Что такое Noël? Правильно, Рождество. А что такое Рождество? Праздник рождения господа нашего Иисуса Христа? Ха, я тоже так думала. Теперь с этим словом у меня другие ассоциации. Рождество – сумасшествие нации. Начинается оно за 2-3 дня до самого торжества, а в последний день принимает катастрофические масштабы.
Paris, Les Halles. 24 декабря, 16:00.
Обезумевшие толпы штурмуют магазины и торговые центры. Покупают все и всё. Очереди в каждый отдел, в каждую кассу. Недостаточно купить подарок, надо его еще и красиво завернуть. На заворачивание такие же очереди, как и в кассу.
Вот спешит девушка из одного магазина в другой. Худенькая такая девушка, блондиночка в черном пальто. В одной руке у нее три огромных пакета с покупками, и в другой примерно столько же. «А что, у отца-то большая семья?», - вспоминаются строки. Семья-то большая, видимо, у девушки… Нельзя никого обделить. Не принято.
Я тоже бегу с пакетами. Чувствую себя частью муравейника. Звонит телефон, отвечаю. Роняю пакет. Пытаюсь сосредоточиться и понять, куда именно меня посылают. Невозможно ничего понять, слишком шумно. Ага, в другой магазин… Что? Бульвар де Себастополь? Выход куда? (Поднимаю пакет). Центр стремный такой… Помпиду, значит. Спросить чего? Сейчас запишу. (Достаю блокнот и ручку, роняя другой пакет). Да, записываю… Девочка-подросток подбегает ко мне, начинает что-то говорить и сует какую-то бумажку. Я слушаю дальнейшие ЦУ по телефону и одновременно пытаюсь понять, что ей надо. Не понимаю ничего, делаю умозаключение, что это какая-то реклама. Отмахиваюсь от девочки, мол, отойди и не мешай, вновь сосредотачиваюсь на телефоне. Девочка пожимает плечами и выбрасывает бумажку в ближайшую урну. Тут до меня доходит, что это была визитка, вылетевшая из моего блокнота, причем нужная. Обреченно смотрю в урну. Визитка пролетела сквозь картонки и пакеты и уютно улеглась на самое дно. Одариваю ее напоследок печальным взглядом. Так куда дальше по бульвару де Себастополь?..
Ладно, еще пара-тройка магазинов и пойду туда, куда меня послали. Та-а-ак. В этом что-то никого нет, наверно, все уже кончилось. Следующий. Столько народу, что никуда не пробраться. Отменяется. А ну их, эти магазины! Какой там был выход? Где этот центр Жоржа Помпиду? Уж явно не на уровне « - 3 »… Надо как-то наверх, наверх… Где же эскалатор? Коридоры, люди, люди… Вот же он! Ага, - 2… -1… эскалатор закончился. Ладно, выйду куда выходится. Вышлось явно не туда… Куда теперь? Еще один штурм эскалаторов. Пакеты сбоку, пакеты сзади, пакеты прямо перед носом, пакеты везде. Пакетов больше, чем людей! Фух, белый свет! Скорее, скорее, скоро все закроется, и тогда все накроется!
17:20, тот же Les Halles, но станция RER (типа метро). Те же толпы, те же пакеты. Электрички прибывают каждые две минуты, забиваются до отказа, но людей меньше не становится. Подходит очередная электричка. «Поезд проследует через станции… до станции Диснейленд». «Диснейленд! Диснейленд!», - радостно кричат дети, услышав знакомое слово. Полвагона выходит. Еще большее количество намеревается войти. Ага, а вот и трамбовщики-толкальщики, как нельзя кстати! (Теперь я знаю, как их назвать). Тут есть, кого толкнуть и что утрамбовать! Утрамбовываюсь самостоятельно в ближайший вагон, поезд трогается.
17:40, станция RER Val de Fontenay. Нет, день еще не закончился. Rosny-2, самый крупный торговый центр восточного пригорода Парижа после Val d'Europe (который мы тоже прочесали вчера), еще работает. И куплено еще не все, идем туда, уже в паре.
19:25. Выходим из центра, отягощенные еще парой пакетов. Невыносимо болят ноги, несмотря на то, что была в кроссовках. Хочется есть, спать и плакать. Надо краситься, одеваться и веселиться.
21:00. Прибываем в пункт предполагаемого веселья (родительский дом – начало начал). Поднимаемся в комнату упаковывать недоупакованные подарки. С ужасом обнаруживаю, что часть подарков все-таки забыта дома. Шокирую этой новостью ближнего своего. Шокированный ближний везет меня за забытыми подарками, даже не заворчав. Возвращаемся с подарками, продолжаем упаковывать.
21:… Спускаемся, кладем доупакованные подарки рядом с диваном, на котором уже нет для них места, садимся за стол. Всех вместе нас теперь – 9 человек и одна собака. Едим, едим, едим. Легкая непринужденная беседа ни о чем.
25 декабря, 00:00. Произносится « Joyeux Noël », что значит «Веселого Рождества», поднимаются бокалы. Далее – самая приятная часть: разбор подарков. Все по очереди, начиная с собаки, подходят к куче подарков и начинают в ней копаться, отыскивая свое имя на упаковке. Потом подарок торжественно извлекается из кучи, разворачивается, демонстрируется. Извлекается следующий подарок. Все довольны.
2:00. Подарки кончились, остались кучи упаковок, сверкающие из всех углов. Подарки в пакеты, упаковки в коробки, все, у кого остались силы – по домам, у кого не осталось – в свободные комнаты.
9:30. Встала, зачем-то полезла в сумку. Обнаружила там ту самую визитку, которую вчера выбросила в урну девочка. Протерла
[225x300]Вчера обратила внимание на табличку, висящую на стене кабинета устного перевода:
Ученикам школ запрещается:
1. Плевать на пол.
2. Смачивать во рту пальцы, чтобы переворачивать страницы книг и тетрадей.
3. Засовывать в уши ручки и карандаши.
4. Плевать на доску или лизать ее языком, чтобы стереть написанное.
5. Совать в рот ручки, карандаши, монеты и т.д.
Вы хотите знать, почему это запрещено? Спросите у учителя, и он объяснит.
Помните, что вы должны не только сами выполнять эти правила, но и научить им других.
Не знаю, почему эта табличка висела в университете, но занятно! Такое ощущение, что французские дети только и ищут, куда бы плюнуть: не на пол, так на доску, не плюнуть, так облизать. А судя по пунктам 3 и 5 вторым по популярности является засовывание различных предметов в рот и уши. Уважаемые школьники, не суйте ручки и карандаши в рот и уши! Суйте все в нос! Туда можно.
Для сравнения правила одной из российских школ:
Учащимся запрещается:
- без дела бродить по школе;
- ходить в верхней одежде;
- бегать по лестницам, вблизи оконных приемов и в других местах, не приспособленных для игр;
- толкать друг друга, бросаться предметами и применять физическую силу;
- употреблять непристойные выражения и жесты, шуметь, мешать отдыхать другим;
- курить в здании школы и на её территории.
И еще одной:
• Учащимся запрещается: уходить из школы и с ее территории во время занятий без разрешения педагога или руководителей школы; самовольно покидать спортивные, культурные и внеклассные мероприятия; приносить и использовать в школе и на ее территории оружие, взрывчатые и огнеопасные вещества, горючие жидкости, пиротехнические изделия, газовые баллончики, сигареты, спиртные напитки, наркотики, одурманивающие средства, а также ядовитые и токсические вещества.
• В школе категорически запрещено, поскольку представляет опасность для жизни и здоровья учащихся: залезать на подоконники, шкафы, оборудование помещений, здания: кататься на перилах, сидеть на перилах, с силой толкать других учеников; открывать и входить в хозяйственные помещения школы, не предназначенные для нахождения там людей; открывать электрические шкафы; использовать не в соответствии с их назначением спортивные и игровые конструкции на территории школы.
Сразу виден характер российских школьников! Что там, плюнуть на доску да вытереть, наши школьники найдут, чем заняться, выбор куда больше: пошуметь, поматериться, побегать, потолкаться, взорвать что-нибудь или поджечь, скатиться с перил на пятой точке, а в крайнем случае, на животе, выпить, закурить, понюхать клей. Кстати, тут нет приписки «спросите у учителя, и он объяснит». И правильно! Какой же школьник пойдет к Марье Ивановне выяснять, почему бы не взорвать в школе петарду, если она так здорово бабахнет? У нас все-е-е знают, что учитель – враг ученика, и все опасное надо от него прятать.
Да, по сравнению с нашими запретами французские выглядят как-то куце. Скучно должно быть французским школьникам…
На сайте Независимого управления парижского транспорта http://www.ratp.fr красуется объявление следующего содержания:
"ЛЬГОТА ВСЛЕДСТВИЕ ЗАБАСТОВКИ В НОЯБРЕ 2007.
Вследствие социальных волнений в ноябре 2007 Независимое управление парижского транспорта решило претворить в жизнь план компенсаций.
Речь идет не о выплате компенсаций, а о снижении цены на месячные, недельные или годовые проездные билеты.
- Если Вы покупаете месячные проездные билеты, скидка составит 20-35% на январский проездной билет.
- Если Вы покупаете недельные проездные билеты, скидка составит 75% на билеты, действительные для второй недели января (с 7 по 13 января включительно).
- Если Вы пользуетесь годовым абонементом, то для тех, чей билет был действителен в ноябре, скидка в феврале составит сумму, эквивалентную 7 дням (из 365). Тем, у кого действие абонемента заканчивается до февраля месяца, сумма, эквивалентная 7 дням, будет перечислена на личный счет."
Эта информация меня сначала обрадовала, потом огорчила. Логика подсказывала, что ноябрьский проездной-то надо было сохранить... Но кто же знал?
А работники РАТП все знали и предусмотрели. Внизу страницы была ссылка: "Как это осуществить? Ответы на все ваши вопросы". И тут информация порадовала. Под номером 5 рассматривался как раз интересующий меня вопрос: "Должен ли клиент доказывать покупку проездного билета в ноябре, чтобы воспользоваться скидкой?" Ответ: "Нет, не должен."
Тут же прилагалась таблица скидок. Чем больше зона охвата проездного, тем больше, соответственно, скидка. Моя составила 15 евро, т.е. 27%. Приятно!
Вчера, зазевавшись, я налетела на тетеньку на выходе из метро. "Excusez-moi!" (извините!) - торопливо произнесла я. "Excusez-moi!" - почти одновременно со мной сказала тетенька, которая, в общем-то была совершенно не виновата: стояла, никому не мешая, и ничего плохого не делая. За что извинилась тетенька? За то, что не махала красным флагом перед моим затуманенным взором? За то, что вообще стояла у метро, а не сидела под лавкой? Или в испуге, что я, коль налетаю на людей, может, вообще неадекватно воспринимаю действительность, и могу ее, невзначай, издубасить, не извинись она вовремя?
Кстати, здесь вообще извиняются всегда оба: и кто налетел, и на кого налетели. Надо будет спросить на досуге, зачем. Если на ногу кто наступит, то с отдавленной ногой тоже извиняется. За то, что не там его нога стояла, видимо.
Сегодня на сайте www.travel.ru появилось следующее сообщение:
«Работники киевского метро придумали еще один оригинальный способ борьбы с давкой: вскоре на некоторых станциях появятся специальные сотрудники в ярко-оранжевых жилетах с надписью "Метрополитен", которые помогут залезть людям в переполненные вагоны. Как сообщает РИА "Новости", новая должность называется "трамбовщик-толкальщик"».
А в Париже эта должность уже введена. На станции RER "Auber" вечером в час пик я наблюдала такую картину: люди заходят в вагоны, а сотрудники RATP (Régie autonome des transports parisiens - Независимое управление парижского транспорта) подходят к дверям и с усилием их закрывают. Вот только не знаю, как эта должность по-французски звучит.
А нашего преподавателя по литературе зовут мадам Трубецкой. Именно ТрубецкОЙ. И именно МАДАМ. И ошибки тут нет. Просто жил на свете месье Трубецкой и захотелось ему как-то иметь детей. Или не захотелось, но дочка на свет появилась. И как на грех во Франции. А тут законы такие: фамилии не склоняются. Будет папа месье Иванов, ну и дочка, соответственно, мадам Иванов вырастет. Наташа Иванов, например. Или Мари-Клэр Иванов, тоже звучит. И никого, кроме русских (читай: русских, украинцев, белорусов, казахов, узбеков, армян и прочих русофонов) это не удивит.
Впрочем, есть и другое предположение появления мадам Трубецкой: девушка вышла замуж во Франции за месье Трубецкого. Месье Трубецкой запросто мог быть иммигрантом в первом, пятом, десятом и т.д. поколении, сохранившем фамилию своих предков при условии, что в каждом поколении рождался как минимум один мальчик, передающий фамилию своим отпрыскам. Все рождающиеся при этом девочки, естественно, получали впоследствии титул "мадам Трубецкой" и поменять его могли, только выйдя замуж и получив в награду более привычную для французского уха фамилию. Дюпон или Дюбуа, например.
А наша мадам Трубецкой гордо носит свою фамилию. Древнюю княжескую фамилию, о которой можно писать диссертации. Фамилию известных русских философов и лингвистов, занимавшихся изучением языков, в том числе славянского. Такая фамилия хороша и несклоняемая.
[225x300]
28 ноября 2007 г. В холле факультета со вчерашнего вечера висело объявление: « За блокаду проголосовали путем простого поднятия рук 100 человек. Приходите все завтра в полдень голосовать против блокады. Мнение большинства будет решающим! » Это уже мобилизовались «добросовестные студенты», чтобы отстоять свою правоту.
В полдень по всем аудиториям ходили две девушки и лично зазывали на АG (Assemblée Générale – общее собрание). Из нашей группы с места не сорвался никто. В перерыве же, который был с 13:00 все вместо АG сорвались в кафетерий, и только после этого лениво поползли посмотреть, что же там происходит.
А происходило там следующее. В большом амфитеатре собралось около 300 студентов. На сцене стояло два длинных стола, за одним из которых сидели две девушки в красных кофтах, они были как бы уполномоченными следить за порядком ведения собрания, а также выполняли функцию связующего звена между выступающими и аудиторией. Сказать «сидели» было бы неправильно, т.к. они скорее бегали со сцены в зал и обратно и что-то разъясняли готовящимся ораторам. Еще был долговязый юноша, который следил за временем, отпущенным каждому выступающему, и напоминал разгорячившимся ораторам, что пора бы уже закругляться.
Само собрание сильно напоминало большевистские митинги революционных времен, судя по их описанию в книгах и фильмах. На доске позади стола была написана программа собрания, логически отражавшая его ход. Пунктом первым значилось débat (обсуждение), и мы его с аппетитом проели в кафетерии, а когда явились, собрание уже перешло к пункту второму: bilan (итоги). Далее обозначены были также пункты 3: рerspective (перспектива) и пункт 4: vote(s) (голосование/голосования).
Желающих выступить было очень много. Тут были и настоящие ораторы с хорошо поставленной речью, говорящие убеждающей интонацией и размахивающие кулаком в подтверждение своих слов, выходили и серые мышки, пищащие что-то себе под нос. Несколько раз выходил рыжий парень наружности а ля Пушкин, с бакенбардами. Он особенно яростно призывал к новой блокаде, говоря, что только так мы можем бороться и добиться своего. Выходила полноватая девушка в длинной юбке и рыжем шарфе, обмотанным вокруг шеи и тоже долго потрясала кулаком. Невысокий брюнет пытался прорваться вне очереди и выступить сразу по пункту 3-му, но аудитория так забесновалась, что бедный парень растерялся. «Уважайте правила собрания», - кричали со всех сторон, а громче всех кричала уполномоченная в красном и таки докричалась: бедный парень ушел не солоно хлебавши, но при обсуждении пункта 3-го все-таки вернулся и толкнул свою пламенную речь, вызвав бурные аплодисменты. Впрочем, более или менее бурные аплодисменты следовали за каждой речью: если выступающий был за блокаду, аплодировали ее сторонники, если против – ее противники. Чуть ли не в каждом втором выступлении упоминалось имя Саркози в том или ином контексте. Припомнили тут и транспортников, и другие университеты. Зрители живо реагировали на выступления, попеременно выкрикивая одобрения или порицания прямо с мест, а в случае полного несогласия поднимали руки вверх и трясли растопыренными пальцами, впрочем, выступающих это смущало не сильно. Были также предложения перенести обсуждение вопроса на следующий день, но тут уже негодовали и сторонники блокады, и ее противники, т.к. собрание и так затянулось на целых два часа.
В ходе собрания был разработан и принят к обсуждению план самого голосования, состоящий тоже из нескольких пунктов:
1. Провести тайное голосование путем опускания бюллетеней в урну сейчас же;
2. Отвести на тайное голосование дополнительный час после собрания;
3. Отменить закон, из-за которого весь сыр-бор (правда никто толком не понял, каким образом возможно это осуществить);
4. Созвать общенациональный референдум;
5. Блокировать здание университета, начиная с завтрашнего дня и до понедельника;
6. Блокировать здание университета только в дни всеобщих забастовок.
По первым четырем пунктам голосовали путем поднятия рук. За проведение тайного голосования прямо сейчас проголосовали 134 человека, против - 100 человек (таким образом пункт второй с голосования автоматически был снят). За отмену непонятно каким образом закона проголосовало 106 человек, против – 50. За созыв общенационального референдума проголосовало 50 человек, против – 63 человека, еще 25 не определились. Решено было провести два голосования: одно – «за» или «против» блокады, второе – если за, то когда: сейчас и до понедельника или в дни всеобщей забастовки.
На сцену вынесли две деревянные урны и поставили их на бок, открыв крышки, дабы показать аудитории, что в
[400x300]
Ну вот волна забастовок против закона Pécresse докатилась и до нашего факультета на Malesherbes. Основное здание Сорбонны и центр Глиньякур лихорадило уже давно, а у нас дальше AG (Assemblée Générale – общее собрание) дело не заходило. И вот сегодня, в среду, 28 ноября, здание университета заблокировали. Точнее, заблокировали вход во двор университета с помощью неизвестно откуда взятых заграждений типа «железный забор», которыми бастующие сдерживали толпу. Бастующих было человек 10-15, хотя предварительное голосование показало, что за блокаду проголосовало около сотни, а желающих войти в университет и погрызть гранит науки было около 70-ти человек.
Говорят, что блокаду начали в 7 утра, учителей пропустили (гуманное решение: не мерзнуть же им, в самом деле, со студентами на улице), около 9 часов приезжали полицейские в количестве 5 человек, оценили обстановку и уехали. Несмотря на явное численное преимущество «добросовестных» студентов, вход оставался заблокированным до 9:50. На вопрос «Почему бы не отодвинуть бастующих в сторону?» мне ответили: «Нельзя. Здесь уважают чужое мнение».
Чужое мнение уважали до приезда нового наряда полиции в количестве чуть ли не 50-ти человек. Они предательски появились с другой стороны заграждений, зашли, так сказать, с тыла. Бастующие, завидев их, начали обматывать рты и носы шарфами, видимо, на случай применения полицией газов (непонятно, правда, почему только дыхательные отверстия – ведь если газы слезоточивые, то обматывать надо бы в первую очередь глаза). Полицейские, несмотря на все эти предосторожности, бесцеремонно приблизились к бастующим и в две минуты смели их заграждения, применяя только «грубую силу», впрочем, они нечаянно смели также и некоторую часть «добросовестных» студентов, которые оказались слишком близко к бастующим и тут же завопили «Eh ! Doucement ! » (« Эй, поаккуратнее!»). После проделанных манипуляций полицейские выстроились свиньей уже на уличной части и начали пропускать студентов внутрь. «Восстание было подавлено», - как принято писать в учебниках истории, - «а политическая борьба приняла новые формы». Новые формы на этот раз были поданы в полдень под старым соусом, который назывался AG (Assemblée Générale).
Ну разве я могла подумать, что мне так повезет?! В нашей группе учится альтруист, француз, зовут Фредерик или Фред (почти как friend ("друг"), а может, это неслучайно, может, и вправду, сначала был Френд - друг, а потом одна буква куда-то потерялась?). И просить-то его особо не пришлось, сразу электронный адрес записал и сказал, что пришлет все лекции, по цивилизации двух веков на французском языке начитанные. И - о чудо! Открываю почту - а там все 12 лекций, добросовестно из тетрадки перепечатанные! Теперь есть надежда, что я с этой цивилизацией как-то выкручусь. Или вывернусь. Наизнанку - это уж наверняка...
Позавчера анализировали грамматику современного русского языка, а именно образование условного наклонения без помощи специальных слов. «Вы здесь единственный руссофон, так что будете сегодня попугаем, - сказал мне профессор, - переводите на русский фразы и повторяйте их как можно более натурально, с выражением». Фразы были следующие:
1. Согласен? Пойдем гулять
2. Холодно? Останемся дома
- Холядна? Останимся дома, - повторяли за мной французы.
- Русский язык очень певуч, почти как китайский, - объяснял профессор, и напевал «хо-о-олодно». А я думала: «Это комплимент или оскорбление – такое сравнение с китайским?».
- Хо-о-олядна, - подпевали ему французы.
- Посмотрите на нее, - говорил профессор, кивая на меня, - когда она спрашивает, все лицо участвует в вопросе: брови приподнимаются, а головой делается легкий кивок. Смотрите-смотрите!
Тут я совсем смутилась. Вот уж никогда не думала, что у меня брови подпрыгивают и голова кивает просто как у какого-то психбольного. От чрезмерных стараний показать интонацию, видимо. А на фразе «Баба с возу - кобыле легче» я окончательно сломалась. Произнести ее с показательным выражением оказалось почему-то чрезвычайно трудно. И до конца урока размышляла над фразой «Il ne sait pas qu’il viendra demain» («Он не знает, что он придет завтра»). Сначала я думала, что речь идет о человеке, потерявшемся во времени, или о человеке, с трудом осознающем реальность, но оказалось все гораздо проще: он, который не знает, и он, который придет завтра – разные лица. Вот такая грамматика.
Peur
D'après l'enquête Emmaüs, près d'un Français sur deux (47%) redoute encore de devenir SDF. L'an dernier, 46% des sondés avaient exprimé leur angoisse de tomber un jour à la rue.
Опасения
Как показал опрос, проведенный Emmaüs, почти каждый второй француз (47%) все еще опасается стать бездомным. В прошлом году 46% опрошенных выразили опасения оказаться однажды на улице.
[350x572]Слухи о ней ходили за неделю вперед. А во вторник, 13 ноября, на станции RER красовалось объявление, в котором значилось, что на линии Е движение прекращается в 20:00, и возобновится в лучшем случае в четверг во второй половине дня. « Mais c’est n’importe quoi, on est jamais complètement bloqués ici! Soit la ligne A soit E marche toujours » («Такого не бывает, чтобы здесь ничего не ходило! Одна из линий, А или Е, работает обязательно»), - ободрил меня Арно. На этот раз случилось чудо: на следующий день обе линии оказались нерабочими. На сайте RATP (Независимое управление парижского транспорта) с раннего утра значилось: Ligne A : Service quasi nul; Ligne B : Service quasi nul. На других линиях метро был выбор между «Service quasi nul» («сервис почти нулевой»), «1 rame toutes les ... minutes » (1 поезд каждые … минут») и «service non assuré» («сервис не обеспечен»). И только напротив 14-й линии метро резало глаза «Fonctionne normalement» («функционирует нормально»). Как раз на этой линии ходили поезда с автоматическим управлением, поэтому на них и не повлияла забастовка.
Забастовка была вызвана проектом закона Николя Саркози, в котором говорилось, что льготы по уходу на пенсию в 55 лет для работников транспорта будут отменены. Объяснялся этот шаг тем, что в настоящее время условия труда стали достаточно хорошими и не требуют досрочного выхода на пенсию. Транспортники с этим не согласились и решили таким образом отстоять свою правоту. «Я теряю 60 евро в день бастуя, вместо того чтобы работать», - рассказывал журналистам один из сотрудников RATP. За девять дней забастовки бедняга, значит, потерял 540 евро. С другой стороны, можно сказать, что он устроил себе отпуск за свой счет. Пожалеть его или порадоваться за него?
В этот день идти на факультет я не рискнула, и правильно сделала. Как потом оказалось, из нашей группы туда никто так и не прорвался, и занятий, соответственно, не было. На следующий день мною была сделана попытка туда добраться, как впоследствии оказалось, тоже ошибочная. Недобрый знак был подан сразу: один из двух входов в RER оказался закрыт. А на этой станции – Val de Fontenay – расстояние между двумя входами в RER составляет никак не менее полукилометра. Чертыхаясь, я метнулась к другому входу, но там меня ждал еще один недобрый знак: потухшие табло и турникеты, вертушки которых свободно вращались, пропуская всех желающих. Впрочем, желающих воспользоваться халявой оказалось немного, т.к. дальше перрона никто никуда попасть не мог. Внутри картина была еще более жалкая: те же потухшие табло и черная дыра тоннеля. По перрону с последней надеждой бродили несколько человек и заглядывали в эту дыру. Я тоже заглянула: ничего абсолютно там не увидела, более того, обрела ощущение, что в ближайшие несколько часов из нее ничего не материализуется.
Поднявшись обратно к выходу, я осмотрелась в поисках информации, но ничего стоящего не нашла. Все кассы были закрыты, свет везде погашен, разве что не хватало таблички «все ушли на фронт». Один за другим ко мне подходили люди и спрашивали, не знаю ли я, когда теперь будет поезд. После третьего вопроса я критически себя осмотрела: бейджика RATP на мне вроде не было. В полной мере осознав свою бесполезность и бесполезность ожидания, я развернулась и ушла домой.
Грипп, навалившийся в один из следующих дней, избавил меня от очередных попыток пробраться к институту. Следующая и удачная попытка была сделана лишь в среду, 21 ноября. Оказалось, что за неделю забастовки на наш факультет прорвались лишь два студента и два преподавателя, но и они ушли практически ни с чем. Так вот, в среду поезд RER изнутри поразительно точно напоминал российский автобус времен социализма в час пик. Дело в том, что сервис на этой линии перешел из разряда «почти нулевой» в разряд «1 поезд каждые 30 минут», что было также явно недостаточно. Воспитанные французы, прекрасно осознавая, что следующий поезд будет только через полчаса, лезли в вагоны, налево и направо раздавая «экскюзы» и «пардоны». Аналогов «Ну чё в проходе встали, в середку пройдите!» я так и не услышала, несмотря на то, что в середине салона было достаточно места, чтобы поместить еще с десяток человек. На каждой остановке из середины салона кто-то кричал: «La porte, s'il vous plaît» («Пожалуйста, откройте дверь»), и толпа расступалась, чтобы выпустить желающего выйти. Здесь почему-то не заведено спрашивать, выходят ли впередистоящие и меняться местами, может, это расценивается как посягание на личную жизнь?
Далее мне предстояла пересадка на 3-ю линию метро. Надо ли говорить, что переход со станции на станцию в этот день напоминал разрушенный муравейник? Когда я вышла на перрон 3-й линии, на нем как раз стоял поезд с открытыми дверями. И тут я застыла в нерешительности. Дело в том, что он был, конечно, уже набит, но все же втиснуться было еще возможно.
Selon les derniers chiffres officiels de l'INSEE, le salaire net annuel moyen d'un Français est différent selon le sexe: il est de moins de 20 000 euros par an pour une femme (soit environ 1660 euros nets par mois) contre près de 23 000 pour un homme (soit un peu moins de 2 000 euros nets par mois).
Согласно последним исследованиям, проведенными Национальным институтом статистики и экономических наук, чистый годовой доход французов зависит от пола и в среднем составляет: для женщин - менее 20 000 евро в год (около 1 660 евро в месяц), а для мужчин - около 23 000 евро в год (что составляет чуть менее 2 000 евро в месяц).
[315x593]21 ноября 2007, Париж, газета "Metro":
«КАЛЬЯННЫЕ БАРЫ ПОД УГРОЗОЙ
МАНИФЕСТАЦИЯ. Профсоюз Наргиле призвал своих сторонников присоединиться к манифестации продавцов табака, которая пройдет сегодня в 14:30 на Монпарнасе. Из-за запрета на курение в публичных местах, намеченного на 1 января, эти бары под угрозой. Мустафе 47 лет. Пять лет назад он открыл свой кальянный бар в 1-м округе Парижа. Каждый день сотни людей посещают его бар “Кафе Изис”. Сегодня вместе с товарищами он присоединится к шествию продавцов табака.»
Далее бедный Мустафа рассказывает, как здорово в его баре, какая там дружественная обстановка, и как безвреден табак («Я курю 2-3 раза в день и не знаю, что такое врач»). И в заключении проявляет трогательную заботу о тех, кто останется без работы в связи с этим «строгим» законом. Жалко Мустафу…
А после статьи приводится статистика: «500 – это количество наргиле-кафе в Париже. Во Франции – более тысячи».
Пожилой человек с газетой под мышкой шел по улице. Он шел по улице, а мысли его витали где-то далеко. Он мне напомнил чем-то профессора Плейшнера из фильма «Семнадцать мгновений весны», только лишь смотрел не на небо, а себе под ноги, и на ходу пытался достать что-то из кармана. Но это что-то то ли застряло в кармане, то ли, наоборот, увиливало от его пальцев, так что пожилой человек запустил в этот карман и вторую руку, выронив при этом из-под мышки газету. «Советская Россия» – успела прочитать я и тут же его окликнула: «Вы уронили газету!» «Эх, во! Спасибо, девочка!», – отозвался он, бросившись поднимать драгоценную ношу.
Мне 34 года. Порой кажется, что 64, а порой – что 14. И то, и другое – верно. Верно также и то, что это не главное. Главное в моей жизни – самосовершенствование, каких бы сторон оно не касалось: физической, интеллектуальной, духовной. Перфекционистка? Отчасти. С замашками альтруизма. И изрядной долей чувствительности.