Love?
music:
Jason Mraz - I'm yours
[699x663]Кофейный антицеллюлитный скраб
Несколько лет назад прочитала в интернете статью о чудесном кофейном скрабе, якобы он помогает бороться с лишним весом и целлюлитом. Я сразу же побежала в магазин за кофе. И влюбилась в этот скраб с первого применения.

10 минут для проблемных зон: живот, попа, ноги.
Всего полчаса в день для создания красивого пресса, упругих ягодиц и стройных ног!
А я никогда не буду писать под окнами "Солнышко (котёнок, рыбка, зайка), я люблю тебя!" Мне не нравятся ванильные или ментоловые сопли на подоконниках, мишки Тедди и сердечки в разных местах. Мне не нравится постоянно-разговаривать-через-чёрточку или через_нижнее_подчёркивание, картинки с крылатыми девочками и грустными суицидальными текстами, и мне плевать на все черничные ночи, на небесные запахи, на шерстяные носки и рубашки, на чашки чая и кофе, на поджатые ноги, на шрамы плевать. Ах да. Ещё на ресницы, слёзы и мартини.
А всё потому, что я хочу от тебя детей. Потому что я хочу жарить с тобой картошку и мясо, а не читать статусы во всевозможных интернетах. Потому, что я хочу тебя в охуительном платье на охуительных шпильках. Конечно, с охуительными грудью и задницей, с уложенными или неуложенными волосами на голове. Потому что я тебя хочу, а не то, что в первом абзаце завёрнуто в арафатки и фотографии кошечек. И я, как нормальный парень, хочу тебя трахать, а не обниматься в Новый год, с пледом, чаем и свечами. Я бы хотел дарить тебе не мягкие игрушки, и не варежки с блядской розочкой впридачу, а, возможно, собрание Довлатова, первый снег, спрятанный в морозилке, одежду и обувь, крутые наушники или картину. Я не хочу слышать "мур", "чмоки" и "розовых тебе снов", мне приятнее слышать, как ты меня ненавидишь и через минуту стонешь от поцелуев, как ты не даёшь мне спать разговорами о политике и бьёшь меня подушкой, потому что я тебя не слушаю. И выпей водки, в конце концов. Немного. И разбей посуду, и разрежь мне все шнурки на ботинках, и устрой истерику - нормальную - оттого, что ты любишь меня и тебе невыносимо видеть мой похуизм. Оттого, что я ни черта не меняюсь и не понимаю тебя. Да потому что я тоже люблю тебя, дурочка, и ты меня любишь именно таким и именно за это. И никаких стихов про "любовь-кровь", про, блять, "он обидел, слёз не видел", никаких тебе "удалить отовсюду". Скажи мне. И успокойся. Потому что ты женщина, а я мужчина. Потому что мне потрахаться и пожрать хочется, и это всегда так было, и так будет; и это естественно. И жрать и трахаться я хочу с любимой, не с нервозной девочкой с "ломкими пальцами" и всяческими "няшками" в своей комнате, а с женщиной, которая знает, кто я и кто она сама. С той, которая не пишет "спокойной ночи" по смс, а приезжает ко мне спать. Которая разговаривает со мной и делает что-то со мной, которая даёт понять, что я могу быть там-то и там-то лучше, а не "мне надоело это и это", а не съёбывается - именно съёбывается, стремительно и обязательно с песней - в ночь, в вокзалы, в подружки с алкоголем, в петлю, в ванну, в беспорядочные слёзы. Быть взрослеющей женщиной - это же не только уметь пить и трахаться в подростковом возрасте, и быть мужчиной - это не только рассказывать сказки про красивую жизнь. И, кстати, отношения - это когда вы вместе сделали большую ЖОПУ, и вместе, взявшись за руки, туда влезли, называя её своим ДОМОМ, наводя ужас на родителей и не собираясь оттуда вылезать.
Вы ещё спрашиваете, почему у меня нет девушки... Да потому что я ебанутый.
Отчет о выходных будет по мере обрабатывания фоток.
А пока вам, дорогие мои, стихотворение. Что о нем думаете?
1984.
Восемьдесят четвертый. Розовый первоклассник
С восхищением смотрит на тонкие пальцы
Смуглой соседки по парте, девочки Ани Зальцман.
Девочка Аня Зальцман щурится, когда злится
(Розовый первоклассник Сережа чем-то похож на пупса),
Волосы девочки Ани немного вьются,
Но самое в ней невозможное – это ресницы,
Когда она смотрит вправо.
Петя Смирнов. Отличник.
Мальчик с лицом, достойным кистей фламандцев,
Как говорит его мама. Этакий херувимчик
Мальчик Петя Смирнов: после уроков – танцы
(Доктор сказал, помогает исправить осанку),
Тихая ненависть к старшей сестре Оксанке,
Тайная зависть к девичьим платьям коричневым.
Звездочка с Ильичем украшает лацкан
Синего пиджака. Ильичево личико
Напоминает Петю. Думает Аня Зальцман
Как выйдет за Петю замуж,
станет с ним целоваться
И спать укладывать кукол Розу и Лилечку.
Восемьдесят четвертый сходит на нет. Декабрь
Оставляет в памяти минимум светлых пятен –
Сумерки, сумерки. В школе выдали табель
Оценок за четверть. Папа Беловой Кати
Остался оценками дочери очень доволен,
Крайне доволен. (Так и сказал: "Покатит…"),
Чего не скажешь о маме Смирновой Оли,
(Что непонятно: вроде бы, те же тройки…)
Двадцать четвертого в школе был новогодний
Бал, где Оля Смирнова была Снежинкой,
В белом, ажурном, Олиной мамой сшитом
Платье. Оле нравилось это платье,
И стройные ножки в белом тугом капроне,
И вкус мандарина, и запах хвои еловой,
И то, что Олина мама гордиться Олей,
И воздух в натопленном классе, сухой и горький,
И новые туфли, и зависть Кати Беловой.
Восемьдесят четвертый. Первоклассница Катя
С восхищением смотрит на новые белые туфли
Лучшей своей подруги Оли Смирновой.
Девочка Катя не любит декабрь и Новый
Год. У людей все новое, а у Кати –
обноски, да рухлядь,
Тройки за четверть, да запах еловой хвои.
Елкой пахло, когда хоронили маму,
Катину маму, и папа плакал на кухне,
И бабушка приезжала из Нарьян-Мара
И все повторяла что-то про землю пухом.
Папа был очень пьян, а какой-то папин приятель
Рассказывал анекдот. Возразить ему было нечем.
Катя с тех пор не любит людных мероприятий,
Поминки ли это, новогодний ли вечер.
Восемьдесят четвертый. Следует, кстати, заметить,
Оля и Петя Смирновы – однофамильцы,
Правда, в классе их дразнят «жених и невеста»,
Что давно не смущает ни Олю, ни Петю.
Аня Зальцман себе не находит места,
Пожирает обоих глазами, как говорится.
И по пути на урок музыкальной литературы,
Скрипку, портфель и ноты сложив на окне подъезда,
Царапает по штукатурке: «Оля Смирнова – дура».
Что говорить, тяжело еврейское детство.
Восемьдесят четвертый. Минимум светлых пятен.
Никто не встречает Олю после продленки.
(Месяц декабрь тем еще неприятен,
Что мама ходит на курсы шитья и кройки),
И Оля идет одна в белой кроличьей шубке.
И по пути домой глядит, как катаются с горки
Кучеров и Попов, неразлучны, как Лелек и Болек.
Кучеров и Попов обзывают ее Снегуркой,
Но Олю это не обижает нисколько.
Даже немного льстит. И белый намокший кролик
Топорщится на плечах с апломбом достойным норки
И мнит себя как минимум чернобуркой.
А Оля, прочтя в подъезде обидную надпись: «Оля
Смирнова…» (и дальше по тексту),
плачет, как после двойки,
И трет носовым платком то щеки, то штукатурку.
Восемьдесят четвертый. Садится солнце.
Снег под ногами густой и вязкий каша
В школьной столовке. На улице сыро и скользко.
Катю Белову с месяц мучает кашель,
И думает девочка Катя, что смерть - это только для взрослых.
Как пиво, губная помада, как спички, как папиросы,
Как то, что делают ночью папа и тетя Наташа.
И стоя на крыше соседней многоэтажки,
Первоклассница Катя сама себе кажется старше,
Ближе к маме и чуточку выше ростом.
И прыгнуть девочке Кате совсем не страшно,
И просто…
(с) Ксения Полозова
Я любил ее. Я желал ее. Я не представлял свою жизнь без рыжих кудрей, и без зеленых глаз. Она была редкой гостьей в моей скромной обители, но она была. Она приходила и уходила, но ее запах так и висел цитрусовой дымкой в моей спальне. Я рисовал ее картины, а она безжалостно их рвала. я целовал ее руки, разглаживая миллиметры кожи и целовал, целовал, целовал.. Захлебывался.
Я дарил ей цветы, а она все выкидывала из окон 5ого этажа, но я все терпел и терпел ее выходки. Я не могу сказать, что это была любовь, или страсть, или влюбленность, я не могу никак это назвать, она была не Лолитой, а я не Гумберт, но что-то в этом такое есть. Я слишком ее ненавижу, чтобы сказать как люблю. Я абсурден до головокружения.
Когда я целую ей руки, мои губы дрожат, а ее рука слегка подергивается.
Когда я целую ей шею, она ее запрокидывает и сжимает губы.
Когда целую ей губы, она чуть приоткрывает рот и тихонечко выгибает спину, как пантера. (она вообще очень любит выгибать спину аркой)
Когда я целую ей грудь, ее тельце сводит маленькими судорогами, будто электрическими разрядиками, и снова выгибает.
Когда я целую ей живот, она уже не в силах скрывать наслаждение и стоны тихими хрипами вырываются из ее груди (которую я целовал чуть до этого)
Когда я целую ей внутреннею сторону бедра, я уже не в силах что-то сделать и ее желание чувствуется, ее слегка потряхивает, стоны заглушают зловещую тишину комнаты (или приглушает фоновую музыку), она выгибает спину настолько, что вот-вот сломает ее будто.
Когда я целую ей ноги ее дыхание немного нормализуется, она успокаивается, но как только я начинаю целовать пальчики ее прекрасных ног, она тут же начинает вздыхать, и хрипы снова рвутся наружу.
Я желаю ее всегда и везде, я готов целовать ее сутками, знать бы, что она на утро никуда не испарится.Она не привыкла быть активной, но если становится ею, то я погружаюсь в облако и там качую, сам слегка похрипывая и без действия. Но она не может позволить такого, чтобы она ласкала и отдавала себя так долго, поэтому сама ложится на спину и слегка закатывает глаза.
Черт, знали бы Вы как она меня сводит с ума своими капризами, истериками, рассказами о семье и о каких-то своих проблемах, она меня смешит.Она смеется от души над собой. она обожает шоколад и кофе, много, слишком много курит, но не пьет алкоголь, даже вино.
Я могу писать о ней долго, и буду, но не сейчас. Вдруг она прочитает.
[699x260]
- А теперь запишем тему урока.
Я сидел прямо перед учительским столом тогда, 14 лет назад, был рад спокойной литературе и что перемена не скоро, потому что мальчишки будут опять приставать ко мне со своими глупыми выходками. Я был младше всех в классе, самым некрасивым и смешным. Нам задали на уроке сочинение на тему экологии или чего-то похожего, и я написал про то, что редкие животные вымирают, и почти никому нет до этого дела. Пару дней назад я где-то прочёл заголовок про дикую собаку динго, о том, что их не осталось совсем, и решил написать о ней. Я ничего не знал. Мне просто было жаль, что собака была дикой всё своё существование, что она всё же оставалась близкой к людям - по-собачьи, что она не понимала своего исчезновения. А у людей другие проблемы, я не виню их, ведь не на собаках же стоит мир, просто они все умерли и ничего не изменилось. А последняя собака - где она была? О чём думала, что ела? Может быть, ей было холодно или она чем-то болела, или искала других собак и не понимала, почему никого нет вокруг? В общем, за этот урок я написал не только про динго - я знал многих животных, но мне нравились собаки, и нравилось это слово во множественном числе даже больше - "собаки". Они же улыбаются, когда их много на свете...
А на следующий день моё сочинение читала вслух Алина Петровна, учительница; это был единственный раз, когда чью-то работу читали всему классу. Она зачем-то плакала при этом, а класс сидел тихо. Я не хотел это слушать. Я ничего не чувствовал. Это было вчера, эта собака, а сегодня будут отцовские сигареты дома украдкой, гордые родители и, наверное, никаких снежков за пазуху после школы. Динго. Дикая собака. Жёлтая такая, с короткой шерстью, худая и нарисованная.
Я запомнил этот день, потому что был хозяином последней собаки, и, наверное, ей было хорошо со мной жить.
А сейчас я сижу с самого обеда в кафе, пишу это в отцовском нетбуке и курю третью пачку сигарет. Мне наплевать на динго. Наплевать на одноклассников. На дурацкую школу с директором-вором, с ненавидящей меня физручкой, с исписанными матом тетрадками, пока я ходил в туалет. На то, как ночами гулял уже со своей настоящей собакой и лежал в снегу, смотря на небо - наплевать. И на это, и на это, и на это. Просто у меня была динго, а у вас нет.
Я писал записки отцу, что если он придёт ещё раз пьяный и будет ругаться и бить, то я выброшусь с окна, и клал ему в карман. Он не перестал пить, я не выбросился. Я молился богу в туалете, заплаканный, своей дешёвой иконке на день рождения, чтобы у родителей всё было хорошо, а со мной пусть будет что угодно ему. У бога были дела. Я понимаю. Тут совсем не до динго и не до мальчиков в туалетах. Ну пусть.
А ещё ел летом сурепку во дворе, чтобы дома не пришлось тратить еду на меня и мама купила себе новую обувь, а не ходила на работу в драных полусапожках со скрепкой седьмой год. Эй, ушастый, ты дурак? Вся задница болела от рогаток и от рябины.
А потом родители смеялись надо мной, когда я попросил на день рождения джинсы. Я же их испачкаю и порву, поэтому мне подарили игрушечную машинку на тринадцатилетие. И я любил эту машинку, я даже спал с ней, правда. И ещё я мечтал о друге, чтобы он был красивой девочкой, и я бы тоже любил её и стеснялся взять за руку и показать ей красивое звёздное небо ночью. Написал своё желание на бумажке, которую потом нашла мама и обозвала меня придурочным, только я не обиделся, а решил, что когда-нибудь она увидит эту девочку и она ей понравится. Но я был глупым некрасивым мальчиком, я никому не нравился, кроме тёток за тридцать, которые обещали, что всё будет хорошо и улыбались мне.
- Я тебя ненавижу. Богомоловское отродье... у меня не сын, а урод, честное слово!
Да, мам. Я тебе не понравился. Ну хочешь, я продам свои книжки и куплю тебе золотой крестик? Ты простишь меня тогда?
- Сынок, какого хуя ты тут возникаешь? Пиздуй из дома, уёбок.
Пап, а хочешь, я не буду есть в школе и подарю тебе красивый ремень? Только не бей меня им потом.
Я не хочу сказать, что у меня была трудная жизнь. Мне просто непонятно, зачем я тогда.
Так как я хочу бывает только в кино, в книгах и у других, мечты сбываются, но только не твои, дура.
Чем старше я становлюсь, тем больше мне хочется вернуться в детство. Маленькая девочка, что до сих пор живёт где-то внутри меня, офигевши смотрит на мир и говорит: "Ты меня куда, привела?"
Дество не уходит. Это мы уходим от него. Когда пытаемся строить из себя таких взрослых и крутых. А на самом деле, если подойти к маме, обнять её крепко, вдохнуть её нежный запах, можно почувствовать детство. Хотя я уже не пытаюсь вернуть себе детство. Ненавижу прошлое. Как бы хорошо тогда не было.
Возраст-это просто цифры, а не состояние ума или причина для какого-то определённого поведения.
Такая маленькая. Такая глупая, такая беспомощная. Слишком сильная, чтобы плакать. Слишком слабая, чтобы не реагировать. Сидит тут и мечтает, чтобы ей снова стало 5 лет. А сама собирается за сигаретами. Маленькая девочка с большими тараканами в голове.
Я снова хочу стать маленькой, потому что разбитые коленки заживают быстрее, чем разбитое сердце.
©
опубликовано
псевдо_мысли