Звонко и в меру слаженно звучат наши голоса.

Не то молодые, не то юные.

Май вносит в окна жару, и мир вокруг бирюзовый, потому что заперты окна. На окнах бирюзовые жалюзи. И стены, и пол, бирюзовые тоже.

Мы закрыли окна от мая и от жары. Мы закрыли двери, чтобы учителя не подслушивали.

Но в эти самые мгновенья куда-то - наверное, в щель под дверью, наверное, в трещинки штукатурки - ускользает, улетучивается, наше детство.

Нас предупреждали 11 лет назад.  Мы давно раскрыли ладони, отпустили и распрощались.

Но неосознанно, зато стабильно,  глубоко вдыхаем остатки этого времени. Потому что не надышишься. Нам не до смерти вовсе - перед жизнью не надышишься. Перед той, грядущей жизнью.

 Что-то внутри сбилось и у меня ненадолго выключилась прагматичность.

Я захотела татуировку.

-Я хочу татуировку. Думаю, это только сейчас, но вообще-то хочу татуировку, - сказала я маме.

-Здорово! Я сегодня видела мальчика, у него так круто рука расписана, - сказала мама.

 Здесь бы сказать глубокое про самые прочные тюрьмы из воздуха, но как-то с глубоким у нас сегодня чертовски плохо ладится.

Началось с полуночи. Немного превышая скорость, друзья везли меня на поезд. Попав на нижнее плацкартное, я впервые решила игнорировать чуткий сон соседей по вагону.  Открыла сыр, от души шурша упаковкой, откопала в сумке нетбук и бессовестно светила экраном, пока шел Человек-паук 3.

И целый день независимости и легкости - почти пустой кинозал, прогулки по московским дворикам и разговоры о смысле жизни, десять минут в горячем трамвае - в общественном транспорте уже наступило лето.

Гимн молодости.

 Это одиннадцатый. Когда жизнь не поделена на сегменты от каникул до каникул. Когда смотришь шире расписания и каникулы случаются вместо выходных.

Май претендует на лето. Май пахнет июльским воздухом, свежей травой, мокрым асфальтом, шашлыками из дворов, мимо которых мы проходим. Лишь десяток минут - кальяном - вкус лета в парах дыма - и всеми сортами мороженного, по порции на вечер. 

Все изменилось. И все как прежде. Все совсем иначе. И так похоже. Поселок оседает, дома становятся словно меньше. Или я возвышаюсь над ними. Прошлое тоже оседает, рассыпается, оставляет лишь тени, привкусы, потоки запахов, случайные прикосновения из пустоты. Мое детство, моя юность - где-то здесь прожиты, собраны и запакованы. Сворачиваются максимально компактно, чтобы не оставлять воздуха и закрываются, хоронятся навсегда.

Мне не хочется восемнадцати, не хочется молодости и ответственности, хотя они сулят безбашенность и что-то еще непомерно веселое. Я хожу по эфемерному кладбищу прожитых лет и тоскую. Я тоскую по ушедшему уже в семнадцтать. Наверное, с таким складом мыслей лет в тридцать сходят с ума.

Снова поезда. Снова отрываться. Окунаться в свое настоящее и учиться в нем плавать резвее прочих. 

Мне, между прочим, 17 лет и 8 месяцев. Это все потому что я такая веселая и красивая.

У нас на юности аккуратный и четкий ноль поверх всей жизни выведен.

И мы приняли его за отсутствие смысла и за количество выданного счастья.

А это всего лишь старт. Точка отсчета.

Личный километраж.

 У магазина из сухой травы граблями собирали собравшийся за зиму мусор.

 Я подняла голову. На фоне резко-голубого неба пролетели три бабочки.

 Я прогуливаю уроки. Включаю музыку во всю громкость. Хожу по залитой утренним солнцем квартире и подпеваю.

 Моя восемнадцатая весна. Одна такая на все лет семьдесят.

UPD: И еще проблемы с подсчетом весен. Оказывается, когда тебе 17, весна уже восемнадцатая. Счет на пальцах - ты навсегда в моем сердце.

 Я поступила.
Куда-то точно поступила.
Призерство в Ломоносовской: http://lomonosov.msu.ru/node/3387

На фоне этого хочется дурости.

Сегодня-то можно?

[600x450]

 От веб-страничек словно веет тем легким воздухом весенних дней, словно пахнет летними ночами. Свобода в разрешении 1024х768 пикселей.

 Память подкидывает не слова и лица, а ощущения.

 Голод до событий, до атмосферы.

 Взять все накопленное и рвануть если не в лето, то хотя бы в Питер.

 Такая снежная клаустрофобия. Задержи дыхание, пока не появятся листья.

Иногда все бывает так... Ну, так... Без определений и возможности честно ответить на "Как дела?". Потому что дела в порядке, а в голове все мешается, ничего не чувствуется, будто тебя изнутри по периметру серым цветом выкрасили.
Легко дурить, проводить дни у монитора и тосковать изо всех сил.
И ничего не случается, не сбывается, конечно. Ведь ничего не хочется сбывать, когда не видишь впереди приятных перспектив.

Я вдруг понимаю, что все лучшие события случились просто так. Случайно, когда было не до них. Сидишь потом с друзьями и смеешься - а если бы не тот дождь, а если бы вы тогда не вышли... Огромные истории начинаются с сущей ерунды. И потом удивленно думаешь - как все быстро закрутилось, как неожиданно.

Когда что-то кончается, значит, что что-то другое скоро начнется. Думаешь-проникаешься. И серый внутри стирается. Сам собой.

 Из воздуха высеченные, увлеченные,  чинно ждущие, жмурящиеся, огорчающиеся.
 Редко сладко спящие, тяготящие самые простые действия багажом из сотни маленьких смыслов.
 Рифма срывается в прозу.
 Одинокие девочки срываются в объятиях подружек.
 Хочется сорваться с чемоданами на берег.
 Мы не выносим диаметр своего круга общения - слишком, чересчур мал.
 И жмемся в сторонку, отлично выходит тоже.

 Музыка, статусы, взгляды в пустоту и ночи-вечера в тоске и мыслях. Нравится думать, что если бы все, кто такими вещами промышляет, собрались вместе, вышла бы отменная вечеринка.
 

 Я в последнее время страсть как люблю Брэдбери.

"Пломбирного рожка надолго не хватает. Только лизнул верхушку - глядишь, остался один вафельный хвостик. На каникулах побежал купаться, не успел нырнуть - уже пора вылезать и опять в школу. Оттого и тоска берет.

- Это как посмотреть, - сказал Дуг. - Прикинь, сколько еще ждет впереди. Будет тебе и миллион рожков, и десять миллиардов яблочных пирогов, и сотни летних каникул. Кусай, глотай, ныряй - только поспевай."
 

...

"Под занавес это канет во тьму. У нас и в мыслях не было, что ее - жизнь - можно завещать другим. Завещать свой облик, свою молодость. Передать дальше. Подарить. Жизнь дается нам только на время. Пользуйся, пока можешь, а потом без слез отпусти. Это диковинная эстафетная палочка - одному богу известно, где произойдет ее передача. Но ты уже пошел на последний круг, а тебя никто не ждет. Эстафету передать некому. Бежал, бежал - и все напрасно. Только команду подвел."

  Это молодость через край. Оголенные ноги, сияющие взгляды, смелые позы. Смотришь - и немного тушуешься, словно бы сразу дурнеешь, полнеешь.

  Новостная лента вКонтакте вся в фотографиях. Кусочки чужой жизни, фрагменты личности в формате jpg. Фантазия включается мгновенно. За увиденным на фото забором воображается дворец, компания случайных людей представляется ближайшими друзьями. Разве что фанфары в лицо ей не светят, этой...ох, как бы ее...определенно глупой, и - вот, смотри, ноги толстые - ужасной, в общем, девочки. Кажется - вот она-то на коне. Смотри, как улыбается. Мир сам перед ней стелется, звезды в ее изголовье падают, парни - к ногам, и влюбляются так, что дышать пару месяцев без перебоя не могут.

 А сегодня эта иллюзия рухнула. Капитально и, может быть, навсегда. Вот так, в несколько переписок. Все эти звонкие, яркие девочки в душе едва тлеют. Их тоже что-то внутри поджирает, что-то вокруг не клеится. И любовь почти всегда несчастная, и будущее пугает.

 И девочки - в большинстве чаще ждущие и мечтающие, чем просто счастливые. Такой бравой громадной компанией размениваем юность на душевные терзания. И хотя открылось, что все на самом деле плохо.  Зависть и спесь уходят в минус, появляется массовость и понимание. Значит, просто весна с ума сводит, весна года, весна жизни. Только время бежит, а жизнь - она большая.

 Если говорить о чем-то вроде полноты стаканов, то я черт знает какую весну мечтаю о тюльпанах. А сейчас они так мило на меня смотрят, что нечестно возмущаться.

И у меня откуда-то свободное время, настолько свободное, что его девать некуда. И свободное пространство в радиусе десятка сантиметров от тела - почему-то хотя на улице теплеет, меня этой пустотой подмораживает.

Хотя вроде бы все есть - ничего как будто бы нет. Едва ли не хуже "все плохо" - полное отсутствие направления.

Да, черт возьми, ты реально прав - я реально крайне нудная.