЧМ по футболу, пригласил меня на кофе. Я сразу спросила, нет ли работы, и с сожалением узнала, что место уже нагрето для дочери Валерия Раи. Мы немножко поговорили о футболе, я рассказала, как смотрела какой-то матч, и думала о том, что вот на этом крочешном белом кружке сосредоточены миллионы людей, что это мощная энергетическая точка, подпитываемая миллионами потоков. Я познакомилась с Соней, Славиной женой, и увидела его детей. Серёжа спросил меня - какой кофе я предпочитаю: в турке или из кофемашины. Кофемашина стояла уже работающая и делала американо. Мы постояли на крыльце, попили кофе и поболтали, он спросил меня - что я тут делаю. Я выдвинула версию про шпагат и отчиталась о результатах. Ещё был разговор об Артуре, и Серёжа сказал, что скорее всего есть влияние Артура в том, что я оказалась в этом дворе. Ещё я предложила свои услуги как дизайнера, и Серёжа рассказал о том, что он вдохновлён фильмом Феллини "Дольче Вита", и посоветовал мне его посмотреть. А потом Серёжу кто-то позвал, он сказал, что сейчас вернётся, и начал что-то делать, а я стояла и ждала, когда он вернётся. Уже допила кофе, а он что-то делал, и я видела его через дверь, и все смотрели на меня через дверь, и я чувствовала себя полной идиоткой. От Серёжи осталась недопитая чашка кофе, но что-то подсказывало мне, что он уже не вернётся. Докурив третью сигарету, я пошла помыла чашку, вернула её на её место и ушла восвояси, чувствуя себя совсем лишней и навязывающейся.

Из домика я более старалась не вылезать, курила, стараясь ни с кем не сталкиваться, только что-то рассказала Соне об устройстве умывальника.
Весь день сидела на диване, и решила опробовать то, что прочитала за несколько дней до того в "Бла-Бла-Бла", то есть поучить английский слова, зарисовывая их смысл. Бумаги у меня было более, чем достаточно. Мало того, что слова действительно стали легче запоминаться, так у этой методики обнаружился шикарный побочный эффект: после нескольких десятков слов меня потянуло писать. Сразу вышло пару страниц наспех написанного начала Перфектляндии. Я старалась написать как можно больше,пока не иссякнет. Вот оказывается где кнопочка "Вдохновение ON"!

К вечеру я помылась и засела смотреть "Дольче Вита", хорошенько задёрнув шторы и шарахаясь от каждого звука за стенами. Мне почему-то очень не хотелось, чтобы кто-нибудь узнал, что я смотрю этот фильм. Мне кажется, надо мной бы посмеялись - мол с ней не о чем говорить, и поэтому она старается посмотреть фильм, что бы иметь с нами хоть что-то общее. Параллельно я тянулась, а фильм не досмотрела, потому что траффик закончился.

Было наверное семнадцатое число, и наверное даже это был июнь. Это всё сомнительно, как и то, что числа вообще существуют.
Случилось нечто долгожданное - в нашем дворе появилось пополнение в виде двух чуваков, с которыми я познакомилась однажды у Артура, и семьи одного из них.
Всё время, что я жила на Пушкина 17, Валерий - крепкий бурят, хозяйственный и добрый, носящий сибирский дух за плечами, беспокоился, что мне скучно, и старательно развлекал "скучающую" меня разговорами. И вот с начала июня он начал говорить, что вот 10-ого приедут люди делать кафе. Я совершенно не связывала в голове факты, что знакомые Артура открывают кафе, что некий Сергей Захарян открывает кафе, что я встретилась у Артура Сергея и Славу и что у нас во дворе открывается кафе. Валерий рассказывал о том, как люди, которые собираются открыть кафе, отдыхали ранее, что они будут строить что-то, что раньше они приезжали и сидели во дворе, и так отдыхали от эён, для меня же всё это было абстрактно - о каких-то алкашах из Иркутска. Но однажды Валерий стал рассказывать, что некий Слава победил инсульт, и показал рукой, что этот Слава за два метра ростом. И тут куча фактов сложились у меня в голове, и я тоже стала ждать, потому что Серёжа со Славой, хоть и перекинулись мы только парой фраз, мне понравились. До этого мне вообще пофиг было на любое кафе, и я почти строила планы заныкаться подальше от абстрактных Иркутских алкашей. тут же мне стало интересно.
Сначала приезд ребят в Хужир планировался на 10-ое число, но из-за дождей и размытых дорог всё откладывался и откладывался. Мол Сергей боялся, что фура может съехать с дороги. Фура эта оказалась чуть ли не Газелькой, и привезла огромный белый бак для воды.
Мой же интерес был совершенно конкретный - пристроиться на работу к хорошим людям.

Я не сразу заметила шевеление на той стороне двора, от которой мой крошечный домик отделяет большой дом, который Валерий уже неделю как ежедневно отделывал вагонкой. Я переводила статьи, иногда краем глаза выглядывала в окно и видела там кусочки фигур. Прислушивалась к звукам, пронзающим тонкие стенки моего фанерного домика, слыша семью. Слышала компанию, которой хорошо вместе. Чувствовала, что я там буду лишняя, боялась сунуться, потому как не знала - как к ним подъехать и что я среди них буду делать. Мне всегда кажется, что я очень нелепо выгляжу среди устаканившейся компании, мне всегда кажется, что если компания сложилась, то никому больше в неё входа нет. Мне кажется, что у меня слишком большое эго, чтобы не нарушить ту волшебную атмосферу, что уже сложилась между людьми. Мне кажется, что я своим появлением отвлекаю людей от их дел, и что страстью жить чужими жизнями и заботами бегу от себя. Я же приехала сюда научиться жить с собой, поэтому поначалу не лезла. С другой стороны обычно люди так не делают - люди идут здороваться. А я была занята переводом статей о Пине Бауш, и это меня сильно увлекло. Мне совершенно не хотелось менять свою новую жизнь на общение с какими-то малознакомыми людьми и обязательства, которые любое общение накладывает.
Я умею общаться только один на один, и с компанией установить контакт мне сложно. Только если есть какой-то мощный организатор рядом, я успешно действую в компании. Я воспринимаю только что-то одно, бесконечно малую точку.

В тот день я закинула за голову левую ногу, и мышцы безумно болели. Приятно было чувствовать эту боль - боль обновления, боль, говорящую о прохождении крови по тем местам, в которые долгое время доступ ей был закрыт. Мышцы выли - они плохо понимали что такое с ними сделали. Кажется, что некоторые я много лет подряд не использовала вообще. И я радовалась тому, что мне удалось хоть чуть-чуть их разбить.

Вечером я слышала, как компания отмечала свой приезд на Ольхон. Тогда мне захотелось встать и пойти к ним, присоединиться к их веселью, но я совсем застеснялась. У меня же были статьи, я же дико занятой человек...

Сегодня мне приснился страшный сон.
Из того, что помню, были скитания по этажам - коридорам, я искала кабинет для дизайнеров-фрилансеров, боялась наткнуться на урок физкультуры. Встретила кого-то, меня стали приглашать переводить какой-то преподавательнице танцев, а я отказывалась.
Потом нашла за одной из похожих высоких дверей архитекторский магазин, и хотя я не его искала, мне захотелось остаться там на подольше и сразу там что-то понадобилось. Я старалась не палиться перед продавщицой в том, что я давно забила на архитектуру и, как почти десяток лет назад, кайфовала в процессе выбора чертёжного картона в рулонах, проверяла его ногтем, удивлялась новому ассортименту.
Потом там появилась Лерочка и мы о чём-то говорили, а потом куда-то пошли вместе.
Дальше не помню, образы стремительно покидают меня.
Дальше - слякотные дворы, улицы, которые надо переходить, я спешу домой, зная, что за мной следит маньяк, он рядом, он мне что-то говорит о том, что я от него никуда не денусь. И я вижу этого маньяка - маленького мальчика, злого и уверенного в том, что я принадлежу ему. Он заходит передо мной в подъезд, за ним мама и какой-то родственник, вроде дедушка - маленький монгол в грязном народном костюме с острой шапочкой, с глазами-щёлочками, говорящий речь о том, что они со мной собираются сделать. От этого родственника - все маньяческие идеи. По его получается, что меня надо наказать за гордость. Дверь подъезда закрывается, я радуюсь тому, что я от них избавилась, но речь монгола продолжается, и пока я иду по слякотным улицам в сторону метро, мне в голову незаметно втыкаются иглы по типу швейных, которые я пачками вынимаю из волос. Они втыкаются глубоко, но без боли, и я стараюсь побыстрее добраться до метро, где есть крыша над головой и иглы меня не достанут.
Почти у самого метро в меня врезается молодой человек, похожий на актёра, игравшего Друда и "Блистающем мире", и от этого столкновения у меня запутываются наушники, точнее, они зацепляются за что-то на одной стороне улицы в то время как я оказываюсь на другой. Я недоумеваю - как это длины провода моих наушников хватает на то, чтобы дважды пересечь улицу. Молодой человек извиняется, помогает мне, и решает меня больше не отпускать, я протестую, но он начинает меня ласкать, заводит в метро, и прямо на экскалаторе крайне бурно меня целует.
В метро мы видим группку девушек, которые в лосинах тренируют какой-то танец, и на них натыкаются пассажиры.
Молодой человек продолжает делать мне хорошо, и мои истосковавшиеся по мужской ласке груди балдеют.
Но когда мы добираемся домой, молодой человек испаряется, потому что там какая-то родственница говорит, что папа умер. Никаких особых чувств я по этому поводу не испытываю. Смерть не имеет смысла. С другой стороны я понимаю, что надо выполнять какие-то социальные обязанности. Я поселяю родственницу у себя, выделяю ей кровать и оказывается, что недавно я ещё кого-то хоронила, и за мной следить приезжала какая-то другая родственница, которая спала со мной в одной комнате, и мне это было неудобно, поэтому эту родственницу я направила в третью комнату, так как во второй должен был помещаться покойник. По ходу я показываю свою кровать, односпальную с красным смятым покрывалом, вполовину короче любой нормальной кровати, на ней можно спать только калачиком. Это была вроде моя трёхкомнатная квартира. И вроде как по тону событий меня молчаливо обвиняют в том, что я виновата в смерти отца.
Я еду встречаться с матерью, и уже всё летнее, высохшая длинная трава. Мама спрашивает меня - как это так может быть, что папа умер под забором так, что его наблюдали все соседи. Маме позвонили и сказали, что папа умер, и она сама его до сих пор не видела, поэтому я тихо уверенна, что это всё ложь или ошибка. Я пытаюсь понять - от чего умер папа, не имея достаточного количества информации, иду за мамой, а вокруг летают перья. Я пытаюсь высмотреть и ухватить самые симпатичные, про себя возмущаюсь мол как мама может так спешить, если мне надо собирать перья? Желанием собрать перья я так же отдаляю момент встречи с мертвецом, хотя и осознаю, что папа чуть ли не до сих пор лежит под забором, что он один без поддержки в любом случае, но я на всякий случай не очень хочу знать правду.
В смерти отца по умолчанию все обвиняют меня, а я удивляюсь, что ничего особого не чувствую и вообще верить отказываюсь, пока его не увижу. Причём "под забором" имеет конкретное значение конкретного места нашего забора.

Бля, кода-то у меня был сон про кошку, и он сбылся.

Я просто села покурить, и вдруг осознала.
Откуда берутся стержни? От родителей. Удерживание единого тона, уверенности, постоянства двух человек переходят к ребёнку в виде привычки и в виде энергетической подпитки. Ребёнок заряжается напрямую от родителей и от земли. Если по какой-то причине родители не демонстрирую наличие в себе стержня, ребёнку невозможно его выработать в себе.
Стержень - главная и полностью неосознаваемая часть подсознания и личности, вокруг которой обвиваются весь духовный мир человека. Если стержня нет, то в человеке царит хаос из носящихся в беспорядке частей целого. Стержень невозможно выработать программированием, если он не установился изначально в ребёнке.
Стержень берётся оттуда, откуда берётся подпитка. Если ребёнка поддерживает человек, то стержень перенимается у человека, если что-то другое, то перенимается образный строй этого, парадигма вращения.
Так меня поддерживала музыка. В одиннадцать-двенадцать лет, когда у человека окончательно формируется личность, ко мне пришла музыка, и основной строй моего единства был похож на эту музыку - меняющийся каждые четыре минуты, как меняются песни в плеере. С другой стороны в детстве мне частично был заложен стержень дедушки и в меньшей степени бабушки, который и был очищен мной в течение года. Далее, входе расчистки наследственного стержня выходит мой собственный стержень, отличающийся от дедушкино и бабушкиного.
Внутренний, истинный стержень, данный до рождения, который я ощутила, оказавшись в точке до рождения в озере под Галичем когда-то давно-давно, и который с тех пор вёл меня вперёд, совершенно неосознаваемый мной, питает человека от мира. Это хрупкий канал, разрушаемый психикой разными способами. Так стена страхов может оказаться сильнее этого канала и полностью затмить его, так же он может быть искажён сильными убеждениями о природе подпитки, его можно исказить, перенаправить, хоть изначально он прямой. Сильный стресс может перекрыть его, и тогда человек становится "ходячим мертвецом". Изначальный стержень - связь со Всем. Он служит для получения мудрости и притяжения.
Наследственный стержень служит для социализации человека. Его передают родители для того, чтобы ребёнок впитал подсознательно культурные и биосферные аспекты своего будущего бытия. Из-за этого большинство людей не могут спокойно жить вне родной среды, вдали от места рождения.
Если родители передают ребёнку образ стержня своего родного места, живя в отличном от него месте, ребёнок так же будет подсознательно ощущать себя "чужим" всю жизнь. Данное ощущение может перебить позитивный настрой, но так или иначе это состояние будет "минусовать" непрерывно состояние человека.
Родители с внешним отсутствием стержня, в независимости от того, насколько стержень развит внутренне, истеричные, с переменчивыми мнениями и настроениями, не следящими за постоянством своего поведения, неуверенные в себе, осознанно или неосознанно, передают своим детям хаос. Даже в случае наличия стержня, невидного снаружи, его ребёнок воспринимает только до трёх лет, далее же, когда его основные каналы видения перекрываются, ребёнок воспринимает только внешнее. Так же восприятие зависит от настроения самого ребёнка - если его всё время "тормошат", то он отучается он непрерывного восприятия и не в состоянии перенять ничего "большого".

Таким образом, люди-танки, люди с большими пиписками, способными перебить железную балку, просто уверенные в себе люди берут свою уверенность из внешних обстоятельств времени формирования личности. Если в человеке не хватает стержня, то его можно "нарастить" путём долгого проживание в местах скопления стержней. Найдите людей с большими писюнами, поселитесь рядом и подождите.

Стержень так же формирует и природа, окружающая человека. В местах большого постоянства мало "бесстержневых" людей. Если восприятие "от природы" не сильно перекрыто, то можно заново пережить формирование стержня, "переиграть" его, выстроить, настроив восприятие на постоянное подпитывание от "широкой" среды.

В городской среде стержни ломаются, перекрываются и завязываются об большого количества постоянных изменений потока неструктурированной информации. Ребёнок перенимает об многих людей, вместо того, чтобы целиком перенять матрицу родителей, он со временем превращается в "коллаж" из множества противоречивых образов. Это ведёт к неуверенности в себе, опаданию писюна и хаоса в выборе внутреннего строя. Упорядоченный внутренний строй не может в этом случае установиться неосознанно.

Отшельники подсознательно протестуют против дробления своего стержня и отсекают нарушающие его факторы от своей жизни.

Хотите большой писюн - живите в лесу и сутками втыкайте в деревья, ну или сдохните и в следующей жизни выберите себе место обитания подальше от соблазнительных благ цивилизации.

И снова время назад. То, что происходит со мной, важнее всего на земле. Может, однажды кого-то вдохновит эта история, может я сама, запомнив и рассказывая её, буду откладывать в других зёрна света. Увы, всё, что может человек сделать для другого человека - поселить в нём зерно света. Это - единственная возможная поддержка человека человеком. Все прочие - утешения, сюсюканья, задушевные разговоры - пусты.

Итак, я сейчас попробую записать всё возможное о том месяце чудес и волшебства, что не давали мне присесть надолго за ноут.

Хожу, плачу. Слава уехал, а у меня даже ни одной фотки с ним не осталось. Там бы была такая маленькая я и такой высокий Слава.
Часа три не могу успокоиться.
Я ждала, что он разбудит меня в восемь, и мы поедем за чабрецом, а он пришёл в десять и сказал, что уезжает, и времени осталось только на одну сигарету. Я выползла курить в футболке и рубашке, в которых спала, он рассказал про то, как встречал рассвет, а потом наступило молчание, и я задала какой-то глупый вопрос про погоду, уже пять минут как старательно сдерживая слёзы. Мы сели на лавку у меня в домике, и он показал мне фотки керамических бычков, которые ему понравились. А потом мы услышали как Серёга выезжает за двор, обнялись, и я уже не могла сдержаться. Когда я в последний раз так плакала от того, что кто-то уезжал? Наверное когда Хвостик привёз меня Даше.
-Мы больше не увидимся?
-Ну ты же приедешь ещё на Ольхон.
Мы обнялись, и я начала неудержимо вслипывать.
-Давай без сентиментальностей.
-Я так не умею.
-Ну, маленькая. Давай. Следующим летом надеюсь увидеть сильную Вербу.

Я думала - вот будет открытие, и будет ещё пара дней, и мы успеем наприключаться, и нафоткаться, но всё так. И я стояла, прижавшись щекой к калитке, и смотрела, как Серёжина машина уезжает вниз по улице Пушкина.
Последние пару дней, дурында, я ныкалась ото всех - мол вас так и так много, я лишняя, никому не хочу мешать и всё такое. А он уехал пасмурным утром.
Давно я так искренне ни к кому не привязывалась. С год назад я решила, что уже никогда никогда не будут у меня так появляться друзья, но вот снова я знаю, что у меня появился друг, и что мы снова увидимся, и у нас будут приключения.

А пока я просто перемещаюсь с места на место, подвываю и плачу, потому что две недели рядом был такой замечательный человек, а я так мало у него взяла и так мало дала, потому что мне опять не с кем поговорить, а это, оказывается, мне очень нужно - чтобы можно было просто поговорить, потому что две недели я, оказывается, была не одна, а теперь снова одна, потому что у меня появился друг, но я живу в Москве, а он - в Братске, и совершенно невозможно просто взять и приехать, если соскучишься. В сущности я о нём очень мало знаю, не знаю совершенно "кто он", чем занимается и чем живёт, но это всё так не важно. Зато я знаю, что у него есть замечательная жена и двое чудесных детей, что он покупает специи в магазинчике старушки Раисы Ивановны, сделанном из одной из комнат её квартиры, что ему почти сорок один год, что он справился с инсультом и что в тридцать пять открыл себя. Странно так мало знать о столь близком тебе человеке, наверное, но всё самое главное, что я знаю о нём, не выразить словами. Я с первого взгляда спалила, что это мой человек - так какая нахрен разница, чем он зарабатывает? Ради таких людей стоит жить, ради таких людей я и живу.

Я сижу, плачу, и не заморачиваюсь вообще, не заморачиваюсь, что надо типа жить дальше и что-то делать, не заморачиваюсь, что не знаю, как с ним дальше дружить, не заморачиваюсь, что навязываюсь. Хочу плакать и буду плакать, как пройдёт так и пройдёт. Дальше, не сейчас, а чуть попозже, когда у меня случится какая-то штука (сегодня вечером похоже) я ему напишу что-то про свои подвиги и вышлю видео с пилингом тапок. И даже не буду заводить сопливые разговоры на тему тех слов, которые не успели стать сказанными, которые я не осознала даже до сих пор. Разговор на это сам выйдет, и в своё время я всё осознаю. Я не собираюсь себя насиловать и заставлять что-то делать прямо щас из благородных побуждений типа "я должна сесть писать сказку, потому что Слава ждёт её" - какая это всё туфта я уже уяснила. Проёбанной дружбы с Таней Винокуровой из-за ненаписанных стихотворений, которую мы регулярно пытаемся завести снова, но пока не получается, мне хватает по горло.

Итак, сейчас я... понятия не имею, что буду делать. У меня, ясен пень, дофига дел на день, но я не спешу к ним приступать, потому что я плачу.

Лёушкин писал мол вы будете смеяться когда вам будет весело и плакать когда вам будет грустно. Я, за пол года кажется, ни разу не заплакав, решила, что я стала настолько безэмоциональна, что меня это стало пугать. Здоровая радость у меня появилась, а здоровых слёз не было. Второй раз на Ольхоне я плачу. Первый раз был когда я осознала, как мне не хватает белой кошечки. Теперь же я плачу потому, что я просто плачу. Не из-за горя и не из-за радости. Не из-за того, что был человек и нет человека. Он же есть, теперь он всегда есть. Не из-за того, что Слава есть. То, что Слава есть, так просто и естественно, что это вызывает только чувство единства, а чувство единство давно перестало быть катарсисом.

Вот, кажется, слёзы подсохли, и я уже чувствую зреющую готовность чем-нибудь заняться. Пусть себе тихонько зреет - не буду её трогать.

Вот и ещё один хороший человечек, верящий в меня. Человечек, у которого я впервые из рук приняла косяк, человечек, который первым услышал пересказ легенды о Шухе Влагри. Может, он станет первым гостем Читать далее...

По ходу общения с Аннхен я начала чувствовать себя в каком-то классическом романе про высший свет. Это просто трындец какой-то.
Пока я потихоньку думала о том, как бы вытрясти из своего желудка неперевариваемую Аннхеновскую мораль, на побывала на какой-то "встрече очень богатых и влиятельных людей", на которой с ней "были веселы и очень учтивы, и сделали много приятностей, за которые «крестьянин» потребовал бы себе минет на год вперед". По ходу Аннхен ни в школе, ни вообще классических романов про высший свет и влиятельных людей не читала вообще. И вот прям понадобилось ей мне об этом сообщить. И до кучи она попыталась меня оскорбить. Ну по крайней мере я так подозреваю, потому что я не особо разбираюсь в оскорблениях.

Залезла в Википедию. "Оскорбле́ние — умышленное унижение чести и достоинства личности, часто выраженное в неприличной форме.
Оскорбление может быть нанесено в виде высказывания (словесно, письменно) или в виде действия (плевок, неприличный жест), а также публично или в отсутствие объекта оскорбления. Во многих странах оскорбление считается преступлением.
В отличие от клеветы, оскорбление не несёт в себе сведений, позорящих потерпевшего. Оскорбление заключается в негативной оценке личности человека, его качествам, поведению, причём в форме, противоречащей установленным правилам поведения и требованиям общечеловеческой морали."

Кароче, она меня действительно оскорбила. Надо было вызвать её на дуэль.
Ну да не суть, я уже вроде совсем остыла, но событие было - значит надо его записать.
А нет, всё-таки не оскорбила.
Кароче цитата: "Уважение к девушке и учтивое поведение – это state of mind, а не «заслуженное сексиком» или меркантильные манипуляции самой девушки, и если ты не можешь этого понять – это не мои проблемы, отдавайся дальше толпам крестьян сразу за раз."
Фишка в том, что я с этим абсолютно согласна, так что вторая часть - мимо. Просто со мной (почему-то) учтиво себя ведут все мужчины, что "благородные", что "крестьяне", а с Аннхен (почему-то) нет.
Всё-таки это была клевета. Если она желает мне "дальше отдаваться толпам", то она видимо утверждает, что я и раньше отдавалась, а я, во-первых, не люблю групповухи, а во-вторых, никому не отдаюсь, я ж не безвольное чмо какое-нибудь. Жалко, что дуэль в контакте не устроить...
Ну не устроить - и хрен с ним.
Я вообще это к тому, что я два дня потратила на то, чтобы не признавать очевидного факта: загадка по имени Аннхен, над которой бьётся куча народа, довольно просто разгадывается, если прекратить видеть в людях только хорошее и увидеть всё. Нормальный человек не перейдёт с ходу на оскорбления ниже пояса. Мне в жизни не придёт в голову даже в самом диком неадеквате попрекать человека его интимной жизнью, тем более если я о ней ничего не знаю, и никому из обозримых знакомых тоже такое в голову не приходит. Это уже даже не "крестьянское", это уже из гораздо низших слоёв общество поведеньице. О каком её "благородстве" может идти речь, если она ведёт себя алкашня с пропитым мозгом? О каком уважении к ней может идти речь, если она не уважает сама ничего, к чему уважения требует от других?
Далее мне припомнили днюху М5. Я там, видите ли, подставляла кому-то сиськи и с кем-то целовалась. Не будем разбирать какой вклад данное мероприятие внесло в наши с Тенюхом отношения, но просто купим Аннхен очки получше, потому что ни с кем я не целовалась и до сисек моих никто не добирался. Хотя может Аннхен просто пора принимать что-нибудь от галлюцинаций. И мужиков вокруг было далеко не десять, но видимо Аннхен ещё и считать не умеет.
Фигня в том, что всю эту гадость я получила в ответ на попытку примирения. Ёперный роман! Верба Алексевна в кой-то веки сама (!) полезла с кем-то мириться, а ей второй удар. Но это фиг с ним, Аннхен до кучи переврала кучу моих слов. По её выходит, что на ванильный пост из репертуара инфантильной школьницы её сподвигла я. Я ей пыталась объяснить, как установить контакт с человеком, а не как обосрать четыре десятка человек. Честно говоря, мне уже откровенно стыдно за то, что я её с год назад так рьяно перед всеми защищала. По ходу девочка и действительно того не стоит.
До кучи эта тема всплыла в переписке с Лисом, и оказалось, что ему она тоже подкинула эпичную подлянку. Лис, конечно, тот ещё олух, но он по крайней мере честен, а вот Аннхен в очередной раз показала свою грязь. От этой новости мне стало совсем грустно. Кончилось всё тем, что мы поспорили - кто из нас с Лисом первым будет чесать об Аннхен кулаки. Хотя скорее всего за месяц я совсем отойду. Предыдущие два раза мне хватало трёх недель, чтобы её совсем простить.
А вообще какое-то время чувствовала себя отвратительно. Так, наверное, чувствует себя королева, когда ей из толпы пропитой черни бросают низкое слово. С одной стороны достоинство не позволяет даже голову повернуть, а с другой мерзко от того, что такие низкие люди близко к тебе и смеют открывать рот. Я знаю, что всё, сказанное Аннхен обо мне - чушь, но какое-то чучело смеет Читать далее...

Я писала Саше поздравление на прошедшую днюху, и вдруг обнаружила себя в молитвенной позе с переплетёнными у губ пальцами.
Я бессловесно молилась, желая ему того, чего ему не хватает.
Для меня поздравления - это не просто так. Я так помогаю.

Тут пару дней потратила на длинные ответы Аннхен.
Написала ей длинный жёсткий хулиганский коммент - было интересно: как отреагирует. У меня всегда почему-то на первом месте надежда, что человек умеет хорошо читать между строк.
И Аннхен долго и занудно отвечала мне в личку, может даже на каждый тезис.
А там коммент был построен так, что ни одного прямого осуждения нет, вообще ни одной прямой характеристики, кроме незначительного предложения о непоследовательности. Только вопросы и предположения. "Что?" и "Если ..., то ..."
Аннхен приняла всё на свой счёт, даже не поняв, что её никто ни в чём не обвиняет.
Поговорили, разрулились вроде, ладно.
А дальше Аннхен полезла обсуждать тему м/ж.
И ёбанный насрать, я прокляла и свой комментарий, и вообще всё. Лучше б я этого всего не знала.
Аннхен начала выдавать жуткие клише про то, что мужики за секс должны платить цветочками и киношками, что бы когда они девушке сердце разобьют, не было обидно за "дармовое шлюхачество".
Я даже процитирую: "А по-моему, ни одна уважающая себя девушка не должна давать «секас» без ухаживаний. Если мужик не может себе позволить хоть раз в месяц что-то такое, то мне такой нищеброд не нужен."
"Цветочки с надежностью не связаны, это да, но зато это «буфер» – в случае обжигания хоть не будет обидно за дармовое шлюхачество,тк чувак откупился приятностями, которых я себе пока не могу позволить (но которые можно позволить на раз, имея зарплату хотя бы в 20 тыщ)."
Я ей честно написала, что я с такими людьми не общаюсь. Я много чего могу человеку простить, но не блядство и грязь.
Пипец. Столько лет подряд я натыкалась на вопли мужчин о том, что все девушки - меркантильные шлюхи. И очень удивлялась - я ни одной девушки, судящей о мужчине по его материальному благосостоянию, цветочкам и киношкам, и манипулирующей мужчинами при помощи секса, не встречала. Все мои подруги живут по нескольку лет со своими мужчинами, и ничего подобного им в голову не лезет. Они счастливы, мужчины их тоже. Мне всегда было посмотреть на этих пустоголовых существ. И вот, посмотрела, блин. Так мерзко мне не было очень давно. Хочется выблевать из себя весь этот разговор и забыть, что такое вообще может быть.
Вот и что мне теперь с ней делать? Одна мысль об Аннхен вызывает у меня приступ отвращения.
Не знаю, смогу ли я успокоиться на эту тему за месяц.
Хотя с другой стороны было было бы интересно абстрагироваться и расспросить её поподробней.
Ведь есть же у девушки, признающей своё поведение "дармовым шлюхачеством", какие-то основания так полагать...

Меня вчера впервые накурили. Ощущения далеко не самые крутые по сравнению с тем, до чего я сама себя довожу иногда. Просто обострились все чувства.
Ну и я как всегда себя веду так, что бы сохранять полный адекват.
Погоняла мантры, порадовалась тому, как всё работает.
Спирт лучше)

У меня есть крошечный домик с покосившимися стенами. В пятизвёздочном отеле я чувствую себя так же хорошо, как и здесь.
Я только что поняла, что то первое возражение, которое когда-то мне высказал Тень, правда: "И не стоит клясться в отречении от того, что находится в душе и в крови..."
Я уже никогда не прекращу кочевать. Даже если у меня появится многокомнатный московский оплот, я буду постоянно уходить из него в поисках новых земель.
Ещё несколько дней в этом домике, и я буду сбегать из него на долгие-долгие пути.