... Твой Новый год по темно-синей
волне средь моря городского
плывет в тоске необъяснимой,
как будто жизнь начнется снова,
как будто будет свет и слава,
удачный день и вдоволь хлеба,
как будто жизнь качнется вправо,
качнувшись влево.
И.А.Б.
"Лабиринт" засунул в эл. ящик очередную рекламу, а я вдруг соблазнился - купил внучке книжку "Елка, кот и новый год". Потому как узрел на одной из обложек знакомую руку художника 
Мария Станиславовна.
Уверен, ее проказники-коты и внучку очаруют :)
Это цитата сообщения Ilvanna Оригинальное сообщение
До темна, до дна, до дней, а с ней светлей, светла моя душа.
Как река, рука, ручей, речей над ней текла моя душа.
Пол головы нет,
Пол головы яд,
Он говорит мне,
Он говорит - я,
Я говорю - да,
Он говорит - нет,
Пол головы яд,
Пол головы свет.
Сто коней, камней, ко мне, как небо ночь, как день моя душа.
Дни, огни, одна, одни, обнимет нить, как тень моя душа.
Пол головы нет,
Пол головы яд,
Он говорит мне,
Он говорит - я,
Я говорю - да,
Он говорит - нет,
Пол головы яд,
Пол головы свет.
Вот и похоронил я своего батю.
А мама в больнице - не смогла проститься. В тот день, когда он покинул этот мир, ей стало хуже, врач говорила - не понимает, почему. Чувствовала. Все-таки 60 лет вместе...
Примерно с полгода тому, как мне удалось утратить доступ к своему аккаунту и почте ЛиРу. Все-все пароли (в том числе к запасному ящику) растаяли в космических далях интернета. Периодически тупо перебирал варианты, которые помнил, но меня, наверно, уже начали считать хакером и никуда не пускали.
На днях, практически отчаявшись, написал 
valez'у. К удивлению, Валентин откликнулся и даже не послал куда подальше растяпу. А дальше удивление мое росло и росло. Он терпеливо возился со мной, помогая найти из моей идиотской ситуации выход (точнее, вход). В конце концов Валентин подсказал остроумное решение - и вот я снова здесь! 
Спасибо, Ласковый Диктатор! 
А он на самом деле кончен? Снова и снова мысль: да он у нас бесконечен.
  |
Улица моя темна,
новогодний снег не искрится.
Встречных равнодушит стена -
незнакомые у них лица.
Матерясь идут и крестясь,
рушат дома, возводят церковь...
Если Ты есть, не дай мне впасть
в восемьдесят шесть их процентов.
| |
Мне нравится иронический человек.
И взгляд его, иронический, из-под век.
И черточка эта тоненькая у рта —
иронии отличительная черта.
Мне нравится иронический человек.
Он, в сущности, — героический человек.
Мне нравится иронический его взгляд
на вещи, которые вас, извините, злят.
И можно себе представить его в пенсне,
листающим послезавтрашний календарь.
И можно себе представить в его письме
какое-нибудь старинное — мил сударь.
Но зря, если он представится вам шутом.
Ирония — она служит ему щитом.
И можно себе представить, как этот щит
шатается под ударами и трещит.
И все-таки
сквозь трагический этот век
проходит он, иронический человек.
И можно себе представить его с мечом,
качающимся над слабым его плечом.
Но дело не в том — как меч у него остер,
а в том — как идет с улыбкою на костер
и как перед этим он произносит:— Да,
горячий денек — не правда ли, господа!
Когда же свеча последняя догорит,
а пламень небес едва еще лиловат,
смущенно — я умираю — он говорит,
как будто бы извиняется, — виноват.
И можно себе представить смиренный лик,
и можно себе представить огромный рост,
но он уходит, так же прост и велик,
как был за миг перед этим велик и прост.
И он уходит — некого, мол, корить, —
как будто ушел из комнаты покурить,
на улицу вышел воздухом подышать
и просит не затрудняться, не провожать.
До воздуха границ
Добраться нелегко,
Любовь моя, но здесь
Смеюсь я далеко.
Я плачу, видя птиц,
Снующих в небесах,
Любовь моя, но здесь
Их крылья на весах.
С взлетающих страниц,
Как страсти произвол,
Любовь моя, но здесь
Я слышу их глагол.
В стране привычных лиц
Не знаю одного,
Любовь моя, но здесь
Все вместе далеко.
