Паранойя (от греч. paránoia - умопомешательство), стойкое психическое расстройство, проявляющееся систематизированным бредом (без галлюцинаций),который отличается сложностью содержания, последовательностью доказательств и внешним правдоподобием (идеи преследования, ревности, высокого происхождения, изобретательства, научных открытий, особой миссии социального преобразования и т.д.)
Есть очень красивая древнегреческая легенда. Один скульптор изваял из камня прекрасную девушку. Она выглядела настолько живой, что казалось, сейчас заговорит. Но скульптура молчала, а творец ее заболел от любви к своему чудесному созданию. Ведь в ней он выразил свое сокровенное представление о женской красоте, вложил в нее душу. И терзался оттого, что никогда не станет эта мраморная девушка живой. Эта странная любовь была настолько сильна, что боги сжалились и оживили камень. Очевидно, в искусстве возможно такое чудо, когда художник всерьез увлекается своим собственным творением. Вероятно, и Александр Сергеевич, работая над романом “Евгений Онегин”, любовался чудесной девушкой, оживающей под его пером. Он с любовью описывает ее внешность, силу чувств, “милую простоту”. На многих страницах невольно признается: “Я так люблю Татьяну милую мою”, “Татьяна, милая Татьяна! С тобой теперь я слезы лью...”.
Часто говорят о “тургеневских девушках”. Эти образы будут вечно тревожить воображение своей женственностью, чистотой, искренностью и силой характера. Но мне кажется, что “пушкинские девушки” не менее интересны и привлекательны. Маша Троекурова из “Дубровского”, Маша Миронова из “Капитанской дочки”, Марья Гавриловна из “Метели”... Видимо, Мария — любимое имя поэта. Ведь и свою старшую дочь он назвал Машей. Но самая “знаменитая” из всех героинь Пушкина — Татьяна Ларина.
В романе мы встречаемся с ней в поместье ее родителей. Деревня Лариных, как и Онегина, верно, тоже “прелестный уголок”, какие попадаются в средней полосе России. Писатель много раз подчеркивает, что Татьяна любила природу, зиму, катание на санках. Природа, старинные обычаи, соблюдаемые в семье, и создали “русскую душу” Татьяны.
Отец Тани “был добрый малый, в прошедшем веке запоздалый”, иронизирует Пушкин. Все хозяйство самоуправно вела мать. Дни семейства, которое описывается с любовной иронией, протекали мирно и спокойно. Собирались часто соседи “и потужить, и позлословить, и посмеяться кой о чем”. Татьяна во многом похожа на других девушек. Так же “верила преданьям простонародной старины, и снам, и карточным гаданьям”, ее “тревожили приметы”. Но было уже с детства много такого, что отличало ее от других. Она не ласкалась к родителям, мало играла с детьми, не занималась рукоделием.