Просить прощения имеет смысл только тогда, когда собираешься загладить свою вину.
Во всех остальных случаях это всего лишь попытка задобрить собственную совесть.
"Это когда хочешь с кем-то переживать все четыре времени года. Когда хочешь бежать с кем-то от весенней грозы под усыпанную цветами сирень, а летом собирать с кем-то ягоды и купаться в реке. Осенью варить вместе варенье и заклеивать окна от холода. Зимой - помогать переживать насморк и долгие вечера, а когда станет холодно - вместе топить печь."
Настроение сейчас - угадайте
Пять килограммов тяжёлых строк
Ложатся слоями на душу.
Взять бы, и вздернуть всех этих писак,
Как провинившихся, - за уши!
Проткнуть бы все эти строчки иглой,
Чтоб лопнул их шарик воздушный.
Потому что мне без Неё тяжело,
А среди строчек - душно.
"- Лисёнок, - сказал лисёнок лисёнку, - ты помни, пожалуйста, что если тебе тяжело, плохо, грустно, страшно, если ты устал - ты просто протяни лапу. И я протяну тебе свою, где бы ты ни был, даже если там - другие звёзды или все ходят на головах.
Потому что печаль одного лисёнка, разделенная на двух лисят - это ведь совсем не страшно. А когда тебя держит за лапу другая лапа - какая разница, что там ещё?"
(С)кто-то
Решился и выложил то, что написал ещё в школе, 5 лет назад. Вот оно:
Дима стоял на балконе, курил и точил карандаш. Он аккуратно срезал острым ножом мягкое дерево, одновременно заостряя грифель. Опилки медленно летели вниз с двенадцатого этажа, ложась внизу на жёлтые листья.
Волосы Димы трепал тёплый осенний ветерок. В сквере, который он видел с высоты птичьего полёта, играли в футбол, по-прежнему одетые в шорты пацаны.
Все газоны были устланы жёлтыми опавшими листьями, почти полностью скрывавшими ещё зелёную траву. Местами дворник сгрёб листья в кучи, но ещё не вывез.
Предзакатное тёплое солнце освещало под косым углом тихие, узкие аллеи сквера с давно не крашеными скамейками. По обе стороны аллей густо росли старые деревья.
Дима любил иногда посидеть на скамейке в этом тихом сквере, читать книжку, газету, или просто углубиться в свои мысли.
Именно здесь Дима впервые поцеловал Никту. Тогда они засиделись до четырёх ночи, и всё целовались и обнимались, и в их отношениях не было никакой пошлости. Они просто любили.
Но теперь Никты нет. Она умерла. Её закопали.
Но Дима не чувствовал её отсутствия. В его душе не было той пустоты, которая всегда возникает с уходом близкого человека.
Он по-прежнему, как будто, чувствовал её тёплое дыхание, пряный, еле уловимый запах её черных волос, нежные страстные её прикосновения. Иногда, он словно слышал её сладкий шёпот.
Так она шептала ему, целуя в ухо, шею или по-детски в губы, когда они вместе сидели в кресле. Они грелись теплом своих тел, прижимаясь друг к другу.
Небо полностью закрыли тучи. Всё говорило о том, что вот-вот пойдёт дождь. Но дождь не шёл. Где-то каркали вороны. Безлюдная тишина. Только Дима и седой отец Никты.
В воздухе пахло холодной, гнилой сыростью.
Когда они закапывали гроб, кидая лопатами мокрую чёрную землю, Дима подумал, заметил, что отец Никты не уронил не одной слезинки.
Дима тоже. Когда Никта лежала в гробу, она не