Я прилла кнему из душного тамбура в трешку панельную. Он ждал родителей с дачи, переворачивал яишницу господи прости представляешь яйца переворачивал на сковородке и я подумала это что за мужик такой яйца переворачивать но мен это не смутило тогда. Мне было 14. Я соврала, что 18. Я сказала ему. Забери меня сегодня. У нас через три года война которая не закончится пока мы не станем старыми. Я люблю. Я не пойду в полицию. Просто сделай меня своей, или это сделает отчим. ты знаешь нас и всякого в этом городе ждет так много дерьма. Мы будем хоронить друг друга и соседей по палисадникам. Давай побудем немного счастливыми . Я не пойду в полицию. Знаешь что он сделал. Обосрался как следует. Девственности я лишилась с перманентным маркером. И уехала за пол планеты. Он женился поборонил родителей встретил меня 10 дет спустя. Я сказала идем. Дальше будет еще больше войны. Мы вывозили реанимобилМи лежачих бабушек. Проходили фильтрации. Я сказала забер меня сейчас, дальше буде. Хуже. Это дибил убежал в киев. А сегодня я узнала что его нет. Такие дела.
Как интересно я создала себе капкан. Прямо не то чтобы на ногу или даже на обе. На горло. Я помню что ты говорил мне про виктимность. Не могу понять как устрить побег
Помоги мне выбраться из этого господи.
Господи, да то что мы с собой сделали и так наихудшая кара.
я все еще мечтаю. Но эти мечты стали такими невероятно простыми. В юности я мечтала о великом. Летать без крыльев, познать другие миры, найти тебя где то.
теперь все проще.
розы пахнут покоем. Дедушка каждое утро приносил их с пробежки.
я страшно хочу домой, первый снег. Покой. Белый плед из овчины, в котором я так ждала тебя в две тысячи девятом. Господи. моршинскую минералку. Бесконечные выставки. Львов. Маленькую Машку мою, рано умершую от рака. Своих любимых. Длинных More. Нескольких сезонов сверхъестественного и тоску. По тебе. По которой я скучаю. Я думала эта торговка кофе нейденная внезапно станет моим покоем. Она и был /была.
У менч так много всего сбылось. Из невероятного . Я мечтаю о таком простом. Я хочу домой. Так хочу домой на свои пустыри. Репей и терновник. У меня были и мальдивы и бали и всякая прочая хуеверть. Даже черный мавр.
я хочу домой. Мне все остохерело так, что сводит икры каждый раз в четыре часа утра
забери меня, я готова молиться на тот чертов поезд , который так и не привез меня к тебе.
Вот и пришел момент, когда тут осталась только я. И вся лента друзей одно сплошное кладбище мечт. А как еще склонять это слово, если его изнасиловали такое дикое количество раз, что даже японские школьницы впали в штопор.
У меня все м…. Кощунственно и стабильно. Я глубоко молюсь Северным Богам, чтобы кое- кого хватил сердечный приступ. Другого выхода из норы у меня не случится. За сезон мне нужно успеть купить пару объектов недвижимости и я не помню, когда спала нормальное количество часов, ела не как ебнутая чайка, когда у меня бало пол часа намазать остатки волос маской. Бывший муж ебнул в минус сто двадцать тыщ баксов в год, после чего я подала бумажки и свалила к ланкийцу. Об этом как то в другой раз. потом. Все что знаю, я так невероятно хочу осень. В бесконечную весну, в которой я смеюсь под ледяным дождем, ведь нашла тебя . Это потом все смоет ебучим ядерным напалмом. Все мечты. Всю мою нежность в которой застывала на фрунзуенсом мосту не смея пошевелиться триста лет назад. Я закрываю гдаза и проклинаю тебя очередной раз именем всех богов с которыми я имела честь танцевать лично. Именем твоим я проклинаю тебя за весь этот пиздец, который я пытаюсь переплыть, моя торговка кофе .
Торкнет треком из под ребра. Из параллельной непересекающейся
вселенной. И ты снова тупая рыба без жабр, без памяти о кислороде. Нас такими создали на том сертовом заводе железобетонных игрушек. Где, то на самой арматуре внутри высеченными рунами. Это даже не базовые настройки, это сама суть твоего кода. Голод. Тоска по тому, что не может быть даже тенью идеи существования.
Прости, я не могу защитить тебя.
он говорит не поднимая глаз.
он давно знает, что я один себе в поле воин на всех фронтах.
едва ли меня есть необходимость защищать.
у меня вечный самовывоз, самопомошь, самотерпия.
А когда умру, я смогу тебя коснуться хотя бы единожды своим распадающимся сознанием?
все, о чем прошу. Узнать тебя по колебаниям воздуха, когда ты глухо смеешься совсем изнутри.
И этой тоске ведь столько же, сколько и мне, я помню ее с пяти, но мне кажется и мой первый крик был об этом. У всех моих мужчин были твои черты. У кого то подбородок с ямкой, у кого- то глаза с нависшими веками будто прорези в броне. У кого то твои 6,6 футов роста и волосы цвета воронова крыла. А еще у одного - твой голос. Дымчатый топаз в ледяной воде, едва растаявшей реки. Я не успеваю собрать этот пазл и полюбить тебя даже по частям. Это будто бы калевала и я собираю тебя в бурной реке по осколкам или где это еще было то. Не помню уже. Не помню. Не хочу больше помнить.
Все о чем прошу. Коснуться тебя на выдохе. И возможно в следующей жизни.
Теперь, здесь пишется спокойнее.
так наверное, становятся старыми. После всех этих штормов, выяснений, нападений с ножами. Все стало спокойно.
я одна на мили вокруг со своим Севером. И впервые в жизни не ищу. Такое странное ощущение. Очень похоже на флуоксетин. Вроде помнишь что надо бы есть еду, но не понятно ни как, ни зачем.
очень жаль что я не пришла к этому раньше.
Хотя был же у меня став «ничья». Нужно было все пройти, чтобы выйти в точку зеро. И понять, что никто и не был нужен. Что все тупые игры гормошков. Психологические ролевые. Всего то три года терапии.
каждый раз, когда я решала сравнить себя с выжженным полигоном , это была новая степень его. Теперь очередная.
Все кончается. Зато теперь я больше не хочу никакой любви в свой жизни. Я давно смирилась, мне не коснуться тебя даже по ту сторону. Все стало настолько позеру, что даже странно. Из девочки в белом платьешке- бойцом по обе стороны фронта. Ничего уже не ощущается, как сквозь толщу воды. А я была такой тонко чувствующей натурой блин. Даже не знаю с какой стороны подходить к тому платью теперь. Это освобождает. От желаний, сожалений и всего. Я делаю деньги как обычно, я золотая утка как и всегда. Во мне ничего живого не осталось. Я пью ром как пират, разговариваю английским матом и сто лет как не говорю по русски. Все странно.
все чего хочется. Вернуться в свои пять с половиной. Когда еще никого не похоронила. И самая большая удача- поймать мороженщика с сумкой квадратной через плечо.
я все еще жду его иногда. Он говорил, что вернется.
Мне прекрасно понятно что это скорее всего уже середина конца, не его начало. Только его подмышки пахнут как господь бог. И каждый жест его, походя брошенная фраза это искусство. А я обычно брошенкой за подобными болталась всю юность не находя взаимности. Но он шепчет мне в висок по ланкийски полтора года - я перестану дышать, если тебя не увижу утром. А еще его можно касаться просто так. Не думая о том, что придется раздвигать ноги на три минуты супружеских говнопотуг. Его можно вдыхать просто так, бесплатно, это что- то среднее между откровением и святотатством. Это совсем не похоже на унылое ковыряние пожухлых от неиспользования чресел. От скуки. Даже если мне день перепадет лишний с ним, я буду кланяться в каждом храме, который проезжаю мимо. А из под сотню в сутки натикивает.
[525x700]
Бог дал мне бремя- множить красоту, стирая пыль с камней и с книг и с половиц. Я умею красивых детей, идеальный джин тоник и канонический керосин для фриспина. Я все еще не боюсь и едва ли живые меня заставят заткнуться. Помнишь, как мы скупили всю черную Одежду. Помнишь, как ты дарил мне розы с чужих могил, как они становились бесконечными. И как я любила тебя нищим студентом, за месяц до совершеннолетия. Дурацкого неуклюжего мальчишку в заброшенном театре. На трамвайных рельсах, где все считали нас лесбиянками. Вот бы еще один раз поцеловать тебя там в парке шевченко в продрогшем холоде харьковского ноября, дичайше пахнущего дикими яблоками. В жопу всю эту взрослую Жизнь. Всю войну и все осени, в которых я не с тобой.
Ну невозможно же так ходить в качалку. Совершенно никак не возможно. И спать лучше в разных комнатах хотя бы в 10 минутах езды друг от друга. Уже год как у нас вышибает пробки. Год, как мы пишем друг другу в 4 ночи, я слышу твой запах за пять километров.
[560x700]
Мы заводили дневники в смешные пятнадцать. Писать хуйню в тайне от родителей🤯. А нужно было бы сейчас. Когда просто не с кем говорить. Когда друзья вешаются как гроздья грачей в феврале. Вроде он был неделю назад говорили. А теперь на него бросают землю со льдом. Кто то крошит кирпичи твоего дома детства руками. Пидарасы идут голосовать за упыря. Маму 15 часов фильтруют в ебучем мордоре без воды. И это никак не остановить. Кроме как древними попросить. Теми, от которых придворные мудозвоны забыли уже и защиты ставить.
я молчу до крайнего ты же знаешь. Где мы опустимся на колено, падут империи. Я начинаю голосить, остригаю волосы и люблю тебя. С твоими дурацкими императивами. Приходи. Я не бюстану поправлять твою корону, ибо ты всегда идеален. Научи меня снова дышать. Мне кажется, все совсем не правильно и я не знаю как остановить этот пиздец. Как выйти из игры. Где тут отмена. Где сохраненки. Как это прекратить.
Давеча я видела порно. Из всего однообразия, была одна пара, было видно, что коммерция. Но такая бешеная химия. Вот он поправляет прядку волос, выбившуюся из хвоста. Она держится за плечо. Помимо индустрии, денег, проф подсветки и грима. Всякая любовь священна. Даже на съемочной площадке такого рода. Ни с чем это не перепутать.
Я всегда знала, что это западня. Этот мир капкан. Закусить за лодыжку и издеваться, пока будет хоть какая то реакция. Я здесь по своей воле. Я знала на что и зачем шла. И кще сотни раз отправлюсь, чтобы опять найти тебя как лиса. По запаху.
Когда он запел эту песню, которую я помню с пяти лет. О которой было столько выплакано, меня переехало пополам.
Как это вобще возможно. От меня до тебя практически максимальное расстояние на чертовой планете. Как. Мы общаемся на упрощенном английском.
Все потому, что я тебя уже сотню лет как жду, говоришь ты. Я плачу. Он уже пол года как каждый день просит выйти за него. Как можно в здравом уме от такого отказаться.
[393x700]
Ты пишешь на песке, его сьедает водой. Нас накрывает очередным приступом стиралки в твоей хиккадуве. Мы едим неведомую дичь в панировке из чечевицы и смеемся. Нам по шестнадцать и лето не кончится. I need you till me last breath mage pana. Самое страшное в этом всем, наши одинаковые лица. Насколько это вобще возможно, родившись по обе стороны от планеты.
[519x700]
От него захватывает дух. Это вечный праздник на лезвии бритвы. Самое смешное в этом всем. Знаешь что?
-это опять худший вариант скорпиона. И у меня 41 размер ноги, по сравнению с ним, я совсем крошечная.
[700x525]
Кто тебя создал, господи. Дикое островитянское божество. Мне красиво даже смотреть на тебя. Красиво обладать тобой, не знающим берегов ни в чем. Мое откровение смотрит твоими глазами. Happy 9 month kalu ran.
[451x700]