Настроение сейчас - ДОСТАЛИ ВСЕ!!!

- Мне понравился твой последний рассказ, - сказала Лена.
- Спасибо, - ответил я.
- Особенно главный герой...
- Это всего лишь стандартный персонаж моего творчества, - с улыбкой ответил я.
- Стандартный? - переспросила Лена.
- Да, - ответил я. - Именно стандартный.
- А в чем же его стандартность? - спросила она, так и не сумев скрыть удивления.
- В чем? Начнем с того, что он брюнет...
- Как ты, - перебила она.
- Ну да, - ухмыльнулся я и продолжил: - Он красивый.
- Как ты, - снова перебила она.
- Нет, - я покачал головой, - я симпатичный.
- Почему ты так говоришь?
- У симпатичных больше шансов.
- На что? - спросила она.
"На девушку, глупенькая!" - подумал я, но вслух ничего не сказал. Просто продолжил объяснять стандартность моего героя:
- Он хорошего телосложения, он умен, он обаятелен, харизматичен, хитер, слегка коварен и оригинален. Эдакий чертенок с нимбом. Горячий, страстный и в то же время нежный и ласковый, что тот котенок, которого я тебе подарил...
Лена улыбнулась, когда я говорил о котенке. Она любит котят.
- И в этом вся стандартность? - спросила она все еще продолжая улыбаться.
- Да, а что, мало разве? - спросил я.
- Да нет... - ушла от ответа она. "Не хочет говорить - не надо, " - подумал я, - "главное, что она поняла, что я хотел сказать..."
Впрочем, этот герой не так стандартен и я это знаю. И не буду его менять, подгоняя под какие-либо рамки. Ведь творчество рамок не имеет...


Сергей нервно чиркал спичками, пытаясь зажечь ее и в конце-концов вскипятить чайник. Электричества в доме второй день не было - случилась авария на станции. Пол у плиты был усыпан поломанными спичками. Он достал из коробка еще одну. Это была последняя.
- Ну же! - в сердцах воскликнул он, но и эта спичка не оправдала надежды и присоединилась к свои "мертвым" сестрам на полу. Сергей выругался и побрел в коридор обуваться.
Он подошел к монетному телефону-автомату и принялся шарить в кармане в поисках мелочи. С трудом нашел нужную монету и принялся припоминать номер.
- Ага... восемь-ноль-шесть... - тихо говорил он, набирая.
Через пару секунд на той стороне провода раздалось приятное:
- Слушаю.
- Привет, Антон.
- Сережа?
- Да, я.
- Что-то случилось? - Антона было не провести, он всегда угадывал настроение по голосу.
- Да, случилось, мы можем встретится?
- Когда?
- Как можно скорее.
- Где? - с легким вздохом спросил Антон.
- Как обычно.
- Хорошо, - сказал собеседник и отключился.

Сергей пришел на десять минут раньше. Антона еще не было. Парень запустил руку во внутренний карман куртки и тихо выругался. Забыл дома сигареты. Антон пришел за несколько секунд до назначенного времени.
Они молча пожали друг-другу руки. Если Сергей был слегка смуглый, с короткими светло-русыми волосами, зелеными глазами и двухдневной щетиной, то Антон был белокожим брюнетом с волосами почти до плечей, с темно-карими глазами и чисто выбритым лицом. Сейчас разительная разница была и в их одежде: кросовки, старые спортивные штаны и рубашка в крупную клетку и серая неряшливо накинутая джинсовая куртка на Сергее интересно контрастировали со стильными черными джинсами, белоснежной рубашкой, сером же пальто до колена и черных лакированных туфлях с длинным носком на Антоне. К тому же, у последнего был шейный платок цвета свежей крови.
- Что случилось? - повторил свой вопрос Антон и достал сигарету.
- Кэптэн Блэк! - удивился Сергей.
Антон кивнул и протянул ему сигарету.
- Ты не ответил на мой вопрос, - сказал Антон и затянулся.
- Она меня бросила, - ответил Сергей с досадой.
- Это должно было рано или поздно случится, - спокойно сказал Антон.
- Она была не такая, как все... - медленно сказал Сергей, пропуская мимо ушей слова Антона.
- Она была самой обычной, - произнес Антон.
- Нет! - обозлился собеседник. - Я знаю, какими должны быть девушки!
- А почему они что-то должны? - все так же спокойно спросил Антон и посмотрел на Сергея.
Тот растерялся.
- Ты не знаешь о девушках ничего...
- Ты и сам-то ничего не знаешь! - воскликнул Сергей так громко, что прохожие бы с удивлением посмотрели на него, если бы они там были. Несмотря на выглядывающее из-за облаков солнце, на пустынной улице сейчас стояли только двое молодых людей.
- Не знаю, - согласился Антон.
- Тогда какое право ты имеешь меня судить?! - продолжал кричать Сергей.
- Я не сужу.
- Судишь! - не мог успокоится светловолосый. - Ты судишь всех по себе, ты эгоистичный...
- Сергей... - тихо сказал Антон стряхивая пепел. Сергей замолчал. - Сергей, ты не прав. Между мои незнанием и твоим есть большая разница...
- И какая, интересно? - стараясь казаться спокойным спросил светловолосый.
- Ты влюбляешься в девушек... - тихо сказал Антон и затянулся, - а я... я их использую...
Он выпустил дым и посмотрел вперед.
- Идем, - через секунду сказал он и пошел направо. Сергей последовал за ним. Немного поплутав в тихих Читать далее...

[234x354]
Настроение сейчас - MONEY!!! STOP YOUR MONEY!!!

Итак, цепляющие слова Ольги Пулатовой и нежные напевы Елены Войнаровской с их "академическими" инструментами сменились на роковые мелодии и вопли Сержа Танкьяна.


О, великий Армянин! Преклоняюсь пред тобою и твоей музыкой!
"Серж - менестрель" - как сказал один из модеров сайта, с которого я регулярно тяну свежую информацию о Системе.
Ну что вам сказать о новом альбоме? Из 12 нет ни одной песни, которая бы не понравилась! Впрочем, меня нравятся абсолютно все песни Системы (даже Гипнотайз, что вызывает у меня удивление). Да, я могу говорить "все песни", ибо знаю все. Лишь одной у меня нет ибо не нашел на просторах Интернета.
"Хор" Сержей в Empty Walls, The Unthinking Majority, которой ненужна демократия, Money с насмешкой над скрягами, Feed Us со спокойными куплетами и резкими припевами, тяжелый клип Saving Us, Sky is Over с намеком на фатализм, Baby - песня о любви, призывная Honking Antelope, слегка насмешливая и жестокая Lie, lie, lie, Praise the Lord and Pass the Ammunition с накладывающимися друг на друга словами, взволнованная Beethoven's Cunt, и, наконец, Elect the Dead - самая спокойная в альбоме.
Тысяча и одно новое впечатление... Всем советую, а осбенно любителям такой музыки.

У Сержа свой стиль. Совсем непохожая ни на что альтернатива. На то она и альтернатива. Внезапные переходы от резкого к спокойному, от крика и к шепоту, от протяжных напевов к скоростному произношению, от любви к ненависти...

Это цитата сообщения Бука_Грозная Оригинальное сообщение

Ссылка

Эту штуку сделал человек, известный в инете, как amartyno. Поисковая машинка по бесплатным файлам mp3. Забиваете исполнителя или песню и гугль выдаёт вам рабочие ссылки на бесплатную перекачку музыки. Задействовано около двухсот коллекций. Вы, конечно поняли, что теперь эти все гигантские списки ссылок на mp3 ресурсы, вам больше не понадобятся.

Терь у меня тут 12 ав.
И когда поставила 12ую, то возник вопрос: а зачем?

[622x466]
Посвящается тем, кто усомнился

...Было темно и тихо. Казалось, что так было всегда, что со времен сотворения мира здесь ничего не изменилось, и эти теплые сумерки, и эта мягкая, обволакивающая тишина, и этот ленивый покой никогда и никем не нарушались...
Здесь редко разговаривали, потому, что все были заняты глубокими размышлениями : о Солнце, о божественной природе света, об устройстве этого мира, об эволюции в развитии интеллекта и о высшем предназначении каждого индивида. Это было главным занятием леткитабов : размышлять и потому - тишина и покой были самым первым и самым необходимым условием их существования. Если же кто-то нарушал молчание, то это означало непреодолимую потребность в обмене информацией, желание сообщить остальным нечто крайне важное или задать какой-нибудь наболевший трудноразрешимый вопрос. Поэтому, когда мой сосед справа неожиданно заговорил со мной, - все вздрогнули, на мгновение замерли и превратились в слух.
- Скажи, а здесь всегда было так темно?.. - Всем сразу стало ясно, что у моего соседа не очень большой багаж знаний, и не очень большой стаж по размышлениям .И потому многие сочли своим долгом просветить молодой и незрелый разум...
- Вообще-то, мы никогда не видели света, но те, кто выше нас говорят, что раз в сто лет наступает Великий День и нам открывается Солнце. Солнце несет в наш мир Абсолютное Знание и божественный Свет, но не все могут это увидеть. Великому Дню обычно предшествуют знамения - те страшные толчки и гул, которые мы все иногда ощущаем, оставаясь в полном неведении относительно их происхождения.
- А те, кто выше нас сами видели это Солнце?
- Трудно сказать, наш мир устроен очень сложно, но даже в самых сложных вещах несомненно присутствует смысл и гармония. Мы все живем на разных уровнях - чем больше ты познаешь этот мир, тем выше ты поднимаешься, тем ближе становишься к свету. Приобретая знания, ты постепенно проходишь все уровни, открывая для себя все новые и новые тайны бытия...
Мой сосед справа старательно поглощал каждый килобайт новой информации.
- А что там, на самом верху? - На этом вопросе все заметно оживились и в воздухе почувствовалось некоторое волнение.
- Говорят, если много размышлять, усердно молиться и накапливать знания, то можно пройти все уровни и в один прекрасный день ты станешь одним из прозревших, то есть тем, чьи глаза уже могут различить Небо...
- А что такое Небо? - Задумчиво спросил мой малосведущий сосед.
- Небо - это символ ожидания. Видеть Небо - непередаваемое блаженство. Ведь именно на нем является всемилостивейшее Солнце. Глядя на Небо, ты можешь предаваться медитации на тему божественного и вечного, ожидать знамений и наступления Великого Дня, когда ты, наконец, увидишь Солнце и станешь просветленным...
Чей-то надтреснутый голос из темного угла хмыкнул:
- Какие же вы все наивные. Ну и что вас ждет там, наверху?...Все мы обречены на смерть, и приближаясь к Солнцу, мы, на самом деле, приближаемся к собственной гибели. Это знают даже те, кто ниже всех.
Мой сосед сверху с упреком возразил:
- Вы, уважаемый, неслыханный невежда. Смерть - это наше высшее предназначение, мы приносим себя в жертву богам и боги никак не могут обойтись без нас. Неужто Вы не читали священные писания? В них упоминается первые 12 избранных, которым дано было услышать глас божий...Все это происходило на заснеженной вершине горы Исниецеле в один из первых Великих Дней. После длительной серии знамений на небе появилось Солнце. Избранные были настолько ослеплены его ярким светом, что ничего не видели, но зато каждый из них отчетливо слышал как Бог сказал: "О, Анна, ты мне принесла спасение". И прежде, чем уйти от нас навсегда избранные написали дивные слова на каменных скрижалях...
- А кто такие избранные, и что значит - Анна? - Мой сосед справа оказался очень любознательным.
- Анна - это одно из самых древних священных имен. Анна - матерь богов, хранительница нашего мира, магическое имя, символ всего непреходящего...Магия этого слова заключается в том, что в какую сторону его ни читай, как ни переставляй буквы, - все равно получится одно и то же. Надо сказать, что боги любят играть в слова, переставляя буквы, слоги, меняя их местами. Похоже, в этом скрыт какой-то тайный смысл. Один пророк писал, что только переставляя слоги можно понять истину...А избранные - это самые достойные леткитабы из числа просветленных. Их так называют потому, что они были избраны богами и боги призвали их к себе. Так заканчивается наше существование в этом мире, так наступает наша смерть, но что находится за этой чертой - не знает никто, потому, что оттуда никто не возвращался.
И тут снова вмешался голос из темного угла:
- О, недалекие, когда же, наконец, вы откроете глаза! Мы живем в этом мире как в тюрьме, из которой никто не может выйти по своей воле. Страдаем, Читать далее...

[500x590]
Григорий сидел на крыше своего девятиэтажного дома, у самого краешка и смотрел вдаль, в ту точку горизонта, где оживленная автострада сливалась с ночным небом...Это была точка рождения и смерти движущихся огней: одни внезапно возникали из Ниоткуда и мчались по направлению к его дому, другие - стремительно удалялись от него, чтобы исчезнуть в Никуда...
Дальнейшее существование представлялось Григорию совершенно бессмысленным, - он потерял все, абсолютно все... Потерял в один день, в один час...Все те вещи, которые составляли суть его жизни, наполняли ее светлыми надеждами и радостными ожиданиями стали теперь лишь мрачными воспоминаниями, медленно и неумолимо разрушающими его сознание. Эти воспоминания были точно кислота, разъедающая ткань действительности, выжигающая на ней страшные дыры... Где-то глубоко внутри него какой-то слабый, далекий голос говорил ему о том, что со временем все изменится, и он сможет оживить окружающие его теперь бесполезные мертвые вещи, вдохнув в них Новый Смысл... Но этот голос был настолько слаб, что его почти невозможно было различить в какофонии громких, надрывно-истеричных голосов Хаоса...Его сознание перестало быть единым материком, оно превратилось в серию маленьких, раздробленных островков, которые вот-вот должны были уйти под воду, захлебнувшись в волнах безумия...
Был теплый сентябрьский воскресный вечер. В это время года воздух обычно напоен неуловимыми, щемящими душу ароматами умирающего лета, а в небесах всегда очень много звезд. Однако смотреть сегодня на звезды Григорию совершенно не хотелось, - он не отрывал взгляда от магической точки на горизонте... Ему нравилась мысль о том, что смерть огней наступает в той же точке, где и рождение, - это привносило в его мир ощущение повторяемости, цикличности, завершенности, а главное - смягчало, деконкретизировало, окутывало покрывалом туманной двусмысленности страшное и безапелляционное слово "Конец"... Григорий знал, что сегодня никто к нему не придет, как, впрочем, не придет и завтра, и послезавтра... Он был холост, с коллегами по работе почти не общался и, вообще, очень трудно сходился с людьми. Единственный его друг, Федор Сироткин, - в данный момент находился в заведении для душевнобольных, - приходил в чувства после неудачной попытки проститься с этим миром навсегда.
Дружить с Сироткиным было непросто, - в нормальном, бодром состоянии - он был невыносим, он буквально "убивал" всех своей бьющей через край мальчишеской энергией, диким блеском в глазах, громким "декламаторским" голосом и целым букетом "рационализаторских" идей, которые зачастую плохо соотносились с действительностью... Когда же у него случались депрессии - он почти не разговаривал.
И все-таки они держались друг за друга, словно двое обреченных на тонущем корабле. Григорий с горькой улыбкой подумал о том, что ни один из этих обреченных, увы, не может помочь другому. Потому, что ни один из них никогда не сумеет предоставить другому ПРОЧНУЮ и НАДЕЖНУЮ опору в этом жестоком, бушующем море человеческих страданий. Ведь каждый из них, сам по себе был слишком НЕПРОЧЕН и слишком НЕНАДЕЖЕН...
Именно в тот момент, когда в голове у Григория мрачным свинцовым дирижаблем проплывало слово "НЕНАДЕЖЕН" он вдруг услышал голос, вернее тоненький робкий детский голосок откуда-то из тьмы.
- Ты думаешь, что ты обречен? Это не правда...
Григорий обернулся и увидел в нескольких шагах от себя маленькое существо в белом, с милыми, трепещущими на ветру крылышками за спиной. Если бы не одна существенная деталь, - он решил бы, что это - прехорошенькая, преглупенькая школьница, вырядившаяся в карнавальный костюм...Но эта "прехорошенькая, преглупенькая школьница" почему-то висела в воздухе в полуметре над бетонной крышей и еще, - она вся светилась изнутри каким-то странным мерцающим светом, как будто в ее венах пульсировала неоновая кровь...
- Ты думаешь, что твоя боль неизлечима... - осторожно продолжало существо. - Но, на самом деле, все обстоит совсем не так...
Григорий не желал вступать в беседу с персонажами из собственных галлюцинаций. Его сверхразвитое воображение однажды сыграло с ним чудовищную, злую шутку, да такую, что впоследствии он готов был отрицать даже самые простые, очевидные, всеми признанные факты... Он с вялым любопытством глядел в ее сторону и думал о том, что сойти с ума в его случае, возможно - не так уж и плохо. Сумасшедшие - те же дети, они свободны от такой чепухи, как мораль, совесть, чувство долга. Они не несут ответственности за свои поступки, они не раздумывают над каждым шагом, они руководствуются импульсом - и в этом их величайшее счастье. И даже если они страдают, то делают это с грандиозным размахом, превращая весь мир в театральные подмостки, и даже небо для них становится всего лишь декорацией, на фоне которой разворачивается их ЛИЧНАЯ ТРАГЕДИЯ.
...Григорий глядел на нее и удивлялся тому, Читать далее...

Настроение сейчас - вороны...

- Посмотри в окно, мама...
- А что там?
- Вороны... Куча ворон... Они летают над домом, сидят на его крыше, на деревьях на детской площадке...
- Я их боюсь...
- Что-то нехорошее случилось...

Родители подивились такому количеству ворон и принялись обсуждать сегодняшний "Квартирный вопрос". А я сел писать этот пост, слыша сквозь Flёur карканье черных воронов.
Что-то случилось, они никогда не прилетают просто так...

- Они любят падаль...

Кто-то умер..? Не знаю... Но ощущуение у меня не хорошее...

Можно было бы снять хорор с такими воронами. И назвать его "Ворон"... М-дя... Я думаю, я сумел бы испугать народ. Ну или сделать неприятно как минимум...

[700x700]

[500x637]
Настроение сейчас - мы так стремительно падаем вверх

Я таки решилась на это... Читайте, комментируйте.


Теперь на пляже больше не было холодно. Они сидели обнявшись и прижимаясь друг к другу. Он крепко ухватился за нее будто боялся, что она сейчас куда-то исчезнет. Они молчали, ведь слова здесь были не уместны. Она наконец-то снова смогла почувствовать себя хрупкой...

Она открыла глаза. Сон был таким ярким и таким незабываемым, что она приняла его за правду. Но светлая иллюзия рассыпалась в долю секунды: они не были вместе.
- Чудно, - подумала она. И принялась одеваться.
Он говорил по телефону.
- Да, хорошо... Сегодня... Обязательно... Я приеду... Да, конечно, как обычно... Цена?.. Ага, хорошо... До встречи...
Она вопросительно посмотрела на него. Он одарил ее своим обычным взглядом. Глаза говорили "Ничего в этом нет такого". Она поала плечами.
В этом и заключалась львиная доля понимания. Если один не хотел говорить, то другой не расспрашивал. Исключениями были те случаи, в которых разговор был необходим. Но исключения, как известно, только подтверждают правила.
Он закурил. Она поставила завтрак греться в микроволновку.
- Есть предложение сходить в кальян-бар сегодня, - глубокомысленно произнес он.
- Я за, - ответила она без эмоций. Этому она научилась от него: иногда могла оставаться абсолютно холодной. И была ему за это благодарна. И если раньше, когда оан только училась этому тяжелому исскуству у нее не всегда получалось выбирать моменты "холодности", то сейчас она была просто профессионалом. А он... а что он? Он всегда был одинаковый. По крайней мере, на первый взгляд.

- Ты знаешь, что кальян - это очень вредно? - спросил он, вдыхая очередную порцию дыма.
- Знаю, - ответила она и в свою очередь затянулась. Кальян на вине сегодня вызывал какое-то особое чувство, которое язык не поворачивался назвать "наслаждение", но это было что-то похожее.
- Тогда скажи мне, зачем мы его курим? - спросил он.
- Понятия не имею, - она пожала плечами.
- Однако, - молвил он и снова затянулся с легким отвращением на лице.
- И вообще, это ты предложил сюда прийти, - теперь была ее очередь затягиваться.
- Я помню, - ответил он и окинул взглядом помещение в турецком стиле.
- Тогда зачем спрашиваешь? - спросила она.
- Просто, - ответил он затягиваясь, - просто интересно, почему мы все время делаем что-то вредное для здоровья. Я иногда об этом думаю: зачем мы много курим, зачем мы много пьем, and etc.
Не успела она выразить свое мнение по этому поводу, как со словами "С...., ты что ли?" к ним подошел мужчина и хлопнул его по плечу.
- Да, Ваня, привет, - он пожал руку подошедшему и тот наградил его ослепительной улыбкой, над которой американские стоматологи бились не один месяц.
Он не сильно был рад этой встрече, но Ваня этого не заметил.
- Какая с тобой симпатичная девушка... - произнес последний, делая акцент на слове "девушка".
- Знакомься, Оля, это Иван, мой старый приятель, - ответил он снова затягиваюсь.
- Польщен, - ответил Ваня и поцеловал ей руку.
- А вы..? - Ваня неопределенно помахал кистями рук перед собой и посмотрел на нее, а потом на него.
- Нет, Ваня, мы не то, что ты подумал, - безразлично ответил он, но она знала, что вся эта ситуация ему неприятна. - Кстати, а как твоя жена поживает?
- Мы развелись три года назад, - улыбка Вани стала еще шире.
- Поздравляю, - все так же без малейшего намека на эмоции сказал он.
- Спасибо, - Ваня продолжал по-идиотски улыбаться.
- А что там дочка? - спросил он после небольшой паузы.
Улыбка Вани вмиг сгорела, будто сгорела стоваттная лампочка:
- Нашла себе какого-то парня.. как там это называется сейчас?.. Вечно в черном, мрачный такой, с длинными волосами, похоронное что-то слушает...
- Гот, - подсказала она.
- Да, гот, точно! - оживился Ваня. - Вот с этим готом своим, имя у ничего еще такое, как у этого гермафродитского певца из Германии...
- Тило Вульф. - Теперь подсказывал он.
- Да, Тило Вульф! - еще больше оживился Ваня, - у него так даже в паспорте написано. Вот и с этим своим готом они все время где-то пропадают. Я за нее волнуюсь.
- Готы безобидны, - сказала она, затягиваясь. - Пускай они выглядят агрессивно, но они воистину безобидны. Поверьте мне, Иван, я знаю.
- Да? - Ваня удивленно посмотрел на нее.
- Да, - ответила она, выпуская дым.

Все люди, в общем похожи
Страдают от одного и того же
От сомнений, от скуки быта
От простуды и от обиды

Настроение сейчас - надо привыкать к факту

Они расстались. Так, еще две недели я буду привыкать к этой мысли. Или даже месяц. А теперь самое сложное: восстановление. "Смеялись вы раньше надо мной, не так ли, лэди? Я только несколько разу смехнулся, но этим я уже унизил себя. И я вас не обманывал, о нет, что вы! Я только говорил вам ПРАВДУ, которой вы до сих пор не видите. Прискорбно, лэди, прискорбно. Но вы увидете, я ручаюсь за это! И когда вы увидите, вы может даже скажете "спасибО". Хотя мне не надо ваше спасибо. Мне надо лишь вашепонимание..." Это был сложный урок. И от него останется горечь и боль. но когда придет понимние... то может быть еще хуже. Но главное сейчас понять в чем дело. И почему у меян так много отрицательных чувств вызывал этот союз. Все знали что это временно, и даже не надо было быть Нострадамусом чтоб предугадать это все. Удачи. Темная тень всегда рядом. Только заметь...
[600x484]

[333x500]
Здравствуй, солнце. Твоего старшего товарища пока нет и я чувствую себя спокойно. Я просто его больше не люблю. Если не сказать ненавижу... Что же буду делать летом? А как обычно - приобрету самый красивый загар и буду его прятать от чужих взглядов под рукавами регланов.
Солнце... Когда же я перестану мечтать о тебе? Ответ: Никогда! Это самое жестокое слово Никогда! Да, ты знаешь это не хуже Лены...
Пускай говорят, что мои руки в крови, пускай... На них есть кровь. Много крови. Разной-разной... Кроме той, которую там видят. Но это не важно совсем. Ведь я... я люблю тебя... Тихо, молчи... Не говори ничего. Просто продолжай быть для меня этим кто-то... Мне больше ничего не надо.
Мне просто надо любить, просто надо страдать... И, наверное, вряд ли мне суждено будет полюбить того человека, с которым можно будет надеяться на что-то... Шанс всегда равен 1/1000000...
И снова все начинается, как тогда... Но только не закончиться так же, как и в прошлый раз. Я не ошибусь так больше. Да, некоторые могут не поверить, но не ошибусь. Больше никогда так не будет, НИКОГДА!

[412x699]
Настроение сейчас - болею

Она сидела на берегу моря и смотрела на черное небо. Уже было поздно и сейчас мало кто еще гулял у холодной воды.
А она очень любила там сидеть на берегу и смотреть на звезды. В ушах наушники с музыкой. Она потянулась за пачкой
сигарет. Неизменные слимки. Она зажала сигарету во рту и принялась искать зажигалку, которая всегда непонятным образом куда-то исчезала.

После концерта она с трудом натянула улыбку и раздала автографы. Даже фотографировалась с кем-то из фанатов. Все
было как в тумане. А потом она попросила у всех прощения и выскользнула из зала едва сдерживая слезы...

Тот же пляж. То же место. Так же после концерта. На котором его не было. Он сидел на холодном песке и курил сигарету за сигаретой вот уже вторую пачку. "Все возвращается..." Он знал, что именно так и будет. Что она любит. Он молчал. Он не знал, чего хочет. Он, наверно, боялся. Боялся прошлого и боялся будущего... У него дрожали руки.
Он знал, что она придет...

Она увидела его издалека. Сейчас был уже поздний час и пляж пустовал. И его фигура отчетливо выделялась на фоне лунной дорожки на море. Она остановилась. Безумно хотелось побежать к нему. Она медленно закрыла глаза. Казалось, душа и сердце были разорваны на мелкие кусочки и развеяны над этим морем. Она знала, что он знает, что она тут. Но не знала, каких ему усилий стоило оставаться на месте. Ноги сами понесли ее к нему. Она остановилась в двух шагах от него.
- З... зачем? - срывающимся голосом спросила она.
Он медленно встал и повернулся к ней.
- Зачем?! - уже закричала она. - Зачем ты это делаешь? Ты же знаешь, что я тебя люблю, ты всегда это знал! И ты знаешь, что каждую секунду я влюбляюсь в тебя еще больше, ты все знаешь! Зачем ты меня мучишь? Зачем ты волнуешь мою душу?
- Успокойся... - едва слышно прошептал он. Эти слова взбесили ее еще больше.
- Тебе плевать на мои чувства, да..? Тебе плевать... Ты так спокоен... - у нее по щекам одна за другой катились слезы.
- Тебе просто все равно. Тебе все все равно... Прощай... Я не могу так больше. После твоего дня рождения, я... - она шаг за шагом отступала назад.
Он просто стоял и просто смотрел, как она уходит. Навсегда.
- Стой! - она во второй раз в жизни слышала, как у него дрожит голос.
Она снова повернулась к нему.
- Чего ты еще хочешь от меня?! - кричала она. Он медленно шел ней.
- Не прикасайся ко мне! - вопила она и пыталась отбиться от его рук. Безуспешно. Он силой прижал ее к себе.
- Зачем ты это делаешь, зачем? - она без сил обвисла в его руках.
- Я... я боюсь... - тихо и медленно произнес он. Она резко подняла взгляд на его лицо. Ни один мускул на нем не выдавал волнения. Только глаза... Безумный потерянный взгляд загнанного зверя...
- Боишься...
Все теперь встало на свои места.
- Боишься? Кого, чего?!
- Того, что история циклична...
- Ты трус, ты слышишь? Ты просто трус! Ты боишься попробовать! Ты боишься нового! Ты, ты... - она уже даже не знала, что ей сказать.
- Я люблю тебя. С тех самых пор, как я услышал твой голос, я не мог больше его забыть. Я всеми правдами и неправдами попадал на ваши концерты. Я собирал твои автографы и фотографии чтоб потом часами рассматривать их и вспоминать по минутам твою улыбку. Я завешивал стены плакатами с твоим изображением и газетными вырезками с твоими фото... - он говорил медленно и тихо, как будто каждое слово давалось ему с трудом. По его щекам медленно, как в замедленной съемке, текли слезы.
- Тогда почему за 4 года ты ни разу ничего не сказал?! Почему даже никак не намекнул?! Почему ты ничего не сделал?! Почему?! Почему?! ПОЧЕМУ?! - кричала она и заламывала руки.
- Потому что я не переживу второй раз... Ты стала слишком дорога для меня... - просто ответил он.
Она остановилась. Он рухнул на колени и уставился взглядом в песок.
- Пожалуйста, будь моим смыслом... - тихо-тихо попросил он. Она опустилась на колени рядом с ним.
- Буду, - пообещала она и мягко поцеловала.

Пожалуйста, не сгорай...
Ведь кто-то же должен гореть...
За углом начинается Рай
Нужно только чуть-чуть потерпеть
Шагни обратно за край...
Тебе рано еще сгорать...
За углом начинается Рай
Нужно только чуть-чуть
Подождать...
Пожалуйста, не сгорай
Спаси все, что можно спасти
Прости все, что можно простить
И иди, пока можешь идти
Шагни обратно за край...
За углом начинается Рай...

[465x699]
Любит - не любит - любит - не любит...
Она сидела на качели с ромашкой в руках. Качеля была настолько высокой, что ее симпатичные высокие кеды с красными
шнурками не доставали до земли и она смешно мотала ногами.
Любит - не любит - любит - не любит...

Он лежал на кровати закинув руки за голову. Он даже не курил чтоб не разбудить ее. Она крепко спала обняв его за
талию. Ее голова лежала на его животе, а ноги были почти на подушке. Он лежал и смотрел на потолок. По нему
пробегали световые полосы. Он слушал звуки улицы. У кого-то играло радио, был слышен звук едущих мимо машин.
Ему очень сильно хотелось курить и он даже мог дотянуться до сигарет. Но она спит. Завтра концерт, ей надо хорошо
выспаться...

Когда она проснулась, его в кровати уже не было. Она потянулась. Как только она выскользнула из под одеяла в ванную, квартиру наполнили звуки ее песен. Он был знаком с историей создания чуть ли не всех ее песен и каждую из них любил по-своему. И сейчас он стоял в фартуке, готовил сытный завтрак и пел...
За завтраком она периодически отрывалась от тарелки и с закрытыми глазами повторяла руками свои клавишные партии. Он же не обращал на это никакого внимания. Но когда он уже доел, а у нее на тарелке оставалось больше половины, то он не выдержал:
- Поешь нормально, а? А то сил петь не будет!
- Да-да, конечно... - она принялась торопливо есть.
- У тебя каждый раз как первый... - сказал он, наблюдая за ней.
Она кивнула потому как рот был полон вареной картошки.

Как обычно весь день прошел на сцене. Все участники группы безумно волновались. Он сидел посреди первого ряда с камерой и бесстрастно исполнял свою работу фотографа. Периодически устраивали перекур.
... Она начала играть одну из песен про любовь. Он сидел и смотрел на нее неотрывно одними губами повторяя текст. Последний аккорд... Она посмотрела на него и улыбнулась. Он и сам не заметил, как улыбнулся в ответ...

Последние приготовления... Еще 10 минут - и публика начнет заходить в зал. Они стоят обнявшись. Он всегда обнимает ее перед концертом. Она смотрит ему в глаза. Сейчас взгляд у него добрый и нежный. И глаза чуть желтее, чем обычно. Он чуть-чуть улыбнулся. И она не сдержалась... Она не могла забыть вкуса того безумного поцелуя. И как будто прорвало плотину... Она поднялась на носочки и коснулась губами его губ. Он ответил на поцелуй... Группа уже выходила на сцену, а она не могла оторваться от него... Публика аплодировала. А они целовались за кулисами... Надо было как-то спасать ситуацию. Вторая вокалистка позвала ее в микрофон. Она с трудом оторвалась от него, прошептала "Люблю" и выскользнула из его объятий на сцену. Сейчас ей было плевать, что помада на губах полустерта, что выглядит она абсолютно безумно... Она была счастлива сейчас!
Она никогда не играла так хорошо, как сегодня. Публика ликовала. А она боялась поднять взгляд на зал и увидеть его... ведь она знала, что если увидит его, то потеряется... И вот, в середине концерта, она решилась посмотреть. Его не было перед сценой. Ее глаза быстро обежали зал. Его не было там. Она совсем потерялась, улыбка неровно сползла с лица. Его не было в зале... Внутри будто что-то оборвало. Она забыла, что она на сцене, что сейчас концерт, что надо петь и играть. Она потерянным взглядом смотрела в зал, надеясь, что он просто ускользнул от ее взгляда, что он тут... Но его не было... Лица слушателей сжались. Повисла тишина. Все почувствовали, что произошло что-то ужасное.
Надо было снова спасать ситуацию. И вторая вокалистка начала играть другую песню. Группа моментально подстроилась под нее. Она тоже опомнилась и принялась играть свою партию. Из глаз текли слезы...

Я хочу быть стеной
В чёрством мире, где всё понятно.
Что ты сделал со мной?
Верни всё обратно.

Настроение сейчас - behing thоse Empty Walls

... Сольник Сержа Танкьяна уже можно найти... но я не спешу, как бы мне не хотелось его услышать ибо я хочу хорошее качество и умеренный вес. А для этого надо подождать до конца недели...
И все будет Ок)))

[304x404]

[350x255]
Настроение сейчас - странное

- Улыбнись! - воскликнула она.
- Не хочу, - мрачно ответил он.
- Улыбнись! - еще раз воскликнула она.
- Зачем?
- Ты ведь так красиво улыбаешься... Улыбнись... - она смотрела ему в глаза и он видел в ее глазах искренейшее желание увидеть его улыбку.
Он улыбнулся...

В дверь позвонили. Он открыл. На пороге стояли две молоденьких девушки в футболках с изображениями ее группы. Они несказанно удивились тому, что открыл им он. Тем более, он был только в шортах.
- Оооо... А это здесь живет О..?
- Нет, не здесь, - он захлопнул дверь прям перед их носами.
- Кто там? - спросила она из спальни.
- Фанатки, - ответил он и пошел готовить завтрак на кухню.
- И как они отреагировали на полуголого тебя? - спросила она, входя в кухню и одновременно собирая волосы в хвост.
- Вот так, - он на секунду отвернулся от открытого холодильника и изобразил на лице выражение благоговейного удивления, смешанного с щенячим восторгом. Она засмеялась. Даже он слегка улыбнулся.

Сказать "он не любил шоппинг" было ничего не сказать: он НЕНАВИДЕЛ шоппинг. И сейчас с выражением еще большего отвращения сидел на стуле в каком-то бутике в центре города пока она носилась туда сюда, выбирая шмотки. Он знал, что надо раз в пару месяцев потратить один день на это противное дело чтоб потом расслабиться до следущего "сеанса". Он даже мысленно не прикидывал, с какой суммой придется ей расстаться сегодня. Именно ей, ибо он ее шоппинг не оплачивал. Он просто не понимал, зачем это надо. К магазинам он никаких чувств не испытывал. Он был к ним безразличен.
- Как тебе это? А это? Правда, это мне идет? - вопрошала она и крутилась возле зеркала.
- Отвратительно, - отвечал он на все вопросы. Каждый час они выходили на улицу чтоб он мог расслабиться и покурить. Она с восхищением рассказывала ему о каких-то шмотках, он слушал и кивал. Потом они снова отправлялись по магазинам.
Рядом с ней у зеркала крутилась умопомрачительная брюнетка. Она слегка засмущалась. А он бесстрастно наблюдал за ними обоими. Через пару минут брюнетка принялась кртутиться вокруг него. Он провожал ее взглядом. Ей стало не хорошо: она никогда не видела, как он смотрит на других девушек.
- Маладой человек! Юнаша! - протянула брюнетка. - Как вы думаете, мне идет эта кофтачка?
Она была оскорблена до глубины души. Но еще больше ее оскорбило то, что он встал и подошел к этой брюнетке. Он встал за ее спиной и посмотрел в зеркало. На нее.
- Хм... У тебя ненастоящая грудь, слишком большая задница, накладные ресницы, несколько подтяжек и ты крашеная. От-вра-ти-тель-но! - безразличным тоном сказал он. Она прыснула, а брюнетка унеслась, будто ее и не было.
- Пойдем! - потащил он ее за руку.

В тот день она так ничего и не купила. Они пошли гулять в парк. Она смеялась над его словами и выражением лица брюнетки, а он сказал всего одно предложение: "Просто безмозглая старая кошка, которая думает, что похожа на Мисс Вселенную", хотя ему явно нравилась его реплика в магазине.

Вечер заканчивался почти привычно: обрыв возле исторического, прохладная земля и ее голова на его плече. Он курит сигарету за сигаретой.
Ей иногда страшно смотреть, как за сутки он курит 3-4 пачки...
- Зачем ты так много куришь? - спросила она когда-то.
- Я просто должен от чего-то зависеть...

Ты - мой самый несбыточный сон

[412x699]
Настроение сейчас - пишу новый рассказ


- Ты не сердишься? - спросила она.
Он покачал головой и чуть прищурился из-за выглянувшего солнца.
Они сидели на обрыве рядом с историческим музеем. Рядом культурно отдыхали готы. Они не трогали эту странную парочку, они к ним привыкли. К тому же, он, похоже, водил дружбу с многими из них.
- Это хорошо, - она положила голову ему на плече. Он улыбнулся одними глазами и снова с легким отвращением затянулся...

... Комнату наполнял ее голос. Она была порядком пьяна и пела песни. Он пил свое виски молча, полулежа на диване. Почему-то его ничего из алкоголя не брало. А если и брало - никто об этом не знал. А вот она пьянела достаточно быстро. И иногда ему даже приходилось успокаивать ее. Но это было редко: она много не пила, ибо быстро пьянела. Но сегодня был повод: его день рождения. Последние 4 года они отмечали его только вдвоем, у него дома. И каждый раз она напивалась. И каждый раз пела песни. Иногда даже свои.
"Я устал, хочу любви! Да так, чтоб навек!" - в тысячный раз выводила она запутывающимcя языком и скакала по комнате, пытаясь вспомнить остальной текст услышанной на радио песни. Он наблюдал за ее буйным помешательством с сигаретой во рту. Он курил еще больше обычного в свой день рождения.
" А ты паришь секс!" - наконец вспомнила она и почти пропела ему в лицо.
- Я ничего не парю, - сказал он безразличным тоном и еще раз затянулся. Сегодня он курил папиросы. Ибо сегодня был его день рождения.
- Ой, прости! - воскликнула она, закрыла ладонью рот и пьяно захихикала.
- Ты пьяна... - медленно сказал он.
- Да! Я пьяна и я этим горжусь! - она попыталась сделать гордый вид, но у нее плохо получилось.
- Ты пьяна... - повторил он.
Она ничего не сказала и попробовала забрать бутылку виски у него из рук. Он отодвинул напиток подальше от ее рук. Она потянулась за ним и в итоге упала за диван. Он заглянул за спинку дивана чтоб посмотреть, не сломала ли она себе шею. Она находилась в очень смешной позе: попой вверх. Если бы она умела ругаться, то она бы наверное ругалась. Но ругаться она особо не умела, а даже если бы и умела, то он бы быстро вытряс из нее плохие слова. Он даже себе разрешал ругаться лишь в исключительных случаях. А сейчас случай был вполне обычный: она была пьяна и находилась в непонятной позе за диваном в его комнате. Она как-то умудрилась привести себя в нормальное положение.
- Ты пить больше сегодня не будешь, - сказал он, выпуская клубы вонючего дыма.
- Кто тебе такое сказал? - возмущенно спросила она.
- Я, - просто ответил он и приложился к бутылке. Она попыталась забрать у него бутылку снова, но у нее не вышло.
- Не будешь, я сказал.
- Я буду пить! Я хочу пить! А если ты не дашь мне бутылку, то...
- То что? - спросил он, в упор глядя на нее.
- То я тебя поцелую, - сказала она.
Он секунду смотрел ей в глаза непонимающим взглядом, будто не знал значения слова "поцелуй", а потом разразился громким смехом. Она никогда не слышала, чтоб он так смеялся.
- Чего ты смеешься? Ты мне не веришь? - вопрошала она, а он все смеялся и смеялся с папиросой во рту и с бутылкой виски в левой руке. Правой он утирал слезы.
- Не верю.
Она была поражена.
- А вот и поцелую! - уже уверенно сказала она.
- Неа, - он запрокинул голову за спинку дивана, чтоб видеть ее глаза и улыбался ей в лицо. Он чертовски обаятельно улыбался и в его глазах плясали чертики. От этого его хотелось поцеловать еще больше.
- Поцелую, - сказала она почти трезвым голосом.
- Неа.
- Поцелую, если не дашь бутылку.
- Не дам. - Ему было даже интересно, выполнит ли она свою "угрозу".
- Поцелую, - еще раз сказала она.
Не успел он снова сказать "Нет", как она действительно впилась в его губы своими губами. Он ответил на поцелуй. Она даже не удивилась, хотя следовало бы. В левой руке он все еще держал бутылку, а правой, прямо вместе с папиросой, коснулся ее щеки, потом шеи. Виски выпало из его руки и разлилось по и без того грязному ковру, тлеющий конец сигареты почти касался ее волос, а они все продолжали целоваться...
И вот запахло палеными волосами. Она резко отринула от него и попыталась на ощупь найти место возгорания. Руки плохо слушались ее и она никак не могла этого сделать. Он поднял с пола бутылку виски и плеснул ей на голову. Волосы больше не горели, но теперь ее внешний вид не поддавался никакому описанию. Она приблизительно прикинула, что творится с ее волосами, и громко засмеялась. Он тоже смеялся. Он даже успел перестать хохотать и пару раз затянуться, а она все еще ржала, как пьяная лошадь. Он докурил папиросу и отбросил ее в сторону, а она все еще не могла успокоиться. Он перескочил через спинку дивана и оказался перед ней на коленях прямо в луже виски и схватил ее лицо двумя руками. Он тут же перестала смеяться, но глупая улыбка Читать далее...

[699x419]
... Он открыл шкаф и принялся в нем копаться. В конце-концов он нашел два больших прозрачных пакета. В обоих лежали вещи. Только в первом - красивые костюмы и дорогие рубашки, а во втором - мрачные футболки и черные кожанные брюки. Он подумал секунду и достал второй.
Через 10 минут он уже смотрел на себя в зеркало. Футболка Металлики, кожанные брюки, пояс с тяжелой пряжкой Харлей Дэвидсон, несколько браслетов с шипами-заклепками, ошейник... Сегодня будет тяжелый день...

... Она смотрела старые концертные фото группы. Вспоминала.... Черт возьми, ведь так много воды утекло с тех пор... Состав группы несколько раз изменился... только он все такой же, как и 4 года назад. Иногда казалось, что и он другой. А он все так же ставил свой штатив и камеру. Когда он фотографирует, он становится собой. Тем настоящим человеком, которым он был до всего этого... У него глаза начинают блестеть, он улыбается... Он безумно обаятельно улыбается... А ведь он и сейчас мог быть таким, если бы не...

... Это был первый раз, когда она осталась одна у него в квартире.
По сути, каждый жил своей жизнью. Ей иногда надо было побыть одной или там отправится на какой девишник. Он знал большинство ее друзей. Потому что почти всегда был рядом. Она не знала никого. Впрочем, их наверно и не было. Он просто иногда исчезал. Но всегда появлялся во время, секунда в секунду. Иногда ей казалось, что это что-то волшебное. Но нет, он был человеком не больше нее.
Ключи от его квартиры появились у нее через полгода интенсивного общения. Еще через пару месяцев она и случайно оказалась одна у него в квартире. Она пришла к нему, а его не было дома. Сначала она подумывала уйти, но время было позднее. И она решила остаться. Уже посмотрела телевизор, уже от нечего делать даже подмела. Попробовала поспать, а сон все не шел... И тут ее взгляд наткнулся на корешок книги с непонятным названием. Но полка была чуть выше, чем могла дотянуться ее рука. И она поднялась на носочки. Книгу она достала, но ей на голову упал другой тяжелый фолиант, да так упал, что аж искры посыпались. Фолиант оказался на полу, раскрытый почти посередине. Это был фотоальбом. Она присмотрелась к фоткам и своим глазам не поверила... Она увидела его. Он смеялся. Рядом с ним была девушка. Симпатичная девушка. Она принялась изучать фотоальбом с опаской и увидела другого его. Веселого, улыбчивого, раскованного, открытого. Таким он ей нравился намного больше. На одной из фото она увидела в его руках видеокамеру. Старую-престарую. Подпись: 1991 год. 13 лет назад... У него другой стиль в одежде, другой стиль в прическе... Черная кожа и блестящий металл очень ему шли. И тугой пучек черных, как смоль, волос, заплетенных в хвост. Она впервые видела его небритым. Ему это тоже шло. Он обнимал эту девушку... Он ее любил и она его тоже, это было видно в их глазах...
Фотоальбом закончился. Нет, это был не конец его счастья. Она снова посмотрела на полку. Там был еще один фотоальбом. Она достала и его. Тут уже были другие фото: черная кожа сменилась на деловые костюмы, волосы до плечей заметно укоротились, в облике появилась солидность... а на руке: обручальное кольцо. На фото все еще счастье, но у нее в груди заворочался нехороший комок: плохое предчувствие. Скоро все должно было закончиться... На последних фото в альбоме появился третий персонаж: маленький мальчик... Подпись на последней фотке гласила: октябрь 1995... Больше фотоальбомов не было...
Она знала, что тогда, в октябре 95го случилось что-то ужасное... Она принялась искать кассеты или что-то такое. Видео не было...
Тогда она снова вернулась к фоткам. Раз за разом просматривала все фотки... Из головы не выходил образ маленького темноволосого мальчика... Его сына...

Он вернулся домой через час. Ее куртка сразу привлекла его внимание. Значит, она тут. Она зашел в комнату и увидел, что она спит на диване. На животе лежала открытая книга. О подошел ближе и взял книгу. Это был фотоальбом. Он выскользнул из его дрогнувших рук и упал на пол. Она резко проснулась и увидела его. Он смотрел на нее каким-то безумным взглядом. Он вообще выглядел странно-непривычно в черной коже.
- Зачем..? - одними губами сказал он.
- Прости! Я не хотела, я просто хотела достать книгу, а он упал и открылся и я увидела тебя и... - она вскочила и принялась оправдываться. Сна больше не было ни в одном глазу.
- Замолчи... - он поднял альбом и положил его на стол. Потом сел на диван и обхватил голову руками. Шипы браслетов едва ли не касались его кожи. Она осторожно села рядом.
- Хочешь, чтоб я тебе все рассказал? - спросил он и достал сигарету.
Она не ответила. И он начал рассказывать. Он все говорил и говорил. Говорил о том, как они познакомились, о том, как гуляли вместе, как признался ей в любви, как сделал предложение.. .говорил о свадьбе, о новой интересной работе, о сыне... Читать далее...

[700x525]
... Он сидел на крыше многоэтажки и свесил ноги вниз. Ветер развевал его волосы, а особо сильные порывы обещали сбросить его вниз, если он не уберется. Но все не выполняли своих угроз. Он достал сигарету и зажигалку. Подкурил, с отвращением затянулся. Он любил эту многоэтажку и часто приходил туда. С крыши открывался прекрасный вид! У него есть сотни и сотни фотографий этого места. Сюда он приходил, когда ему плохо и когда хорошо. Отсюда он чуть не спрыгнул в свое время. Сейчас уже сложно было вспомнить, что же остановило его тогда. Время все таки властно еще над человеком как бы он этого не хотел...

Она ехала в автобусе. Она была в темных очках чтоб ее не узнали фанаты. Ибо если бы ее узнали фанаты, то она бы до конца дня от них не отделалась. А ей надо было на репетицию группы. Она могла поймать такси, но сегодня ей хотелось прокатиться на автобусе. Просто так. Она любила погружаться в человеческое общество с головой. Иногда. Вот и сегодня она ехала в автобусе. Она сидела на одном из одноместных сидений и глядела в окно. Вот по улице прошел парень в такой же куртке, как у него. И ее мысли тут же переключились на него. Она часто вспоминала, как оин познакомились. Почти каждый день...

... Это был один из первых концертов группы в Киеве. Конец января 2001 года...
Они впервые давали автографы киевской публике... Он попросил автограф одним из последних. Пока она подписывала билет, он смотрел на нее не моргая. Она чувствовала взгляд. Отдавая ему билет, она глянула в его глаза. Он улыбнулся одними глазами... Она забыла о нем через неделю.
Но он был на следущем концерте в Одессе, и на следущем в Николаеве, и на следущем снова в Одессе... Она все дольше и дольше помнила о нем после концертов. Потом она просто ждала его...
Как-то в 2003ем она гуляла по Киеву. И хотела закурить, а зажигалка снова запропастилась невесть куда. И рядом с ней, как из ниоткуда, возникла его рука с зажигалкой. Она почти не удивилась. Они еще полдня и полночи гуляли в тот день. Она узнала, как его зовут. Но это было совсем не важно. Как она узнала уже позднее, его никогда не надо было звать, он всегда сам приходил, когда особенно был нужен. В тот день они много выпили. За знакомство. Его губы были за миллиметр от ее губ... Но она отвернулась. И тогда он единственный раз попросил у нее прощения. И она простила. Потому что он был особенный..

Сейчас на дворе уже 2007ой. Они знакомы 4 года. Но такое чувство, что знакомы вечно. А может, так и есть? Иногда они говорили об этом. Несколько раз она сказала, что ей кажется, что они были знакомы в прошлой жизни. Он сказал "Возможно". Еще несколько раз она безумно корила себя за то, что не дала тогда себя поцеловать. "Впрочем, может это и к лучшему? Так у меня есть друг... настоящий друг, защитник... Тот, кто всегда рядом." - часто думала она. А может быть, он мог бы стать ее счастьем... Но этого до сих пор не случилось.

Она даже не знала, сколько ему лет. А разве это важно? Нет. Он тоже не знал, сколько ей. А если и знал, то не говорил. Они просто поздравляли друг друга с днем рождения и просто могли неделями жить друг у друга. Или могли вместе рвануть куда-то неизвестно куда. И ей всегда было с ним спокойно. Ей было очень неловко, когда его не было рядом. Она просто привыкла к тому, что он всегда под боком. Ну или за спиной. Когда они были вместе, они не так уж часто говорили. Они могли просто часами молча курить или пить пиво. А впечатления были, как будто это был лучший разговор за всю жизнь. он ездил с группой на все концерты. Только в поезде он ехал за свои деньги. И вместе с немногочисленным мужским коллективом группы не давал доступа к остальным музыкантам. Все привыкли к тому, что он всегда с ними и к их странным отношениям. На концертах он нередко пристраивался под сценой со штативом и камерой и делал эксклюзивные фото. А потом ими пестрили все возможные печатные издания.
На всех интервью были вопросы о нем. Она игнорировала их. Их истинные отношения оставались под покровом тайны (впрочем, как и его внешность) уже 4 года. Она смеясь показывала ему статьи в журналах и газетах о том, каким его видят люди, а он не ленился отыскивать для нее такие статьи в Интернете. Они просто знали, что если она скажет "друг" журналистам, то все поймут превратно. А им это не нужно...

Фанаты их часто видели вместе. И очень многие были твердо уверены в том, что они... спят, встречаются, назовите, как хотите! Но нет, они были друзьями. А дружба важнее, чем любовь. Это знали обое.

Когда тебя нет, мне кажется я умру
Когда ты есть, я хочу бежать
Прятаться и выжидать, непонятно чего
Как-будто не я и не здесь, и ты не ты
Так бывает когда ты есть
Но все теряет когда тебя нет
Вкус, аромат и цвет

[699x535]
... Он подходит все ближе и ближе... Он весь в черном: черный костюм, черная рубашка, черный галстук, черные туфли с длинными носками. Он улыбается. Он так редко улыбается! Его улыбка так красива... И он улыбается ей! Он теперь совсем близко. Она сидит на полу и смотрит на него. На ней красное платье с глубоким вырезом. Он наклоняется и правой рукой берет ее за подбородок. Он в упор смотрит в ее глаза. Она ничего не может прочесть в его взгляде. Он все ближе и ближе...


Электричка неслась вперед, в пелену мягкого снега. Она, свернувшись калачиком, дремала на лавке электрички. Ее голова была на его коленях. Он укрыл ее своей курткой так, что из под нее выглядывали только ее голова и кожанные сапоги на невысоком каблуке. Она во сне двумя руками обняла его ногу. Он сидел облакотившись спиной на лавку. Правая его рука лежала на ней, а в левой он держал стаканчик "Нескафе" с горячей бурдой цвета грязи на дороге. Он пил ее собственно лишь потому, что она была горячая. Эта бурда в пластиковом стаканчике покачивалась в такт стуку колес электрички. Ему было чуть прохладно без куртки, но серо-белый свитер из непонятного материала производства Страны Восходящего Солнца не так уж плохо грел. Просто он отдал ей свою куртку, ведь в электричке по непонятной причине было не слишком тепло, а ей болеть было нельзя, ведь она поет.

Они ездили в лес на окраине соседней области. Там было много снега и вообще очень красиво. Они пили крепкое вино, ели пирожки и играли в снежки. В Киев везли красивые фотки заснеженого леса. Вообще удивительно, что в этом году снега выпало так много.
Она вдруг подняла голову и сонно оглянулась.
- Спи, мы еще не приехали, - сказал он и она снова положила голову ему на колени. Она спала уже несоколько часов, ведь встать им пришлось рано. А сейчас была уже почти ночь и в электричке было мало людей.
Когда они приехали он не стал ее будить. Он просто очень аккуратно завернул ее в свою куртку и взял на руки. Он поехал на первой же попавшейся машине, а она все так же спала у него на руках, прижимаясь к мягкому теплому свитеру.

Проснулась она следующим утром. У него дома. На его кровати. В его рубашке. Ее одежда была сложена на стуле у кровати. Она так крепко спала, что не заметила, как он ее переодел. От этой мысли она бы покраснела, если бы умела. Но краснеть она могла только при большом внутреннем желании это сделать и для приличия. Они были так давно знакомы, что сам факт ее просыпания в его рубашке и на его кровати уже никого не смущал. С кухни едва слышно доносились звуки. Он смотрел телевизор. Она потянулась и вылезла из под теплого одеяла.
Его квартирка была не большой и чисто холостяцкой. Он умудрялся как-то следить за чистотой, хотя иногда его месяцами не было дома. Она прошла через маленький корридорчик и заглянула на кухню. Он сидел на стуле перед телевизором. На столе рядом стояла пепельница. В левой руке он держал сигарету, в правой - пульт. Под потолком витали клубы сизого дыма. Одет он был в клетчатую фланелевую рубашку темно-зеленого цвета с молнией на груди и в светло-серые брюки от дорогой пижамы: один из немногочисленных следов его прошлого.
Она прошло перед ним и открыла окно.
- Привет, - чуть рассеянно бросил он.
- Привет, - ответила она и села рядом. Он не спросил "Как спалось?" и не спросил "Ничего, что я тебя раздел?". Он никогда не спрашивал. Вместо всего этого он спросил:
- Тебе не холодно?
Она на секунду задумалась и потом изрекла:
- Не жарко.
Он не сказал "Пойди оденься" или "Закрой окно". Он просто встал и вышел в другую комнату с пультом в руке и с сигаретой во рту. Он принес с собой плед и дал ей.
- Спасибо.
Он не ответил. Он просто снова сел перед экраном. Там показывали футбол. Он любил его смотреть, но ни за кого не болел, не знал имен тренеров и игроков. Он никогда не кричал "УРА ГОЛ!!!" и никак не реагировал на то, что кто-то не забил или играл не честно. Он просто молча смотрел игру. Он вообще очень редко комментировал происходящее по телевизору.
Она закуталась в плед и сразу стало теплее. Честно говоря, этот плед он купил специально для нее. Где он его нашел, она не знает до сих пор, но ни один плед не грел ее так хорошо, как плед у него дома.
- Хочешь есть? - спросила она, ведь знала, что он иногда не ест сутками. Просто потому, что иногда забывает. Или не хочет. Хотя поесть он любит.
- Хочу, - сказал он.
- Мне приготовить? - спросила она, хотя заранее знала ответ.
- Нет, - ответил он. - Я сам. Ты у меня в гостях.
Эту фразу он каждый раз произносил в конце этого маленького диалога. А потом вставал и готовил кушать.
Он никогда не спрашивал, что именно она хочет съесть сейчас. Он просто это знал. Сейчас она хотела яичницу с колбасой и он уже разбивал яйцо над сковородкой.
- Приятного аппетита, - сказала она отрезая кусок хлеба и подавая ему. Он кивнул и принялся за еду. Читать далее...

[467x698]
Настроение сейчас - равновесия нет в этом весь секрет

Вдохновение черпала от песен Flёur...

Она сидела на берегу моря и смотрела на черное небо. Уже было поздно и сейчас мало кто еще гулял у холодной воды. А она очень любила там сидеть на берегу и смотреть на звезды. В ушах наушники с музыкой. Она потянулась за пачкой сигарет. Неизменные слимки. Она зажала сигарету во рту и принялась искать зажигалку, которая всегда непонятным образом куда-то ищезала. Но не успела она ее отыскать, как рядом с ее сигаретой возникла рука с зажигалкой. Щелкнул механизм и вспыхнул маленький огонек. Она прикрыла его рукой от ветра и прикурила.
Хозяин зажигалки спрятал ее в карман и сел рядом с девушкой на
песок. Она достала наушники из ушей.
- Ты не пришел... - тихо сказала она.
- Не пришел, - согласился он.
- Почему? - спосила она и посмотрела на него. Он повернулся к ней и посмотрел в ее зеленые глаза. Она никогда не могла прочитать ничего в его карих с желтизной глазах. Она ведержала взгляд, но уже была неуверена, хочет ли знать, почему его не было на концерте. Он еще секунду смотрел на нее, а потом отвернулся и достал сигарету. Она принялась рассматривать его. Несмотря на то, что знакомы они уже целую вечность, он весгда был разный... и в то же время, всегда такой же родной и знакомый. Сегодня на нем было черное теплое пальто, бежевые вельветовые брюки, черные стилы на 15 дырок и вязанный белый реглан. Длинный красный шарф в белую тонкую полоску окутывал шею и закрывал половину лица. Из-под него видны были только глаза и высокий лоб. Волосы у него были черные. Ему следовало уже подстричься, но он не хотел. Одна черная, как бездна, прядь, всегда падала ему на лоб.
Он не был красивым мужчиной. У него был тяжелый подбородок, чуть тонковатые для этого лица губы и длинный точеный нос. Брови у него были густые и нависали над глазами. Он выглядел мрачновато и походил на средневекового рыцаря.
Он знал ее до последней черточки ее лица, до последнего изменения во взгляде, до последнего жеста и последнего вдоха, и, наверное, если бы ему показали дясоток отпечатков пальцев, он бы безошибочно нашел ее отпечатки.
Она была ему где-то по плече. Впрочем, он был высоким. У нее были светлые волосы и она шутя любила называть себя блондинкой. Она долго эксперементировала с прическами и наконец нашла именно ту, что идеально ей подходит. Она была красивой. Единственный изъян, который она в себе видела, это был подбородок. Он слегка тяжеловат для нее. Она выглядела хрупкой и нежной и где-то в глубине души она такой и была. Чтоб жить в мире пришлось стать сильной и уверенной в себе. Она отлично умела за себя постоять, а если и когда-то и не могла, то всегда приходил он.
И сейчас они вместе сидели на холодном песке у берега моря и смотрели на горизонт.
Она утопила фильтр от своей сигареты в песке. Она всегда их скуривала до фильтра. Ровно до фильтра. Она потянулась за новой сигаретой, а он по привычке протянул ей зажигалку. Она левой рукой взялась за его руку, а правой прикрыла маленький огонек от назойливого ветра. Она всегда под любым предлогом старалась дотронуться до него и сама не знала, почему. Но как только она прикурила, он мягко освободил свою руку от ее руки и спрятал зажигалку обратно во внтуренний карман пальто. Она не по наслышке знала, какие у него сильные руки. Посиле он мог сравняться с их барабанщиком, а то и обойти его.
Она смотрела, как он с отвращением затягивается. Он не любил этого потому что вместе с дымом надо было вдыхать и воздух. А воздух он не любил.
Правой рукой он обхватил себя за колени, а в левой держал сигарету.
Он вдруг начал что-то ей рассказывать. Она смотрела на него и слушала.
Он часто жестикулировал. И чтоб сигарета не мешала ему в этом деле, он резким движением подносил ее к губам и зажимал там чтоб освободить вторую руку. Но если он не жестикулировал, это значило, что что-то не так.
Сегодня он не жестикулировал. Он говорил и хмурился. А когда он хмурился, то походил на большую хищную птицу.
Она докурила вторую сигарету и снова утопила фильтр в песке. Он же свои бычки всегда двумя пальцами бросал далеко. Зачем-то. В этот раз они практически долетали до воды. Она каждый раз следила за полетом искорки в ночи. Сигарета падала у самого моря. И волна каждый раз слизывала ее. Искорка гасла. Она никогда не сетовала на него за такие проделки с бычками.
Он вдруг замолчал посередине предложения. Значит, он больше не хотел говорить.
Она не хотела курить сейчас. И положила свою голову на его плече и запустила левою руку под его правую, а свою праву положилла сверху.
Он даже не шевельнулся. Он привык.

Даже она не знала о том, что у него внутри, хотя и знала его чуть ли не лучше всех нынеживущих. Там тоже было море подобное этому. Наверно именно поэтому он так Читать далее...

[622x388]
... пишешь, что я должна тебя ненавидеть? За эти слова я не буду ненавидеть, я просто не могу... Потому что я знаю, что это... Потому что я тоже чувствую холод...
Я мало что могу тебе дать... Ты знаешь?.. Наверно, знаешь... Я догадалась... Я просто догадалась... Но я не был уверена... А теперь мозаика сложилась в кучу...
Я могу дать тебе много боли, немного счастья и сколько хочешь дружбы... Я вряд ли смогу подарить тебе ответное чувство... Как бы мне иногда не хотелось...
Прости меня... Просто прости...
Я даже не знаю, что еще сказать... Разве что нашелся человек, способный меня любить...